иᴄᴋуᴨᴧᴇниᴇ иɜумᴩудных ᴦᴩᴇхᴏʙ

[26 декабря]

Разрывающийся от настойчивых звонков телефон всё никак не унимался, а его звук отдавал неприятным гудением в ушах. Норман кое-как открыл глаза, легонько ткнул в бок лежащего рядом с ним Отто и молча указал на телефон, когда тот наконец проснулся вместе со своими манипуляторами. Октавиус, что-то недовольно пробубнив под нос, с неохотой покинул тёплую постель, взял столь раздражающий телефон и пошаркал из комнаты, оставив дверь приоткрытой. — В тумбе лежит ручка! Возьми её и воткни ему в горло! Озборн проигнорировал мерзкий голос, вытянулся и потянул на себя чужое одеяло. У него всё ещё держался жар, но при этом он испытывал ужасный холод. Норман впервые в жизни мёрз настолько сильно и сам не понимал, в чём вообще дело. Всё тело невыносимо болело, а открывшиеся раны давали знать о себе с двойной силой. — Слабак! Вернувшийся Отто небрежно бросил телефон на рабочий стол и вернулся к Норману, осторожно притягивая его к себе и укладывая на свою грудь. Озборн не стал противиться, более того, он сам желал устроиться на его теле как можно быстрее. Стало намного теплее. Чтобы мерзкий холод больше не проник к ним, Норман поправил одеяло и натянул его вплоть до подбородка. — Я сейчас уже вряд ли усну, — Октавиус тяжело вздохнул. — Почему? — Весь сон перебили. — Кто звонил? — Гарри. Поджав губы, Озборн больше не стал ничего спрашивать. — Как ты себя чувствуешь? — Ужасно. Отто немного отстранился и встревоженно взглянул на Нормана. Тот никак на это не отреагировал, продолжая лежать и периодически морщиться от перманентной боли. — Что болит? — Октавиус нахмурился, взяв Озборна за плечо. — Всё. — Чёрт, я дам тебе морфий. Ты хочешь есть? — Нет. — Что, совсем? — Я не хочу есть, спасибо. Отто был всерьёз обеспокоен поведением Нормана. Тому, в свою очередь, всё казалось каким-то нереальным, даже собственное тело. Такая необычная обстановка. Тихая и спокойная. А вдруг всё это — один длинный сон? Вдруг он спит или вовсе давно умер? Почему-то больше не было тревоги, страха и отчаяния. Лишь безразличие и дикая усталость. Хотелось спать. Пожалуй, радовало только одно: Октавиус рядом. Больше ничего и не нужно. — Эй, — Отто сел на кровати, не убирая руку с чужого плеча. — Хочешь что-нибудь вкусное? Кофе? Ты же любишь блины с джемом? Или чизбургеры? — Люблю, но не хочу, — Норман с лёгкой улыбкой поднял взгляд. — Не волнуйся. — Как я могу не волноваться? Ты пугаешь меня. — Прости, я не хотел, — Озборн взял Октавиуса за руку, не в состоянии даже полноценно сжать пальцы. — Пожалуй, выпью кофе, — так Норман надеялся, что Отто хотя бы немного успокоится. — Хорошо. Но я всё равно принесу тебе что-нибудь поесть, — Октавиус коротко поцеловал его в лоб и поспешно удалился на кухню. Норман с трудом развернулся на спину и уставился в потолок. В этот день он смог осилить лишь половину кружки кофе, которую не способен был держать сам, после чего Отто ввёл ему долгожданный морфий. Благодаря препарату он погрузился в глубокий сон, а Октавиус, не став сковывать его наручниками, взял исписанную тетрадь и отлучился в мастерскую на целых восемь часов. Вернувшись обратно изрядно уставшим, он увидел, что Озборн до сих пор находится в таком же положении и крепко спит, обнимая вторую подушку. Октавиус не стал его будить, просто устроившись рядом и притянув его к себе. Жар слегка сошёл, однако руки Нормана были просто ледяными.

***

[28 декабря]

— Хотя бы одну, — Отто в одной руке держал небольшую тарелку с кашей, а в другой — ложку. — Ну же, Норман. Покушай немного. — Нет, не хочу, — он скривился от ощущения подступающего приступа тошноты. — Ты не ешь уже третьи сутки! — Октавиус начал терять терпение. — Знаю, но я правда не хочу. Прости.

«Он манипулирует нами».

«Давит на жалость».

«Не ценит заботу».

«Притворяется».

— Чёрт возьми, да что это такое?! — Отто гневно замахнулся и бросил тарелку на пол, отчего она звонко разбилась, а каша растеклась по старому паркету. — Какого чёрта ты отказываешься жрать?! Я столько времени распинаюсь перед тобой и до сих пор слышу один и тот же ответ!

«Его нужно проучить».

«Заставить чувствовать».

«Сделай ему больно».

«Пусть почувствует хотя бы боль».

