Шашлыки и пиво, а не вот это вот всё

      Антон приходит в офис в без пяти минут девять. Он всё же дождался открытия «Пятёрочки», отстоял километровую очередь из старушек, которым, видимо, дома не сидится, и даже не опоздал на работу.       Проходя к своему рабочему месту через пустующий опен-спейс, Антон оглядывает каждый стол, подмечая, что на них нет ни пылинки. Видимо, уборщицы тоже работают в майские. Это заставляет улыбнуться и в уже более приподнятом настроении приступить к своим должностным обязанностям.       Шастун включает ноутбук, достаёт ежедневник, садится на стул и просматривает материалы, которые ему нужно бы завтра сдать. Парень уже неделю за них сесть не может, откладывает на потом, но оно всё никак не наступает, потому что лень перевешивает, тёплое майское солнышко припекает, на небе не видно ни облачка, дети резвятся на площадке, молодёжь на велосипедах и самокатах разъезжает… Да какая тут работа, если хочется только взять два отгула и прогуляться, поесть мороженого, выпить молочный коктейль, сидя на лавке в парке. Ну, это альтернатива шашлыку.       Смирившись со своей судьбой второй раз за утро, Антон всё же приступает к первостепенным задачам и сам не замечает, как пролетает три часа. Два громадных текста уже готовы, поэтому можно выдохнуть и направить главному редактору, который тоже работает в выходные. И это ещё один повод улыбнуться. И сразу вспоминаются школьные годы, когда Шастун получал тройку, видел такую же оценку у друга и понимал, что он не один такой дурак, ничего не понимающий в геометрии.       Через ещё двадцать минут, когда парень уже занят другими задачами, прилетает ответное письмо с просьбой переписать что-то в тех самых громадных текстах и «довести до ума, исправить заг и лид, а то сейчас материал готовил школьник». А Антон терпеть этого не может. Вот так занимается другими делами, уже ушёл с головой в другие задания, а тут бац — надо переключить внимание, потом опять бац — опять вернуться и вспомнить, над чем Антон вообще работал и зачем. Это, кстати, самое сложное.       Конечно, Шастун не раз замечал, что он многозадачен, но это всегда касается только разных дел. Например, он может писать текст, смотреть сериал, есть и при этом даже напевать какую-то песню. А вот когда пишешь один материал, а тебя срочно просят исправить предыдущий — другой разговор, требующий концентрации, которая постоянно ломает мозг.       Антон быстро исправляет, посылает на согласование, но через десять минут получает очередные правки.       — Нет, он издевается, что ли?! — Взрывается Антон, гневно выдыхая через нос. — Блять, пошёл ты на хуй.       И снова переделывает, снова отправляет. Через двадцать минут получает ещё несколько правок и просьбу написать ещё один небольшой нативный материал. Антон несколько раз кивает, отвечает, что скоро всё сделает и чуть ли не с самого начала переписывает те самые громадные тексты, не забыв учесть правки редактора. Но тот словно хочет сегодня Шастуна вывести из себя, посмотреть на него в гневе. Ну, «в гневе», конечно, это сильно сказано. Парень просто начинает нажимать на клавиши ноутбука с такой силой, словно не печатает, а гвозди пальцами забивает. Ну и выражение лица меняется на более сосредоточенное и хмурое. Брови сводятся к переносице, губы превращаются в одну сплошную линию.       Шастун не замечает, как ещё два часа проводит за исправлением всего и вся. Уже и до натива редактор докопался, опять норовит всё исправить, опять говорит, что ему что-то непонятно. А Антон уже кричать хочет: «открой ты, блять, глаза! Я, сука, всё написал, а ты, кусок гандона, слепой, что ли?!». Но приходится сдержанно всё исправлять, сетуя на самый неудачный в этом месяце день.       