Прощание

            Если бы ее спросили, когда заканчивается любовь, то она ответила бы очень просто: когда за невообразимым количеством боли и плохих моментов, теряется все то хорошее, что было между вами. Когда ты не можешь вспомнить, когда последний раз искренне улыбался, смеялся и хотел обнять другого человека. Любовь теряется в тот момент, когда от боли сводит скулы, когда она внутри по своей величине походит на девятый вал.       В какой-то момент сердце начинает колотиться не от предвкушения встречи с человеком, а от очередного дерьма, оставленного им в твоей жизни. Тогда о любви говорить уже не стоит.       Она сидит в ванной и зажимает руками рот, чтобы не позволить крику сорваться с губ и напугать маму, порхающую на кухне. Слезы крупными каплями катятся по щекам, врезаются в пальцы и меняют свою траекторию. В груди болит так сильно, что на секунду ей начинает казаться — сердце вот-вот остановится.       Хотя, кто сказал, что это плохо? В какой-то момент ей хочется верить в то, что так будет только лучше и легче. По крайней мере, она не будет так сильно ощущать эту разрывающую боль и несправедливость.       Девушка с силой трет руками глаза, шмыгает носом и хватает с тумбочки свой мобильный телефон. Она бы могла разбить его вдребезги об стену, ведь именно на него пришло сообщение, от которого боль пеленой застелила ее разум. Но разве телефон в чем-то виноват?       Она открывает контакты, быстро находя нужный номер. Еще бы, он ведь всегда находится в избранном. Дыхание сбивается, пальцы дрожат, но уверенно скользят по сенсорному экрану. Аккуратное ровное сердечко, расположенное справа от имени, безжалостно удаляется. Она сохраняет внесенные изменения.       Такая глупая, детская мелочь, но от нее почему-то становится немного легче. Словно с нее можно начать отпускать, и сегодня она по-настоящему собирается сделать это.       Открывает приложение с музыкой и тыкает пальцем в плейлист, который создавался годами. Подобные истерики лишь способствовали этому.       Девушка возвращает телефон на место и встает под горячий душ, позволяя каплям смывать с себя всю накопившуюся боль и усталость. Она, под стать тексту песни, льющейся из динамика, уже давно не та… хотя начиналось все совсем по-другому.

Sorry, мы уже не те,

У меня иммунитет к твоей красоте…

***

      Камила прыснула от смеха, забегая за угол и прижимаясь спиной к холодной стене. Девушка следует за ней, останавливаясь рядом. Их плечи, скрытые за тонкой тканью маек, приятно соприкасаются. Каштановые волосы щекочут кожу, но ей это даже нравится. На самом деле, ей нравится все, что связано с Аней. — Если забьется вся канализация в «Хрустальном»… — отдышавшись, начинает Аня. — То сначала нас убьют все уборщицы, а потом еще и от Этери Георгиевны достанется!       Камила улыбается беззаботно, отмахиваясь и выглядывая из их импровизированного укрытия. На горизонте никого не видно: ни уборщицы, которая грозно окликала их, ни кого-либо из тренерского штаба. — Вообще-то, это ты предложила пускать кораблики в туалете! — произносит в свое оправдание Камила. — А там, знаешь ли, Титаник, айсберг и корабль, который так хотел успеть на помощь…       Она театрально разводит руками и нарочито тяжело вздыхает. Когда она провела весь прошлый вечер за просмотром видео о том, как правильно складывать оригами, то даже предположить не могла, чем это может закончиться. Скучная и вечно высасывающая все силы хореография, несколько смятых тетрадных листочков, которые она засунула в карман своих штанов, и Аня Щербакова.       Последняя вообще любила выбивать ее из привычной колеи. Своей улыбкой, забавным смехом и бровками-домиками. Камила засматривалась на нее, боязно отводя взгляд каждый раз, когда Аня это замечала.       Сначала ей казалось, что это все просто обусловлено восхищением. Аня была старше, опытнее, училась делать более сложные связки и прыжки, за которыми Камила пока только тянулась. Аня просто была красивее, чем она сама. С этим нельзя было не согласиться. Камила думала об этом каждый раз, когда смотрела на себя в зеркало.       Аня была тоньше, легче, воздушнее… Аня была чем-то таким, что хотелось спрятать от всех остальных в самом дальнем углу души. О ней не хотелось говорить с остальными, от упоминания о ней щеки сами загорались алым, словно после многочасовой тренировки.       Камила думала о том, что это банальное любопытство и уважение. Но романы о любви, что она читала запоем перед сном, уперто вторили о чувствах другого плана. — Это ты начала складывать эти свои ведьмовские штуки, — Аня щелкает ее по носу, от чего улыбка становится еще шире. — Вообще-то, это просто оригами, — Камила пожимает плечами и прячет руки в карманы своих штанов.       Пальцы нащупывают еще один листочек, над которым она трудилась сегодня в автомобиле, по пути на тренировку. Проводит по плотно сложенным краям, очерчивая их и вырисовывая нужную фигуру. — Как бы ты их не назвала, но это точно что-то ненормальное! Я так и не поняла, как ты кораблик собрала, — Аня тихонько хихикает, мило хмуря нос. Камила, казалось, знала наизусть все ее привычки. — Я же тебе несколько раз показывала!       И это было чистой правдой! Камила поджимала губы, с интересом сводила брови и терпеливо складывала кораблик раз за разом, ощущая на себе взгляд Ани.       После хореографии они остались в зале вдвоем. Вернее, Камила устало рухнула на пол и пыталась не умереть слишком быстро, а вот Аня поинтересовалась, чего это младшая сегодня такая уставшая. Тогда-то она и выложила все карты на стол, рассказав про огромное количество просмотренных видео и про целую кипу испорченных листочков.       К удивлению, Аня так сильно увлеклась рассказом, что попросила сделать что-нибудь для нее. Таланты Камилы включали в себя кораблик, гадалку и сердечко, но про последнее она говорить не стала.       Камила складывала кораблики, показывая девушке технику, а Аня пыталась повторить за ней. Но на льду Щербакова ощущала себя явно свободнее, чем с листами бумаги. На два сложенных кораблика Камилы пришелся один скомканный Аней лист, который девушка недовольно откинула от себя. Тогда они вместе и придумали гениальный план: ее оригами стали Титаником и кораблем, стремящимся на помощь, а вот скомканный лист прекрасно принял на себя роль айсберга.       Дальше все пошло само по себе… туалет, запуск их Титаника и побег от уборщицы, появившейся так неожиданно. — Твои несколько раз — не считаются! — отнекивается Аня. Камила вновь невольно засматривается на нее, и сама не замечает, как рука вытягивает из кармана аккуратно сложенное сердечко и протягивает его девушке.       Аня удивленно распахивает глаза и бережно берет бумажное сердце. Так осторожно, словно оно настоящее. А Камиле и самой так кажется на несколько секунд, будто она протягивает свое родное, галопом бьющееся сердце. — Ками, это очень мило, — голос Ани переходитна шепот. Она бросается к ней и заключает в свои крепкие объятия.       Камила прикрывает глаза и обхватывает ее руками. Чувствует, как ее окутывает приятный цветочный аромат, то ли пионы, то ли лилии. Она, вообще-то, в цветах не очень разбиралась. Зато точно понимала — из объятий Ани выбираться не хочется. Совсем, никогда…

