Любовь прекрасна

Три недели спустя Чимин прогуливался по главной улице Сапорро,одного из курортных городов Японии, загруженной многоголосой пестрой толпой туристов. Обычно ему нравилась эта атмосфера бездумного отдыха и всеобщего веселья. Но сейчас на душе лежал тяжкий камень. Даже яркое безоблачное небо казалось мрачным. Покой, оптимизм, радость исчезли из его жизни? Вдруг кто-то окликнул его: —Минни. Очень медленно, словно боясь спугнуть робкую надежду, омега обернулся.Чонгук выглядел усталым и осунувшимся, лицо казалось бесстрастным, хотя за этой маской угадывались эмоции, готовые вот-вот вырваться наружу. Омеги провожали его заинтересованными взглядами, но мужчина не видел никого, кроме омеги. Сердце его замерло, потом застучало с новой силой.Чимин попытался улыбнуться. — Привет, Чонгук, — сказал омега с деланным спокойствием. — Что ты здесь делаешь? — Мне нужно поговорить с тобой, — резко ответил альфа. Гнев и отчаяние охватили омегу. — Ты все сказал во время нашей последней встречи. — Нет, — сказал Чонгук с плохо скрываемым раздражением, — и не смотри на меня так, будто я воплощение зла. — Тогда пойдем что-нибудь выпьем, — все еще сердито сказал парень, гнев причинял меньшую боль, чем воскресшая надежда. — Я знаю здесь одно хорошее место. К его удивлению,Чонгук не повел его в кафе или бар. Они спустились вниз по обсаженной цветами улице и подошли к утопающему в зелени дому, расположенному на окраине улицы. — Что это? — в тревоге спросил Чимин. — Я живу здесь в частных апартаментах. Тут нам никто не помешает. Не слишком охотно омега пошёл по длинной дорожке. Гардении касались его своими тяжелыми цветами, вызывая в памяти их первые встречи.Чимина преследовало ощущение незавершенности их отношений. Им нужен достойный финал. Это похороны любви, неожиданно пришло ему в голову. — Где ты остановился? — В туристическом лагере. — Я отвезу тебя туда, когда мы закончим разговор. Воспрянувшая было надежда уронила свои радужные крылышки и умерла. Горе снова полновластным хозяином заняло ее место. Они вошли в вестибюль. Он представлял собой чудо архитектурной и дизайнерской мысли, но Чимин, ничего не замечая, равнодушно скользнул по нему взглядом и пошёл вслед за Чонгуком по широкому коридору. Самообладание вернулось к нему. Он отчетливо сознавал: какую бы боль ни причинил ему предстоящий разговор, это все равно лучше холодного тумана безысходности, в котором омега жил после их расставания. Альфа открыл дверь. Комната была выдержана в мягких светлых тонах, гармонировавших с изящной плетеной мебелью. Прямо под балконом, больше похожим на увитую зеленью беседку с креслами, столиком и подвесными креслами. — Садись, — предложил Чонгук.— Я приготовлю напитки. — Не ожидал увидеть тебя здесь. — В его словах прозвучал упрек. — Я просил Чеён не говорить, что разыскиваю тебя. — Меня удивляет, что она согласилась молчать. Чимин лукавил. О, он отлично знал, что даже его мать не устоит перед Чонгуком, если тот о чем-то попросит. Мужчина невесело улыбнулся. — Мы с твоей матерью пришли к взаимопониманию. Что ты будешь пить? — Пожалуйста, что-нибудь холодное и безалкогольное. Он протянул омеге стакан персикового сока.Чимин очень любил его, но сейчас, едва пригубив, поставил стакан на столик. Чтобы скрыть дрожь в руках, он обхватил колени и, помолчав, спросил: — О чем ты собираешься поговорить? — О многом, но все сводится к одному. Я здесь, потому что тоскую по тебе. Я не могу есть, спать и забываюсь только за работой. Но даже когда просматриваю бумаги, вижу твою улыбку, походку, поворот головы. — Нет, с меня хватит, — прошептал омега, качая головой, — это невозможно. Я понимаю, почему ты приехал… — Выслушай меня, — перебил Чонгук,— Потом можешь послать меня к черту, но сейчас слушай. Когда я понял, что те проклятые фотографии стали причиной маминой смерти, мне показалось, что своей любовью к тебе я предаю ее. — Я знаю, — еле вымолвил Чимин. — Я разговаривал и с Рэном, и с Джином. Они в один голос утверждали, что она была неврастеничкой, но она — моя мать! Она доверяла мне. Я с детства знал, что у отца есть другие омеги. — Голос его прервался. — Я не понимал, что это значит, но видел, как мать страдает. — Она была очень несчастна, но она погубила твое детство, — печально сказал омега. — Теперь я понимаю, что ей надо было кому-то