Личный дневник

                    Время близилось к полуночи. В вытянутом лобовом иллюминаторе виднелись пару дрейфующих астероидов и мириады звёзд, проплывающих мимо. Внутри шаттла слышались только тихий гул работающих систем, мерно пикающие датчики и неторопливый шелест бумаги. Рэтчет занимался документами, перенося свои отчёты в электронный вид, а Дрифт спокойно лежал на диване и читал какую-то книгу в датападе, стараясь не мешать.              ― Ты еще долго-о? ― тихо спросил Дрифт, чуть зевая в конце.       ― Не особо, скоро буду заканчивать. Ты можешь меня не ждать, ложись спать, у тебя уже глаза слипаются, ― уловив смысл вопроса, хмыкнул Рэтчет.       ― Ничего подобного, протри очки, тебе кажется. Раз ты уже скоро, я могу подождать еще, ― недовольно пробубнил Дрифт и попытался подавить ещё один зевок.              Вообще-то Рэтчет был прав, потому что Дрифт неожиданно сильно хотел спать, но одному ложиться как-то не хотелось, хотя он яростно это отрицал. На почве кошмаров Дрифту было спокойнее, если кровать у противоположной стены не будет пустой, когда он засыпает. Рэтчет об этом знал, но сейчас его мысли блуждали где-то далеко за пределами их шаттла и бороздили космическую гладь. У него оставалось ещё одно незаконченное рутинное дело.              Покончив со всеми отчетами, записями и прочим, Рэтчет взял в руки небольшой потёртый блокнот, который он купил около года назад на каком-то межгалактическом блошином рынке. Торговец божился, что блокнот обит исключительно редкой кожей животного, обитающего у чёрта на куличках, но, честно говоря, Рэтчету в это слабо верилось за такую-то цену. Да и не важно это было, по большому счету. Главное, что бумага хорошая, а по середине обложки так удобно расположилась вставка из прозрачного материала, под которую можно засунуть бумажку с номером нынешнего астроцикла. И пусть на протяжении жизни на Рэтчета косились с недоумением, мол "Зачем писать что-то на таком хрупком и недолговечном материале, а тем более вести какие-то записи, если есть удобные и практичные датапады? Да и записные книжки-то такие сейчас бесполезны и остались лишь на всякого рода барахолках, где их ещё поискать надо", но ему было искренне наплевать на это, так как никакая легкая вибрация и приятное кликание от датапада не могли заменить это вязкое чувство транса от того, как карандаш выписывает предложение за предложением, как слегка скрипит бумага под ним и как с каждым написанным словом голова блаженно пустеет. Пробежавшись по жёлтым страницам, Рэтчет открыл свой дневник где-то на середине и начал записывать.              

***

      N-ый астроцикл, N-ый цикл, N-ый орн                     ... Честно говоря, даже не знаю, в какой момент Дрифт стал для меня чем-то большим, чем просто чудаковатый-экз-десептикон.              Возможно, после окончания этого затяжного бедствия под названием «война»? Нет, абсолютно точно нет. Всё же это было раньше. Намного, намного раньше. Только я тогда ничего не заметил, даже не почувствовал, как-то слишком уж естественно это вписалось в мою жизнь. Надо быть честным с собой хотя бы в своих записях, так ведь? Ха-ха. Так или иначе, когда это недоразумение случилось?              Помню, как встретил его впервые через много лет после того случая в Родионе. Меня до сих пор впечатляет скорее не то, что он сильно изменился внешне, а то, что я его все равно узнал. В то время как большей части наших солдафонов пришлось поднапрячь котелки, чтобы сообразить, что перед ними бывший Дэдлок, то мне хватило просто столкнуться с ним взглядом. Передо мной стоял уже не тот парнишка, страдающий от наркозависимости, депрессии, не видящий смысла в своем существовании, которого я воле-неволе спас, а уже повидавший жизнь воин, слегка отстраненный, гордый, но с верой в лучшее, стоящий на перепутье между прошлым и будущим. Но глаза... глаза остались такие же. Сизые, но глубокие, наполненные небольшой тревогой, надеждой, силой, маленькими искорками где-то на дне и чем-то таким, что правильных слов у меня, наверное, никогда не будет.              