Гори, чтобы светить...

РОV:Маша Веренюк

Весь следующий день, после Жениного признания и неудачной попытке позвать Сашу на прогулку, я думала лишь об этом. Мне было сложно придти к какому-то определённому исходу, потому что разорваться между двух сторон – сложно. С одной стороны – Красновский. Мы с ним учились в одном и том же универе и неплохо общались, несмотря на то, что он является старше меня на два года. В общем, знаю я его порядком пяти лет. С другой стороны – Саша! Саша, которую я знаю чуть меньше месяца, но смело могу назвать подругой, потому что с ней у меня достаточно хорошие отношения. И как же быть тут? Кому помочь? Чего сказать? Женя мне как старший брат, я хочу ему только добра и счастья, но факт того, что он влюблён в Сашу, у которой на личном фронте маячит уже тот самый музыкант (она, конечно же, всё отрицает) – усложняет ситуацию в целом. Тут Красновскому, скорее всего, придётся просто смирится, потому что Саша даже в его стороны не дышит и не смотрит. Живёт фактом о его существование, будто он Эльфелева башня, к которой она никогда не стремилась. Хотя, кто знает, что и как на самом деле. Нужно приглядываться, смотреть. Может, тогда станет яснее? Не знаю, с Сашей всё очень сложно.

Конец POV: Маша Веренюк

* * *

– Не примёрзла? – Андрей очередной раз смахивает снежинки с волос, что продолжают падать и поглядывает на Сашу. – Да не, – отмахивается покрасневшими от холода руками Лукьянова, кутаясь в плотную куртку цвета шампань. – Ой, врать-то! – он высовывает тёплую ладонь из кармана куртки, касаясь её. – Ледянная, Александра, абсолютно! – Ну по сравнению с твоими ладонями, да, – кивает Саша, чуть поддавшись ближе, тем самым дав Андрею сплести пальцы их рук. – Признайся, у тебя печка в кармане? – Нет, я просто горяч, – самодовольно улыбается он, вздёрнув голову. Саша заливисто смеётся от этого действия. Такой он забавный в этот момент! Андрей тоже не сдерживается, поддерживая её. – Тогда это всё объясняет! – Между тем вставляет Александра. Они идут дальше, продолжая разговаривать о всяких глупостях и не серьёзных вещах. Настроение позволяло это делать так же легко, как держаться за руки, словно семиклассники. И не было в этом жесте никакого плохого подтекста или посыла. Было просто много теплоты и добра, которого так не хватало обоим в этот нелёгкий период.

* * *

Саша появляется в здании театра ближе к трём часам дня. Чуть усталая, запыхавшаяся от долгого бега, но очень радостная отчего-то. И казалось её настроение заряжало почти всех, кто видел ту яркую улыбку, которой почти никогда не было на лице непреступной девушки. – Цветёшь и пахнешь! Цветёшь и пахнешь, милая! – приговаривал Ильич, наблюдая за игрой Саши. Та лишь незаметно улыбалась, продолжая прогонять свою роль. В этот день все шло более слаженно и непонятно собственно говоря, отчего. Может, потому что ближе к вечеру вышло солнце, а может потому, что солнце пришло в театр.

* * *

Сашка облокачивается на край сцены, чуть сползая с неё. Чёрная клетчатая рубаха прилипла к телу, как и выбившиеся из пучка пряди волос. По лицу ручьями лил пот, а в горле был полный сушняк, который сейчас восполняла бутылка воды. – Саш, – перед ней вырастает неожиданно Женя. Лукьянова ели сдерживает себя, чтоб не закатить глаза и не послать его. «Какой же настырный в последнее время! Чего ему надо!?» – А. – безразлично отзывается она, отрываясь от поглащения жидкости в бутылке. – Что ты делаешь сегодня вечером? «Как заеженно!» – Жень, веришь – нет, а впрочем похуй, – она массирует переносицу. – но я немного заебалась и хочу отдохнуть. – А завтра? – А завтра – будет завтра. Бывай. Она спешит к выходу из театра, но стоит только в лёгкие вдохнуть прохладный воздух, как от худрука приходит сообщение, гласящие о городах и датах тура, а так же о некоторых изменениях пьесы. «Что ж. Поживём – увидим...»