you&me

      Минджон поджимает под себя колени, обнимая их одной рукой, а второй держа телефон с новостью, которая режет глаза.       «Ли Джэук и Ю Джимин расстались после пяти месяцев отношений. Оба агентства подтвердили данную информацию. Оба артиста решили остаться друзьями и сосредоточиться на работе»       Минджон знает, что это всё брехня. Лично сидела с Джимин ночами, когда та приехала после Милана, давала советы, хотя в отношениях толком-то и не была.       Минджон хотелось зарыться своими длинными пальцами — на которые Ю любила обращать внимание — в волосы и сильно оттянуть, лишь бы выбросить из головы всплывшее заплаканное лицо старшей. Карина редко плачет. Во время тура пару раз такое случалось, но кто сдержится, когда фанаты устраивают такое? Но Минджон знает Джимин, и её Джимин плачет. Да, не так часто, но она всегда приходит к родной и такой теплой младшей, которая с радостью обнимет и приготовит успокаивающий чай.       Минджон хочется кинуть телефон об стену, наплевав на Эри в соседней комнате, которая как всегда смотрит аниме, перед этим четко выразившись: «Никакого шума после одиннадцати». Но время уже пол второго ночи, а Джимин всё нет, и это заставляет Минджон тихо выть в подушку, кусая запястье. Она всё ещё уважает личные границы Учинаги.       Они с Джимин знакомы более семи лет. Будучи такими маленькими, нашли друг в друге заботу и поддержку; стали безопасным местом, обрабатывая царапины и ушибы после долгих и упорных тренировок или готовя горячий суп, потому что горло уже не выдерживает. Они сидели ночами и разговаривали, утешая и давая смысл двигаться дальше. Они знали друг о друге все, не утаивая ничего.       И это заставляет Минджон усмехнуться. Потому что нынешняя Джимин, кажется, совершенно не знает свою лучшую подругу.       У Винтер никаких прав на эти чувства нет. Но разве нельзя ревновать друга? Не просто друга, а человека, в котором ты видел все с подростковых лет, и который обещал всегда быть рядом. Конечно, они уже не дети, но обещание держали! Да, Минджон имеет полное право ревновать, и это никак не связано с её настоящими чувствами.       — Лгунья.       Шепчет под нос Ким не то себе, не то только что отрывшейся двери их общежития. Джимин обещала вернуться ещё полтора часа назад. И Минджон не знает, сыграло ей это на руку или нет, но когда старшая появляется в гостиной с повязанной на талии рубашкой (её рубашкой), и красными от слез глазами, на телефон Винтер приходит сообщение от менеджера о том, что работа не ждет, и ей пора собираться.       Она вообще-то не собралась как-то по-особому наряжаться. Никаких съемок не планировалось. А Едам уже видел её такую простую, без макияжа.       — Минджон… — Шепчет Джимин, когда Ким поднимается с дивана и сжимает челюсти так, что если бы не кромешная темень и лишь подсвеченный кухонный островок, Ю бы точно заметила, как напряглось все тело младшей. — Джон…       — Я видела новости. Мне жаль, Джимин. — Минджон, правда, не хотела звучать настолько отрешенно, но будет ли являться оправданием то, что она просто устала?       Устала от своей работы, которая заставляет пренебречь сном и идти на чёртову запись песни посреди ночи, потому что расписание не совпадает. Устала от излишнего внимания и кучи камер, где бы она не находилась. Она такой же человек, как и все! Дайте же ей спокойно прогуляться одной и подумать о своем! Что с вами не так, люди? Устала от Джимин, которая думает в последнее время лишь о себе и своих отношениях. Нет, Минджон была рада, что старшая нашла того, кто любил её, заботился. Минджон была первой, кто поздравил её с отношениями и пожелал счастья. Она всегда и во всём была первая. Как и Джимин какое-то время. Минджон всегда ставила Ю выше своих нужд. Даже сейчас! Она приготовила чай и попросила Эри напомнить, потому что Джимин не вспомнит. Больше не вспоминает.       А Ю не понимает, в чем дело. Почему младшая выглядит так, как будто они давние школьные друзья, которые когда-то были не разлей вода, а сейчас простые незнакомцы, которые знают друг о друге всё. Джимин хочет спросить, но Ким поднимает руку с телефоном и говорит:       — Извини, но меня ждут. Работа.       И извиняющаяся, искренняя улыбка на губах, от которой Джимин выворачивает. Потому что время два часа ночи, а младшая в широких спортивных штанах и оверсайз футболке. Ну, какая работа? Кого она пытается обмануть? Карина бы знала, верно?       — Работа? В два часа ночи? — Фыркает старшая, не веря.       Губы Минджон кривятся в ухмылке, и Джимин не понимает, что смешного она могла сказать, чтобы вызвать такую реакцию. Ким качает головой, проходя мимо старшей, даже не смотря, как в каком-то американском сериале, где два главных героя игнорируют друг друга. И это тоже до невозможности нелепо и смешно. Потому что никогда такого не было.       — Ты действительно не знаешь, да? — Спрашивает Минджон, натягивая кожаную куртку поверх футболки и снова получая сообщение от менеджера. — Чёрт, это так…так раздражает, онни.       — Раздражает? Ты идешь куда-то в два часа ночи, Джон! Выглядишь так, как будто мы чужие друг другу люди и молчишь? В чем проблема, Минджон?       Карина не хотела срываться. Не хотела повышать голос на подругу, которая ближе всех. Не в обиду другим мемберам, но Минджон всегда её понимала. Без лишних слов и рассказов, как будто читала изнутри настроение и все, что случилось. Минджон всегда все знала, и Джимин всегда могла положиться на неё. Так что случилось сейчас? Она надеялась, что её Минджон будет рядом с ней. Тем более, она же видела новости!       — Слушай, у меня действительно работа. Не веришь? Напиши менеджеру, или хотя бы посмотри последние новости обо мне. — Говорит Минджон, выделяя последнее слово. Она не хотела делать больнее. Знает, что и так тяжело, но по-другому не выходит. Её чаша с терпением лопнула, позволив душе плакать. — Зайди к Эри. Она тебе поможет. Я вернусь позже. Писать не буду, ты уведомления не отключаешь, проснешься сразу из-за звука.       И Минджон уходит, слабо хлопая дверью, оставляя Джимин в непонятках и с горькими осадками на глубине души. Яркость телефона режет по глазам, и Ю сразу сбавляет её, вводя в поисковик привычное: «Winter Aespa», где с первых же строчек пишут о сингле с Бан Едамом и совместной фотке тизера.       Ю хмурится сильнее, теряясь во всех новостях, что не слыша, как отрывается дверь в комнату подруги. Почему Минджон не говорила ей? Почему она молчала? Разве они не рассказывают все друг другу? Это злит настолько, что Карина выкидывает телефон в сторону дивана и тот с глухим звуком падает на пол.       — А я думала, ты не появишься дома. Думала, придётся Минджон самой выгонять отсюда.       Учинага выходит из тени и включает светильник в гостиной, чтобы видеть лицо их лидера. И она соврет, если скажет, что это не доставляет ей удовольствия. Она вообще то обещала помочь Джимин, но именно она на протяжении месяца видела, как Минджон борется с собой. С какими глазами младшая смотрит на Ю и стойко терпит. Ей жаль перед Ким, но не перед Джимин, которая перестала видеть.       — О чем ты, Эри? Я сейчас не готова…       — Да что ты? Я думала, ты захочешь поговорить? — Японка хмыкает и указывает на кухонный стол, где стоял уже остывший чай. — В холодильнике твоя порция еды. Минджон готовила для всех нас, но мы не дождались тебя. Извини, думали, ты придешь раньше.       — И о чем ты хочешь поговорить?       Джимин не нравится это. Не нравится, когда кто-то говорит правду в лицо, потому что она знает, что не права, а признать боится. Трусиха — вот, кто она. Эри удовлетворенно кивает и отодвигает один из стульев, пока Ю так и остается стоять посреди коридора.       — Я не буду плясать вокруг тебя, как это делает Минджон. Мне действительно жаль на счёт тебя и Джэука, Джимин. Ты знаешь, что мы все, особенно Ким, всегда поддерживали тебя в этом. Но, — Учинага поджимает губы, теряя все былое веселье в глазах, — Когда Минджон узнала о ваших отношениях, она была первая, кто примчался к тебе, потому что она знала, что тебе будет тяжело. Она была той, кто хотел ударить каждого, кто писал гадости про тебя. И именно она — та, кто заставил тебя убрать это чёртово письмо с извинениями. А потом ей сообщили о том, что Едам хочет записать с ней песню. И она говорила нам. Всем троим! Но ты, кажется, и не хотела слушать. И даже тогда Минджон понимала, что ты просто не в состоянии, что на тебя навалился стресс. Вот она и решила молчать. Но когда все подтвердилось, Джон надеялась, что ты будешь первая, кто поздравит её, потому что она мечтала об этом. А ты даже не знала. Когда я и Ниннин пришли поздравить, на миг в ее глазах что-то изменилось. Мин надеялась, что сейчас придешь ты, но нет. Думаю, тогда в ней окончательно что-то треснуло. — В какой-то момент Эри замолкает и хмурится, возвращая взгляд на подругу. — Черт, ты хоть знаешь, что у неё операция вот-вот будет?       — Операция?       Если Джимин спросят: «Видела ли она когда-нибудь Учинагу Эри злой?», то Джимин задумается и поймет, что нет, не видела. И сейчас первый раз, когда злость наполняла девушку напротив полностью, от кончиков пальцев ног до головы. Как цвет глаз с карего сменился на темный, потому что это была чистая ярость. И Джимин действительно стало страшно за свою жизнь. Хотя, так ли это? Когда её близкая подруга страдала и нуждалась в ней, Ю думала о себе. Она перестала быть подругой. Перестала спрашивать даже банальные вопросы. Всё оставалось сугубо рабочим, пока ей не нужна была Минджон. Как Эгоистично и низко. Браво, Ю Джимин.       — Она просила не говорить, но я думала, ты знаешь. Прочитай, — Папка с документами оказывается в руках, и дрожащими пальцами Джимин открывает их, доставая первый листок. Все, что внутри, пугает. Пугает до дрожи в коленях и учащенного сердцебиения, до слабости во всём теле. — Ты идиотка, Ю Джимин. Я люблю вас обеих, но я не буду терпеть то, как страдает малышка Минджон. Одумайся, наконец, и сделай что-нибудь.