***

      Тонкие проворные пальцы бегают по ребрам, заставляя извиваться и звонко хохотать. Она жмурит глаза, ощущая, как они отчаянно слезятся от смеха. Пытается скинуть с себя девушку и избавиться от этой жуткой пытки щекоткой. Но Аня только на вид такая вся тонкая и хрупкая. На деле же она прижимает ее к кровати и лишает любой возможности вырваться.       Камила легонько колотит ее по плечам, дергается и ощущает тепло чужого тела. Она где-то на грани, между счастьем и сумасшествием. Но четко осознает одно — если Аня не остановится, то она умрет в любом случае. Либо от щекотки, либо от непозволительной близости. — Стой… Аня… — выхватывает несколько секунд между очередными приступами смеха и жалобно вымаливает пощаду. — Я… сейчас…умру! — Еще никто не умирал от смеха! — уверенно заявляет Аня, но щекотать все же перестает.       Пальцы Ани все еще продолжают покоиться на ее теле, только теперь опускаются чуть ниже. Она обнимает за талию, сползая в сторону и опуская голову на плечо Камилы. Валиева понимает — теперь дыхание восстановить точно не получится. Да и сердце поступает, как настоящий предатель, — колотится слишком быстро.       Она прижимается щекой к чужим волосам и вновь вдыхает запах духов. Он стал таким родным, что Камила теперь невольно ищет его везде. Глупо улыбается, когда ощущает его в раздевалке и всегда оборачивается, если ловит где-то в коридоре.       Сейчас у нее по спине бежали мурашки. Пальцы Ани вырисовывали на теле непонятные узоры, а ее дыхание было где-то на уровне шее. И Камила не знала, что нормальные люди делают в такой ситуации. Возможно, стоит что-то сказать? Или, наоборот, не разрушать эту приятную тишину, царившую между ними?       Девушка не может отыскать ответа в своей голове. Кажется, что сейчас там вообще сложно найти что-то. Перекати-поле пролетает через весь разум. Она чуть поворачивает голову и всматривается в лицо Ани. Желание поцеловать появляется так неожиданно, словно бьет куда-то под дых. Камила резко опускает голову на подушку, чем привлекает внимание к себе.       Аня смотрит на нее внимательно, слегка хмурит брови и улыбается уголками губ. Она кажется забавной и слишком притягательной. И Камила знает — если посмотрит на девушку, то вряд ли сдержит себя. — Все хорошо, Ками? Или ты все же решила умереть от щекотки? — голос Ани звучит для нее, как музыка. Он дарит спокойствие, которого так не хватало. — Все хорошо, — ее собственный неприятно дрожит.       В романах любовь является чем-то важным, ключевым. Чем-то таким, на чем строится жизнь каждого персонажа. Но она не главный герой романа. Ее любовь выглядит неправильно и криво, словно кто-то собрал ее из оставшихся деталей lego, без какой-либо инструкции. Когда наступаешь ночью на нее голой пяткой, она, под стать конструктору, вызывает неприятную боль и раздражение.       Камила не знает, что делать с этой любовью. Она разгорается в груди с каждым днем все сильнее и сильнее. Хочется выть от нее, хочется вырвать ее из груди, потому что абсолютно непонятно, — а что дальше-то? Пламя такое сильное, что в нем сгореть проще простого. Но оно ведь греет, оно вдохновляет, оно заставляет улыбаться, оно… дает надежду?       Она смотрит на Аню и думает о том, что и правда надеется на что-то. Ведь Аня к ней всегда так добра, так близка. Сама предложила провести выходные у нее дома, сама ждала ее после тренировок и сама предлагала прогуляться в парке, расположенном около «Хрустального». Камила не хотела думать, что это всё просто так.       Она хотела думать о том, что ее любовь заслуживает чего-то такого, что происходит в романах и стихотворениях. Она думает, что пока сможет справиться и так — просто смотря на Аню, просто находясь рядом, просто не беспокоя ее своими чувствами… в конце концов, она же спортсменка, когда она не справлялась с чем-то?