выговориться, но нельзя посвящать в такое ребенка. Я уже преодолел это в себе, но, когда понял, что Чеён и ты связаны с моим детским кошмаром, все снова вернулось. — Я все понимаю, —проговорил парень, от его тона веяло безысходностью. — Сможешь ли ты простить мне, что я оскорбил твою мать и мучил тебя? — Идиот! — почти выкрикнул омега,— Я люблю тебя, люблю! —Чимин…— пробормотал мужчина, схватив омегу в объятия. — Жизнь моя…любимый… Я думал, что ты не вернешься ко мне. И я всю жизнь буду страдать из-за собственной глупости. — Это не глупость, — прерывающимся голосом выговорил Чимин, положив голову ему на плечо и улыбаясь от удивительного покоя, моментально охватившегоего. Словно он вернулся домой после долгих странствий. — Я понимаю, как трудно тебе было справиться с тем страшным наследием, которое оставила в твоей душе смерть матери. Слезы покатились по его лицу. — Не плачь, — хрипло сказал альфа. — Не плачь, милый, пожалуйста… Не поднимая головы, омега наблюдал за Чонгуком, который аккуратно вытерал его слёзы, потом вскинул влажные ресницы. — Все равно, моя мать ответственна за то, что случилось. Но прошлого не изменишь. Альфа не шелохнулся, только мышцы напряглись еще больше, да жесткая складка залегла у губ. — Когда в Сеуле я безумно тосковал по тебе, то быстро понял, что нельзя жить с головой, повернутой в прошлое. Помнишь, я говорил, что у нас есть будущее? А поскольку мое будущее — это ты, то решение было принято легко. Омега потянулся и молча, с огромной благодарностью поцеловал ямочку у основания его шеи. —Твоя мама не отвечает ни за действия моего отца, ни за гибель моей матери. —Чонгук крепче прижал его к себе и зарылся лицом в медовые волосы. — И она подарила мне тебя. Если я и сомневался в своем чувстве к тебе, то паника, охватившая меня, когда выяснилось, что никто не знает, где тебя искать, быстро развеяла все сомнения. — Поэтому ты и отправился к ней, — предположил Чимин,представив их встречу. — Как хорошо ты меня знаешь, — улыбнулся Чонгук, касаясь губами его виска. — Да, она не сразу простила меня, но потом все же рассказала, где ты. Поэтому я и забронировал эти апартаменты, примчался сюда и ждал. — А если бы ты не встретил меня на улице в толпе туристов? — Я все продумал, — сказал мужчина с холодной самоуверенностью, которая одновременно раздражала и восхищала Чимина.— Ты ведь сегодня обещал позвонить маме. Она дала мне твой адрес. Все, что мне оставалось, это сидеть под дверью и ждать, как робкий проситель. — Ну, не очень-то ты похож на просителя, —расхохотался омега, — скорее на Ромео, требующего розу и исполнения обещанного. — И ты дашь ее мне? — В его голосе звучало нескрываемое ликование мужчины, уверенного в положительном ответе. — Розу твоей любви и обещание нашего будущего? Я никудышный поэт, — улыбнулся альфа, — но мы любим друг друга, и это все, что мне нужно в жизни. Чимин знал,что Чонгук любит его, знал еще до того, как он впервые сказал об этом, но его слова о том, что он не может дышать, не может жить без омеги, музыкой отдавались в его страдавшем сердце. — Я не заслуживаю такого подарка судьбы, — проговорил парень, все невысказанные эмоции отозвались в его голосе. —Чимин! О чемтыговоришь?! Ты даже не представляешь, насколько ты красивый, — хрипло сказал Чонгук, приподняв его подбородок. — Я раньше не говорил об этом, потому что, пока нас принимали за близнецов, это звучало бы не очень скромно. Но я больше не вижу в твоем лице себя. Я вижу сильную личность и прекрасного омегу. — И тебя не беспокоит, что всю нашу жизнь люди, глядя на нас, будут строить самые разнообразные предположения? — Как только у нас появятся дети, все эти предположения отпадут сами собой. —Чонгук заглянул омеге в глаза. — Ведь ты хочешь от меня детей, Минни? — Да, — прошептал Чимин. — Когда я встретил тебя на улице, — задумчиво начал альфа, — ты был так погружен в себя, что даже не замечал восторженных взглядов альф. Я смотрел на тебя и думал, что жизнь без тебя бессмысленна. Ты нужен мне. — И ты нужен мне, Чонгуки, — выдохнул омега. Чонгук поцеловал его. Этот поцелуй был как глоток живительной влаги после долгой жажды, как первая радость после долгого горя. Большая спальня, застеленная светлым пушистым ковром, казалась пустой. Огромная квадратная кровать и большое зеркало составляли всю ее меблировку. Широкое, почти во всю стену, окно открывало вид на город. Когда Чонгук хотел опустить шторы,Чимин порывисто возразил: — Не надо, оставь так. — Хорошо, — отозвался альфа и повернулся к парню. Лицо его было спокойным и решительным, только глаза выдавали едва сдерживаемые эмоции. — Мой омега, — сказал Чонгук, неотрывно глядя на него. —Твой— Чимин, стараясь прекратить всхлипы, погладил его острую скулу, провел пальцем по подбородку.        