Когда приходит восход солнца

Милдред жаждала большой, опухшей тыквы на кухонном столе, выложенном газетами. Она выглядела как свинья, и стебель был слишком большим, но его легко выдернуть, когда она, наконец, вырезала его. Семена были худшей частью для Милдред. Она могла справиться со слизью и вонью сырой, свежей тыквы, но семена между ее пальцами были отвратительными. Слизь застряла под ее ногтями.   Возможно, ей следовало послушать Гвендолин и не вырезать тыкву до следующей недели, недели Хэллоуина, но она просто не могла удержаться от того, чтобы научиться вырезать тыкву. Это был бы их первый Хэллоуин , и праздник не был таким уж и большим в Мексике. Гвендолин была слишком больна, чтобы делать многие вещи. И чтобы компенсировать потерянное время, Гвендолин нарисовала несколько глупых тыквенных лиц на бумаге и дала Милдред скучный, защищенный от порезов нож для резьбы, чтобы опробовать его.   Милдред думала, что не имеет смысла ждать до Хэллоуина, чтобы вырезать тыквы. Какая логика стояла за этим? К тому времени, как она вообще не получит удовольствие от процесса, праздник давно бы прошел, и нескольких дней было недостаточно, чтобы показать тыквы и свои навыки соседям, которым, возможно, совсем было все равно.   «Милдред? Где ты?» Гвендолин звала её из другой части дома, скорее всего с лестницы, потому что казалось, что с каждым словом она подходила ближе.   Милдред охватилась, ее кулак полон семян, которые раздавились, как гнилые мозги в ее руке. «Кухня»   Гвендолин пришла на кухню, казалось бы, потрясенной обнаружив Милдред-локтем внутри большой тыквы. Сначала она была ошеломлена, а затем слишком быстро разочарована, и все, что Милдред могла предположить, это то, что Гвендолин решила, что она плохо вырезала тыкву. И об этом было больно думать. Она так старалась преодолеть противное ощущение на руках, чтобы сделать милое лицо для Гвендолин и с гордостью продемонстрировать проделанную работу.   «Что не так?» Милдред спросил тихо, бросая горсть семян в миску. «Я делаю что-то не так?»   «Нет, нет. Дело не в этом", - ответила Гвендолин, подходя, чтобы положить руку на спину Милдред, та напряглась, прежде чем слегка расслабиться. «Помнишь, я посоветовал тебе подождать до следующей недели?»   "Но Хэллоуин тогда закончится", - мягко рассуждала Милдред. «Нет смысла ждать так долго».   Гвендолин стиснула зубы, приходя к пониманию того, что Милдред не понимала, как быстро будут гнить вырезанные тыквы. Поэтому она решила, что этот урок полезным и она села за столом, вдали от ножа для резьбы Милдред, потому что, хоть он был тупым и, вероятно, очень безопасным, она не хотела, чтобы Милдред случайно выколола ей глаз, смело вырезая гигантские куски.   "Често говоря, я должна тебе кое-что сказать", - сказала Гвендолин. "Ты можешь отложить это на секунду?"   Милдред уронила нож, который она использовала для сбора остатков семян с бесконечного дна тыквы и смотрела на свою женщину такими невероятными глазами. Гвендолин выглядела слишком серьезно как будто ей только что сказали, что ее собака погибла в ужасном несчастном случае, и это напугало Милдред, потому что, возможно, она была расстроена чем-то , а она не слушала ее и говорила о тыкве.   "Хорошо", - нервно вздохнула Милдред, опустив нож. Была пауза. «У меня какие-то неприятности? Прости, что не слушала тебя».   "Дело не в тебе и у тебя нет проблем", - заверила Гвендолин. «Мой отец позвонил. Хотя он и моя мать развелись, он все еще поддерживает с ней контакт. Вчера она упала и сломала бедро. С ней все будет в порядке, но завтра они отпускают ее, и ей нужен кто-то, кто позаботится о ней, пока ей не станет лучше. Я позвонила Хейзел, и она готова позаботиться о ней, начиная с субботы, но не раньше. Моя мать не может находиться одна так долго в таком состоянии».   Милдред не совсем понимала, куда Гвендолин ведёт или на что она намекает. Она чувствовала, что начала расстраиваться, в ее животе начало формироваться волнение и ничего хорошего на ум не приходило, когда Гвен это сказала.   «К чему ты ведёшь ?» допрашивала Милдред . «Я просто немного запуталась, Гвен».   "Мне придется совершить поездку в Коннектикут завтра, и я вернусь где-нибудь в субботу", - ответила Гвендолин. «Мой отец уже забронировал мне перелет туда и обратно. Завтра мне нужно рано уехать».   Горящий комок в горле Милдред болел и она чувствовала себя почти такой же опухшей, как тыква. Гвендолин приняла к сведению слезы, блестящие в глазах Милдред, и она тихо продержала руки, поймав Милдред, когда она споткнулась вперед на колени.   "Я поеду с тобой", - сказала Милдред чуть громче чем требовалось. «Я поеду. Я позвоню Бетси и скажу ей, что у меня чрезвычайная ситуация. Ты не можешь оставить меня здесь. Ты не можешь оставить меня одну на четыре дня. Ты не можешь».   "Если ты сможешь убедить Бетси отпустить тебя, я постараюсь получить билет для тебя", - заверила Гвендолин. «Я тоже не хочу оставлять тебя, дорогая. Я знаю, что я тебе нужна здесь. Почему бы тебе не позвонить ей сейчас?»   Милдред взяла телефон и поспешно набирала номер в течение нескольких секунд после предложения Гвендолин. Слезы пронизывали ее щеки, еще жарче и сильнее, когда Бетси взяла трубку. Звуки больницы на заднем плане усилили беспокойство Милдред, думая о том, что она должна быть там, зная, что она не придет домой к Гвендолин, как привыкла. Не быть с Гвендолин, чтобы прижаться к ней или запустить ей теплую молочную и медовую ванну, изменение в рутине было ужасно для Рэтчед.   Гвендолин сидела за столом, когда ссора произошла в другой стороне комнаты. Милдред умоляла, рыдала и кричала всерьез, и Бетси, вероятно, прямо отказалась, наверняка сказала про нехватку персонала, а затем Милдред повесила трубку и заплакала в ладошки, ее плечи дрожали.   «Что случилось? Что она тебе сказала?» Гвендолин спокойно спрашивала, в отличие резких всхлипов Милдред. «Иди сюда, моя милая девочка».   Милдред упала на колени Гвендолин и положила голову на грудь, чувствуя тепло и комфорт, которое Гвендолин должна была забрать с собой. Гвендолин восприняла это как знак, что ни одна из них не будет хорошо спать до конца недели, но сейчас ей нужно было вздремнуть.