Было видно, что Дрифту неловко находиться среди автоботов, ведь к нему, очевидно, будут относиться предвзято, а также учитывая общую атмосферу подавленности, но он старался показать, что он изменился, и понемногу знакомился с новым окружением, хотя и не всегда удачно. Даже не знаю, почему я вдруг это вспомнил. Дрифт, к слову, тоже меня узнал. Я был тогда, когда Кап и команда уже немного акклиматизировались и он привел Дрифта к нам. Смотрины «новобранца», я так думаю, он же теперь вместе с ними. Сначала я не обратил внимания на то, что там происходит. Мог себе позволить, ибо от клятвы Гиппократу, как говорят на Земле, меня никто не освобождал. Тяжелораненые пациенты сами себя не подлатают, знаете ли. Закончив перевязывать бедолаге Сайдсвайпу его руку, я тоже вышел посмотреть, что ж там за чудо-чудное диво-дивное к нам пожаловало. Ну, и увидел вот того, про кого пишу сейчас. Докатился, что сказать, хех.              Помню, как в меня тогда уткнулось два удивленных голубоватых глаза, потянувших за собой и самого обладателя, пока Кап с кем-то там очень задушевно трындел (по-моему, с Бластером) в перерыве от знакомства «новобранца» со всеми присутствующими. Дрифт большую часть времени стоял и молча кивал, да и в целом тогда, по воспоминаниям, он был не слишком разговорчивый. Я и сам на тот момент думал, что Дрифт уже или умер где-то в бойне, или ждёт этой участи, или воюет так далеко, что я даже о такой части галактики не слышал. Но вот он здесь, живой, другой и автобот. Сказать, что я был удивлен, — ничего не сказать.              «Ух-ты, неужели... собственной персоной, ты-»              «Ага, Дрифт. Я... Не ожидал увидеть знакомое лицо. Ты действительно меня помнишь, Док?» ― перебил меня наш новоприбывший, запнувшись и неловко улыбнувшись, как и я, собственно.              «Ха-ха, как не помнить, случай с твоими поджаренными мозгами исключительно сложно забыть, знаешь ли. На первый раз за "Док" я тебя прощаю. Ладно, пока Кап занят своей невероятно важной болтовнёй, а точнее пересказыванием всех слухов и своих баек, которые ты потом еще по сто раз услышишь, пошли-ка лучше выпьем, у меня ещё остались запасы. Думаю, нам есть, о чем поговорить».              Почему-то именно та встреча и тот разговор врезались в память так, что я навряд ли забуду. Вообще, Дрифт был первым ботом, которого я знал до войны и которого я встретил именно во время нее, ибо все остальные либо были со мной, либо уже пали в одной из многочисленных битв. Возвращаясь к воспоминаниям, нам действительно было, о чем поговорить: меня посвятили и в историю о так называемом Гаскете, если моя память еще не так плоха, о десептиконах и, как выразился Дрифт, о его "духовной тьме" в десептиконах, о Винге и Кристалл Сити, а так же о всей этой спиритуалистической чепухе и вере, а главное о том, как он изменился, почему ушёл из десов и появился здесь.              Говорили мы много и долго, спорить, кстати говоря, мы тоже начали уже тогда, но чаша весов с «общим» все же перевешивала чашу с «тем, в чем мы не сходимся», так что я рассказал и о дружбе с Оптимусом, и о том, что с ним произошло и почему тогда все были не в самом лучшем расположении духа (мягко говоря), о наших многочисленных битвах на Земле, о своей работе, и как меня закинуло туда, куда закинуло, собственно. Было приятно повидаться со старым знакомым и видеть, что ему лучше, что у него появился какой-то смысл в жизни. Тогда это была просто радость от встречи, приятный разговор перед новыми напастями и ничего более.              Да, вспоминая дальше, я думаю, что начинаю понимать, когда же все пошло не по «плану», хотя «плана» как такового никогда и не было.               Дрифту все же удалось влиться в коллектив, хотя и общался он с кем-то редко. В отряде Капа Дрифту обычно давали одиночные поручения или поручения разведки, так что у них он, можно сказать, был «одиночкой». А так как Кап всё еще был самым опытным по части ведения военных действий, то Дрифт всё так же без комментариев получал приказы и уходил в кратковременную разведку. Это не умаляло его ценности, но не содействовало его популярности. Поэтому и среди наших он быстро заработал такую же репутацию.               