Beastly Beauty

Это сработало. Экскурсия Хосока по местам нашего прошлого эффективно пробудила мои воспоминания, и с каждым возвращенным кусочком мои чувства к нему углублялись. Сначала он привел меня в старый парк, где мы вместе бегали по полю. Иногда к нам приходил и Чонгук, но это поле было особенным для нас с Хосоком, точно так же, как обшарпанный домик на дереве был особенным для нас с Чонгуком.  Мое самое любимое воспоминание об этом месте, из многих, которые пришли ко мне, было время, когда мы катались на качелях окраины парка.  — Ты замерзнешь, если не оденешься, — заявил Хосок, снова пытаясь накинуть на меня свою куртку.  Я сидела на качелях, а он стоял передо мной, мешая мне хорошо провести время.  Снежные точки прилипли к его ресницам.   — Хосок. Я в полном порядке. То, что я девочка, не означает, что мне нужна куртка больше, чем тебе! Мальчик в бандане покачал головой.  — Дело не в этом, Чеён! Я просто… Мне теплее, чем обычно, поэтому мне это не нужно. А ты дрожишь… — Нет, — возразила я, но его глаза тут же сузились. — Да! Перестань быть такой упрямой.  После того, как я решила натянуть короткую надутую куртку, меня пробрала дрожь от очередного порыва ветра.  — Ладно-ладно. Но я надела её только ради тебя, а не ради себя.  Глаза Хосока изогнулись от улыбки, которую я не могла разглядеть. Он подошел ближе и помог мне просунуть руки в рукава. Когда он закончил, я протянула руку и положила ладонь ему на лоб, от чего его глаза расширились, а тело замерло. — Тебе действительно тепло? — сказала я, двигая рукой, чтобы ощупать и его шею сбоку. Его тело было тёплым.  — Думаю, если мои руки когда-нибудь замерзнут, я могу просто сделать это, — радостно сказала я, кладя обе руки ему на затылок.  — Им сейчас холодно?  — тихо спросил он, его взгляд все еще был настороженный и нервный, метаясь между моими глазами.  Верхушки его щек, выглядывающие из-под черной ткани на лице, были окрашены в розовый цвет. Наши лица были довольно близки, и я могла разглядеть все особые оттенки желтого и золотого в его глазах.  — Ага, — кивнула я и притянула его ближе, — давай постоим еще так немного. Пока они не согреются.  Хосок несколько раз моргнул, затем прошептал: — Хорошо. — Ты был таким милым, — засмеялась я, пока мы вдвоем сидели на этих же качелях. Это было очень романтично, учитывая, что шёл снег.  Хосок взглянул на меня со своей качели, а затем слегка усмехнулся.  — Милым, — пробормотал он так, как будто это слово было совершенно нелепым. — Ты бы предпочел очаровательным? — я усмехнулась, используя ноги, чтобы качели сдвинулись с места. Глаза Хосока сузились, и я вздрогнула, когда он внезапно остановился передо мной, его руки сжали цепи по обе стороны моей головы, чтобы я не двигалась.  — Я не милый, — его голос был низким, почти грубым, когда одна теплая рука схватила меня за подбородок, чтобы повернуть мое лицо к нему. — И совсем не очаровательный. Всякий раз, когда появлялась эта его доминирующая сторона, мои мышцы превращались в мягкую лапшу. Слава богу, я сижу, — Хосок наклонился ближе, его глаза впитывали мои — и, слава богу, на нем маска, так что мне не нужно беспокоиться об еще одном методе уничтожения самой себя.  Я сглотнула, решив (неблагоразумно) нажать на его кнопки дальше и посмотреть, как он отреагирует. Мой палец постучал по части его маски, где был его нос.  — Ладно, ты не милый и не очаровательный. Ты просто самый прелестный.  Прежде чем я успела полностью убрать свою руку, Хосок схватил ее и переплел свои пальцы с моими. А после поймал мою вторую руку и сделал то же самое, и мое сердце забилось сильнее, когда он поднял мои руки и положил наши сцепленные пальцы на цепи над моей головой. — Может, я и в маске, но мои руки совершенно свободны, — сказал он с тихим спокойствием, от которого у меня по спине побежали мурашки. — Не заставляй меня их использовать.  Вот черт. — Что случилось с милым мальчиком, который предложил мне свою куртку, чтобы согреться от холода? — спросила я, затаив дыхание. Он усмехнулся. — Ты уже согрелась, Солнце. Но если тебе еще холодно… — Я в порядке.  — Мне уже все равно.  В следующий момент он убрал свои руки от моих и вместо этого зацепил их под моими коленями, позволяя моим ногам обвиться вокруг его талии. Хосок выпрямился, а я вцепилась в него, пока он нес меня через заснеженное поле, обратно на стоянку.  Я наслаждалась каждой секундой нашей близости и его тепла.  Машина открылась, и Хосок усадил меня. Я сразу же включила обогреватель, как только машина завелась. — А ты говорила, что тебе не холодно, — рассмеялся он себе под нос. Когда он сел за руль, у меня возникла мысль.  — Хосок, разве я не должна оставаться в тепле, как ты? Я имею в виду, из-за моей силы. — Я не думаю, что это работает одинаково, — сказал он, не сводя глаз с дороги. — Твоя сила была унаследована, чтобы оставаться скрытой и защищенной от БулГэ. Она хочет оставаться в спящем состоянии как можно дольше. Но моя — противоположность. Она хочет расти, и поглощать.  Это казалось логичным, и это беспокоило меня. Если моя сила будет  бездействовать, это не сильно поможет против Капюшона. И как я могу научиться контролировать то, что, казалось бы, изначально обладало собственной волей?  Зимнее выступление состоится через две недели. Маскарад же на следующий вечер. Время было на исходе, поэтому мне было важно вспомнить всё. Следующей остановкой, куда меня привёз Хосок, было старое здание, где я в детстве брала уроки балета, — то самое место, где я помню, как учила его танцевать.  Дверь была открыта, поэтому мы вошли и прошли мимо нескольких комнат-студий, заполненных маленькими девочками, практикующими технику барре. В конце зала располагалась пустая студия, и Хосок проверил, нет ли поблизости никого, прежде чем открыть дверь и втянуть меня за собой.  Именно там, когда он прижал меня к себе и вел в нежный танец, ко мне вернулись последние из наших совместных балетных воспоминаний. Дважды в неделю, когда мои уроки заканчивались, Хосок ждал меня в пустой студии по соседству.  Иногда мы смеялись и дурачились, но он знал, когда нужно оставаться сосредоточенным, и всегда принимал мои советы близко к сердцу.  — Танец был моей единственной отдушиной, — прошептал Хосок, поднимая руку и закручивая меня. Я вернулась к нему, и его рука легла мне на бедро, затем мы небрежно раскачивались под музыку биения собственного сердца. — Я всегда чувствовал, что борюсь со своими способностями и скрываю каждый инстинкт, чтобы не быть обнаруженным. Но когда я встретил тебя здесь, и ты обучила меня, я, наконец, смог расслабиться и выразить часть того, что я чувствовал внутри. Это было  освобождение от всего стресса и постоянного напряжения.  — Я рада, что смогла сделать это для тебя, — сказала я, положив голову ему на грудь. — Я рада, что смогла помочь с этим. — Я удивлен тем, с какой лёгкостью все воспоминания возвращаются к тебе. Я думал, что это займет больше времени, так как какое-то время это были только вспышки, — прошептал Хосок, проводя пальцем по моему позвоночнику.  Мы сняли пальто, поэтому я осталась в джинсах и свободной футболке, которая была достаточно тонкой, чтобы я могла полностью ощутить воздействие его прикосновения.  Я выдохнула.  — Я думаю, что местоположение помогает больше всего на свете. И голоса. Несколько раз я вспоминала вещи только от кого-то, кто говорил нечто подобное в прошлом. Так Чонгук помог мне вспомнить его в первый раз.  При упоминании его брата я заметила, как он крепче сжал мою талию. Я взглянула на него, он казался задумчивым. — Эй… Ты же знаешь, что тебе не нужно переживать обо мне и Чонгуке, верно?  Он вернулся к настоящему и кивнул.  — Я просто знаю…ты значишь для него так же много, как и для меня.  — И он значит для меня так же много, как и ты. Просто не настолько, как ты.  — Но для него всё по-другому. И после того, как я… — он запнулся.  Я обвила руками его шею, нахмурившись.  — После того, как ты, что? — После того, как я стёр твои воспоминания о нас… — Хосок, он знает, почему ты сделал это. Ему было больно, но он понимает. И он смирился с тем, что я не отвечаю на его чувства. Ты не можешь продолжать цепляться за эту вину, иначе никогда не почувствуешь себя спокойным, когда мы вместе. Хосок застонал, опуская лоб к моему плечу. — Я знаю. Просто… Разве это справедливо? Я огромный недо-оборотень, который украл у его брата счастье, а потом, несмотря ни на что, заполучил девушку.  — Чонгук любит тебя. Ты можешь не поверить в это, но я знаю его, и я знаю, что это правда. Однажды ты тоже это поймешь.  Честно говоря, я все еще чувствовала боль в груди при мысли о Чонгуке. Это не было чувством вины — я знала, что оставаться верным своему сердцу было самым мудрым и добрым поступком. Но я сочувствовала ему. Он стал для меня таким же важным, как Хосок и Чимин, и меньше всего мне хотелось видеть его боль. Я надеялась, что братья скоро помирятся, чтобы вместе исцелиться.  — Ладно, посмотрим, — тихо сказал Хосок, выпрямляясь. Наши взгляды встретились, и я улыбнулась, ожидая увидеть, как поднимутся его щеки, чтобы понять, что он улыбается в ответ. — Готова к следующей остановке? — спросил он, пока мы продолжали свободно танцевать.  — Последнее вращение, — поднявшись на носочки, я позволила Хосоку закрутить меня еще раз, но в последнюю секунду мои носки соскользнули с пола, и я потеряла равновесие.  