Уже наступает время обеда, желудок сообщает о том, что неплохо бы было запихнуть в него купленные в магазине голубцы и залить всё «Липтоном» с персиком, но на это, видимо, времени нет. Придётся терпеть песни органа пищеварительной системы до самого дома, так как больше времени и места поесть не найдётся. Казалось бы: зайди после работы в столовую, погрей еду. Но после конца трудового дня Шастун хочет только умереть. Точнее, добраться до кровати и умереть. Это все его планы на каждый будний вечер.       Через полчаса желудку начинает подыгрывать шум в голове, что постепенно перерастает в боль, давящую на виски. Всё же надо поесть, но двадцатая за сегодняшний день правка не даёт этого сделать. Антон бы сейчас с радостью посмотрел на этого главного редактора, плюнул бы ему в лицо и ушёл. Из офиса и с работы в целом. Но приходится терпеть все требования организма и этого недоноска, который считает, что может так издеваться над своими сотрудниками.       Антон на самом деле с радостью бы к нему пошёл, но только даже представить не может, где именно он сидит. Скорее всего, в удобном кабинете с жалюзи, чтобы никого не видеть и никого за стенами не слышать. Да и в лицо никогда Шастун этого загадочного главреда не видел. Он существует только в переписке почты, и даже письма не подписывает. Ну, судя по названию электронного ящика «luchshiyred@mail.ru», вряд ли его зовут Ред, а фамилия у него наверняка не Лучший.       — Голову бы ему разбить об эти стены его кабинета — бубнит Шастун, несколько раз яростно нажимает на пробел и захлопывает крышку ноутбука, даже не беспокоясь о целостности своего «старичка», прожившего уже пять с половиной лет с Антоном. — Сука тупая, как можно так придираться? Я почти весь день потратил на эту хуйню. Если не нравится, возьми и перепиши сам, долбоящер ты грёбаный.       Шастун оборачивается, слыша шаги по офису. Неужели кто-то пришёл с ним разделить участь, пострадать и промыть все косточки главному редактору?       Первое, что бросается Антону в глаза — белая толстовка с нежно-розовыми рукавами. Шастун опускает взгляд ниже, видит черные штаны с дырками на коленях и нервно сглатывает. Неужели этот Арсений тоже тут работает? Да нет. Наверняка он случайно попал на этаж, наверняка вообще работает на другом. И в другом офисе. И желательно — на другом конце Москвы.       — Семён Семёныч, — говорит Арсений с улыбкой, приближаясь к столу Антона, который замечает пакет в правой руке мужчины, — вы всё работаете? Зачем? Я ещё утром опубликовал ваши тексты, а потом и натив. Так зачем же вы напрягаетесь и голову себе ломаете на пустой желудок?       Шастун сводит брови к переносице, вскакивает с компьютерного кресла и преодолевает расстояние между собой и мужчиной, пальцем несколько раз тычет в его грудь, пытаясь совладать с эмоциями и выдать хоть одно не матерное слово.       — Блять, — сразу же не получается, поэтому можно продолжать, — сука!.. Я из-за тебя, блять, на обед не пошёл, слушал, как мой желудок квакает и чувствовал, как он в узел завязывается, а ты!.. Вы!.. Подонок! Выродок!       — Полегче, — просит Арсений, сохраняя спокойное выражение лица и улыбку. — Я вам поесть принёс. Между прочим, сам смотался в ресторанчик в ТЦ и заказал шашлык.       — О-о-о, спасибо! — Антон отходит на шаг назад и кланяется. — Как же мне вас, блять, благодарить?! Может, ещё раз текст переписать?!       Шастун наблюдает за тем, как мужчина спокойно подходит к рабочему месту, отодвигает ежедневник, ноутбук и телефон на край стола, ставит на него пакет и выкладывает белые контейнеры из полиэстера и, открыв их, достает ещё и баночки с безалкогольным пивом, одноразовые вилки. Только Антон почувствовал запах шашлыка, как в эту же минуту желудок вновь начал свою песню. Текст неясен, однако понятно одно: сначала еда — потом расправа. Нужно выдохнуть и не порвать Арсения на мелкие кусочки.       — Садись, труженик, — приглашает Попов, придвигая соседний стул ближе, — можно с тобой поесть? Только сначала пообещай, что съешь принесённый шашлык и не сделаешь точно такой же из меня. А то я чувствую, как ты уже мысленно разжёг костёр и наточил ножи. Давай не будем?       