Многие всё еще не признавали в нём автобота и относились с подозрением, что можно было понять, но благо тем, из-за кого мы тогда оказались в том хитросплетении судеб, не считали. Если говорить о моих мыслях, то началось все, наверное, с обсуждения его вылазок. Со мной он разговаривал охотно, да и меня он раздражал не так сильно, как другие, особенно когда не лез под руку. Возможно, со мной контакт ему давался легче, так как я знал его не только как «злобного деса».              Далее я понадобился на миссии и присоединился к нему и части отряда Капа, и всё прошло вполне сносно, потому что моя помощь не понадобилась никому, вышло без происшествий. И как-то потихоньку, вылазка за вылазкой, визит за визитом ко мне на больничную койку, латать его пришлось не очень много, но если приходилось, то это всегда были тяжелые ранения (и как его тогда не прибило ничем?), и я начал иногда замечать за собой чуть более навязчивые мысли о Дрифте. В основном бессознательно, но, в любом случае, если часто видишь кого-то или сражаешься рядом, начинаешь думать об этом человеке. Так и я начинал с того, что наблюдал, чтобы во время боя не задеть Дрифта ненароком, а перешел к тому, что был единственным, кого волновало, вернулся ли он и почему на его исчезновение так просто махнули рукой во время важной миссии. Почему из всех окружающих меня людей именно он поселился в моих мыслях, для меня до сих пор большая загадка.              Я не придавал этому особого значения опять же потому, что он был, в первую очередь, другом, а большее меня не волновало, во вторую очередь, я был просто завален работой в тот период, а когда у тебя много проблем, ты думаешь о том, как бы откачать очередного бойца и распределить оставшийся паёк, а не о «делах сердечных». Да и думать приходилось с завидной частотой обо всех, кого я видел, а не только о Дрифте, потому что если у кого-то развилась бы гангрена или еще чего похуже от лёгкой травмы, которую я не заметил, то это было бы целиком и полностью на моей совести. А у меня на руках и так слишком много людей уже умерло, не хотелось пополнять это список «смертников». Так что мысли об ещё одном пациенте в лице Дрифта не настораживали, ощущаясь как само собой разумеющееся. Ход мыслей был направлен в другое русло, а всё остальное я отметал как ненужное, не то время было.              А потом... Война закончилась, прилетели «гвозди», началась вся эта заварушка с политикой, появился Лост Лайт, новый медблок и много свободного времени. Я уже тогда понимал, что вспоминаю Дрифта как-то чересчур часто, особенно из-за того, что он ударился в веру, после того как чуть не умер. Но я упорно старался наплевать на это и занять себя чем-то более важным. Починка ботов, работа в медотсеке, посиделки в баре, поругивания с излишне воодушевленным Дрифтом, самокопания, в конце-то концов. Я хоть и врач, но не психолог, котелок иногда подтекает и у меня, но я не жалуюсь.              Меня заставил задуматься тот случай в Дельфи.              Картина попрощавшегося с жизнью и покрытого язвами Дрифта еще долго не давала мне покоя. Опытных врачей не застать врасплох стрессом или критической ситуацией у пациента, но тогда... Тогда я впервые так сильно испугался. Если быть совсем честным, я ощутил именно тот самый липкий, мерзкий, медленно взбирающийся по позвоночнику и обхватывающий все органы… Страх. Такой страх, что, казалось, сердце остановиться, потому что такое сжатие живое сердце испытать не может. Или может? Навряд ли в здоровом состоянии. Но многие века войны и полевой медицины сделали свое дело: я не повел и бровью и перешёл в "рабочий режим". Самодисциплина вещь страшная. Хотя Дрифт, скорее всего, заметил на мгновение охваченный паникой взгляд и секундное дребезжание в моем «Ты не умрёшь».              После он никогда не поднимал эту тему.       Всегда болтал о чём угодно, кроме Дельфи.              