Девушки и эльфы

Магическое окно в кабинете Министра магии было громадным — во всю стену. В соответствии со вкусами Грейнджер обстановка кабинета представляла собой гибрид модерна и ар-деко: райские птицы на стенах и обтекаемые, летящие формы, темное дерево и резные стулья с пестрой обивкой. Окно тоже волшебным образом преобразовали: в орнаменте из деревянных цветов, формой оно напоминало неправильный овал; рамка каждого отдельного фрагмента стекла изгибалась, а вместе они образовывали нечто вроде абстрактной волны. За окном синоптики наколдовали Грейнджер поглощенный закатным маревом центр магловского Лондона — ничего более странного Пэнси во всем Министерстве никогда не видела. Она — нога на ногу — сидела в кресле для гостей и покачивала туфлей, болтающейся на пальцах. Ее это мало развлекало, зато помогало оставаться спокойной, не поддаваясь нервозности Грейнджер. — …столько лет, понимаешь? — Министр расхаживала перед окном кабинета туда-сюда и вслух изливала ей душу. — Годами я борюсь с этой их зашоренностью, с нежеланием честно взглянуть на проблему! Они просто не понимают! Не видят само наличие проблемы! Столько месяцев работы, переговоров!.. Пэнси, я просто… я… фу-ух… — Грейнджер, обняв себя за живот, схватилась за спинку своего кресла. — Меня тошнит. Пэнси надела туфлю и встала. Перед тем как подойти к Грейнджер, она по привычке одернула блузку и провела рукой по волосам, глядя в ростовое овальное зеркало в медной раме на стене. Грейнджер хмыкнула. Пэнси повернулась к ней и слегка изогнула бровь. «Что?» Грейнджер, улыбаясь дрожащими губами, качнула головой. «Ничего». — Ты знаешь, я слежу за процессом с самого начала, — она встала напротив Гермионы и положила руки ей на плечи. — Ты проделала огромный труд, и напрасно ему уже не пропасть. Люди это запомнят. — Грейнджер мелко закивала и несколько раз глубоко вздохнула. — Я не буду врать тебе, мол, уверена, что все пройдет лучшим образом и они согласятся с тобой. Эти старые пердуны из Комиссии будут и дальше брюзжать про традиции и всю эту чушь. Да они будут брюзжать, даже если победа останется за тобой! Так что забудь о них, мы уже поняли, что они не желают слушать. Воздействуй на тех, кого сумела заинтересовать. На общество. Министерство всегда было вынуждено прислушиваться к людям… — Грейнджер фыркнула. — Ну… да, было дело, — пришлось признать Пэнси, — но все же! Если сможешь вдохновить репортеров, которые покинут Зал собраний сегодня вечером, то уже утром мир… ну ладно, ничего он не изменится, но хоть маленькая его часть станет лучше. Ты можешь это, Грейнджер. Это же ты, чтоб меня и мэрлиновы кальсоны! Гермиона засмеялась и закрыла лицо руками. Пэнси нахмурилась. — Что с тобой? — Тебе вообще не идет так ругаться, — глядя на нее сквозь пальцы, сказала Грейнджер. — Не поняла? — Пэнси отпустила ее плечи и скрестила руки на груди. — Ну, про кальсоны, я имею в виду… — Грейнджер снова прыснула и прижала бледные пальцы к губам. — У тебя нервы, дорогуша. — Не смейся. — Проклятая работа. Иди сюда. Пэнси вздохнула и обняла ее. Грейнджер сложила голову ей на плечо и ненадолго притихла. — Ты придешь послушать? — Спрашиваешь. Уже забронировала себе уютное местечко в уголке на верхнем ярусе. Гермиона отстранилась и улыбнулась ей. Усталости и паники как не бывало, на ее лице читалась решимость. Она погладила Пэнси по щеке, а потом указала подбородком в сторону двери: — Не хочешь выйти со мной? — Мне в свое время хватило журналюг под дверями. Мы с тобой — не их собачье дело. Я уже буду в Зале, когда ты придешь. Обещаю, — тихо, но твердо добавила она. — Тогда увидимся? — Да. Пэнси коротко поцеловала Гермиону в губы, бережно держа ее лицо в ладонях, как будто это был цветок озерной кувшинки, потом отступила на шаг и крутанулась на каблуке. Вихрь трансгрессии унес ее в тугую, удушливую тьму.