Мужчина прижал омегу к себе, поцеловал его в лоб, и провел грубыми пальцами по медовым волосам парнишки. Посмотрев вниз на омегу, Чонгук заметил, что пара пуговиц на его его кроп топе растёгнуты. Это давало хороший обзор на омежью грудь. Альфа был очарован контрастом розового соска на упругой коже. У его омеги была самая красивая грудь, которую Чонгук когда–либо видел. — Видишь то, что тебе нравится, Гуки?—поддразнил Чимин, тихо посмеиваясь. Альфа улыбнулся и поцеловал кончик носа омеги. — Каждый раз, когда смотрю на тебя, Минни, — ответил он, широко улыбаясь румянцу, появившемуся на чужих щеках.Чимин потянулся и прижался к его губам своими, все еще немного солеными от слез, но мягкими и приветливыми. Поцелуй можно было сравнить с нежным вальсом вначале, который перерос в яркое танго. Чонгук потянулся, чтобы расстегнуть топ на омеге, но случайно разорвал его от энтузиазма, и пуговицы разлетелись. Когда на полу осталась лишь куча ткани, он схватился за упругие ягодицы, чтобы приподнять парня и уткнуться лицом в грудь. Они приближались к залитой солнцем кровати. Опустив омегу на простыни, Чонгук жадно таращился на соски, кусая и посасывая, как будто от этого зависела его жизнь.Чимин зарылся в его волосах, прижимаясь к эрекции, увеличивающейся в штанах мужчины. Сегодня альфа позаботится о нём, будет относиться к омеге, как к принцессе, и заставит его забыть о всех проблемах. Этот великолепный, любящий, чудесный омега заслужил все, что Чонгук только мог ему дать, и даже больше. Их губы вновь слились в жадном поцелуе, словно не они не могли насытиться друг другом.Чонгук провел поцелуями по омежьей шее и груди, нежно покусывая его сочную кремовую грудь. Он прислушался к чужому дыханию, когда нежно зажал розовые соски между губами, дразня своим языком. Спускаясь ниже, альфа провел губами по плоскому животу, восхищаясь напряженными мускулами под его безупречной кожей. Он усмехнулся, когда растегнув короткую юбочку, спустился вниз, нежными поцелуями покрывая нижнюю часть живота, и острые тазовые косточки.Чонгук провел поцелуями до пояса чужих трусиков, которые он игриво подтолкнул с нетерпеливым нытьем. — Что ты делаешь, Гуки? — спросил его Чимин, затаив дыхание. — Я забочусь о тебе, котёнок. Увидев его улыбку, его согласие, Чонгук зацепил пальцами омежье нижнее белье. Он поцеловал бёдра омеги, затем колени и икры, стягивая небольшую полоску ткани к его ступням. Мужчина не сводил глаз с омеги перед ним. Он позволил своему взгляду блуждать по обнаженной фигуре, запечатлевая каждый изгиб и отступ в памяти. — Ты великолепен, Минни, — выдохнул он, сопровождая каждое слово поцелуем, возвращаясь по своему прежнему пути. По мере того, как альфа приближался к своей цели, его поцелуи становились длиннее и медленнее. Он провел губами по его телу с нарочитой медлительностью, каждый задержанный вздох и мягкий стон Чимина выдавали и его удовольствие, и нетерпение.        Опьяненный кожей омеги, Чонгук прижался губами к омежьим половым губам, проводя языком по длине его мягких складок — действие, которое вызвало писк удивления у омеги под ним.Чонгук почувствовал, как парень напрягся, но он расслабился, пока альфа продолжал скользить языком по его входу. Стон, сорвавшийся с губ Чимина, когда альфа провел языком по его наиболее чувствительной части, на долгие годы останется в его памяти.Чонгук продолжал уделять внимание его промежности, лаская ее круговыми движениями, от которых омега хныкал от удовольствия. Мужчина обвил руками бедра Чимина и сильнее прижал его промежность ко рту. Он мог видеть, как парень наблюдает за ним через полузакрытые глаза, открыв рот от удовольствия. Румянец его щек распространился по груди, которая вздымалась в такт движениям его языка. Чонгук опустился ниже, когда звуки, издаваемые омегой стали более интенсивными, желая продлить удовольствие, и глубоко погрузил свой язык вагину. Он не мог насытиться ею. Альфа продолжал есть омегу, как умирающий от жажды человек, его слюна смешалась с омежьими соками. Пальцы Чимина скользили по его волосам, дергая взлохмаченные локоны.