Мне бы только смотреть на тебя,

Видеть глаз злато-карий омут…

***

      Аня сжимает ее руку крепко-крепко, тянет за собой и о чем-то быстро рассказывает. Свет фонарей падает на ее лицо приятным теплом, а ветер развивает волосы, прядями выбивающиеся из-под шапки. Крупные снежинки кружатся вокруг них в медленном танце, опускаясь белым покрывалом на одежду. Камила улыбается по-детски, словно ей вручили самый долгожданный подарок. Но Аня — не подарок. Аня — это о чем-то большем.       Они перешагивают небольшой порожек и ступают на такой родной лед. Казалось, что на нем ощущается привычнее, чем на асфальте. Но быть на льду рядом с другим человеком — не очень привычно. Аня поворачивается к ней лицом, перехватывает и вторую руку. Они кружатся, хватаясь друг за друга. Люди и мигающие гирлянды сливаются в одну разноцветную полосу, проносясь мимо.       Камила видит, как девушка откидывает голову назад и пытается поймать языком снежинки. Она хихикает себе под нос, ведь это выглядит так по-домашнему уютно. Обычно на льду Аня не такая. Обычно она собранная, серьезная и сосредоточенная на том, что делает. Обычно фигурное катание неоновой вывеской светится где-то перед глазами, затмевая все остальное. — Ты очень красивая, — слова вылетают так быстро и неожиданно, что она даже не успевает их сдержать. Поджимает губы и испуганно смотрит на Аню, которая останавливает их танец и смотрит на нее так удивленно.       Камила хочет ударить саму себя за такой порыв, но понимает, как глупо будет выглядеть. Она опускает голову, упираясь взглядом в коньки, и жалеет, что не обладает способностью проваливаться сквозь землю. Что Аня теперь подумает о ней? — Ты тоже, — проговаривает Щербакова и осторожно касается пальцами ее подбородка, заставляя поднять голову.       Пальцы у девушки ледяные, но прикосновение почему-то обжигает кожу. Ей хочется прижаться к чужим рукам сильнее, но она стоит столбом, боясь пошевелиться. Аня подъезжает чуть ближе и перемещает пальцы на ее щеку, проводя по ней.       Камила уверена, что щеки горят алым, и безумно рада — сейчас это можно свалить на мороз и здоровый румянец. Было бы странно говорить о чувствах прямо сейчас, разве нет?       И вот Аня наклоняется к ней слишком близко. Камила ощущает чужое дыхание на своих губах и понимает, что в собственных легких кислорода начинает катастрофически не доставать. Она хочет потянуться к ней в ответ, но мышцы, обычно такие натренированные и послушные, сковало бетоном. Не может ни шевельнуться, ни вдохнуть.       А Аня лишь тихонько хихикает и резко трется своим кончиком носа об ее. Камила распахивает глаза от удивления. — Догонялки? — она хитро щурится и отталкивается с места уносясь прочь. — Ты водишь!       Камила смотрит на быстро удаляющуюся девушку и улыбается до боли в щеках. Может быть, не так и плохо, если она сгорит в этом пламени?

***

      Она сжимает телефон до белизны костяшек, сводит брови и резко выдыхает каждый раз, когда Аня отрывается ото льда и взлетает в воздух. Вздрагивает после каждого ее приземления. Задерживает дыхание, когда девушка сидит и ждет своих оценок. Камила бы поставила ей все оценки этого мира, но она не сидит рядом с судьями. Она может только кусать губы и постукивать пальцами по крышке телефона.       Видит, как тренер обнимает Аню за плечи, прижимая к себе и что-то говоря ей на самое ухо. Девушка кивает, пытаясь восстановить дыхание, и ожидает своих оценок. Камила отдала бы все, чтобы прямо сейчас оказаться рядом и поддержать ее.       Прокат был волшебным и легким, пусть и начался с обидного падения на одном из первых прыжков. Камила знала, что Ане нелегко. Девушка еле успела восстановиться после болезни, волновалась перед этим чемпионатом и не могла найти себе места. Но Камила верила в нее так, как никто другой.       Когда на небольшом экране появляются баллы, она радостно вскакивает на ноги. Не нужно быть гением математики, чтобы сложить два плюс два. Аня занимает первое место, и Камила прыгает на кровати, абсолютно не жалея свой матрас. Она видит лицо Ани, скрытое за маской, и точно знает — та сейчас улыбается широко-широко.       Камила падает обратно на кровать, не желая сталкиваться с суровым взглядом мамы, и быстро открывает нужный чат. В последние дни они так часто переписывались, что найти его не составило труда. Ей не спалось без записанных Аней кружочков, не хотелось улыбаться без голосовых, заслушанных до дыр. Ей казалось, что уровень айкью падает обратно пропорционально ее другим чувствам.       При виде Ани она забывала слова, заикалась и глупо улыбалась. Да и шутки тоже как-то не выходили, но Щербакова все равно смеялась над ними. И Камила была ей за это благодарна.       С каждым днем ей становилось все тяжелее. Тяжелее быть рядом и не иметь возможности прикоснуться. Тяжелее обниматься с Аней, которая с уникальной стабильностью утыкалась носом в шею и обжигала своим дыханием. Тяжелее от того, что непонятно — как с такими чувствами вообще поступают?       Если бы Аня была парнем, то было бы чуть попроще. Признание не могло бы повлечь за собой слишком жестоких и болезненных последствий. Оно бы не помогло ей лишиться тех приятных крупиц, которые она копила так долго и усердно.       Пальцы дрожат от волнения, когда она набирает сообщение: «Ты была круче всех крутых! Поздравляю с победой) если захочешь поговорить — звони в любое время».       Отправляет слишком быстро, словно боится передумать, и сразу откидывает телефон в сторону. Аня вряд ли наберет ей, у нее есть друзья ближе, есть семья. Камила просто странное обстоятельство, которое появилось благодаря фигурному катанию.       Она ныряет под одеяло, накрывается с головой и пальцами сжимает маленького плюшевого котенка. Аня знала, что Женька всегда называет младшую котом, поэтому потратила слишком много железных монеток, чтобы вытянуть именно эту игрушку в автомате. Камила хохотала тогда до боли в животе, ведь девушка злилась слишком смешно. Колотила автомат по стеклу, ругалась себе под нос и обещала, что добьется своего. И ведь добилась, чертовка!       И теперь Камила сжимает этого котенка, хотя, вообще-то, хотелось бы сжимать руку Ани. Просто хотелось бы, чтобы Аня была рядом. Всегда. Ведь это такое простое желание, разве нет?