— Я правда не… — Закрой свой поганый рот! Октавиус со всей дури влепил Озборну звонкую пощёчину, отчего он тут же схватился за неё слабой рукой и опустил голову, чтобы не огрести ещё раз. На глазах выступили слёзы, а в груди закололо то ли от страха, то ли от обиды, то ли от всего сразу. Отто ударил его. За что? За то, что у Нормана физически не получается впихнуть в себя еду? А ведь было так хорошо и спокойно. — Ты заслужил. От столь внезапного выпада Озборн заметно сжался и пытался сдержать слёзы, теперь зажимая низко опущенную голову двумя подрагивающими от слабости руками, из-за чего не увидел, как лицо Октавиуса мгновенно переменилось. Гнев как ветром сдуло, он тут же почувствовал сильный укол вины. Осознал, что поступил сейчас как настоящий ублюдок. Что ударил Нормана просто так. Он напугал его. Он пугает даже себя. — Боже, Норман! Прости меня! — Отто потянулся к нему и крепко обнял, собственным телом чувствуя мелкую дрожь. — Прости, прости! Я не должен был так вести себя! — Октавиус поджал губы, зарывшись пальцами в волосах всхлипнувшего Озборна и поцеловав его в макушку. — Норман, ты ничего не сделал! Слышишь? Я не должен был вымещать на тебе свой гнев! — Всё… хорошо… — Озборн опустил руки и закрыл глаза, пытаясь унять нарастающую паническую атаку, которую выдавало частое и прерывистое дыхание.

«Избей».

«Задуши».

«Перережь глотку».

«Убей».

— Я не хочу! Не хотел! Правда не хотел, — поглаживая по волосам, повторял Отто, стараясь игнорировать настойчивые голоса в голове. Он снова вспылил и снова из-за галдящих манипуляторов. — Чёрт, я напугал тебя. Да что я за человек такой… — Он хотел. — Я хочу спать. Можно мне лечь? — Озборн тяжело вздохнул, судорожно выдохнув. — Ох, конечно, — Отто уложил Нормана на его место и заботливо укрыл одеялом. — Прости меня, пожалуйста, — он трепетно поцеловал Озборна в заметно покрасневшую щеку и скулу. — Сильно болит? — Нет, всё хорошо. — Ничего не хорошо! Почему ты продолжаешь твердить это? — Октавиус взял его за руку. — Потому что я заслужил подобное обращение. — Нет… — Всё хорошо, Отто. И это ты меня прости. За всё. — Что? О чём ты? — Я действительно принёс многим боль, неудобства и страдания. Всю жизнь приносил. Особенно тебе, — Озборн скривил губы в подобие насмешки. — Хах, забавно получается. Или нет… не знаю. Жаль, что я всё осознал именно таким путём. В отличие от меня ты заслуживаешь лучшего, Отто. Лучшей жизни. Гениальный ум не должен гнить на задворках.

Те самые слова.

Признание и осознание. Задрожавшие руки говорили о том, что Октавиус не хотел их слышать. Только не сейчас. Озборн смотрел на него безжизненными уставшими глазами, в глубине которых временами можно было увидеть тусклую искру. Искру, которая стремительно угасала. Он не мог даже сесть или перевернуться на бок без посторонней помощи, был ужасно холодным и уже не чувствовал температуры, жажды и голода. Такое нельзя сыграть или сымитировать, лгали голоса, а не он. — Мы обязательно поставим тебя на ноги. Всё будет хорошо, — Отто нежно провёл руками по чужим волосам, искренне надеясь на это. — Да, я тоже так думаю, — Норман с умиротворённой улыбкой прикрыл глаза, не веря своим словам.

«Избавь его от мучений».

«Он не жилец».

«Помоги ему».

«Убив его».

Октавиус встряхнул головой, не желая и не планируя принимать точку зрения своих механических придатков. С него хватит. Гул в голове не прекращался, а только нарастал, однако Отто терпеливо сидел и ждал, пока Норман уснёт. Когда это произошло, он с неохотой ушёл в мастерскую, чтобы остаться наедине со своими демонами.

***

[30 декабря]

Октавиус около получаса пытался угомонить шум в своей голове. Он работал над новым чипом-ингибитором, внушая себе и манипуляторам, что это исключительно ради его свободы интереса. Посмотреть, получится ли вообще собрать это устройство.

«Нам не нужен этот чип».

«Мы — твоё творение».

«Ты свободен только с нами».

«Не совершай ошибку».

