Самая длинная ночь

      Я чувствую что-то горячее на своем лице… Глаза не открываю, лучше сначала вспомнить всё и приготовиться. Хоть я ничего и не вижу, но темнота будто начала менять оттенок на темно-темно красный.       По ступням прошёлся легкий холодок, который вызвал неприятные ощущения. Тело такое тяжёлое, что я не могу ничем пошевелить. Открываю глаза…       В комнате было довольно светло. Солнце билось прямо в глаза, и я попытался поднять руку, чтобы закрыться. Смотрю перед собой — а на мне какая-то белая чистая рубашка, достающая до колен. Не помню, когда я успел ее надеть… Моя левая рука была туго забинтована; красные пятна крови, видимо, впитались, поэтому передо мной предстало немного жуткое зрелище.       Я пытаюсь аккуратно привстать, но меня согнуло от боли в животе и заднице. На полу, недалеко от кровати все чисто. Неудивительно, хотя меня могли заставить убираться самому. Я бы обрадовался, оказавшись это все сном.       Я опускаю ноги на мягкий ковер. В голове начали проноситься картинки со вчерашней ночи. Сейчас Майки, скорее всего, опять ушел на работу. Я до сих пор чувствую вкус его слюны, фу…       Теперь немного о правилах. Вроде, я уже упоминал о том, что это могло происходить везде, где удумает Манджиро.       За несколько месяцев я привык, поэтому могу сказать, что вчера еще нормально держался, несмотря на истерику, когда открылась входная дверь. В первую ночь, когда он пришел с работы в плохом настроении, он просто приковал меня наручниками к батарее и оставил так до утра. Я пытался образумить его, но он куда-то ушёл и больше тем вечером не возвращался, а я уснул в таком положении. Сначала мне казалось, что такое поведение может проявляться из-за черного импульса, но он как-то держался в начале отношений. К слову, они продлились недолго.       Утром в комнату зашел мужчина в деловом костюме и черных очках. Он отстегнул мои руки. Приказ самого Майки.       Со временем все начало ухудшаться. Он перестал появляться дома даже по выходным. То есть, он приезжал вечером, но не всегда.       Как-то раз я вышел из комнаты и придвинулся к лестнице, облокачиваясь на перила. Майки разговаривал с кем-то прямо посреди прихожей, а у его ног стояла большая черная коробка. А потом появился запрет на прогулки. Кажется, еще тогда Майки пришла эта идея, которая оказалась осознанной. Это не черный импульс.       Мне звонил Чифую, предлагая сходить куда-нибудь, но стоило мне подойти к двери, как охранники встали посередине, сказав, что мне нельзя выходить.       Телефон вскоре тоже забрали. Впрочем, это не так страшно, я им практически не пользовался. Практически.       Конечно, когда он стал холодно и грубо общаться со мной, я пытался поговорить с ним. Он просто выгнал меня из своего кабинета и уехал. Он никогда не говорит куда именно. Через неделю такого обращения я предложил расстаться, но Майки завел меня в свою комнату и ударил головой о стену. Потом взял какой-то кнут из небольшого шкафчика. Он оставил мне несколько кровотащих полос на спине и бедрах.       — Если ты ещё раз заикнешься о подобных темах, мне придётся выбить тебе зубы к хуям. — После этих слов он поднял меня за шиворот и толкнул на выход.       А теперь единственное место, куда мне разрешено ходить — так это ванная, которая и так находилась в моей комнате. Об остальном попозже.       Я подхожу к окну и выглядываю из-за шторы в окно. Черных джипов там не было, а это значит, что Майки забрал с собой остальных членов Бонтен, так как его машина находилась в другом конце двора, а туда обзор сильно ограничивается.       Скорее всего, я буду дома один, если не брать в счет охранников у входной двери. После всего того, что происходило со мной в этом месте, я не очень люблю рисковать, но сегодня меня почему-то потянуло к двери из комнаты.       Я тихо пошагал к комнате Майки и прислушался. Никого, но это неточно. Очень надеюсь, что он в очередной раз уехал. Кстати, я еще где-то во второй месяц узнал о том, что он ходит налево. Я нашел фотографию красивой голубоглазой блондинки-омеги у него в комоде. Только сейчас я осознал, что она напоминает мне кое-что. Вчера Манджиро делал со мной почти то же самое, что и с этой девушкой. Ее лицо было измазано в крови и слезах, а на груди какие-то порезы. Отличается то, что он не вырезал на ней свое имя, а просто оставил четыре ГЛУБОКИХ пореза. К сожалению, я не могу препятствовать этому. Ни тому, что он мне изменяет, ни тому, что он вредит другим омегам в закрытых клубах.       Я встал недалеко от его кабинета и, опустив голову и закрыв глаза, задумался о своем. Что-то твёрдое так резко сбило меня с ног ударом по лицу, что я взвизгнул и зажмурился.       — Я посмотрю, ты сильно смелый? Специально нарываешься, сучка? — Передо мной стоял Манджиро…       Как так? Я ведь думал, что ты уехал. Видимо, он послал всех на очередное задание а сам остался, но… Такого же никогда не происходило. Он не особо им доверял, поэтому члены Бонтен всегда были либо дома, либо с ним, под его присмотром.       — Быстро встал и пошел за мной. — Его голос прозвучал не так злобно, но довольно грубо, и это неудивительно.       