***

      Камила носится по номеру из стороны в сторону, закидывая вещи в чемодан, где уже образовалась целая горка. Собираться — не ее профиль. И многочисленные соревнования, старты и сборы ничему научить так и не смогли. Если дома она еще более-менее могла справиться со своими вещами, то после что-то явно шло не по плану.       Но голос, доносящийся из динамика телефона, немного успокаивал. Да что там, он заставлял улыбаться во все тридцать два. — И сколько в этот раз ты умудрилась шоколадок провезти с собой? — Аня наконец перестает смеяться.       Камила кидает в сторону раскрытого чемодана свою майку и радуется точному попаданию. И все же чему-то она научиться успела — лишь пару вещей не долетели до цели. — Шоколад — это мое личное топливо! — бодро заявляет Камила.       Она окидывает номер взглядом и радостно понимает, что основная часть вещей уже сваленаубрана в чемодан. Девушка запрыгивает на кровать и берет телефон в руку, переворачиваясь на живот и включая видеосвязь. — Ками-и-и-и-и, — протягивает девушка на другом конце мира. — Я сейчас ужасно выгляжу, какое видео?! — Ты всегда прекрасно выглядишь, — делает жалобный взгляд, который оказывает должный эффект. Аня все же включает камеру и у себя.       Камила смотрит на девушку, которая лежит среди огромного количества плюшевых мишек и мило улыбается. Ей кажется, что если искусство можно было бы описать человеком, то им точно стала бы Аня Щербакова. Иначе как объяснить этот предательский румянец на щеках и учащенное сердцебиение? Она на прокатах волнуется меньше. — А ты прекрасно откатала, — отвечает Аня и тыкает пальцем в камеру. Камила знает этот знак — девушка так щелкает ее по носу. — Ты смотрела? — А ты сомневалась, что я буду смотреть? — выгибает бровь Щербакова. — Я всегда смотрю твои прокаты, Ками.       А она всегда смотрит на нее. Поджимает губы и нервно сглатывает. Аня так добра к ней и мила, что с чувствами бороться не выходит от слова совсем. — Ты же завтра прилетаешь? Может, мы увидимся? — отвлекает от мыслей приятный голос Ани. — На тренировке? — переспрашивает Камила, на что сразу же получает в ответ тихий смех. — Я, конечно, имела в виду что-то более романтичное, с ароматом свежей выпечки и кофе, но… но если ты выбираешь тренировку, то давай там!       Камила театрально закатывает глаза и фыркает. Ну, не сразу до нее доходят какие-то мысли и предложение, что же с того? В конце концов, Аня как-то сказала, что ей нравится эта наивность и милая рассеянность.       Девушка слышит у Ани на заднем фоне голос мамы, окликающий ее, и с досадой понимает, что их разговор придется завершать. — Прости, Ками, мне уже надо бежать, — Аня виновато улыбается и пожимает плечами. — Конечно, я была очень рада поговорить с тобой, — абсолютно честно и искренне. Она могла бы говорить с ней всю ночь напролет. — Тогда целую, обнимаю, жду! — быстро тараторит девушка, после чего видео сразу отключается. Камила улыбается, ведь такое прощание стало неотъемлемой частью каждого их разговора. Казалось, что слова эхом будут отзываться в ее голове еще долго…       Она смотрит на себя, оставшуюся в одиночестве в этом чате, и решает воспользоваться сложившейся ситуацией. Наверное, если сказать о своих чувствах, то с ними жить будет проще… по крайней мере, так она обманет саму себя. — Ань, я люблю тебя, — произносит сбивчиво и быстро. Вроде, и правда стало легче. Совсем на немного, но… — Ками? — голос Ани заставляет дернуться и выронить телефон из рук. Он с грохотом скатывается с кровати и падает на пол.       Камила сваливается следом за ним и судорожно колотит пальцами по экрану, наконец сбрасывая этот несчастный звонок. Она с ужасом смотрит на телефон и ощущает дрожь, распространяющуюся по всему телу. Ей хочется убить себя, потом оживить и убить еще раз. Заклеить рот и наложить запрет на слова, чтобы ей даже в голову больше не пришла подобная идиотская идея.       Она бьет кулаком по полу и зажмуривается. Хочется стереть из жизни весь этот вечер, а еще, желательно, провалиться сквозь землю. И как теперь смотреть в любимые карие глаза?