Отвлечься от мыслей об Озборне не удавалось ни на секунду. Ему становилось хуже с каждым днём, он словно терял все свои жизненные силы. Отто не хотел отпускать Нормана. Если раньше он планировал поиграть и убить его в честь отмщения, то сейчас всё обстояло куда иначе. Октавиуса терзали сомнения, переживания и чувство вины. От былого чувства величия не осталось даже жалкого намёка. На что он вообще рассчитывал? Процесс самобичевания прервал звонок в дверь. С трудом оторвав ватное тело от кресла, Отто поднялся и открыл её, даже не глядя в глазок. В дом вальяжно вошёл молодой мужчина в дорогом тёмно-синем деловом костюме и оценивающе осмотрел Октавиуса. — Боже, ты ужасно выглядишь. Я пришёл взглянуть на ход работы, — он расстегнул пиджак и ослабил галстук на шее. — Пойдём, всё давно готово. Они спустились в мастерскую и Отто сразу отдал рыжеволосому мужчине металлический ящик с устройством, которое собрал по его заказу за какие-то пару часов. Тот остался доволен. — Что со сплавом? — Октавиус сидел за своим рабочим столом в мастерской и смотрел на гостя незаинтересованным взглядом. На самом деле теперь ему было плевать на сплав. — Уже в пути. Знаешь, его не так уж и легко было достать, — мужчина прошёл в лабораторию и увидел неубранный медицинский блок. — Что это? — Ничего особенного. — Везде засохшая кровь. Что за чёрт, ты снова кого-то прикончил? Я уже устал отмазывать тебя перед копами! — Что, Гарри, деньги заканчиваются? — Октавиус усмехнулся. — Ещё чего. Устал больше морально. — Озборн младший демонстративно поморщился от вида лаборатории и прошёл обратно в мастерскую. — Вот как. — Какого чёрта ты заказал всю эту технику через моего менеджера? Думал, я не узнаю? — Она понадобилась мне для работы. — Не делай из меня идиота, Октавиус. Ты буквально построил у себя в подвале операционную. Для кого? — Для себя. — Не советую испытывать моё терпение. Говори, что ты проворачиваешь за моей спиной, иначе сплава тебе не видать! Отто поднялся со своего места и сжал кулаки. Заносчивый мальчишка, такой же, каким был его отец. Октавиус не убил его только потому что Гарри оказался лучше и выгоднее. — Не понимаю, о чём ты говоришь. Со второго этажа послышался громкий грохот. Настолько громкий, что он был слышен даже в подвале. Гарри резко поднял взгляд и, не дожидаясь реакции Октавиуса, быстро побежал наверх. — Стой! Отто рванул следом, удивившись, как простой человек может так быстро бегать. Он ещё не знал, что сыворотка «Оз» давно была доведена до ума и испытана на животных, после чего её принял сам Гарри. Без урона для организма и без последствий в виде сумасшествия и раздвоения личности. Лишь сила и неуязвимость в их чистом первозданном виде. Мужчина сразу понял, из какой именно комнаты донёсся шум, и с лёгкостью распахнул дубовую дверь. Увиденное повергло его в настоящий шок, а былая уверенность отошла на задний план. — Что за… На полу лежал Норман и содрогался в судорожном припадке, а рядом валялась капельница и случайно сброшенный с тумбы ночник. Октавиус догнал Гарри и увидев, что у Озборна приступ, тут же подбежал к нему и придержал за голову во избежание травм. — Аптечку, живо! Она на столе! Гарри стоял на месте как вкопанный и смотрел на человека, который был точной копией его погибшего отца. Только ужасно потрёпанной, словно над ним ставили страшные эксперименты. Кажется, он даже не услышал Отто. — Гарри, не стой столбом! Аптечку! Выйдя из ступора, Гарри сорвался с места и подал Октавиусу аптечку, после чего отошёл к стене и прижался к ней спиной. На лбу выступил холодный пот, по телу пробежал табун мурашек, а ноги перестали слушаться. От волнения в животе неприятно скрутило. Озборн младший снял с себя пиджак с галстуком и бросил их на рабочий стол, поскольку стало очень жарко. Отто быстро сделал внутривенную инъекцию, после чего страшные конвульсии Нормана постепенно прекратились и он наконец утих, так и не открыв глаза. Октавиус, судорожно выдохнув и покачиваясь вперёд-назад, прижал Озборна к себе словно сокровище и слушал, как выравнивается его дыхание. Ему было страшно. — Какого чёрта? Кто это?! — Гарри наконец обрёл дар речи и прошёл вперёд. — Долго объяснять, — Отто поднял Нормана на руки и вздрогнул от того факта, что Норман стал ещё легче. Словно Озборн являлся не взрослым мужчиной, а какой-то хрустальной статуэткой, которую можно легко разбить или сломать. Октавиус осторожно уложил его обратно в постель и укрыл одеялом по пояс. — А ты постарайся, иначе тебе точно не поздоровиться, — Гарри в упор смотрел на копию своего отца. — Это Норман Озборн. — Дальше. — Из другой вселенной. Мультивселенная существует. — То есть, это не мой отец? — И да, и нет. — В каком смысле? — Гарри поднял взгляд на Отто. — У него в родной вселенной также есть сын. Он говорил, что вы с ним очень похожи. Там же есть другая версия меня, а здесь когда-то была его версия. Но в силу разного жизненного опыта и ситуаций мы всё же… отличаемся. — Это безумие. Гарри присел на край кровати и дрожащей рукой убрал мокрую чёлку со лба бледного как полотно Нормана. Он дышал слишком тяжело. Озборн младший скинул с него одеяло и от увиденной картины его едва не стошнило. Во время приступа многие повязки слетели, обнажая страшные раны и шрамы. Они не заживали, а оставались раскрытыми. Катастрофически тощее тело, неестественно выпирающие рёбра, изрезанная кожа, отёки, побои, синяки, ссадины и натянутая кожа от переломанных костей. Этого человека нужно срочно везти в больницу. — Твою мать, что с ним произошло? В ответ Гарри получил только молчание и поникший взгляд. Октавиус даже не слышал гул манипуляторов в своей голове, поскольку вновь почувствовал жгучую вину. Вину Отто чувствовал и перед Гарри. Он не должен был всё это увидеть, не должен был узнать, что Норман здесь. Но может, даже хорошо, что всё в итоге сложилось именно таким образом? — Я задал тебе вопрос, — Озборн младший поднял на него стеклянный взгляд. Стоит один раз моргнуть и крупные слёзы сразу же польются по его щекам. Он понял, что Нормана истязали. — Это сделал я. — Зачем? — Гарри всё же не сдержал слёзы, снова глядя на копию своего отца. Ему казалось, что перед ним лежит его отец. — Я… хотел отомстить. Хотел, чтобы он мучился. — Ты сам только что сказал, что мы различаемся ввиду разного жизненного опыта! Мой отец был тем ещё подонком, но откуда ты знаешь, был ли таковым этот человек?! — голос Гарри сорвался на крик. — К сожалению, я понял это слишком поздно. — Кто тебе вообще дал право вершить самосуд?! Сглотнув вставший в горле ком, Гарри быстро вытер слёзы и прощупал пульс Нормана. Слишком слабый. — Он совсем плох. — Что с ним? — Он умирает. Эти слова словно обухом ударили по голове Октавиуса. Отто не хотел в это верить, он искренне и отчасти наивно полагал, что обычные нежности, а также какие-то бытовые вещи вроде отдыха и хорошего приёма пищи смогут исправить столь плачевное положение. Лишь сейчас до него дошло, что этого недостаточно. Пора прекратить отрицать очевидное. — Помоги ему, пожалуйста, — по щекам Октавиуса потекли слёзы и он закрыл влажные глаза широкой ладонью, чтобы окончательно не потерять самообладание. — Я сделаю что угодно, только помоги ему, прошу. Я не хочу потерять его.

