Ты моё спасение или погибель?

      *"Вижу цель — не вижу препятствий!" - эти слова отца были вбиты в мою черепную коробку ещё в самом раннем детстве. Жёсткое воспитание. Слишком рано были окровавлены руки. Без угрызения совести прострелянные головы. Одобряющие похлопывания отцовской руки по плечу за проделанную работу. Всегда стремился угодить лишь ему. Но со временем желания переросли во что-то большее. Бизнес, весь, который не нужно с кем-то делить.       Власть одурманивала меня с каждым днём всё больше. А я, кайфуя под новой дозой, осознавал, что совсем скоро всё будет моим. Уже пару лет назад я начал обустраивать работу под себя, по своим правилам. Как только узнал, что отец болен, сразу же принялся за дело. Каждая псина на поставках была под моим контролем. Всё постепенно стало подчиняться мне. Хоть отец ещё был на ногах, но последнее слово было всегда за мной. Каждый, совершавший оплошность, лично падал на колени передо мной, пытаясь вымолить прощение, за что я без сомнения выпускал новую пулю. И это мне приносило высшее наслаждение. Когда кричат и молят даровать им шанс на жизнь, который был упущен. Я, хладнокровный и беспощадный, уже давно привык брать желаемое в свои руки. Никогда никто не осмеливался мне перечить, ведь знали, какие последствия их ожидают в случае отказа.       В детстве, когда женщина, называемая себя моей матерью, читала мне истории о всяких благородных рыцарях, отдававших жизни за любовь, совершавших опрометчивые поступки за женщину своего сердца, мнивших о любви. Когда-то я верил в неё, но в один момент я понял, каким же наивным я был. Отец правильно говорил, что такое чувство чуждо мужчинам нашей семьи.       Мужчины отдают всего себя той, кто одурманивает рассудок, а она же крутит вокруг пальца и манипулирует, ища выгоду. Женщинам нужны деньги, секс и свобода в действиях, любовью тут и не пахнет.       Я убедился в этом ещё в детстве, на примере моего отца. Здесь не было долго и счастливо, здесь было обмануть, привязать и забрать всё, что имеешь, чего, конечно, не вышло. А я был непосредственно задет своими чувствами, после чего моё внутреннее состояние пошатнулось, поменяв в корне отношение к этому миру. И мне это нравится. Ведь я никому не подчиняюсь, все ходят под моей властью. Но вся правда о моей семье у меня припасена на счастливые денёчки. Я знаю, они настанут.       С тех пор я беру так, как мне нравится, и тех, кто мне нравится, не спрашивая разрешения. И, что самое интересное, эти сучки сами вешались на меня, я даже не прилагал усилия, лишь указывал на их место, не возле меня, а передо мной и желательно на коленях. Сначала невинные глазки скромниц строили из них недотрог. Сопротивление никогда не было долгим. Всё сменялось похотью, и лисьи очи уже стреляли в моём направлении, виляние бёдер с криками о просьбе о продолжении, желания получить меня в свои оковы не на одну ночь, а на всю жизнь. Но я не позволял никому задерживаться рядом слишком долго. Шлюх менял, не задумываясь, их лица смывались утренним душем. Но одно лицо я помнил всегда. Её. Та, которая ни разу не взглянула на меня.       Всё началось тогда, ещё четыре года назад, когда я увидел её впервые. Всё должно было быть элементарно и просто. Уже в первую нашу встречу она должна была скакать на мне и истекать, как самая похотливая сучка. Но эта маленькая дрянь даже не взглянула на меня. Пробежала мимо, развевая по ветру свои шелковистые волосы, смотря сквозь меня, как будто я не существую. Я что, мать вашу, невидимка? Другие девки только и делают, что пускают на меня свои слюни, желая ощутить настоящий трах в своей жизни. Даже малолетки и последние девственницы, шлявшиеся по клубам, не сдерживали себя и отдавались, как опытные проститутки нашего города.       После этого стало ещё хуже. Я и так не был образцом, но потом всё пошло по наклонной. Пытался забыть её лицо, но всё тщетно. Трахал всё, что движется, но видел её. Эта маленькая девчушка не выходила у меня из головы. Я привык получать своё, но это был мой первый провал. И я начал нюхать. Мать вашу!       Пытаясь забыть её, я поддался самому главному собственному запрету. Наркота. Все наркобароны держали себя в узде, и у них было единственное правило — не быть зависимым от своего же товара. И так у меня стало две проблемы: голубоглазая малолетка, которую я не могу никак найти и отыметь, и доза, которая помогала на время забыть о моей жажде.       