Страшные сказки тысяча и одной ночи

      Тётя попросила Суну приготовить кофе для гостьи. Девушка, не скрывая радостной улыбки, тут же помчалась выполнять поручение. Она не ходила, а просто порхала по кухне в предвкушении благих вестей. Она мечтала о замужестве и побеге из особняка в Антепе едва ли не столько, сколько себя помнила. Суна прекрасно знала, что по другим делам, кроме сватовства, Захиде не заходит, и не могла набраться терпения.       Она принесла кофе, приветливо улыбаясь, и подала его гостье и тёте, а затем под гневным и строгим взглядом тётушки поспешила убраться прочь из комнаты. Однако, выйдя за порог, она прислонилась спиной к стене, так, чтобы её было не видно ни из окон, ни из двери, и стала подслушивать.       — Корханова невестка здесь, — произнесла Захиде, гордо вскинув голову; слава о семье Корхан гремела на весь Антеп уже несколько поколений, — планирует женить сразу двух их сыновей, Кайю и Ферита. Они не против, чтобы девушки были из одной семьи.       Отхлебнув горячего напитка, Хатуч сжала сухие губы, чтобы не было видно, как те дрожат. С главой дома Халисом Корханом её связывала давняя история без счастливого конца, и меньше всего ей хотелось быть связанной с его семьёй, но так может статься, что сразу двух её внучатых племянниц заберут в этот дом — что это, если не неотвратимость судьбы? Но стоит ли ей покоряться?       — Да, Кайя сейчас носит фамилию матери, — пока Хатуч витала в мыслях, Захиде буднично разъясняла положение дел, — но поговаривают, что со временем его признают полноправным наследником Карханов. Хотя мне кажется, что для Ферита стоит просить Суну, а вот Кайя подойдёт для Сейран. По крайней мере, я так скажу Ифакат-ханым. Конечно, они сами могут решить, какая кому понравится, но всё-таки, я считаю, правильнее отдать старшую законному наследнику.       Услышав подобное, Суна почти принялась прыгать от радости и хлопать в ладоши, но вовремя осознала, что может выдать своё присутствие, и поспешила спуститься по лестнице вниз.       — О Аллах, Аллах, ты почти услышал мои молитвы! Сделай ещё кое-что — пусть меня отдадут Фериту! — взмолилась девушка, поднимая глаза к небу и складывая руки в молитве.       Да, конечно, главной её целью было сбежать куда подальше от деспотичного отца, но если перед ней была перспектива стать законной женой главного наследника Карханов, она не собиралась её упускать и планировала сделать всё, чтобы младшей сестре достался второй незаконнорожденный наследник. Она любила Сейран, но семейные узы — это одно, а в борьбе за место под солнцем каждый сам за себя.       Суна кружилась во внутреннем дворе особняка, и подол лёгкого платья разлетался на ветру. Она уже представляла себя Суной Корхан, не думая, что всё пойдёт совсем не по плану.       

***

       Сейран, к этому времени управившись с делами, устало поднялась в комнату, чтобы хоть немного передохнуть — ведь впереди был ещё долгий день, в течение которого у тётушки найдётся тысяча поручений, которые нельзя будет не выполнить. Девушка присела на свою кровать и вдруг заметила, что сестра смотрит в экран своего телефона, как заворожённая, будто бы оттуда на неё глядит что-то воистину прекрасное и чудесное. Сейран удивлённо повела бровью и немного нахмурилась. Она вообще не помнила, видела ли она сестру когда-нибудь такой счастливой.       — Суна! — Сейран осторожно позвала сестру, не будучи уверенной, что та вообще откликнется и обратит на неё внимание.       — А, что? — отреагировала Суна.       — Куда ты там смотришь?       — Сестра, посмотри! — девушка перепрыгнула на соседнюю кровать и присела рядом с сестрой, тыкая своим телефоном прямо ей в лицо. — Ферит Корхан! Правда, красавчик?       Сейран надула губы. Скоро должен был состояться важный экзамен, и ей нужно было придумать, как упросить отца позволить ей сдать его. Ведь Казым-бей изначально был против, чтобы девочки получили высшее образование, ибо для того, чтобы ублажать мужа и рожать детей, учёной быть не нужно. Репетиторы приходили к девочкам, чтобы давать уроки музыки, манер и иностранных языков. Им преподавали всё то, что, по мнению отца, могло привлечь женихов из богатых семей, чтобы потом всю жизнь припеваючи жить за их счёт, приговаривая:       — Ну, вы же забрали у нас дочь!       