«Нет».

«Убей Нормана».

«Убей Гарри».

«Избавься от них обоих».

Гарри был готов к чему угодно, но только не к такому повороту событий. Мультивселенная, его умирающий отец из другой вселенной, плачущий перед ним Отто, которого после поломки чипа-ингибитора можно было описать только двумя ёмкими словами: холод и могущество. Теперь же этот человек проявлял эмоции и искренне раскаивался. Раскаивался в своих поступках. — Хорошо. Я помогу ему, но не ради тебя.

***

Белоснежность стерильной палаты резала пока не привыкшие к яркому свету глаза, отчего Озборн сильно сощурился и ждал, когда они адаптируются. Первым, что он увидел, было большое незашторенное окно, за которым падали крупные снежные хлопья. Тело пока не отзывалось болью, ноги и руки почти не чувствовались. Лишь сильная слабость. Пока Норман не совсем понимал, где конкретно находится, думая, что это очередная тайная комната в доме Октавиуса. Данное предположение вдребезги разбилось, когда в палату вошла медсестра. — Вы уже очнулись? Я позову врача! — Стойте, — Озборн поморщился от сухости в горле, но девушка уже выбежала из палаты. Широко распахнув глаза, Норман снова перевёл взгляд на окно и не мог поверить в происходящее. Это больница. По ощущениям он всё ещё находился в доме Отто. В комнате, где его несколько месяцев обнимали пытали и утешали убивали. В месте, где ему было хорошо. Но хорошо было только с Отто. Где он сейчас? Кто его сюда привёз? Что вообще происходит? Стало дискомфортно. — Ты весьма везучий человек. Так удобно, когда обстоятельства всё решают за тебя, не так ли? — Замолчи. Дверь палаты снова открылась и в неё вошёл доктор — высокий блондин средних лет в очках. Вместо одной руки у него виднелся бионический протез, что сразу было подмечено Озборном. — Здравствуйте, Норман. Меня зовут Кёртис Коннорс, я ваш лечащий врач. Сейчас вы находитесь в частном госпитале при Оскорпе по персональному поручению генерального директора — Гарольда Озборна, — доктор сел на рядом стоящий стул. — Как ваше самочувствие? — Я… вроде нормально. Сколько я уже здесь? — Пошла вторая неделя. — Вторая неделя?! — Озборн раскрыл рот. — Вы были в крайне тяжёлом состоянии, нам пришлось ввести вас в медикаментозную кому и провести ряд дополнительных исследований. Мы прекратили подачу препарата ещё три дня назад, иногда вы ненадолго приходили в сознание. — Я не помню этого. — Что логично, — Курт поправил очки. — Сейчас ваше состояние потихоньку стабилизируется. — Где Октавиус? — Ах, да. Отто Октавиус. Мы допросили его и узнали, что именно он подверг вас многочисленным пыткам и истязаниям. И, как сказал мистер Озборн, он понесёт за это заслуженное наказание. Ваше пребывание здесь строго конфидециально, СМИ ничего не знают. — Вы не ответили на мой вопрос.   — Пока он у себя дома под домашним арестом. За ним ведут слежку агенты. — Кто распорядился? — Гарольд Озборн. — Мне нужно поговорить с Отто, — Норман попытался приподняться на локтях, однако Коннорс мягко уложил его обратно и указал бионическим пальцем на капельницу. — Не вставайте, вы всё равно ближайший месяц точно не сможете ходить. — Мне нужно поговорить с Октавиусом! — Поговорить? — Курт переглянулся с явно удивлённой медсестрой и снова посмотрел на Нормана. — Вы помните, что он сделал? Сделал с вами. Я могу дать вам почитать вашу медицинскую карту, это настоящее зверство. — Я. Хочу. Поговорить. С Октавиусом, — Озборн поморщился от внезапно стрельнувшей боли в районе живота. — Что ж, — Коннорс ненадолго поднял взгляд на пишущую камеру видеонаблюдения. — Мы вас услышали и что-нибудь придумаем. А сейчас мне необходимо сделать вам инъекцию. Не волнуйтесь, это простое обезболивающее, — солгал Курт, введя в чужую руку сильнодействующее снотворное.