После я много размышлял об этом случае в перерывах от работы, о том, откуда взялся этот ужас, о том, что такое глубокое задевает во мне присутствие в моей жизни Дрифта, а для меня это не совсем свойственно, знаете ли. И в один момент из самых глубин моего ума подкрался вопрос... Нет, скорее предположение: «Может, мне он... небезразличен?» Да, в первые минуты это казалось какой-то шуткой от мозга, недоразумением, я пытался это отмести и забыть. Мне казалось это невозможным, как минимум потому, что «Как мне может понравиться мужчина, это какой-то бред» и «До этого мне никто в жизни не нравился долго, это пройдёт». Да и просто так посудить, прошло мирное время, прошла война, опять настал мир, а я пришёл к тому, что столкнулся с этим детским «нравится»? Ну просто полная дурость! Абсурд! Абсурд и только! Мне кажется, в записях того периода я так и писал. И в целом, Conjux'а находят далеко не все. А насчёт себя я был крайне категоричного мнения. А сейчас? Сейчас... На самом деле я до сих пор не уверен, но всё не так плохо, как казалось тогда.              Возвращаясь в прошлое, я не переставал думать об этом, и решил понаблюдать за собой, когда Дрифт рядом. Больших потрясений не было, мне было очень спокойно, пульс был чуть выше, чем обычно, но общее состояние было в норме. Я понял, что все его высказывания о сверхъестественном и духовном меня не так уж и бесят (ладно, подбешивают, сейчас я уже с этим смирился, но тогда терпеть этого не мог), и подкалываю я его чаще ради того, чтобы увидеть, как он злится, однако чувствую я себя явно как-то иначе, нежели со всеми остальными, но в положительном ключе, мне была не в тягость его компания, отводить взгляд от него во время его рассказов хотелось всё меньше и меньше и дальше по списку.              В общем, вау! Ничего себе! Через пень-колоду моя голова начала признавать, что этот чёрствый докторишка, как оказывается, не такой каменный, как он думал.              (Я уже забыл, на кой чёрт я начал все это вспоминать и еще записывать вдобавок ко всему, но пусть будет, мне будет полезно выговориться, до Ранга я дойду ой как не скоро)               Но это было аккуратно завёрнуто в бумажку, упаковано ленточкой с надписью «открыть лет эдак через 100», отложено на самую дальнюю полочку в сознании и забито ежедневной рутиной в малюсенький уголок, потому что размышлять об этом или что-то с этим делать я точно не собирался. У меня так было с очень многим: я просто откладывал до момента, пока это не переставало иметь значение. И я надеялся на похожее решение этой ситуации. Меня вполне устраивала моя повседневная жизнь, где я могу работать спокойно, разглагольствовать с Дрифтом за обедом, а вечерами сидеть в баре у Сверва.              Но время шло, а моя внутренняя вакханалия не прекращалась. Хотя меня и немного раздражало то, что он так много времени, как мне казалось, проводил с Родимусом, я почему-то в упор не замечал, что в медотсеке Дрифт появлялся с такой же регулярностью: то занесёт что-то, то составит компанию за обедом, то зайдет поговорить, то просто докучает мне своими вопросами, пока я работаю. В принципе, не давал о себе забыть.              Второй «щелчок» в сознании произошел при инциденте с Оверлордом, а потом и при дальнейшем изгнании (и очень несправедливом!) Дрифта. До сих пор выводит из себя это его «меня защитят моя вера и мой меч». Ну как можно быть таким идиотом, праймуса ради?! Вместо головы на плечах слиток кибертрония. Боже мой, огрел бы его чем-то увесистым прямо по этой тупой героической баш-       Кхм. Ладно. Проехали. Во-первых, да, та схватка вспоминается как страшный сон, а во-вторых, я...              В общем, я смотрел, как у Дрифта отнимают инсигнию, как он идёт с опущенной головой, дёргается от каждой прилетевшей в него банки, огрызка и железяки, как продолжает медленно переставлять ноги.       В этот момент во мне что-то… надломилось. Всё вокруг ушло из поля зрения, оставляя только кусочек с Дрифтом. Меня как будто окунули в бездонное озеро, потому что я ощущал, как тону. Как пропадают все звуки вокруг, заменясь белым шумом. Как наливаются свинцом и тяжелеют ноги, а затем и руки. Как начинает очень громко звенеть в ушах, а дыхание прерываться, словно я задыхаюсь. То, что я так долго держал в себе прорвало мою ментальную плотину и начало вырываться наружу.              