Мятежное солнце

      На мгновение Вики потеряла дар речи. Ей показалось, что она вот-вот лишится здравого рассудка.       — Ты сейчас серьёзно? — спросила она, дрожащим от волнения голосом, — Ты же ненавидел меня с самой первой нашей встречи…       — Ненавидел? С чего такие выводы?       Вики промолчала, а потом попыталась встать на ноги, но тело не слушалось, словно, то что она пережила за эти последние часы, неподъёмным грузом навалилось на её хрупкие плечи. Голод крепко сжал пальцы Вики, молчаливо настаивая, чтобы девушка повернулась и посмотрела ему в лицо. Он был напряжён, но это не мешало ему выглядеть уверенным. Вики вновь задрожала всем телом. Дыхание стало прерывистым и тяжёлым, будто мощные тиски сжимали грудную клетку, препятствуя полноценному вдоху.       — Послушай, через два дня твои родители должны отправиться в Милан. Как ты думаешь, сейчас, после всего произошедшего, они ещё думают об этом?       Вики ошеломлённо уставилась на него. Она совсем забыла о давнем плане её родителей, совершить путешествие их мечты, после того как собственная дочь, о которой они так нежно заботились всю свою жизнь, покинет родной дом.       — Они не должны беспокоиться за меня, — нерешительно прошептала Вики. — Я скажу им…       — Скажешь им что? — с вызовом спросил Голод, когда обнаружил, что Вики не находит нужных слов, чтобы продолжать. — Что ты просидишь эти два месяца взаперти, упиваясь своим горем?       — Я не намерена горевать! — ответила она, с яростью сжав кулаки.       — Прекрасно. — Голод одобрительно кивнул. — Я рад, что у тебя достаточно силы духа, чтобы не делать этого. Но разве ты оставила бы их одних, если бы с ними случилось нечто подобное? Уверен, что нет, — ответил он, не дожидаясь ответа девушки. — Но если ты даже убедишь их уехать, думаешь, они будут наслаждаться отдыхом, зная, что оставили тебя здесь в одиночестве.       — Я не буду одна, первое время поживу у Мими…       — Твоя подруга скоро собирается замуж, — напомнил Голод.       — Откуда ты знаешь? — удивлённо выдохнула Вики.       Голод не ответил, а потом проигнорировав её вопрос, продолжил:       — Как ты думаешь, навязать себя Мими сейчас — хорошая затея? Твоя неудавшаяся свадьба будет постоянно маячить перед её глазами.       — Выходит, я должна навязать себя тебе! — выкрикнула Вики, глубоко задетая столь жестокой прямотой Голода. Едкая злость наполняла её. Она топила разум всепоглощающей волной.       — А почему нет? — раздражённо спросил он, испепеляя её непреклонным взглядом. — Ты же сама обвинила меня во всём, и я не отрицаю своей вины. Это я сообщил Диане и предупредил о вашей с Войной помолвке. Это я посоветовал ей вернуться сюда, если она всё ещё любит моего брата. И наконец, это я внушил им обоим необходимость встретиться. Мой братец должен был понять, какую ошибку совершает, собираясь жениться на тебе!       — Как же я тебя ненавижу! — процедила сквозь зубы Вики и упала на постель, уткнувшись лицом в мягкое покрывало. Невыносимая душевная боль так остро терзала все её тело, что девушка не могла унять дрожь.       — Послушай, — к её изумлению, Голод опустился рядом с ней, словно имел право находиться к ней так близко, — Вики, посмотри на меня, — Голод взял влажную прядь её волос и слегка сжал между пальцами. — Я чувствую свою вину, если можно так выразиться. И поэтому я хочу помочь тебе достойно выйти из этой непростой ситуации.       — Помочь как? Предлагая себя вместо брата? — Вики нервно засмеялась. — Сколько тебе лет? — спросила она, переворачиваясь на спину и вглядываясь в лицо Голода.       — Разве это имеет значение?       — Для меня — да.       — Тридцать один.       — А мне двадцать, — сказала она.       — Знаю. — Голод резко отстранился от неё. — Я же не прошу твоей любви взамен, просто позволь мне помочь тебе пережить первые месяцы, пока ты не придёшь в себя, после всего этого…       — Зачем тебе это нужно? — спросила Вики, напряжённо всматриваясь в его лицо.       — Затем же, что и тебе, — спокойно ответил Голод. — Спасти честь семьи.       — Тебя это так волнует? — спросила она, приподняв изящную бровь, словно сомневалась в искренности его слов.       — Это так странно? — он посмотрел на девушку с напускным безразличием.       Вики ничего не ответила.       — Знаю, что для тебя это неожиданное предложение, — мрачно произнёс Голод — И я не хочу силком тащить тебя под венец. Право выбора за тобой, Вики.              — М-мне нужно подумать… — прошептала она неразборчиво.       