***

      Она заматывает мокрые волосы полотенцем и сооружает на голове забавный тюрбан. Пальцами забирает из баночки остатки крема, от которого приятно пахнет персиком и мятой, втирает его в лицо и напевает что-то себе под нос. Холод легко морозит кожу, немного отрезвляя. Такие вечера — драгоценная редкость. Особенно на сборах. Мышцы ноют от постоянных тренировок, а голова тяжелая от недостатка сна. По крайней мере, Камила себя оправдывает именно этим.       Но на самом деле мысли давят так сильно, что виски пульсируют от выматывающей боли. Она думала, что жить с Аней в одном номере — лучшее, что могло случиться этим летом. Но почему-то она не подозревала, что рядом всегда будет кто-то еще. Кто-то, кого Аня никогда не будет обижать и кому не будет отказывать в совместном отдыхе, ведь это, со слов девушки, как-то совсем неприлично.       Камила фыркает и закручивает крышку на банке с кремом. А разве прилично оставлять ее постоянно одну?       Девушка выходит из ванной комнаты и присаживается на край кровати. В помещении, казалось, все еще пахнет Аней. Ее цветочными духами, сладким шампунем и миллионами разных кремов, которые девушка вечерами втирала в кожу массирующими движениями. Букет запахов кружит голову. Камила прикрыла глаза и представила, что Аня сейчас где-то рядом, касается ее, обнимает и звонко смеется.       Никто не говорил, что любовь почему-то сопровождается ревностью и неприятным чувством собственничества. Аня ведь ничего не обещала ей. Да что там… Аня не сказала ей ни слова после того глупого признания. И Камила уже считает это своей личной победой.       Она откидывается назад, падая на спину и тяжело вздыхая. Наверное, это только ее любовь была такой сложной. Да и она сама только и делала, что усложняла ее.       Ключ щелкнул в замке, и она услышала, как открылась входная дверь. Резко выпрямилась, сев на кровати и принявшись делать вид, что ее руки — безумно интересная часть тела. — Ками-и-и-и-и, — дверь захлопывается, и в комнату проходит Аня.       Ну, как проходит… скорее, неловко перебирает ногами и слегка пошатывается из стороны в сторону. Это явно оказывается интереснее рук. Камила поднимает глаза и смотрит за тем, как девушка пытается справиться с замком на своей спортивной кофте.       Язычок молнии коварно ускользает из-под ее пальцев. Аня недовольно ругается себе под нос и, тяжело вздыхая, откидывает голову назад. От нее пахнет чем-то резким и алкогольным. — Ками-и-и-и-и, — протягивает во второй раз и заваливается на кровать. — Хочешь шутку?       Камила думает о том, что до сегодняшнего вечера вообще не верила в то, что Аня может выпить что-то крепче кефира. Конечно, она знала, что старшие ребята во время сборов устраивают подобные тусовки, торжественно называя их вечерами настольных игр. — Давай свою шутку, — с улыбкой отзывается Камила и осторожно убирает руки девушки от многострадальной молнии. — Та-а-а-а-ак… ты знаешь, почему среди фигуристов нет цыган? — она глупо хихикает уже от того, что начала говорить о своей шутке. — Почему же? — Камила поднимает брови и расстегивает молнию на кофте, помогая девушке выбраться из нее. — Потому что никто не верит в то, что это их конек! — Аня смеется звонко и громко, едва не падая с кровати на пол. Камила успевает перехватить ее в самый последний момент.       Интересно, сколько Щербакова выпила и кто рассказал ей эту удивительную шутку? Камила хотела бы узнать ответы на оба вопроса, но пока нужно успокоить девушку, которая, казалось, вот-вот задохнется от смеха. — Тебе не смешно?! — Аня проводит руками по лицу, смахивая выступившие слезы, и обиженно смотрит на Камилу. — Мне будет грустно, если ты умрешь от смеха, — она встает с кровати. — Но, ладно, шутка зачетная!       Выпившая Аня кажется ей такой же красивой, как и трезвая. Она мычала под нос какую-то мелодию, подыгрывала себе руками и изредка закусывала губу. Последнее было для Камилы слишком. Она разворачивается на пятках и быстро оказывается рядом с тумбочкой.       Ей не приходилось иметь дел с пьяными людьми, но что-то внутри упорно вторило, что Аня может захотеть воды. Камила наливает целый стакан и радуется тому, что в этот момент ее лица не видно. Нужно что-то делать со смущением, которое скрыть просто нереально. Валиева и маскировка — слова антонимы.       Камила хочет быть заботливой и возвращается со стаканом обратно. Но у Ани явно другие планы на эту воду. Она резко подскакивает и цепляется пальцами за предплечье Камилы. Несчастный стакан вылетает из руки, падая на ковер. Девушка обреченно смотрит на темное пятно, стремительно увеличивающееся в объемах, а после переводит взгляд на Аню.       Щербакова краснеет, еле сдерживая очередной приступ смеха. Кажется, она даже немного гордится своим поступком. — Ты реши… — договорить Камиле не дает сильная рука, которая резко дергает ее, заставляя повалиться на кровать.       Она даже не успевает ойкнуть, как оказывается прижатой к мягкому матрасу чужим телом. Аня нависает над ней, останавливаясь в нескольких сантиметрах от ее лица. И Камила забывает, как дышать. Испуганно смотрит на девушку, которая улыбается хитро-хитро, явно задумала что-то. — Я решила задать тебе вопрос, — Аня говорит шепотом, от чего по коже бегут мурашки.       Камила боится произнести что-то в ответ, словно ее слова могут все разрушить. Вдруг все это сон? Или ее очередная влюбленная мечта? И то, и другое может ускользнуть от нее в один миг. — Какой? — выдавливает из себя Камила. — Ты правда меня любишь?       Камиле хочется, чтобы этот вопрос звучал в голове, а не в жизни. За последние недели она сумела убедить себя в том, что Аня ничего не услышала. Или что не поняла, что именно услышала. Было проще так думать, чем понимать — она была болтливой идиоткой.       Но сейчас все было реально: Аня, тепло ее тела, пальцы, сжимающие запястья, и этот вопрос. И Камиле некуда было деться от него, девушка бы явно ей этого не позволила. — Да, — голос дрожит, как и все ее тело. Куда делись нервы, обычно никогда не подводившие?       Аню ответ более чем устраивает. Она наклоняется еще сильнее, стремительно сокращая расстояние между ними. Камила пытается вжаться в кровать, боясь и безумно желая того, что может произойти дальше. Она ощущает себя слишком маленькой и беспомощной. Смотрит в темные глаза напротив, которые сейчас кажутся абсолютно черными, и решает — будь что будет.       Это же Анечка. Та самая, от которой перехватывает дыхание и хочется визжать от счастья. Всегда добрая и хорошая с ней. Та самая Аня, которая сейчас накрывает ее губы своими, целуя нежно и практически невесомо.       Если бы кто-то сказал, что от поцелуя может снести крышу, то она бы согласилась с ним. Единственное, что спасало от падения в пропасть — кровать, находившаяся под спиной. Аня с каждой секундой целовала все чувственнее и чувственнее, стирая все возможные и невозможные границы между ними.       Камила прикрывает глаза и понимает — как раньше уже не будет. Наверное, никогда.

***

      Камила чувствует, как шея отзывается неприятной ноющей болью. Еще бы, она уже полчаса следит глазами за Аней, которая носится из одной стороны комнаты в другую. Раздраженно пинает ногами игрушки, которые случайно падали с кровати на пол. Хватает телефон после каждого пришедшего уведомления. Хмурит брови, горько усмехается и яростно набирает сообщения. И заставляет Камилу чувствовать себя лишней.       Пару часов назад на ее телефон позвонила Аня, которая слезно умоляла приехать и просто побыть с ней. А ей большего было и не надо. Наспех накинутая толстовка, какие-то джинсы и вызванное такси — это все заняло не больше пятнадцати минут.       Короткие объятия и брошенное приветствие показались не слишком доброжелательными. Но Камила знала, что у нее внутри и не вставало выбора, ехать или нет. Она бы сделала это снова, даже зная, что Аня не будет обращать на нее внимания. — Ань, что-то случилось? — голос Камилы заставляет девушку дернуться. Она замирает посреди комнаты и смотрит так, словно впервые увидела свою гостью. — Я могу чем-то помочь? — Камил, черт, твое лучшее состояние — когда ты молчишь, — раздраженно бросает Аня и продолжает измерять помещение шагами.       Она притягивает к груди ноги, обхватывая их и опуская подбородок на коленки. Пытается хоть как-то закрыться от услышанных слов. Аня мелькает перед глазами, как пейзажи за окном летящего вдаль поезда. И Камила больше не может сконцентрировать свой взгляд на ней. Мешает неприятная пелена слез.       Быстро-быстро моргает, чтобы согнать их и не начать раздражать девушку еще больше. Может, Аня хотела просто немой поддержки? Хотела, чтобы рядом был кто-то, кто не будет доставать ненужными вопросами? Кажется, она не справилась со своей ролью.       Никто не говорил ей, что слова могут сделать так больно. Особенно от той, кто никогда не говорил ничего подобного в ее сторону. Камила думает о том, что, наверное, ее слова могли сделать Ане также больно. Но разве любовь не должна сглаживать что-то подобное?