***

Гарри стоял и наблюдал за каждым действием Нормана. Он не понимал, почему после всего, что Октавиус сделал, Озборн хочет увидеться с ним. В голову закралась мысль, что здесь явно необходима помощь квалифицированного клинического психолога или вовсе психотерапевта. Сейчас было страшно навещать Нормана, поскольку Гарри просто не знал, о чём с ним говорить и как на него реагировать. Как сам Норман отреагирует на него? К тому же Озборн пожелал увидеть не его, а чёртового Октавиуса. С какой стати он хочет видеть своего мучителя, а не спасителя? Гарри надеялся, что вскоре Норман поменяет своё решение.

***

Тьма окутывала тело и разум со всех сторон. Который сейчас час? День? Год? Озборну осточертело постоянно проваливаться в тьму, но было глупо отрицать тот факт, что он впервые за столь долгое время хорошо поспал. Норман приоткрыл тяжёлые глаза и почувствовал, как его руку кто-то сжимает. Он сразу подумал об Отто. — Ты проснулся, — Гарри сдержанно улыбнулся, сжав чужую руку чуть сильнее. Благо, она была относительно здорова. — Гарри? — Норман судорожно вздохнул, с некоторым страхом переведя на него взгляд и пытаясь не дать волю чувствам. — Вроде. — Как же вы похожи… — теперь Озборн старший не мог отвести глаз от своего «сына». — С твоим Гарри? Из другой вселенной? — Да. Он у меня хороший мальчик. — Хах, хороший мальчик? Ты, кажется, ещё не отошёл от наркоза. — И весьма умный. Я, кстати, перечитал все новостные сводки о тебе. Ты достиг больших высот, это похвально и стоит огромного труда. — Ты… — Гарри на секунду поднял взгляд, чтобы вот так глупо не расплакаться, и глубоко вдохнул. — …любишь его? Своего сына? — Он снова взглянул на Нормана. — Больше жизни. Гарри никогда не слышал таких слов от своего отца. И вряд ли бы услышал, будь он жив. Пусть они и были очень похожи внешне, внутри эти два человека кардинально отличались. И нужно быть глупцом или безумцем, чтобы не понять этого. — Ты приведёшь ко мне Октавиуса? — Он опасен. И ты хочешь увидеться с ним? — Гарри вскинул бровью. — Всё дело в чипе-ингибиторе. Его нужно починить, он сходит с ума из-за манипуляторов. — При обыске его дома мы нашли записи о каком-то чипе и незаконченную разработку. — Он начал делать её, — Озборн счастливо улыбнулся. — Я могу закончить чип! — Он совершил преступление. И не одно, если уж так посудить. — Я не дам против него никаких показаний. — Но он… он сделал с тобой такое! — Гарри отпустил чужую руку и в приступе гнева вскочил со стула, начав нервно расхаживать по палате. — Он чуть не убил тебя! Он истязал и пытал тебя, чёрт возьми! Издевался над тобой! Унижал тебя! Обращался как с грязью! Ты в таком состоянии только из-за него, и я не хочу потерять тебя снова, отец! В воздухе повисла мёртвая тишина. Гарри понял, что сейчас ляпнул, а Норман пребывал в некотором шоке от того, как его назвали. Озборн старший мягко улыбнулся и с некоторым усилием протянул руку вперёд. Гарри тут же подошёл к кровати, взял её двумя руками и притянул к своим губам, тихо прошептав: — Его место в тюрьме. Останься со мной, прошу. — Гарри, каждый имеет право на второй шанс. Ты не пожалеешь об этом.

***

Отто мрачно сидел в мастерской при свете ламп и красных мигающих лампочек от установленных Гарри камер видеонаблюдения, буравя взглядом законченный чип-ингибитор. Дом без Нормана заметно опустел, он уже не казался таким родным и уютным. Лишь исписанная чертежами и формулами тетрадь давала понять, что Озборн действительно когда-то был здесь. Он скучает по нему, но сейчас дело за малым: всего лишь установить чип. Впервые перемены так сильно пугали.

«Не надо».

«Не убивай нас».

«Мы — одно целое».

«Это не свобода, а рабство перед моральными ценностями».

— Заткнитесь! Я здесь главный, слушайте меня! Вы не имеете надо мной власти. Не имеете…

«Лишь ты нам указ».

«Не убивай нас».

«Мы прислушиваемся к тебе».

«Понимаем тебя».

— Вы сделали из меня монстра. Беспринципного ублюдка. Я не был таким! Я не хочу быть таким!

«Это не так».

«Озборн запудрил тебе мозги».

«Мы даруем тебе свободу воли».

«Мы даруем тебе настоящую жизнь».

— Да пошли вы! Я хочу, чтобы вы замолчали! Навсегда. Октавиус пальцами нащупал остатки старого перегоревшего чипа, выбросил их на рабочий стол и последний раз взглянул на новый. Судорожно выдохнув, Отто занёс руку за голову, с первого раза попав в пазы и наконец подключив чип.

Темнота.

Это первое, что увидел Октавиус. Через несколько секунд после перезагрузки он распахнул глаза и вдохнул так, словно вынырнул из воды. Из пучины хаоса и безумия.

Тишина.