Однако, в отличие от сестры, у Сейран было больше тяги к учёбе. Она изучала искусство, рисование и живопись; её репетитор настояла на сдаче нескольких экзаменов, и хозяин особняка Шанлы нехотя согласился. Оставался последний, необходимый для поступления, а Суна тут со своими глупостями. Понимая, что уговорить отца на сдачу экзаменов будет практически невозможно, она не имела никакого желания рассматривать какого-то брюнета, с улыбкой глядящего на неё с экрана телефона сестры.       — Аллах помилуй, Суна, ты опять летаешь в облаках! Ну сколько можно?       — Приходила тётя Захиде. Здесь карханова невестка, ищет невесту для двух своих внуков, — принялась весло щебетать Суна, явно игнорируя негодование сестры. — Только Кайя — незаконнорожденный, так что, чур, мне Ферита! — она погрозила сестре пальцем. — Я должна быть законной невесткой!       И в то время, пока Суна была на седьмом небе от радости, Сейран, осознав масштабы трагедии, подпрыгнула от ужаса. Девушка вскочила и, вырвав телефон из рук сестры, буквально заставила обратить на себя внимание.       — Эй, ты что!       — Как для двух?       В этот момент обеих окатило холодным потом. Суна тоже осознала масштабы приближающейся трагедии — ведь у сестры совсем не было планов становиться чьей-либо женой, а если она заупрямится, если сорвёт всё, и Корханы вообще откажутся от помолвки!..       — Сейран, послушай, — она схватила сестру за руки и заставила её опуститься обратно на кровать. — Пожалуйста! Послезавтра нас поведут в хамам. Не упрямься, потому что если они откажутся от тебя, то могут отказаться от меня, а, в отличие тебя, я так хочу замуж! Да и отец всё равно не даст тебе учиться, и что ты будешь делать? Всю жизнь проведёшь в особняке, как тётя?       — Сестра, ну как ты себе это представляешь — выйти замуж за человека, которого ты совсем не знаешь! Тебе не приходит в голову, что он может оказаться ещё хуже, чем наш отец, и тебе уже будет не так весело! Мало сбежать из этого дома, главное —не угодить в другую ловушку! — Сейран попыталась вразумить сестру, спустив с небес на землю. Тётя всегда говорила, что она куда рациональнее сестры.       — Нигде не будет хуже, чем здесь, — только и буркнула та в ответ.       — Витая в облаках, ты совсем не понимаешь, что вокруг происходит? Людей не слушаешь, — младшая нахмурилась. — Говорят, что Халис Ага очень жестокий человек, может, даже более жестокий, чем наш отец. Его дочь выдали замуж в семнадцать лет, а в доме мужа ей жилось ещё хуже, потому как Насух оказался ещё более жестоким, да ещё и старшая невестка Хандан всю жизнь не давала ей житья, только и делала, что травила её старшую дочку Рейян.       — Ой, Сейран, папа прав — тебя нельзя из дому выпускать, ты сплетни собираешь! — махнула рукой Суна, мысленно отвергая всё, что говорит сестра, и уже представляя, как она будет счастлива, будучи женой Ферита Корхана.       — В отличие от тебя, я не витаю в облаках, а думаю о жизни и о том, что будет со мной дальше. И замуж я не пойду, меня никто не заставит!       — Нет, нет, сестра! Нет, нет, нет, пожалуйста, нет, — как заведённая, затвердила Суна. — Не упрямься, иначе они откажутся от нас обеих, да ещё и отца разозлишь в придачу. Пожалуйста, давай тётя Хатуч отведёт нас в хамам. По-моему, в этом ничего такого нет, это просто древняя традиция… — Она нервно разгладила ладонями платье.       — Что значит древняя традиция? — Сейран снова подскочила на ноги. Внутри неё всё кипело от негодования и, кажется, безвыходного отчаяния, потому что в чём-то Суна всё же была права — если она заупрямится и откажется, то гнев отца будет таким, какого она в жизни ещё не видела, и выбор её невелик — умереть от руки деспотичного отца или в чужом доме, рядом с человеком, которого она даже не знает. Но в то же время она не могла молчать.       — Ну что значит «традиции», Суна, ты сама себя слышишь?! — она обернулась и всплеснула руками, а потом закрыла ими лицо. — Они приведут нас в хамам и разденут на глазах у всего Антепа! Мы им что, жертвенные бараны?!       — Ну, не всего Антепа, там же будут только женщины, и то не все, — несмело поправила сестру Суна и продолжила настаивать.       — Это традиции! — словно загипнотизированная, твердила девушка. Желание выйти замуж и стать госпожой целого особняка Корханов, а следовательно, и матерью наследника ювелирной империи затмевало любые другие чувства, в том числе чувство гордости и собственного достоинства. — Это традиции. Они должны убедиться, что мы чистые и у нас нет шрамов или родимых пятен…       Сейран, закрыв лицо руками, была готова расплакаться уже сейчас, сидя на кровати в своей комнате. Она не знала, куда деться от предстоящего унижения — быть раздетой на глазах почти всего города, чтобы какая-то женщина, которую она до этого никогда не видела, осматривала её на пригодность и, если ей что-то не понравится, то они откажутся, обрекая её и сестру на уничтожение собственным отцом. Если его «товар» признают «мятыми яблоками», будет страшно. Проще, кажется, самой проститься с этой жизнью.       — Мне просто казалось, что это не так должно происходить. Ты встречаешь кого-то, влюбляешься и связываешь с ним свою жизнь просто потому, что сама хочешь, несмотря на то, какие у него есть недостатки…       — Сейран! — воскликнула Суна. — Когда ты успела насмотреться этих сериалов про взаимную любовь? Нам ведь телевизор смотреть не разрешают. В нашей семье всё будет по правилам. Как говорят, любовь рождается в браке, а не наоборот. Ты выходишь замуж, узнаёшь своего возлюбленного, влюбляешься в него, и нет ничего такого в желании, чтобы у того не было недостатков — недостатки полюбить сложнее. Но я вот уже люблю своего мужа, — она опять широко улыбнулась. — Только Ферит — мой! Тебе и Кайя сойдёт.       — Уфф, сестра, — вздохнула девушка, — мне и платье попроще нужно, и жених, — вздохнула Сейран, вспоминая, как пару дней назад сестра настояла, чтобы тётя дала ей для похода на рынок не такое нарядное платье. — Ладно, хватит, мне достаточно одной тёти Хатуч — пожалуйста, не веди себя, как она, — попросила Сейран, всплеснув руками и отгораживаясь, давая понять, что больше не хочет продолжать этот разговор.       Пройдёт пара лет, в течение которых на голову девушек обрушатся многочисленные испытания, с которыми, на первый взгляд, даже справиться будет невозможно, но время и Всевышний расставят всё по своим местам, доказав, что Суна была неправа. Любовь рождается не в браке и не от того, что ты просто находишься с каким-то малознакомым тебе человеком в одном помещении, и тебе ничего другого просто не остаётся, кроме как полюбить его. Любовь рождается с одного взгляда. Он просто смотрит на тебя, не зная твоего имени, не зная, кто ты и откуда, навсегда пропадает в твоих глазах, и вот — он «мой единственный», а ты «антепская фисташка». Любовь рождается со взгляда и из маленького росточка становится могучим деревом, которое не могут сломать ни традиции, ни гнев окружающих и ни жестокость этого мира.       И тогда ценными для тебя становятся даже недостатки любимого человека — след от пули, которая полетела в него, когда он закрыл тебя собой, или шрамы на спине, которые навсегда останутся, станут не отпугивающим изъяном, а пикантной изюминкой на теле человека, которого ты любишь.       Но сейчас Сейран этого не знала. Сейчас она хотела сбежать и не быть ко всему этому причастной. Сейчас ей казалось, что вся её жизнь, все её мечты будут навсегда разрушены, как только к дверям особняка подъедут машины Карханов. Можно, конечно же, сделать так, чтобы завтра в хамаме они не понравились, но тогда уже отец совершенно точно сделает их жизнь невыносимой, и они будут мечтать об этих днях, как о счастливых.       