Вики вскочила с постели и, пошатываясь от головокружения, бросилась в ванную. Рыдания подступили к горлу. Вики испытывала глубокую неприязнь, от того что верила лживым признаниям Войны. Единственное, что сейчас её утешало, это то, что близости между ними так и не произошло...       Голод медленно подошёл к ней и замер за спиной. Только из-за своего врождённого чувства ответственности Голод предупредил бывшую возлюбленную Войны о предстоящей свадьбе брата. Вот и сейчас он яростно добивался права достойно выйти из неподобающей ситуации, в которую втянул семью его младший брат.       — Я не выйду за тебя замуж, — сказала Вики, судорожно вздохнув. — Дело вовсе не в спасении твоей или моей чести. Я просто не собираюсь больше унижаться и позволять еще одному Расселу использовать меня в своих интересах.       — Я не пытаюсь использовать тебя, — хрипло произнёс Голод.       — Я тебе не верю… — Вики подняла голову и некоторое время мрачно разглядывала угрюмое лицо Голода в зеркале, а затем перевела взгляд на своё собственное…       «Вот она, — с горечью подумала Вики, глядя на себя в зеркале, — девственница в день собственной свадьбы»       Она ополоснула лицо ледяной водой, пытаясь прийти в себя.       Беспомощные слёзы вновь заскользили по щекам. Вики закрыла лицо ладонями и зарыдала в приливе отчаянной жалости к самой себе. В который раз за этот отвратительный день, показывая свою слабость перед старшим братом Войны. Голод вновь положил руки на её плечи и неожиданно притянул её к себе, крепко обнял и погладил по голове. Держал крепко, пока она не расслабилась.       — Я больше никому не смогу доверять… — невнятно прошептала она ему в грудь.       Он всё ещё придерживал её за плечи, пока Вики не начала вырываться. Голод не позволял, мягко останавливая попытки оттолкнуть его. А затем мягко взяв за тонкие запястья, опустился на уровень её лица, и твёрдо сказал:       — Это поправимо. Пока только ты, я и Война знаем, что написано в его письме. Только нам троим известна причина вашего разрыва. Даже твои родители не знают, что конкретно произошло между вами… — спокойно продолжал Голод, — Мы можем сказать им, что Войне стало всё известно о нас, что мы с тобой полюбили друг друга. Мой брат не посмеет ничего отрицать. Он просто будет рад, когда узнает, что мы нашли способ, который поможет ему выйти сухим из воды. Сейчас твои близкие и друзья уже и так обсуждают, почему ты позволила именно мне остаться с тобой. Пойдём, спустимся и скажем им, что мы хотим уехать вместе. Дадим им хоть какую-то надежду, чтобы не омрачать и без того тяжёлый день. Вики помолчала некоторое время, обдумывая его слова, а потом посмотрела на него из-под полуопущенных ресниц и тихо прошептала:       — Хорошо.       Голод взял Вики за руку и повёл обратно в спальню. Вики дрожащими руками потянулась к дверцам шкафа. А когда открыла, перед ней предстала одежда, которую она выбирала, чтобы угодить вкусам Войны. Девушка резко отвернулась, содрогаясь от ужаса при мысли, что ей придётся надевать что-то из этих вещей. Голод бросил на неё быстрый взгляд, но ничего не сказал, только его лицо ещё больше помрачнело. Там оказались многочисленные женские украшения и кружевное нижнее бельё. Напряжение между ними вновь достигло самой высокой точки при виде этих интимных вещей, приготовленных Вики для первой брачной ночи. Она сжала зубы, а затем достала белые кружевные трусики и такой же бюстгальтер. После чего сняла с вешалки нежно-фиолетовое платье, которое хотела надеть по приезде в Лион, чтобы провести там медовый месяц. Взяв одежду, Вики стремительно направилась в ванную. Дверь за ней закрылась, а Голод ещё какое-то время стоял, задумчиво глядя в одну точку. Он потянулся за сигаретой, но передумал и спрятал пачку в карман.       Когда одетая Вики, с волосами, собранными в высокий хвост, вернулась в комнату, Голод стоял у окна с бокалом бренди. Его фигура казалась внушительной, а лицо — потемневшим и мрачным. Но несмотря на это, уголки его губ едва заметно приподнялись.       — Всё в порядке? — спросил он, неспешно подходя к девушке.       Вики кивнула. Голод был прав. Он оказался единственным человеком, с которым она могла разделить свою боль, потому что именно он, стал причиной перемен в её жизни.       — Предоставь возможность объясняться мне, — сказав это, Голод протянул руку и Вики вложила пальцы в его холодную ладонь, позволяя себя увести.       