Отто обомлел. Кто бы мог подумать, насколько прекрасен чистый разум и власть над ним? Без множества голосов и навязчивых идей, которые годами съедают тебя изнутри и заставляют творить ужасные вещи с хорошими, ни в чём не повинными людьми. Именно эти мысли первым делом стремительно полезли в голову Октавиуса. Но это были его мысли. Он смог, и всё благодаря Озборну. Отто понял, что начал скучать по Норману вдвойне. Желал увидеть его, прикоснуться к нему. Октавиус отчётливо помнил весь ужас, которому подверг Озборна. И осознал суть своих поступков сполна только сейчас, они свалились на него подобно лавине. Это не вытащить из головы и не забыть, он будет вынужден жить с осознанием того, каким был монстром. Из мрачных раздумий его вывел голос одного из агентов. — Октавиус! Собирайся, у тебя намечается прогулка.

***

— Человек из песка? Серьёзно? — Гарри звонко рассмеялся, сидя на кровати Нормана. — Ну и ужас, за ним в обязательном порядке должен ездить робот-пылесос! — Как грубо, — Озборн тихо засмеялся, стараясь особо не расходиться из-за острых болевых ощущений, которые всё же вернулись. — На правду не обижаются. Слушай, я хотел поговорить с тобой насчёт одного дела… — Какого? — Я разработал сыворотку. Сыворотку «Оз». — Что… — Норман переменился в лице, боясь услышать страшное. — Бинго! — Она идеальна, я сам испытал её! Никаких побочных эффектов. И поэтому я хочу дать её тебе, так мы быстро поставим тебя на ноги! Ты буквально регенерируешь! — Гарри, я… — Озборн замялся. — Пожалуйста, только не отказывайся, — Гарри взял его за руку. — Мы не знаем, как ты будешь восстанавливаться дальше. Это долгий и болезненный процесс, я предлагаю ускорить его. Облегчить тебе жизнь. — Я понимаю. Но… не хочу принимать её. — Почему? — Потому что я уже наступал на эти грабли однажды, — Норман опустил взгляд на сжимающие его руки. — Поспешил, из-за чего превратился в безумца. — В каком смысле? — Раздвоение личности, — Озборн поджал губы. — Я убивал людей. — Это был не ты. — И да, и нет, — он поднял взгляд. — Во мне есть остатки той сыворотки. Не хочу рисковать и снова превратиться в Зелёного Гоблина. — Идиот! Тебе предлагают отличную возможность быстрого восстановления! Просто признай, что тебе нравится страдать! — Тогда я поручу своим сотрудникам детально изучить твою кровь, чтобы понять соотношение и совместимость. Договорились? — Договорились, — Норман перевёл взгляд на дверь, в которую постучали два раза. — А вот и он, — Гарри помрачнел и неохотно встал с кровати, прошагав к двери. На пороге показался Октавиус, а позади него стояло два надзирателя. — Отто! — Норман буквально засиял, чем вызвал у Гарри недоумённый взгляд. Как можно простить такого человека? — Вы только посмотрите, кто явился. Что у нас в сегодняшней программе? Иголки под ногти, вылизывание ботинок или раскалённая кочерга в задницу? — Я оставлю вас, но ребята будут в палате. — Нет, без надзирателей, — Озборн посмотрел на Гарри и упорно игнорировал голос в своей голове. — Пожалуйста. — Хорошо, мы будем за дверью. — Спасибо. Отто прошёл вперёд и принялся молча рассматривать Нормана. Он очень боялся сделать лишнее движение или что-то сказать не так, поскольку от одного только вида Озборна в груди всё сжималось. Он лежал в больничной рубахе, которая была ему настолько велика, что частично свисала с плеч и оголяла выпирающие изрезанные ключицы. Свежие бинты во всевозможных местах, гипс на ногах и левой кисти, торчащий из этой же руки катетер, разбитое, частично опухшее лицо, множество ссадин и синяков, впалые глаза и ещё более выраженные скулы. Однако несмотря на это Норман смотрел на Отто с глупой улыбкой и счастливыми глазами, словно ждал его как верный пёс. К сожалению, так оно и было, и от осознания данного факта Октавиусу хотелось причинить себе сильную боль, дабы хоть как-то наказать себя. Он сломал человека, напрочь сбил его моральный компас и размыл границу между хорошим и плохим. Отто считал себя настоящим монстром, кем, собственно, и являлся. — Ну иди же сюда, — Озборн вывел Октавиуса из раздумий. Отто также молча подошёл к кровати и, не обратив внимания на стул, рухнул на колени. Норман удивлённо распахнул глаза, а улыбка в миг сошла с его лица. Он правда не понимал, что нашло на Октавиуса, который осторожно, словно Озборн сделан из очень хрупкого материала, взял его за частично здоровую руку и оставил на ней короткий поцелуй. — Отто? — Озборн нахмурился. — Прости меня… — Отто уткнулся лбом в ложбинку между кроватью и телом Нормана, тем самым скрывая подступающие слёзы. — Пожалуйста, прости меня. Ты не заслуживал всего этого, виноват только я! — О чём ты говоришь? Ты всё делал так, как нужно. Как того требовала справедливость. — Нет! — Октавиус поднял голову и поджал губы, уже не сдерживая слёз. — Норман, ты ни в чём не виноват. Пойми ты уже и прими, что всё это чёртово искупление грехов было сплошным воплощением моего больного разума! Я садист! — Но ты не отдавал отчёт своим действиям. Был ведомым. — Продолжай оправдывать его, ага. А почему я не удосуживался таких оправдашек? — Не всегда. Зачем ты пытаешься оправдать меня? — Я… не знаю. Ты дорог мне. — Да почему я дорог тебе?! После всего, что с тобой сделал! — Потому что ты был под властью собственного изобретения. Это как я был под властью Гоблина. Мы с тобой грешники, и это не изменить. — Какая «прелесть». Отто громко всхлипнул, прильнув к Норману и осторожно укладывая голову на его грудь. Тот не стал скупиться на объятия, всё ещё с трудом передвигая руками и зарывшись кончиками пальцев в чужие тёмные волосы. Ещё никогда Октавиус не чувствовал себя настолько отвратительно. Было бы куда проще, если б Озборн возненавидел его. Наорал бы, упрекнул, прогнал или ударил, в конце концов. — Тише, всё хорошо. — Как же я ошибался… — Отто сильно зажмурился, не в силах приостановить плач. — Как же я ошибался насчёт тебя… — Ох, ну и соплей же он распустил! — Ты осознал свою ошибку и этого вполне достаточно, — Норман медленно погладил его по затылку. — Я не держу на тебя зла. — Я никогда не пойму тебя. — Меня и не нужно понимать. Просто прими. Гарри заглянул в палату и хотел было спросить, всё ли у них хорошо, однако представшей перед ним картины оказалось вполне достаточно, чтобы молча ретироваться обратно. Он всё слышал, но решил просто убедиться. Октавиус действительно раскаивается, а Озборн вот так взял и простил его? Уму непостижимо. Гарри испытывал весьма противоречивые эмоции. — Отзовите своих с объекта, слежку прекратить. Вы свободны. — Есть, сэр! Озборн младший взглянул на часы и сел на скамью. Он не хотел мешать этим двум, но и оставлять Нормана с Отто тоже не желал. Умом Гарри понимал, что это вовсе не его родной отец, а сердцем чувствовал, как быстро привязывается к нему. Октавиус наконец успокоился и начал ощущать дикую усталость после столь сильного выплеска эмоций. Он продолжал полусидеть-полулежать рядом с Озборном, которого из-за большого количества поступающих в его организм лекарств начало клонить в сон. Норман не хотел засыпать, поскольку не желал оставлять Отто одного. Тот сам поднял голову и всё увидел. — Тебе нужно отдохнуть, — Октавиус нежно провёл ладонью по рыжим волосам. В прядях было приличное количество седых волосков, которых он раннее не замечал. — Я отдыхаю, — Озборн с довольной улыбкой прильнул к чужой руке. — Ты понял, о чём я. Нужно поспать. — Не хочу оставлять тебя, — Норман склонил голову в бок. — Ты же не уйдёшь? — Конечно нет, — Отто притянул манипулятором стул и сел на него, придвинувшись вплотную к кровати. — Я буду здесь, пока ты не проснёшься. — Спасибо тебе. — Не смей благодарить меня. Это я должен быть благодарен тебе, ты подарил мне свободу. И подарил прощение.