Когда Дрифт упал от попадания в голову очередной железяки, я наконец-то вышел из оцепенения и вернул себе относительную ясность ума. Предполагаю, что я был единственный, кто не ополчился против него в ту минуту. Не помню, что мной двигало. Помню, как подлетел к нему, как он начал полушептать что-то бессвязное, как я схватил его за предплечье и, наверное, до боли сжал. Я хотел помочь Дрифту встать и машинально обнял его, и, понял я это уже позже, во мне проснулось какое-то новое обжигающее чувство. Мне хотелось защитить его, прижать и не отпускать вообще. Хотелось разразиться бранью на весь этот шлаков зал собраний, а особенно на Родимуса, что с такой отвратной гримасой вышел оттуда...       Но... Последний взгляд сизых глаз, его глаз, грустных, сожалеющих, растерянных глаз, как будто в нём что-то сломалось, последнее вымученное «прости» и гул от улетающего старенького шаттла.              А потом... тишина.              Нескончаемая.              Давящая.              Просто невыносимая.              Тишина.              Я никогда не мог подумать, что мне будет настолько тошно находится с собой наедине.              Держу пари, никто из команды и подумать не мог, что я вытворю потом ха-ха. Но, чем дальше отдалялся силуэт шаттла, тем быстрее пустела моя голова.              Снова это озеро. Снова это чувство, что что-то схватило тебя за ногу и сейчас утопит...              Я вскоре ушёл с «собрания» в смешанных чувствах. Мне нужно было все обдумать. У меня есть запись в дневнике об этом, но перечитывать ее у меня нет никакого желания.              Вскоре для команды всё стало на круги своя, я же стал пахать как чёрт на каторге. Знаете ли, дикая усталость после рабочего дня просто творит чудеса, сил ни на что кроме сна не остается. Хвала тому, кто придумал трудоголизм. Как минимум, я захаживал к Рангу, но никогда не говорил о Дрифте в таком ключе. Я думаю, для меня это слишком личное даже для того, чтобы делиться с Рангом. Даже сейчас, если честно. Так бы я не писал эти свои дневники ха-ха.               За то время много воды утекло, я опять же был в основном занят работой, внутренними делами Лост Лайта и разного рода вылазками (или как это называлось? Миссии? Части квеста? Приключения? Меня не особо заботило, как их решил назвать наш «со-капитан»). В общем, вёл себя как обычно, изменений в моем поведении не заметил никто. Пх, приятно знать, что моё актёрское мастерство было на высоте.              Но моя тоска с каждым днём нарастала всё сильнее, я даже не мог подумать, что настолько сильно буду скучать по Дрифту. По тому самому Дрифту, на которого я постоянно возникал, которого подкалывал по поводу и без, но который все равно крутился около меня. Как бы язвительно я ни отзывался о всей его сверхъестественной чуши, как бы саркастично ни комментировал его «видения», как бы ни издевался над всеми молитвами и его поведением, он всё равно выбирал оставаться со мной и терпеть меня. Да, он дулся, иногда обижался, иногда демонстративно не разговаривал за обедом. Но он всегда приходил в медотсек утром, чтобы занести кофе, всегда приносил на обед свои кулинарные эксперименты, всегда разглядывал, как я подлатываю свои руки, всегда отвлекал меня разговорами обо всём и ни о чём. Всегда вечером предлагал посмотреть какой-то фильм на проекторе в общей комнате каюты, но никогда не досиживал до конца.       Оказалось, он составлял добрую половину моего общения, чего я раньше не замечал. Оказалось, что для душевного равновесия и приятного, слегка клокочущего чувства в груди не хватает только назойливого, смеющегося и пыхтящего бота, шарахающегося от бластеров. Оказалось, что жизнь намного менее насыщенная и яркая без этих постоянных улыбок, ожесточённых препирательств, посиделок в баре, «случайных» подглядываний мне за плечо во время работы и ненавязчивых касаний то тут, то там во время дня. Без этого всего дни опустели и стали невыносимо тянуться, хотелось вновь почувствовать это надоедливое, но такое привычное