Что-то подсказывало Вики, что необходимо довериться этому человеку. В конце концов, то, что предлагал Голод, было не лишено здравого смысла и обещало ей выход из кошмара сегодняшнего дня. Когда они вошли в гостиную. Все собравшиеся родственники и друзья уставились на них в немом вопросе. На лицах гостей отчётливо читалось недоумение. Ребекка, такая взволнованная всего несколькими часами ранее, сейчас казалась безэмоциональной. Её лицо было бледным как безликое полотно. Она поднялась на ноги и замерла, когда увидела Вики с Голодом, её муж тоже оказался рядом. Они всем сердцем любили Вики и заботились о ней. А замужество девушки означало новый этап в жизни их дочери, как и новый этап в их собственной жизни.       «Да, Голод был прав, я не имею права испортить им эту радость», — подумала она.       — Вики… — мать подошла к ней и дрожащими руками прижала к себе. В её холодном голосе звучали оттенки неприкрытой боли, что Ребекке не удалось скрыть от собственной дочери.       — Со мной всё в порядке, — поспешила ответить девушка, прикрыв глаза, страдая от того, сколько беспокойства принесла самым близким ей людям. — Пожалуйста простите меня, — прошептала она, глядя на отца, что ободряюще положил руку ей на плечо.       Голод медленно подошёл и мягко взял Вики за руку.       — Мистер Уокер…       — Хочется верить, что ваш брат, хотя бы в душе, стыдится того, что он натворил сегодня, — натянуто проговорил отец Вики.       — Я уважаю ваши чувства, — вежливо начал Голод, — но мой брат был волен изменить своё решение вплоть до последнего момента, так же, как и Вики обладала правом на это, — спокойно добавил он.       — Но он должен отвечать за свои поступки. — начала Ребекка, — Кто дал ему право так поступить с моей дочерью? Разве можно придумать более жестокое предательство, чем ждать до последней секунды…       — В данном случае его поступок можно объяснить, — невозмутимо ответил Голод.       — Что вы хотите этим сказать? — изумлённо спросила Ребекка.       — Дело в том, что мой брат отказался от брака с вашей дочерью, потому что узнал, что мы с Вики любим друг друга.       Вики опустила голову на плечо Голода и устало прикрыла глаза, не в силах посмотреть в лица самых близких ей людей. Что они теперь о ней подумают? Никогда она ещё не чувствовала себя столь растерянной и опустошённой.       Теперь, когда закончилось самое невыносимое, Голод вёл машину молча и сосредоточенно, закрывшись в себе. Он ни на секунду не оставил её наедине с родственниками и друзьями, даже не позволил отцу задать девушке хотя бы один вопрос по поводу его заявления. И как ни странно, отец Вики, похоже, испытывал уважение к Голоду за то, что тот намеревался защищать её, считая отныне своей. Голод просто и чётко объяснил им, что они с Вики полюбили друг друга с момента их первой встречи, но изначально пытались задушить в себе свои чувства… Вики не решалась расторгнуть помолвку, потому что считала себя уже связанной обещаниями с Войной. Однако в итоге Голод не выдержал и открыл брату всю правду. После чего Война в приступе гнева, разумеется, не пожелал жениться на девушке, которая влюблена, причём взаимно, в его собственного брата. Голод выразил сожаление по поводу причинённых неприятностей родственникам Вики и гостям, приглашённым на торжество. Напоследок сообщив, что вскоре намерен жениться на ней, а потом на какое-то время покинуть страну.       Вики вновь вернула внимание на дорогу. Она и представления не имела куда они сейчас ехали, да и знать не хотела. Единственное, в чём она была уверена, так это в том, что Голоду удалось убедить её родителей: всё, что случилось, произошло вовремя, и это определённо к лучшему. И что немаловажно, она испытывала облегчение оттого, что всё-таки не успела выйти замуж за Войну, ведь неизвестно, чем мог обернуться такой брак…       Она покинула дом своих родителей, зная, что они осуществят своё долгожданное путешествие в твёрдой уверенности, что их собственная дочь, в которой они, как подозревала Вики, едва не разочаровались, осталась в любящих и надёжных руках. Но, несмотря на то что Голод, возможно, и спас её от клейма отвергнутой невесты, он ошибался, думая, что его замысел восстановит её задетую гордость. Сейчас она сама выглядела предательницей. А что хуже — быть отвергнутой или отвергающей, — ещё неизвестно. Но самым отвратительным было то, что Вики не покидало ощущение, что её использовали и бросили. Внезапная слабость вновь овладела девушкой, в глазах у неё потемнело, она бессильно откинулась на спинку сиденья. И никакая ложь, как бы убедительно она ни звучала, не в состоянии была заглушить чувство, что она не заслужила такой несправедливости.       