***

Больничные будни проходили скучно и монотонно. Прошла неделя с того момента, как Озборн наконец поговорил с Октавиусом. Последний, в свою очередь, приходил в больницу каждый день и оставался до позднего вечера, а порой вовсе ночевал. Не отставал в количестве и продолжительности посещений и Гарри, который явно был настроен к Отто негативно, из-за чего тому порой приходилось уходить из палаты, чтобы давать им побыть наедине. Усугублял ситуацию тот факт, что восстановление шло катастрофически медленно и начали возникать осложнения, которые приносили в жизнь Нормана некоторые сложности. — Мои сотрудники проверили совместимость твоей крови с сывороткой, — Гарри снял с себя галстук и повесил его на спинку стула. — И что там? — Озборн поднял на него усталый взгляд. — Несовместимо. Велик риск побочных эффектов, — Гарри скривился. — И я пока не знаю, как решить данную проблему. Но мы уже работаем над этим. — Рад это слышать, — Норман прикрыл глаза, так как держать их открытыми просто не было сил. — Как ты себя чувствуешь? — Немного хуже, если честно. — Коннорс сказал, что у тебя плохие анализы, — Гарри слегка сжал чужую руку. — И что велик риск отказа раннее повреждённой печени. — Оу. — «Оу»? Это всё, что ты можешь сказать? — Мне нечего сказать, Гарри. Озборн младший тихо вздохнул и опустил голову. Неделя выдалась крайне тяжёлой, он сильно переживал за своего «отца», которого уже считал родным. Отвратительно осознавать, что пока ты ничем не можешь помочь. — Как дела с Октавиусом? — Мы помирились. Я же говорил, что дело в чипе-ингибиторе. — И что дальше? — Позволь ему работать в твоей компании, — Озборн с трудом приоткрыл глаза и посмотрел на Гарри. — Пожалуйста. Он правда заслуживает этого, к тому же тебе в штате пригодится гений. — Умеешь же ты завалить логичными фактами, — Гарри усмехнулся, сев на стул. — Что-то ты совсем никакой. Ты ел? — Не хочу. — Я поговорю с Коннорсом. Пусть сделают дополнительные обследования. — Если честно, мне даже как-то неловко. — В каком это смысле? — Ты возишься со мной, тратишь деньги и силы. Хотя я тебе никто. — Ты мой отец. Улыбка не сходила с лица Нормана. Он понимал, что это не тот Гарри, которого ему пришлось воспитать и вырастить, но даже зная сей факт Озборн привязывался к нему, поскольку это одна из его версий. А если это одна из его версий, то и он ему не чужой человек. Двоякое чувство не давало покоя. — Ты считаешь меня своим отцом? — Да, — Гарри тихо вздохнул. — Это странно, не находишь? — Мы живём в сумасшедшем мире, который полон странностей. — И не поспоришь ведь. — Я хотел задать тебе один вопрос, — Гарри замялся, всё же продолжив. — Ты не против возглавить Оскорп? — Что? — Норман издал нервный смешок. — Соглашайся! — После полной реабилитации, конечно! — Но… это же твоя компания. — Моего покойного отца. К тому же я никуда не денусь, просто став совладельцем. — Ты уверен в этом? — Ты же в своей вселенной основал Оскорп? Управлял им? — Да, но… — Так почему бы тебе снова не заняться этим? Тем более ты просил дать Октавиусу ещё один шанс. Дай шанс и себе. — Мне нужно подумать, Гарри. Но большое спасибо за предложение.