И чувства бьют по нам, но ты не вставай Слова сильней ножа причиняют боль Любовь теряет вкус Словно крепкий чай

***

      Аня сидит на краю ванной, перебирает край длинной майки пальцами и смотрит куда-то перед собой. Тонкая ткань висит на хрупких плечах и абсолютно не скрывает длинных ног. Камила прижимается спиной к двери, сидя напротив девушки, и радуется тому, что кто-то придумал полы с подогревом. Она в привычном движении прижимает к груди ноги и не знает, с чего начать.       От Ани пахнет каким-то вином. Когда она позвонила в дверь час назад и прошла в квартиру, Камила не задала ни единого вопроса. Уже поняла, так — проще. Порадовалась только тому, что дома никого не было. Аню это тоже устроило больше чем. Она набросилась с поцелуями так, словно они не виделись несколько лет.       Под натиском чужих рук Камила сдалась почти сразу. Сбивчивое дыхание, стоны, алые пятна на теле и миллионы звездочек, взорвавшихся где-то внутри. Губы болели от поцелуев и укусов, а в душе почему-то остался неприятный осадок, от которого было никак не избавиться. Словно выпил кофе с сиропом — сладость на кончике языка и горечь в послевкусии.       Аня пыталась бороться с растрепанными волосами, которые все норовили сбежать от нее в разные стороны. Камиле она казалась самой красивой девушкой на свете, несмотря на все виды горечи и послевкусия. И Камила думала, что отдала бы абсолютно все, чтобы прикоснуться сейчас к Ане. Провести кончиками пальцев по ее щеке, дотронуться губами острых ключиц, вновь ощутить себя такой же нужной, как и несколько минут назад.       Но Аня даже не смотрит на нее, и от этого становится страшно. Камила думает, что не так все должно было случиться, не так. — Я люблю тебя, — произносит едва слышно, словно отчасти надеясь, что Аня ее не услышит. Но Щербакова слышит все. Поднимает свои карие глаза и улыбается уголками губ. — Ты же понимаешь, что я… не такая, да? — голос Ани дрожит на последних словах.       Камила ведет плечами и не знает, что ответить на это. А нужно ли что-то отвечать? Ей не нравилось делить людей на «таких» и «не таких». Она верила, что любовь — чувство всеобъемлющее и настоящее. Чувство, которому не ведомо, кто ты. Да и не нужно ему это, на самом деле. Вот и ей это было не нужно. Но разве Ане это объяснишь? Разве поймет?       Она кусает губу и ощущает во рту неприятный металлический привкус. Никто не говорил, что любовь — это чертовы американские горки. Сначала ты паришь над всем этим миром, а потом тебя кидает на землю так, что ломается каждая кость. Она ощущает себя такой же поломанной и неправильной.       Где-то на задворках сознания мелькает мысль — Аня ведь сама пришла к ней, сама касалась ее и просила не прекращать. Но Камила гонит ее прочь. Аня выпила, а она трезвее всех трезвых. Получается… она ответственная?       Камиле кажется, что воздух вокруг нее стал невероятным тяжелым и удушающим. Она смотрит на Аню и думает, что поступает глупо и неправильно. Ведь Ане, ее Ане, сейчас нужна поддержка, помощь и уверенность. А она тут раскисла и занялась самокопанием.       Она подползает к ней на коленях и обнимает тонкие ноги руками, прижимается к прохладной коже щекой. Хочет закричать о том, что она понимает, что она рядом, что она может помочь и что может любить за двоих. Но слова почему-то намертво застревают где-то в горле.

***

      Аня лежит на кровати, опустив голову на сложенные руки и прикрыв глаза. Девушка тихонько постанывает от удовольствия, когда чужие губы скользят по ее плечам. Медленно опускаются вдоль позвоночника, останавливаясь где-то на уровне поясницы. Следом за горячими губами она ощущает прохладные прикосновения пальцев, которые вырисовывают абсолютно непонятные и замысловатые линии. Ей нравится такой контраст.       А Камиле нравится Аня. Нравится касаться ее тела, слушать ее сбивчивое дыхание, ловить такие приятные стоны. Ей не нужно было большего, просто понимать, что девушке рядом хорошо. От этого становилось хорошо и самой.       Она ложится рядом и опускает голову на такую родную спину. Прижимается щекой к нежной коже, трется об нее, словно котенок. Аня тихонько хихикает. — Тебе было хорошо со мной? — по-детски спрашивает Камила.       Стоны Ани, ее цепкие пальцы и дрожь в теле буквально кричат о том, что этого ненужного вопроса можно было бы избежать. Но Камила задает его каждый раз, потому что пугается тишины, в которой они оказываются. Ей хочется слышать слова любви и скрывать это почти невозможно.       Щербакова резко переворачивается на спину и тянет девушку на себя. Камила не сопротивляется, покорно ложится на нее и с трудом сдерживает глупую улыбку.       Аня не любит быть слишком нежной. Ей нравится царапать, нравится кусать, нравится втягивать светлую кожу и любоваться яркими пятнами, остающимися после нее. Оттого ее руки болезненно сжимают округлые бедра. Камила знает — после обнаружит на теле красные следы от чужих пальцев.       Но она никогда не сопротивляется, хочет быть лучшей для Анечки. Позволяет оставить звонкий хлопок на своей ягодице и тянется к чужим губам. Нежный поцелуй перерастает во что-то бешеное, быстрое и властное. Аня прикусывает ее нижнюю губу, чуть оттягивая и отпуская, после проводит по ней кончиком языка. — Не задавай глупых вопросов, Ками, — она осторожно вылезает из-под девушки и встает с кровати, накидывая на голое тело объемную толстовку. — Я хочу попить, тебе что-нибудь принести?       Камила мотает головой, влюбленно наблюдая за девушкой. Теперь она и сама убеждается в том, что задала глупый вопрос. Но он все же стоил того… тело до сих пор горело от прикосновений. Аня скрывается за дверью.       Девушка переворачивается на спину и думает о том, что в ее жизни все слишком хорошо. Рядом любимый человек, есть дорогое сердцу занятие, дома ждет мама и Лева… чего ей может не доставать до этого желанного всеми счастья?       Где-то справа от подушки вибрирует телефон, привлекая ее внимание. Камила приподнимается на локтях и смотрит в его сторону. Любопытство слишком велико, оно буквально кричит внутри нее. Но что-то подсказывает, что смотреть в чужой телефон не стоит. Счастье ведь слишком хрупко, так?       Но она вспоминает улыбающееся лицо Ани, которая в последнее время постоянно переписывалась с кем-то. Камила чувствует себя мерзко. Совесть перекрикивает любопытство, почти убеждая ее в том, что нельзя так поступать. Вот только новое уведомление приходит так не вовремя.       Камила глушит все свои размышления и тыкает пальцем в сенсорный экран. Он послушно загорается и демонстрирует поступающие сообщения. Женя: Привет, Анют ❤️ Женя: Спасибо за вчерашний день, не могу выкинуть его из головы)) Женя: Мб увидимся еще на днях?       Камила дергается, как от удара. Ложится на край кровати и ощущает неприятный укол ревности под ребрами. Аня никогда не говорила о том, что проводит время с Женей. А должна ли была? Камиле хочется уверенно заявить, что должна. Но слова даже в голове не хотят складывать в предложения.       Она наконец ощущает пустоту, которая бетонной плитой придавила ее после ухода Ани. Нужно просто спросить, просто поговорить и узнать обо всем, что тревожит. Но она прикусывает язык и знает, что уверенное желание обсудить все поблекнет в тот момент, когда Аня прикоснется к ней. Знает, что потом может пожалеть об этом.       Но разве любовь не учит нас доверять близким людям? Камила поджимает губы и думает о том, что не должна больше задавать глупые вопросы.