Когда машина остановилась. Девушка медленно открыла глаза. Перед ней был элегантный особняк семейства, расположенный в самом престижном районе Лондона. Голод молча вышел, обошёл машину и открыл перед ней дверцу. Затем всё так же не сказав ей ни слова, повёл её в дом. Дом, в котором она никогда не чувствовала себя желанной гостьей. Стоило им войти в просторный холл, навстречу уверенной походкой вышла высокая девушка с пепельными волосами и встревоженным лицом.       — Голод, — взволнованно выдохнула она. — Наконец-то ты вернулся. Телефон не умолкает… — И словно в подтверждение её слов, пространство огласилось настойчивым звонком. — Все хотят поговорить с тобой, а я даже не знаю, что им отвечать. Говорят, что Война бросил свою…       В этот момент девушка заметила Вики, которую прежде заслоняла мощная фигура Голода, и сначала на её лице промелькнуло искреннее недоумение, а потом лицо её вдруг побелело как снег.       — Ты та самая Вики? Я…       Голод нетерпеливо перебил её.       — Я знаю, ты хочешь объяснений. И ты их получишь позже, Чума.       Приобняв Вики за плечи, Голод повёл её вверх по лестнице. Не обращая внимания на изумлённое лицо сестры, у которой с каждой секундой, появлялось всё больше вопросов. Она какое-то время продолжала неподвижно стоять на месте, а затем тяжело вздохнув, вернулась на кухню.       Вскоре они вошли в комнату, которая определённо являлась комнатой хозяина дома, настолько её атмосфера казалась пронизанной присутствием мужчины.       — Проходи, — Голод кивнул на тёмно-серое кресло около огромного камина. — Я скоро вернусь. Хочу переодеться.       С этими словами он скрылся за другой дверью, оставив Вики наедине со своими мыслями. Разум её понемногу затуманивался. Мучения истерзанной души отступали куда-то в самые скрытые уголки сознания. Она попыталась сдвинуться с места, но не смогла, словно разучилась ходить. Вики продолжала стоять, опустив голову, а плечи её болезненно ныли от напряжения. Когда она услышала шум льющейся воды, Вики поняла, что за той дверью находился душ. Шли минуты, а она всё стояла посреди комнаты, безвольно опустив руки и ощущая странное покалывание в каждом пальце. Уголки её губ неизбежно опустились вниз.       Когда в комнату вернулся Голод, он резко остановился, заметив неподвижную Вики. Он с беспокойством смотрел на девушку.       — Вики, — осторожно позвал её Голод.       Она слышала его голос, но была не в состоянии ответить. Тяжесть произошедшего давила ей на грудь, а голова, словно зажатая в тисках, казалось, вот-вот расколется от нестерпимой боли. Голод подошёл к ней совсем близко, и Вики почувствовала запах морозной свежести и ментола. А затем ощутила осторожное прикосновение изящных пальцев, когда он приподнял её подбородок и заглянул ей в глаза. Вики увидела встревоженные глаза на хмуром лице. Отметила, что его длинные влажные волосы теперь распущены, что он переоделся в серую рубашку и обыкновенные брюки, которые превосходно сидели на его стройных бёдрах.       Вики прикрыла глаза, безвольно качнувшись в сторону Голода. Сильные руки обхватили её и не позволили упасть. Девушка смутно ощутила, что он несёт её куда-то. Снова. Второй раз за этот день её несёт человек, который перевернул всю её жизнь. Но готовый нести ответственность за свои решения и за её. Голод вошёл в соседнюю комнату и опустил Вики на кровать, а сам скрылся в ванной.       Вскоре он вернулся со стаканом воды и небольшим полотенцем. Стакан воды поставил на небольшой столик у постели, а холодное полотенце положил на лоб девушки. Прикосновение мужских рук казалось нежным и успокаивающим, а влажная холодная ткань остужала разгорячённое тело. Вики почувствовала, как бедро Голода касалось её бедра, и эта непреднамеренная близость почему-то подействовала на неё ободряюще.       — Сегодня был сложный день, — внезапно сказал он. — Тебе необходимо отдохнуть.       Вики слабо улыбнулась ему. Удивлённая тому, что ещё способна улыбаться после всего случившегося. Голод улыбнулся в ответ. Улыбнулся так, как ей никогда ещё не доводилось видеть. Это оказалось чем-то необыкновенным. Улыбка преображала его лицо, смягчала резкость линий, меняла общее выражение. Вики не могла не признать, что это оказалось довольно волнующим. Почему — она не могла ответить даже самой себе, поэтому снова прикрыла глаза, погружаясь в долгожданное беспамятство сна.