***

Многочисленные процедуры, капельницы и обследования изрядно выматывали. Норману казалось, что он насквозь пропитался мерзким больничным запахом, однако с этим ничего нельзя было поделать. Депрессия подступила незаметно, окутывала с ног до головы и заставляла думать о своей ничтожности. Гоблин лишь подливал масла в огонь. Не хотелось ничего и сил не было даже на то, чтобы хотя бы поесть. Каждый приём пищи Озборна буквально заставляли впихнуть в себя хотя бы пару-тройку ложек, в итоге подключая к капельнице. Оживал Норман только с приходом Отто, даже Гарри не вызывал у него такой прилив сил. — Как твой чип? — Отлично. Работает бесперебойно, — Октавиус провёл рукой по щеке Озборна. Он заметил, что синяки под его глазами стали ещё больше. — Мне сказали, что ты плохо ешь. — Аппетита совсем нет, — Норман прильнул к ладони Отто. — И я хочу уйти отсюда. — Что? Куда? — К тебе домой. Октавиус непроизвольно вздрогнул. Почему Озборн хочет вернуться в место, где пережил самые страшные дни в своей жизни? Где был унижен и едва не был убит. Отто поправил на нём одеяло и взял за руку. — Почему? — Там было спокойно. — Ты же помнишь, что там произошло? — Помню. — Тогда почему? — Октавиус начал сомневаться в способности Озборна к критическому мышлению. — Я же сказал, что там было спокойно. Последние дни. Облизнув пересохшие губы, Отто опустил голову на относительно здоровое плечо Нормана и прикрыл глаза. Что вообще творится в мозгу Озборна? — Гоблин всё ещё достаёт тебя? — Есть такое, но я уже привык к нему. — Не лги хотя бы себе. — Как к такому можно привыкнуть? — Октавиус поднял голову и взглянул на Озборна. — Давай ты поговоришь с Гарри? Вдруг можно излечить и это? — Ага, удачи. — Он и так многое для меня делает. — Не думаю, что он откажет. — Просто… — Норман сделал глубокий вдох. — Я чувствую себя обузой. — Что? Нет, ты не обуза. Не говори так, — Отто взял его лицо в свои руки и нежно поцеловал в скулу. — Даже думать не смей, что ты кому-то мешаешь. — Как скажешь, — действия Октавиуса успокаивали. Одно его присутствие дарило покой и надежду на хоть какое-то светлое будущее. — Гарри предложил мне работу в Оскорпе и новый дом. Хочешь, после выписки я отвезу тебя туда? Можешь жить со мной. — Конечно хочу, — Норман счастливо улыбнулся. — Ты сумасшедший. — Мы оба, — он тихо рассмеялся. Отто усмехнулся, скользнув взглядом на сгиб локтя Нормана. Из-за регулярных капельниц он весь покрылся синяками, на второй руке дело обстояло чуть лучше, поскольку в неё только начали устанавливать катетеры. Октавиус осторожно провёл пальцами по дорожке из уколов, отчего Озборн слегка вздрогнул. — Прости! Больно? — Отто резко убрал руку. — Нет, всё хорошо. Просто необычно. — Ты такой бледный… пообещай мне, что начнёшь есть хотя бы по чуть-чуть? Я могу приносить тебе вкусную еду. — Обещаю. Октавиус не мог им налюбоваться. Несмотря на столь немощное и болезненное состояние Озборн всё ещё был невероятно красив. В голове промелькнула мысль, что подобные чувства он испытывал только к своей жене. Это было весьма странно. Норман заметил сменившееся настроение Отто и слегка сжал пальцами его руку. — Всё хорошо? — Да, конечно! Не волнуйся. Просто задумался о своём. — О чём? — Я… не просто привязался к тебе. Не знаю, как это правильно назвать. Чёрт возьми… как же я ошибался, считая, что такой же, как отец Гарри. Ты лучше. Намного лучше. И я не хочу отпускать тебя. — Ты правда не бросишь меня? — Озборн поджал губы, боясь услышать обратное. — Никогда. Теперь ты мой светоч.