***

— Ань, что у тебя с Женей? — вопрос сам срывается с губ.       Камила смотрит на девушку, которая сидит перед зеркалом и расчесывает мокрые волосы. Она боролась с этим вопросом внутри себя слишком долго. Старалась делать вид, что не замечает частых уведомлений, приходящих на телефон Ани. Старалась быть дружелюбной с Женей, который постоянно встречал Щербакову после тренировок.       Она старалась делать так, как Ане было бы хорошо. И, кажется, начала уставать.       Аня смотрит на нее через зеркало и чуть щурит глаза. Словно пытается своим взглядом просканировать ее насквозь. Камила и не против. Она говорит девушка обо всем. Хорошо, практически обо всем… боится быть навязчивой. — Он мне нравится, — отвечает просто и быстро.       А Камила вновь сталкивается с уколом ревности, ставшим таким привычным для нее. Кажется, что в груди уже давно не сердце, а решето какое-то. — Я думала, что я тебе нравлюсь, — ей хочется, чтобы голос звучал твердо и уверенно. Но получается как-то совсем плохо.       Она так часто стала спрашивать у Ани о чувствах и о том, что вообще происходит между ними, что сейчас просто не осталось сил. — Ками, не начинай, — Аня встает со своего места и медленно подходит к ней, легко щелкая по носу. — Ты моя лучшая подруга.       Аня скрывается за дверью, оставляя Камилу одну. Опять. И ей хочется кричать — с друзьями не спят и не целуются. Но она молчит, поджимает губы. Ее любовь в очередной раз разбивается об ледяной айсберг Анечки Щербаковой. И она думает: уж такая ли это крепкая любовь, если на осколки разбивается постоянно?

***

      Камила почти перестала проводить время в социальных сетях. Не могла постоянно натыкаться на совместные фотографии Ани с Женей, которые с невероятной скоростью разлетелись по всем пабликам. Ее бесил каждый комментарий, где их называли красивой парой, желали счастья или отправляли огромное количество сердечек. А не читать их она тоже не могла. Словно специально делала себе больнее.       Камила тренировалась каждую свободную секунду, чтобы сил хватало лишь на одно — на сон. Это было ее единственным спасением. Единственным местом, где она могла не мучать саму себя.       Правда, потом ей начала сниться Аня. Аня… вместе с ее улыбкой, нежными руками и влажными поцелуями. Аня, которая во сне была только с ней, только для нее. Эти сны были лучшими, но одновременно с этим разбивали ей сердце. Ведь они имели одну неприятную тенденцию — они заканчивались.       Камиле казалось, что она заканчивалась вместе с ними. Становилась с каждым днем все более уставшей и злой, раздражалась с абсолютно незначительных вещей. Больше не могла любить за двоих.       Никто не говорил о том, что любовь — это не просто бабочки где-то под ребрами. Это колоссальный труд, который порой отнимает все силы. Любовь — это то, где нужны двое. Камила не справлялась, хотя никто и не говорил, что она должна справиться.       Она злилась на Аню до слез и до постоянно сжатых кулаков. На ладошках уже давно заняли свое место небольшие ссадины, которые не желали исчезать. Камила обещала себе, что обязательно поговорит с девушкой, что все исправит. Или закончит.       Но вместо этого срывалась по первому же зову и прибегала к ней. Вместо этого целовала отчаянно, ощущая на губах соль и чужие руки на спине. Аня обнимала так, как не мог никто другой. Аня сжимала ее в своих руках и куда-то в шею шептала слова о том, что Камила — самая красивая девушка на свете.       И Камила верила. Верила, что все может быть иначе, когда в ночи возвращалась домой и пряталась от маминых глаз. Верила до тех пор, пока не натыкалась на очередной пост в социальных сетях.