***

      Генюль была истинной дочерью своей матери. Ифакат с малых лет растила девочку своими подобием, представляя, как однажды она сменит её на посту главной госпожи особняка. Никого другого — ни жену Орхана, ни жену Фуата, ни будущих невесток этого дома — она не видела в этом кресле рядом с Агой. Придёт день, и она станет главной, будет всем и всеми заправлять.       Да, Генюль — дочь своей матери, и Ферит, конечно, рисковал, рассказывая ей последние новости, ведь, скорее всего, она доложит их родительнице, и разразится буря, но в то же время ему нужно было хоть с кем-то поделиться. Он прекрасно понимал, что ни дедушка, ни родители, ни даже Фуат, который, как и отец, старался быть правильным и послушным, лишь бы только быть замеченным дедом, не смогут его понять. И поэтому из тех, кто был в этом доме, он выбрал именно её.       — Значит, Пелин беременна? — переспросила девушка, словно не поняв с первого раза. — И что же ты будешь делать?       — А я, по-твоему, могу что-то сделать?       — Ну, ты можешь рассказать всё деду, — улыбнулась Генюль, хитро сверкнув каре-зелёными глазами, — и если он тебя не убьёт и ты останешься жив, то, я думаю, сможешь жениться и законно растить своего ребёнка. Либо женись на той, кого выберет моя мама, а Пелин просто родит. — Девушка вздохнула. — В конце концов, в каждом поколении нашей семьи есть внебрачные дети — у дедушки, у твоего отца; возможно, ребёнок вне брака родился бы и у Фуата — на Асуман рассчитывать уже не приходилось…       На этих словах Ферит поморщился; ему показалась, будто он слышит свою тётю, а Генюль продолжала:       — Ничего нового, просто одна из семейных традиций…       — И у твоего отца тоже есть сын, — это был гол в её ворота за Асуман. — Удивительно, как на этой волне с Кайей он ничего не сказал про Аслана.       Генюль заёрзала в кресле. Ферит смог её задеть — ни она, ни её мать и ни кто-либо другой под этой крышей не любил касаться этой темы. По слухам, у его отца был сын от другой женщины, и его звали Аслан. Аслан Асланбей.       Однако, если внебрачные дети Халиса и Орхана хотя бы были признаны, — да, они не допускались до особняка и получали всего лишь поздравительные открытки по праздникам, но они были признаны частью семьи, — то судьбой внебрачного сына старшего сына Халиса никто никогда не интересовался. Он был рождён от женщины, семья которой считалась покрытой позором, и иметь с ними связи было запрещено.       Корханы в своё время заплатили немалые деньги, чтобы прекратить все слухи вокруг своей семьи. Именно после этого Халис спешно женил Эмина на семнадцатилетний сироте. У Ифакат не было семьи, и никто бы не воспротивился тому, что она вышла замуж за мужчину, замеченного в связи с опозоренной семьёй. У неё не было родни, которая могла бы упрекнуть за это Корханов. И, в отличие от других наследников, Аслан не то что не подпускался к особняку — он не упоминался вовсе. Скорее всего, он никогда не войдёт в семейное древо.       Быстрый брак Ифакат и Эмина должен был решить эту проблему. Никого не интересовал тот факт, что девушка была влюблена в другого, и поговаривали, что чувства её взаимны, но и её возлюбленного женили на куда более выгодной партии, на сей раз из благородной семьи.       — В общем, выхода у тебя два: либо ты женишься, как хочет того дед, и всю жизнь посылаешь своему ребёнку поздравительные открытки, либо рассказываешь деду правду. — Девушка перекинула ногу за ногу. — Как я уже сказала, если сможешь выжить, значит, сможешь жениться.       Генюль тяжело вздохнула, замолчав и о чём-то задумавшись, однако буквально через пару минут девушка вновь заговорила.       — Когда мне было девять, я пришла на кухню, чтобы взять бублик. Я подошла к столу, тихонько взяла бублик и стала его жевать.       Ферит поднял брови вверх, искренне не понимая, к чему этот экскурс в детство Генюль, а она невозмутимо продолжала:       — Шефика и Султан сидели в дальнем углу кухни, они не видели меня. Тогда я и услышала эту историю, что, оказывается, дедушка никогда не любил нашу бабушку. Он всю жизнь любил какую-то другую девушку из Антепа. Её звали Хатидже. А на нашей бабушке Фазилет его заставил жениться наш прадед. — Она поправила свой высокий хвост. — Этот особняк красив, только если смотришь на него с яхты, которая проплывает мимо по морю, или на страницах журналов, а изнутри он давно прогнил. Здесь, кажется, никогда не жили люди, которые были счастливы в браке. Сиротский приют для детей, которых никогда не любили родители, потому что женились не по любви и не знали, как любить. Просто так хотели деды и отцы. Чудовищная цепь родительского послания… Так, может, это судьба и твоя, в том числе — чтобы твой ребёнок жил вдали, а ты жил с той, кого не любишь.       Не дожидаясь от Ферита какого-либо ответа, девушка встала с кресла и вышла из гостиной прочь. Она была права — это просто программа, заложенная поколениями, цепь родительского послания. Но она ещё не знала того, что именно Ферит разорвёт эту цепь.