Чудеса

"Любовь долготерпит, милосердствует, не завидует, не превозносится, не гордится, не бесчинствует, не ищет своего, не раздражается, не мыслит зла, не радуется неправде, а сорадуется истине; все покрывает, всему верит, всего надеется, всё переносит" (1 Кор. 13:4-7).

      Он лежит на большой гостиничной кровати, положив голову на колени брата. Так, как давно не лежал. С самого детства. Тихо. Все уже спят. Слышен только лёгкий гул улицы. Вадим нежно гладит его пальцами по голове, пока он лежит с закрытыми глазами, улетевший куда-то в чудеса.       - Спой мне.       - Что спеть?       - Не знаю, что-нибудь.       - Из "Агаты"?       - Можешь из "Агаты".       - Где-то там, где кончается, где кончается вся Земля... – тихо, полушёпотом запевает Вадим.       - На краю мы качаемся – ты и я, ты и я, – подпевает ему Глеб.       - На краю ноги свесили, – поют они дуэтом, – и глядим уже в никуда. Как смешно, – Глеб искренне счастливо улыбается впервые за много лет, – сердцу весело, – они тепло улыбаются друг другу и заканчивают: – чудеса, чудеса.       - Какие мы с тобой дураки, Глебка, – снисходительно улыбается Вадим, перебирая его волосы. – Вот ради чего это все было?       - Ты о чём?       - Да суды эти все, интервью, в которых мы вечно говорили, мол, мы разные. Я ещё нас антиподами называл.       - Прости. Надо было по-человечески тебя попросить не смешивать "Агату" с политикой. Не знаю, что на меня нашло. Бес, наверное, попутал.       - А беса, часом, не Дмитрий зовут? – усмехается Вадим.       - Ну, Вадь!       - Шучу! А может и нет. – добавляет он, наклоняясь к лицу брата. – Ты тоже меня прости. Хотел я тебе эти деньги отдать – оно мне надо, родного брата кидать на деньги? Только меня самого кинули. Старался сначала из личных денег тебе отдать, а потом как-то уже и сам на мели оказался.       - Знаю, Вадь. Спасибо. Хорошо, что мы, всё-таки, снова вместе, несмотря на всё пережитое дерьмо.       - Это точно.       - Мы ведь больше не расстанемся, да?       - Конечно, нет. А ещё будем жить долго и счастливо и умрем в один день, – с доброй иронией ответил Вадим.       - Мы не умрем! Мы улетим в чудеса.       - Конечно, Глебушка. Давай спать?       - Давай.

***

      Они лежат лицами друг к другу, смотрят в глаза и нежно улыбаются, а в их взглядах читается бесконечная братская любовь и радость от воссоединения. Пусть не творческого, но семейного – ещё более дорогого для них самих.       - Пусть те-бе при-сни-и-тся са-мый све-тлый сон! – полушёпотом пропели они одновременно, как будто прочитав мысли друг друга.       - Спокойной ночи, – Вадим мягко положил свою большую руку на затылок брата, слегка притянул его голову к себе и поцеловал в лоб. Когда он потянул руку обратно к себе, Глеб схватил её и прижал к своей груди, прямо как ребенок прижимает игрушку, с которой спит.       - Не убирай, хочу чувствовать, что ты рядом, – он подвинулся поближе к брату. – Спокойной ночи, Вадь. Спасибо, что ты у меня есть.