Какая из этих звёзд твоя любимая, Карл?

      Они видятся каждый божий день, Ник даже начинает ловить себя на мысли, что не помнит времени, когда в его жизни не было Карла. Его слишком много, и это даже начинает пугать. Карл был на каждой новой фотографии Сапнапа, Карл был каждой ночью в переписке, сообщениями за завтраком, песнью в плеере, кривым рисунком на полях тетради по истории. Карлом была пропитана каждая эмоция, каждая случайная мысль Ника.       Они возвращаются с колледжа домой вместе каждый день, даже когда Карл задерживается в библиотеке, Ник упорно ждёт его в школьном дворе или читальном зале.       Сапнап впервые задумывается над происходящим, когда Панз просит перестать без умолку болтать об этом подростке. Когда он случайно забредает в магазин канцелярии и, увидев тетрадь с енотом, думает, что это точно понравится Карлу, ему становится не до шуток. Слишком много деталей. Слишком много Карла. Слишком много их.       «То, что у меня не было отношений, не означает, что я буду бросаться на первого встречного человека» отдаётся эхом в голове, когда Сапнап, разбирая рюкзак, натыкается на пачку пластырей.       «Карл мой друг, он не интересен мне… как партнёр» прокручивает на повторе Ник, увидев на своей книжной полке сборник трагедий Уильяма Шекспира.       Он устало валится на кровать. Телефон мигает пару раз, уведомляя о новых сообщениях. Он прочитает. Прочитает и ответит, обязательно. Ему просто нужно время. Изучает потолок, будто впервые видит его. Почему именно Карл? Что он сделал? Как ему удалось выбить Ника из колеи?       Он не помнит, засыпал ли этой ночью хотя бы на десять минут. Песни в наушниках сменяются одна за другой, тёмные шторы едва заметно колышутся, пропуская в комнату свежий, немного холодный воздух. Нет, не может быть такого, что непробиваемый Ник вдруг дал трещину из-за какого-то случайного подростка. «Романтика — удел долбоёбов», — вспоминает Ник свою излюбленную фразу, которую повторял раз за разом перед тем, как сесть смотреть очередную мелодраму, дёргаясь от каждого шороха в страхе, что кто-то увидит его за таким постыдным делом. Боже, тебе самому не мерзко от себя? Так нагло врать собственному отражению, и кто же ты, Ник? Что тебе мешает увидеть и принять себя? Кажется, он даже усмехается и тут же хватается за живот, почувствовав разряд боли по всему телу.       Он хватает скейт и выходит из дома. Нахуй всё. Ему нужен свежий воздух, он задыхается от себя. Он не зовёт ребят, зная, что так даже лучше. Десять утра, пустой квартал, серые тучи и лёгкий ветер, обволакивающий по-лёгкому одетого в одну футболку Сапнапа. Кажется, проходит несколько часов, когда Ник замечает, что его голова абсолютно пустая. Он в очередной раз отталкивается от асфальта уже уставшей, немного болезненно ноющей ногой, когда слышит вдалеке раскат грома и чувствует на своих руках первые дождевые капли. Ник даже не успевает опомниться, когда грохочущие звуки становятся громче, а капли более частыми. Он улыбается, хотя со стороны это наверняка больше походит на безумный оскал.       За считаные минуты его лёгкая футболка намокает, в ответ на что Ник только недовольно морщит нос. Он спрыгивает с фанбокса и замечает привычную картину — затопленные спустя жалкие десять минут ливня дороги.       «Заболеешь ведь», — твердит подсознание голосом Карла, и Сапнап, тяжело вздохнув, хватает скейт и идёт по огромным лужам, лишь благодаря своим инстинктам не теряясь среди множества частных домов.       Почему-то именно сейчас его вновь окутывает тоска. Наушники болтаются на шее, — его особо не волнует, что они могут попросту перестать работать из-за воды, — промокшая насквозь футболка неприятно прилипает к телу, мокрые растрёпанные волосы неопрятно падают на лицо, пряча глаза. Он бы так и не вынырнул из своих мыслей, если бы не услышал сквозь беспрерывный шум дождя своё имя откуда-то со стороны. Поворачивается направо и замечает Карла — по-домашнему сонного, в том самом свитере с енотами, — боже, у него что, нет другой одежды?       Они глупо пялятся друг на друга секунд тридцать, просто изучая. Первым сдаётся Карл, кивая в сторону приоткрытой входной двери. Сапнап оглядывается назад и, поняв, что дождь только усиливается, открывает калитку, лениво поднимаясь на крыльцо. Забавно, что те самые инстинкты привели Сапнапа к дому Карла.       — Я не хочу напрягать тебя, — мнётся Ник, заходя в дом.       — Тебе топать до дома ещё двадцать грёбаных минут, — Карл закатывает глаза в ответ, а Сапнап улыбается от мысли, что он запоминает даже такие детали их разговоров. — И ты так и не ответил на мои сообщения.       Ник стоит посреди гостиной, тихо шмыгая носом и смотря себе под ноги, пока с него стекает дождевая вода. Под ним уже образовалась лужа, и Карл разозлился бы, ведь ему всё это ещё убирать, но он только вздыхает и идёт за сменной одеждой. На Ника просто невозможно злиться.       — Я набрал тебе горячую ванну, там лежит сухая одежда. Повесишь свою сушиться? — Ник дёргается, внезапно услышав голос друга. Он перестаёт рассматривать по-милому обставленную гостиную и переводит взгляд на подростка, заторможенно кивая.       Он поднимается на второй этаж и наугад находит ванную, параллельно рассматривая увешанные фотографиями стены коридора. Ник впервые здесь, но сразу замечает, насколько много Карла в этом доме. Обои с разноцветными маленькими цветочками, горшки с растениями, стоящие на подоконнике в конце коридора, даже приятный запах ванильных свечей, которые так любил Карл. Увидев фотографию на вид пятнадцатилетнего Карла, радостно обнимающего своих родителей, Ник тихо хихикает, понимая, насколько у него дружная семья.       Он отмокает в ванне минут двадцать, а, когда выходит в чужой одежде в коридор, сразу сталкивается с Карлом, держащим кружки с горячим ягодным чаем. Они молча смотрят друг на друга, стоя чуть ли не вплотную, — Ник клянётся, что может почувствовать чужое быстрое сердцебиение.       — На, — бубнит старший, протягивая кружку. — Останешься у меня, пока одежда не высохнет.       Они спускаются в гостиную и молча смотрят разные фильмы по телевизору. Карл готовит им рис с овощами, и Ник не может оторвать взгляд от своего друга.       Когда дождь стихает, а часы уже показывают полдевятого, Ник моет посуду и нехотя переодевается в свою уже сухую одежду.       — Стоять, я не хочу, чтобы ты заболел. Возьми, — говорит парень, когда Ник уже хочет выйти из дома, и протягивает жёлтый, мать его, свитер.       Сапнап смущённо улыбается в ответ и бубнит невнятное «спасибо», чувствуя, как щёки предательски пылают. Он натягивает чужую вещь, с удивлением понимая, насколько этот свитер мягкий.       Вернувшись домой, он, даже не переодевшись, валится на кровать, обнимая чужой свитер.       И он понимает. Так просто и быстро, без внутреннего конфликта, с которым сталкиваются главные персонажи тех мелодрам, что Ник смотрел всё детство, без угнетающих мыслей, без слёз и истерик, без назойливого внутреннего голоса. Он влюбился. В своего друга.