его присутствие рядом, вновь поддеть за неосторожно брошенную фразу и легонько потрепать за волосы, чтобы из его идеального хвоста выпала половина прядей, а после выслушивать недовольные возгласы, с каким усердием он заплетал его сегодня утром… Для меня это всё до сих пор в новинку, а тогда вообще выбивало из колеи, так что тот период я считаю самым плодотворным. Думал я о том, что со мной происходит и что делать дальше, чуть ли не каждый божий день. Зато не безрезультатно, так как я все-таки признался, в первую очередь, самому себе, что люблю этого спиритуалиста и без него мне слишком плохо, а это, на секундочку, дорогого стоит! Я-то был уверен, что никто мне не нужен, да и вообще я гордый одиночка до конца жизни. Но, как оказалось, принять внутри себя факт того, что я всю свою жизнь непростительно сильно ошибался, и эта ошибка сейчас в тысячах, если не сотнях, световых лет от меня, было просто сокрушительно для моего мировоззрения. А дальше укомплектовалось и прощание, и отлёт, и моя миссия по поиску и возвращению «блудного сына». Ну... с возвращением пока туговато, но дорогу осилит идущий, как говорится.              И вот мы здесь, на новом (ура!) шаттле, пережив армию каменных ботов и пару психов. Тут я, пишущий это под видом «работы», и Дрифт, по звукам уже мирно сопящий на диване. Мне еще предстоит много работы уже не столько по специальности, сколько по налаживанию отношений, в чем я, абсолютно точно, смыслю не очень много, но сейчас мне достаточно того, что я с ним и могу спать спокойно.              

***

      Рэтчет снял свои очки, бережно сложив их в старенький футляр, и потер пальцами переносицу.              «Н-да, сегодня я что-то засиделся», ― подумал он, закрывая свою записную книжку.              Дрифт действительно уснул, повернувшись на бок и слегка поджав ноги, на мягком, но узком диванчике у противоположной стены.              «Хах, всё-таки не дождался», ― Рэтчет слегка прищурился и ухмыльнулся.              Он поднялся из-за стола как можно тише и подошел к видящему третий сон Дрифту. В вытянутой руке у него висел, практически падал на пол датапад с открытой книгой.              «"Психология, вводный курс". Хм, он уже читал что-то подобное. Что тут у нас... Шлак... Не мудрено, что он уснул, тут все сплошь в медицинских терминах, даже мне такое читать сложновато», ― решил для себя Рэтчет, полистав датапад и отложив его на стол. Он решил не будить Дрифта, чтобы тот перелег на свою кровать в каюте. Да, завтра у него затечёт спина, и он будет метать в Рэтчета злобные взгляды и недовольно бухтеть, почему он его не разбудил, но! В своё оправдание! Рэтчету искренне не хотелось портить редкий спокойный и безмятежный сон. Дрифт не любил об этом говорить, но Рэтчет прекрасно знал, что ему снятся кошмары, так что будить его сейчас было нецелесообразно. Рэтчет взял с кровати Дрифта подушку и одеяло, аккуратно приподнял его голову и одним движением опустил на мягкую поверхность ткани. Дрифт немного поморщился, но не проснулся, лишь шумно выдохнул. Рэтчет ещё немного подождал, убеждаясь в том, что Дрифт на удивление крепко спит, тоже выдохнул и взял увесистое одеяло, накрывая им посапывающего Дрифта, который почувствовал навалившееся на него тепло и расслабился в лице. Рэтчет еще с минуту понаблюдал за этим лёгким, и явно приятным, судя по выражению лица, сном и легонько провёл по тёмной копне волос Дрифта тыльной стороной ладони несколько раз, улыбнувшись своим мыслям.              ― Спокойной ночи, Дрифт, ― почти беззвучно прошептал Рэтчет. Дрифт только крепче уткнулся в прохладную подушку и издал какой-то невнятный звук, а после снова ровно и медленно задышал. Рэтчет подавил в себе порыв сделать ещё одно необдуманное действие, и всё-таки сам зашёл в каюту, стягивая лёгкую кофту и мягкие брюки. Он неторопливо переоделся в одежду для сна и с лёгкой головой растянулся на кровати, блаженно улыбнувшись. Он медленно погружался в тягучий кисель дремоты, впервые за последнее время ощущая, как огромный камень окончательно падает с его плеч. Да… Теперь он действительно может спать спокойно.