Чонгук нежно посасывал клитор, массируя языком. Омега начал тереться о его лицо, всхлипывая и вздыхая от удовольствия. Звуков, которые он издавал, и того, как он двигался под ним, было почти достаточно, чтобы Чонгук мог кончить без стимуляции. Мужчина никогда в жизни не испытывал ничего более захватывающего. Он будет продолжать, пока его челюсть не схватится, и даже тогда он найдет способ доставить Чимину удовольствие. Чонгук начал лизать киску быстрее и энергичнее, дыхание омеги стало прерывистым. Альфа почувствовал, как в его мышцах нарастает напряжение, дрожь прошла по омежьим бёдрам.Чимин двигал бёдрами все быстрее и быстрее, выкрикивая его имя в конвульсиях, прежде чем Чонгук почувствовал, как в его лицо брызнули соки, а тело омеги расслабилось. Но на этом он не остановился. Даже когда Чимин отходил от оргазма,Чонгук продолжал слегка входить в него языком. Он ухмыльнулся тому, как даже легчайшее прикосновение заставляло омегу корчиться под ним, пока маленькие руки не оттолкнули его голову. — Хватит, Чонгуки, —пытаясь сомкнуть бёдра, произнёс Чимин. Сбросив трусики, которые ещё висели на его щиколатках, омега потянул Чонгука к себе, чтобы жадно примкнуть к его губам. Он почувствовал свой вкус на его чужих устах: напоминание о недавнем удовольствии. Чимин сосал нижнюю губу альфы, прикусив потянул ее зубами, прежде чем неохотно отпустить. — Сделаешь хорошо своему альфе, Минни?— прошептал Чонгук омеге на раскрасневшееся ушко, переворачивая парня на живот. Чонгук, держа разведённые ягодицы омеги, не сдерживается и толкается вперёд, упираясь болезненной эрекцией в мокрую промежность. Он проглатывает стон, чувствуя спазмы в паху, не может оторваться от вида прекрасной вагины и ещё раз с силой притягиваяет Чимина к себе. Мужчина дрожащими руками стягивает с себя чертовски мешающую в данный момент одежду, узкие боксеры — сейчас они кажутся ему наждачной бумагой, настолько болезненно его возбуждение и неистовое желание. Альфа проводит пульсирующим членом по половым губкам, и уже сам не может сдержать стон — горячее вожделение граничит с болью от прикосновения к мокрой промежностью. От сочащейся киски буквально пышет жаром, он ощущает это своим членом, который стоит колом и дергается все чаще, будто подталкивая своего хозяина взять, наконец, этого омегу. Влажная головка собирает необходимую влагу, а парень закусывает губы и распахивает глаза, наблюдая, как ствол члена миллиметр за миллиметром погружается в жаждущую пизду. Чимин громко, очень громко выдыхает, на секунду замирая, и, поддаваясь секундному порыву, насаживается до конца, отталкиваясь от кровати. Мелодичный унисон из рычания и протяжного стона вырывается в приоткрытое окно, обещая вернуться. И Чонгуку вроде бы хочется спросить, узнать, поинтересоваться, все ли в порядке, но он может только шипеть, нерасторопно двигаясь в омеге, и сжимать до белых следов пышные бёдра. Чувствовать, что и без того узкое влагалище будто становится ещё уже, оно буквально давит своими стенками на напряженный член мужчины, и он понимает, что тут сдержаться уже не получится. Как бы ему не хотелось продлить этот миг, это единение, он знает, что долго не протянет. Очередной толчок сопровождается каким-то далеким спазмом, где-то в мозгу вспыхивает сигнальный маячок, что скоро эту прекрасную киску надо будут заполнить спермой. — Мы совсем забыли о предосторожности, — заглянул омеге в глаза Чонгук, — Что, если ты забеременеешь? — Нет, сейчас неподходящее время. — Чимин поцеловал его шею. — И давай не торопиться с этим. Обычно людям нужен год, чтобы привыкнуть друг к другу. — Ты выйдешь за меня замуж? — властно спросил мужчина. Ошибочно приняв его молчание за отказ, альфа быстро продолжил: — Я хочу знать, что ты будешь моим, и буду окончательно счастлив только тогда, когда мы пройдем эту старую как мир процедуру с кольцами и росписью. — А если я решу оставить свою фамилию? — поддразнил его Чимин. — Как хочешь, — ответил мужчина, строго взглянув ему в глаза. — Ты совсем не понимаешь шуток, — рассмеялся омега. — Я вовсе не возражаю стать Чон Чимином. Парень притянул альфу к себе и легко поцеловал в уголок губ.