Я медленно встал, опираясь рукой о стену. Тело до сих пор ломило, а от удара об резко открывшуюся дверь голова сильно кружилась. Мы спускались на первый этаж, сердце начало биться быстрее, и до меня дошло, куда примерно мы идём. Я остановился на полпути и опёрся о подлокотник какого-то дивана. Когда Майки перестал слышать шаги, он повернулся и тоже остановился. Он поднял бровь и сложил руки на груди. Мои глаза начали слезиться, это происходит часто.       — М-Майки, только не туда, п-пожалуйста… — голос звучал тихо, и я пытался сделать более жалкий вид, может, он передумает.       — Ты забыл все правила этого дома? У тебя память пятисекундная, я не пойму? Хочешь, чтобы я тебе напомнил, что будет за непослушание? — Он схватил меня за волосы.       — Нет, я не буду так больше, д-дай мне вернуться в св-вою комнат-ту… П-прости, я правда не выйду… — я резко дернулся от его крика, когда он меня перебил.       — Заткнись! Раздражает твое нытье, жалкая плаксивая шлюшка.                         *** … и мы заходим в темный подвал. Иногда мне начинает казаться, что здесь часто кто-то бывает, причем этот кто-то не просто стоит и оглядывается, уходя через 3 минуты, а будто несколько дней находится тут и не выходит. Но нет, на самом деле тут пусто.       В самом углу стояла кровать без постельного белья. Просто матрас, перемазанный чем-то. Напротив этой кровати возвышались тонкие трубы, а на них болтались наручники. Рядом находится шкаф, точнее этажерка.       Должен отметить, что здесь точно кто-то был недавно. Лужа крови посреди комнаты совсем свежая, а в другом углу, где было немного темнее, валялись мягкие вещи по типу пледов и одеял. В этом помещении витал запах миндаля. У меня есть предположение, что в том углу гнездилась течная омега.       Я слышал крики позапрошлой ночью, но по обстановке в подвале можно сказать, что ужасные вещи здесь происходили вчера, возможно, после того, как я вырубился.       Майки толкнул меня в спину, это было очень неожиданно, и я чуть не упал. Когда я отошел к стене и прижался к ней спиной, скатываясь на пол, он взял с этажерки плеть.       Понятно. Я просто обнял колени и начал реветь, мне не впервой это испытывать на себе, но почему-то от подобных орудий мне становится намного страшнее, чем от изнасилования. Хотя, я до сих пор ощущаю тяжёлую пульсацию между ног, и это не от возбуждения.       — Встал быстро. — Холодно бросил Манджиро даже не глядя. И мне придется делать то, что он говорит. Если так подумать, я и сам начинаю считать, что злю его каждый раз. У меня был запрет на выход из комнаты, и что я сделал? Вышел. Охренеть. Сам довожу его.       Я медленно поднялся и прислонился животом к трубам. Я ведь прекрасно знаю, что надо делать. В прошлый раз, когда меня приводили в подвал, я отделался несколькими ударами плетью, а потом очнулся в комнате, и до вечера меня никто не трогал. До вечера.       Он пристегнул меня к этим трубам наручниками, и я снова ощутил режущую боль в запястьях. Потом он схватил меня сзади за шею и сильно сжал. Я напрягся и встал на носочки, прижимаясь к ледяной поверхности. Это пустило мурашки.       Может быть, сегодня мне достанется больше, потому что я никогда не нарушал самое первое правило этого дома. Буду надеяться на лучшее, когда-нибудь это должно… Удар.       Мой громкий крик разнесся по комнате, я хотел упасть на колени и сидеть так, пока не сдохну, но наручники помешали этому. Я зашипел, когда руки резко напоролись на острую окружность наручников. Удар.       Я проскулил, а из глаз потекло еще больше слез. Чувствую, как по спине растекается что-то мокрое, оно течет прямо к анальному отверстию и остается там. Липко. Удар.       Тело болит ещё больше, после недавних событий я даже двигаться нормально не могу, а сегодня Майки решил повторить. Я не пытаюсь себя оправдать, но перед глазами все плывет, поэтому он мог бы…       Наручники раскрываются, и я падаю на пол. Сано подходит ближе и что-то ищет в карманах. В это время я немного приподнялся, сел на колени и облокотился о его ноги, держась за штанину и пытаясь отдышаться. Он хмыкнул и что-то сказал, но я уже ничего не слышал. Господи, как же у меня болит живот.       Он пнул меня ногой в солнечное сплетение и поднял за плечо. У меня не получалось стоять ровно из-за огромного количества травм по всему телу. Он повел меня на второй этаж, видимо, в комнату. Спотыкаюсь на каждой ступеньке, а он злобно рычит. Дверь в спальню распахнулась и опять громко ударилась об стену. Майки со всей силы швырнул меня на постель, по крайней мере, он так задумывал, но вместе этого я напоролся боком о спинку кровати и отлетел на пол, ударившись об него лицом.       — АА~ Слезы растеклись по линолеуму и добрались до ковра, после чего впитались в него.       Альфа просто цыкнул и ушел. Так и ожидалось. Теперь есть проблема еще и в том, что он может прийти ночью. А я больше не выдержу.       С каждым днем на моем теле появляется все больше синяков и ни один из них за эти шесть месяцев не прошел. Я начинаю сходить с ума от того, что тут не с кем пообщаться, а Майки не особо любит это делать, пребывая каждый раз в плохом настроении. Иногда я вижу Санзу, когда он приносит мне еду, но даже так ему запрещено говорить со мной. Именно ему.       Единственное, что мне удалось сейчас сделать, так это перевернуться на спину. Движения вообще не давались, а поясница болела настолько, что я не мог просто расслабиться. Пришлось немного выгнуться и опереться ногами о пол. Либо это галлюцинации, либо я действительно слышу приближающиеся к двери голоса.