***

— Я устала, Ань, — руки обессилено свисают вдоль тела.       Камила ощущает, что теперь она является жалкой копией себя самой. Не может больше заставлять себя улыбаться каждый раз, когда видит Аню. Не может больше быть той-самой-лучшей-подругой, которая готова слушать миллионы историей об Ане и ее новых отношениях.       Камила знает, что у всего есть предел. Она знает — невозможно выжать из себя больше, чем ты можешь. А она уже давно выжала свой максимум и скрывать это становится все труднее. — А ты думаешь, что я не устала? Думаешь, что для меня это все просто? Да с тобой рехнуться можно, Валиева. Я заебалась чувствовать себя виноватой. Почему я не могу просто делать то, что хочу? Почему я должна оправдываться перед тобой за свою жизнь? — Аня говорит громче с каждым словом. А каждое слово — сродни удару, бьет больнее и больнее.       Камила опускает глаза в пол и думает, что лучше бы это была пощечина. Слова встают в горле комом, и она не может произнести ни звука. Даже слез уже не осталось. Может быть, она действительно в чем-то не права и виновата? Но неужели правда так больно, когда ты еще и виноват?

***

      Чужие руки забираются под ее свободную домашнюю майку. Легко царапают плоский живот, поднимаясь все выше и выше. Камила запускает пальцы в каштановые волосы, чуть оттягивая и получая в ответ стон. Аня осыпает ее поцелуями, проводит кончиком языка вдоль вещи, чуть прикусывает кожу.       Камила тянется к ней, целует жадно и рвано. Ей кажется, что если она хотя бы секунду не будет прикасаться к Ане, то девушка сразу же испарится. Но сама Аня другого мнения. Она стягивает с младшей футболку и отбрасывает ее куда-то в сторону. Камила давно привыкла к тому, что приходится собирать вещи по всей комнате.       Аня сжимает рукой небольшую аккуратную грудь сильнее, чем нужно. Камила выгибается в спине, едва слышно шипит от боли, но не останавливает девушку. Аня так любит. Ане так нужно. А Камиле все еще нужна Аня. И это рушит последние крупицы здравого смысла. — А что насчет Жени? — рушить моменты — ее привычка.       Но она слишком устала рушить себя. Устала пытаться самостоятельно до чего-то додуматься и докопаться. Устала метаться между постоянными сообщениями от Ани и разрушающей тишиной. В какой-то момент ей начало казаться, что между ними разворачивается самая настоящая война. Вот только если Аня атакует постоянно и делает это так, как хочет, то она просто покорно принимает любые удары. — Мы расстались… или взяли паузу, я не знаю, Ками. Неужели это сейчас так важно? — Аня чуть отстраняется и смотрит прямо ей в глаза.       И Камила тонет в этом темном омуте, абсолютно не оставляя себе какого-либо шанса. Забывать о том, что важно для нее — ее вторая привычка. Слишком губительная и разрушающая.       Никто не говорил о том, что верить в лучшее и надеяться до последнего — плохо. Но она знает — лучшего все равно не будет.

***

      Осознание накрывает ее с головой, как снежная лавина. Очередной пост о прекрасном воссоединении, очередной звонок Ани и очередное вызванное такси. Камила себе не изменяла — приехала к девушке по первому зову. Правда, в этот раз стояла перед чужой дверью чересчур долго. Не могла заставить себя нажать на кнопку звонка.       Она думала, что сможет любить вечно, что для чувств не существует серьезных или непреодолимых преград. Но отчего-то проходить в квартиру Ани ей не хотелось. Вот только и уйти оказалось непросто. Именно так себя оправдывала Валиева, когда все же позвонила в дверь и когда увидела перед собой хозяйку квартиры.       Аня улыбалась так беззаботно и счастливо, что на секунду Камиле стало неловко. Может, она все это себе просто выдумала? Опять зря накрутила и надумала… но Щербакова тоже своим привычкам не изменяла — предложила чай и начала быстро-быстро тараторить о том, как у них с Женей все хорошо, как он предложил ей съехать.       Как она счастлива, но не с ней. Это стало тем самым спусковым крючком. — Ты разбила мне сердце, — выплевывает Камила, ощущая влагу в глазах, от которой весь мир плывет. — Давно уже, — Аня отвечает так, словно это не значит абсолютно ничего.       И от таких слов Камила замирает. Смотрит на Аню, которая стоит прямо перед ней. Вроде так близко, руку вытяни — и коснешься. Но в тот же момент это расстояние увеличивается до немыслимых размеров. На секунду ей становится страшно от осознания, что перед ней стоит абсолютно незнакомый, чужой человек. Человек, которого она не знает и, признаться честно, знать не хочет.       Никто не говорил, что любовь — штука эфемерная. Развеивается, как дорогие духи, брызнутые из стеклянного флакона.       Аня все еще стоит перед ней, но Камила ощущает себя слишком одиноко в этой комнате. Она думала, что когда любовь исчезает, становится очень холодно и темно. Но на самом деле просто стало пусто.

***

      Если бы ее спросили, когда заканчивается любовь, то она ответила бы просто: когда ты ощущаешь, что стоишь один, посреди темноты и мрака, а твой единственный источник света потух. — Я не люблю тебя, — и ведь почти не соврала. Смотрела в карие глаза напротив и больше не пыталась найти там что-то, за что можно было бы зацепиться.       Камила больше не нуждалась в поводе остаться. Она знала — просто не хочет этого. Никто никогда не говорил о том, что любовь может закончиться. Да что там, она ведь и не поверила бы. Невозможно избавиться от огромной части своего собственного сердца. Иначе как жить дальше?       А дальше жить очень хотелось. Без слез, без истерик и без постоянного чувства боли, от которого становилось сложно дышать. Она ощущала себя кучкой пепла и знала — переродиться не выйдет, чуда не произойдет.       Аня смотрела удивленно и напугано, словно не могла осознать того, что только что услышала. Когда в твоей жизни есть что-то постоянное и стабильное, ты даже представить не можешь, что оно может просто исчезнуть. Ей хотелось до боли ущипнуть себя и проснуться, чтобы понять — это просто кошмар, Камила бы никогда такого не сказала… ведь не сказала бы?       Но она сказала. И готова была повторить это миллионы раз, чтобы каждая поверила в услышанное.       Если бы кто-то спросил, когда проходит любовь, то она улыбнулась бы молча. Любовь не может пройти до конца, она оставит рубец на сердце и навсегда сохранится где-то внутри. Но любовь может закончиться, как и все остальное в этом мире.       Никто никогда не говорил, что пережить это будет легко. Но Камила никогда и не выбирала легких путей.