Антон в уме считает до десяти, делая глубокие вдохи и выдохи. Ладно, хер с ней, с работой этой, щас наестся и будет добрым. А то он когда голодный — злой, покусать может. Поэтому Шастун возвращается на своё место, кивает в знак благодарности, берёт вилку и накалывает аппетитный кусочек мяса.       — Я сяду? — Снова спрашивает Арсений, указывая на стул рядом с Антоном.       — Не знаю, я не гадалка, — жмёт плечами Шастун, и мужчина, хмыкнув, усаживается, приняв, видимо, это за разрешение.       Антон запихивает целый кусок мяса в рот, жуёт и чуть ли глаза не закатывает от удовольствия. Всё же первый приём пищи за день, да ещё и такой вкусный, немного сглаживает углы острой ситуации, тушит пожар, вызванный гневом, и Антон, проглотив шашлык, снова кивает.       — Ладно… Проехали. Только больше так не делайте, пожалуйста, — просит Шастун, придвигает к себе баночку с пивом, открывает и делает несколько глотков. — Ты знал, получается, где я работаю, — Антон всё же переходит на «ты». В одной компании работают всё-таки, да и в переписке так общаются. — И ты меня наверняка видел. Так тогда… Почему ты утром не сказал, что я твой подчинённый?       — Никогда не видел тебя вне офиса. Хотел хоть немного посмотреть на тебя не как на подчинённого и коллегу, а как на простого человека. Ну и чтобы ты понял, что я вне работы простой человек. Да и ты меня ни разу не видел в офисе, — пожимает плечами Арсений, заглядывает Антону в глаза, и тот сразу переводит взгляд в сторону окна. — Чё, окно ахуеннее меня?       Антон поджимает губы, пытаясь не улыбаться, но всё же сдается, хихикает, опуская голову и прикрывая глаза на пару секунд, пытаясь осознать, что сейчас произошло и почему сегодня выдался такой странный день.       — А зачем ты ко мне придирался, если уже всё опубликовал? — Антон поднимает голову, смотрит в глаза Арсения. — Хотел, чтобы я увидел тебя и в таком свете?       — Захотел привлечь внимание, — пожимает он плечами и приподнимает руки, выставляя ладони перед Шастуном. — Да, не лучший вариант, согласен. Но если ты устал, я могу тебя подвезти до дома. Обещаю больше не доставать идиотскими правками и говорить только по делу. Как на это смотришь?       Шастун несколько раз кивает, вновь улыбаясь, соглашаясь на все предложенные Арсением варианты. А ещё понимает и принимает тот факт, что рабочий день на сегодня закончился. Теперь можно поехать домой, да ещё и не в метро, а на транспорте с, можно сказать, личным водителем, который потом ещё, наверное, на чай зайдёт и скрасит серый скучный вечер, изменив каждодневный план кровать-метро-работа-метро-кровать.       — Ты реально случайно оказался сегодня утром у меня в районе? — Вновь спрашивает Шастун, плохо веря в такие совпадения.       — Я живу в том же районе, что и ты. А на глазах у своих подчиненных стараюсь не появляться, чтобы они тоже общались со мной как с просто коллегой и не боялись сказать лишнего. Ну а перед тобой я просто боялся появиться. Месяца три думал, как к тебе подойти, как вдруг увидел сегодня утром. Ну и понеслась. Не думал, что ты полезешь в машину к незнакомцу.       Кивнув несколько раз, Антон улыбается, чувствуя, что щёки покрываются румянцем. Поэтому хватает баночку с пивом и прикладывает к лицу, ощущая, как приятно алюминий охлаждает кожу.       — Может, наш небольшой ужин закончим у тебя? — Спрашивает Арсений, вновь улыбаясь. — Обещаю не быть скотиной, Антон.       Шастун приоткрывает рот, заглядывает в глаза мужчины и замирает. Сидит с банкой у щеки, улыбается, как придурок, ещё и светится наверняка, ослепляя Арсения. Но тот даже не щурится, отвечая ласковым, полным нежности взглядом.       — А… Может я лучше останусь Семёном Семёнычем? — Шёпотом спрашивает Антон.       — Нет. Антон мне больше нравится. Во всех смыслах, — отвечает Арсений негромко и, протянув руку, легонько треплет смущённого Шастуна по волосам.