Мои люди искали её везде, ежедневно, целый сраный год. У меня было только её лицо в моей голове и полный портрет, который воссоздал по моей памяти один художник. Но этого было недостаточно, больше я о ней ничего не знал, ни имени, ни личностей её друзей, ни семьи. Абсолютно ничего. Ничего не помогало её найти. Я грезил о ней днями и ночами. Отец уже думал забрать у меня все полномочия, видя, как я убиваюсь из-за этой девчонки. Каждый день мне приходили отчёты моих людей, они проверяли каждый закоулок, каждый двор. Я сходил с ума, убивал без разбирательств из-за мелкой оплошности, рушил всё вокруг, пил без остановки и поддавался кайфу, получая новый эффект он дозы. Моя одержимость ею привела к тому, что всем, кого я трахал, сделали такую же причёску, как у моей девочки, нацепил на всех линзы, фигура подбиралась схожая с ней. Сука. Даже это не помогало умерить мою жажду к ней. Все шансы найти её обрывались. По строгому указу отца мне пришлось остановить поиски, он забрал людей. Пока я не разберусь с делами, никому не позволял вспоминать о моей зависимости.       На носу были крупные поставки, нужно было уезжать в Мексику. Из Венесуэлы груз контролировал новый человек, я его ещё не знал, и поэтому не доверял ему. Мне необходимо было проверить его лично.       Голова была забита делами. По прилёте я сразу же направлялся к дому, где жил Ричард. Федерико сказал, что ему можно доверять, его семье нужны были деньги для лечения жены. Обычно, такие люди через глотку лезут, чтобы заработать необходимую сумму.       Я не ожидал от него такого гостеприимства. Он был приветлив и даже накрыл на стол. Казалось, что он просто хочет втереться в доверие. В доме, как мне казалось, кроме Ричарда никого не было, и пока он разливал чай, я осматривался. А потом, как помутнение перед глазами, я даже пошатнулся от нахлынувших эмоций.       Я тебя нашёл! Это она, я уверен. Кричал я себе в голове, смотря на фотографию, где была изображена моя голубоглазая. По телу прошёлся импульс, хотелось скорее увидеть её, прикоснуться, взять здесь и сейчас. Ширинка уже готова была разлететься к чертям собачьим, ведь член стоял колом с первой секунды, как только я увидел её в рамке, висящей на стене. Я стоял, как изголодавшийся зверь, и не мог держать себя в руках. И если бы она сейчас зашла в комнату, без стеснения разложил на столе, стоявшего по центру комнаты и отодрал эту девчонку, так чтобы не смела меня игнорировать. Мои извращённые фантазии уже показывали картинки, как не жалею ни миллиметра её тела, слышу её стоны и вижу, как капельки пота стекают по нам, а стол беспощадно ломается под нашими телами.       По словам отца, она доучивалась в школе, где и находилась как раз в тот момент. В голове промелькнула мысль, что она ещё невинна. От мысли об этом член в штанах ещё сильнее пульсировал и желал скорейшей разрядки. Но всё было против меня.       После того дня, до отъезда в Мексику, я часто приезжал в их дом для переговоров, но свою девочку так и не увидел. Её отец всегда старался проводить встречи так, чтобы ни её, ни его жены не было дома.       Пришлось приставить человека к ней. Он отслеживал каждый шаг и докладывал мне, пока я был в Мексике. Её фото, сделанные моими людьми, давали чувство наполненности. Радовало, что её никто не трогал, и она была полностью для меня. Я предвкушал нашу встречу, хотел в полной мере насладиться ею, пока не надоест. Даже сделал так, чтобы её отец сблизился с моим. В итоге они подружились. И отец одобрил мой выбор, ему нравилась моя девочка, и если она станет официально моей, всё наследство перепадёт мне. Ну, разве не джекпот?       Пока пару лет, я отдавался работе, моя голубоглазая девочка отучилась и стала ещё прекраснее. Черт, я постоянно дрочил на её фотографии. Я был уверен, что она сразу раздвинет ноги передо мной. Но Федерико сообщил мне, что её отец желает отойти от дел и свалить в другую страну с моей девочкой.       В принципе, мне плевать было на то, что он хочет уйти от дел. Мне было важно, чтобы она была рядом. Так и случилось, спустя столько лет ожидания она была в моём доме. Приходилось чаще нюхать, чтобы не сорваться в последние дни и не вернуться домой, забросив все дела.       В отчем доме, она тут. Стоит передо мной, вся такая маленькая и невинная, боится поднять глаза. Я знал, что я внушаю страх. Но эта девочка боялась меня больше всех, я чувствовал, как она дрожит. И это меня больше заводило. Конечно, пока все в доме я не мог её просто так взять. Отец точно был бы недоволен. Зато она так легко поддалась моему плану, которому не суждено сбыться. Всё внутри ликовало. Но в то же время я был в бешенстве, ярость готова была вырваться наружу. Всё как в первую встречу. Она меня игнорировала, избегала, общалась только при отце, не смотрела в глаза. Я был для неё никем. Она первая сучка, которая не хочет меня, даже жена отца, Клариса, уже залезала на меня. Черт, я был готов её придушить, всадить пулю в лоб, что для меня бы не составило труда, но не сейчас. Всё случиться, когда я наиграюсь, только тогда.       Я тогда и не предполагал, что вся эта одержимость затянется. Что я буду вбирать её соки так, как никого никогда не вкушал. Я убью любого, кто притронуться к ней, даже если она до конца жизни будет меня ненавидеть, всё равно будет валяться у моих ног, будь она в сознании или нет. На неё у меня планы, которые никто не может мне обломать. Даже мой брат.