Следующее, что я помню, это удар моего затылка о землю, и раскалывающая боль, которая пронзила мой череп. — Черт! Ты в порядке? — Хосок мгновенно оказался на полу рядом со мной, осторожно наклонившись надо мной, метясь глазами. Он продолжал говорить, но его голос звучал издалека, когда мое зрение переключилось на что-то другое — еще одно воспоминание.  Оно появилось мгновенно и размыто, но фигура в тени склонилась над моим телом, когда я лежала, его руки держали мой затылок, а его пальцы перебирали мои волосы. Его лицо было так близко, что я могла чувствовать его дыхание, его жар, но черты его лица были… затемнены, как и у третьего мальчика в другом воспоминании. Он что-то прошептал мне на ухо, но я не успела разобрать, пока голос Хосока не просочился обратно, и воспоминания не исчезли.  — Чеён, пожалуйста, скажи что-нибудь. Мне нужно знать, что ты в порядке.  Я застонала и села, глядя на его обеспокоенное лицо. — В прошлый раз я пробовала сделать это в носках.  Он не был удивлен. — Я должен был поймать тебя. Как твоя голова? Она кружится? — Нет, я в порядке, — заверила я его, хотя небольшая волна боли все еще пульсировала в моем затылке. — Ты уверена? — он нахмурился и нежно обхватил меня за щеки. — Я могу отвезти тебя в больницу, чтобы тебя осмотрели. У тебя может быть сотрясение мозга.  — Думаю, мне нужно просто посидеть и выпить воды. Я скажу, если почувствую себя плохо, хорошо? Неохотно он согласился проводить меня до своей машины, где вручил мне бутылку воды и еще раз напомнил, чтобы я сказала ему, если почувствую, что что-то не так. Я пообещала, что так и сделаю, и пока он вёз нас к следующему пункту назначения нашего прошлого, мой разум вернулся к вспышке третьего мальчика — Капюшона, возможно, до того, как он стал таким.  Я все еще чувствовала фантомное прикосновение его пальцев, такое нежное, что мне было трудно поверить, что это действительно тот же человек. Даже шепот его голоса был сладким, почти робким, и хотя я не могла разобрать слов, я чувствовала, что то, что он сказал, сделало меня… счастливой.   Тот факт, что третий мальчик тоже был моим другом, не был для меня чем-то новым. Я знала это с тех пор, как впервые увидела в памяти его безликую фигуру рядом с Чонгуком и Хосоком.  Братья сказали мне то же самое — что все трое знали меня и заботились обо мне так же, как и я о них. Но каким бы ни был этот момент, который я увидела… он был более интимным, чем все, что я помнила, и это было ужасно. Что значил для меня третий мальчик?  Хосок провел нас еще на несколько остановок, каждая из которых содержала маленькие, драгоценные воспоминания о нас двоих. Как только они начались, это было похоже на катящуюся волну, которая продолжала набухать, не переставая, и к концу дня я вспомнила почти все. Некоторые воспоминания были с Чонгуком, которых я еще не видела. В других я водила его по торговым центрам, фермерским рынкам, таскала в кинотеатры. Мелкие вещи, которые я делала, чтобы помочь ему испытать дружбу так, как никогда раньше. Чтобы помочь ему почувствовать себя нормальным и на время забыть о преследовавших его взглядах, о мучившей его дистанции. Мои усилия с Хосоком также побудили Чонгука стать ближе к нему. Его одноклассники начали убеждать его смотреть на брата по-другому, но мне удалось вытащить его из этого, пока дело не зашло слишком далеко. Он стал все чаще и чаще ходить с нами без особой ревности, хотя все же иногда зависал со мной наедине.  В какой-то момент к нам присоединился и неизвестный третий мальчик. Хосок представил нас, а потом он просто… был с нами. Стал частью нашей маленькой  семьи. Каждое воспоминание о нем было более туманным, чем остальные, и все, что могло бы выдать его личность, оставалось в тени и размытым. Но мне было достаточно увидеть, каким добрым он был и каким близким он стал нам.  Мне. Когда воспоминания перестали приходить, Хосок вёз меня обратно в кампус. Снег перестал падать, и небо прояснилось, поэтому я любовалась яркими розовыми и оранжевыми цветами заката, пока мы мчались по шоссе.  — Ты уверена, что не видела в нем ничего, что можно было бы опознать? Может быть, его голос?  — спросил Хосок, когда я рассказала ему, как много я вспомнила.  — Я уверена. Я ясно видела тебя с Чонгуком, но он просто затемненное пятно. Но он… что-то значил для нас, верно?  Хосок взглянул на меня, прежде чем снова посмотреть на дорогу. Оранжевые солнечные лучи пробивались сквозь окно, оставляя мягкое сияние на его скулах и осветляя каштановые волосы.  Его челюсть была сжата, а брови сведены вместе.  — Он был важен для меня. Вот почему я познакомил его с тобой и Чонгуком. Но я бы никогда этого не сделал, если бы знал, что он станет для тебя опасным. Я продолжала смотреть на его профиль.  — Просто… Ты считал своим долгом не иметь друзей до того, как встретил меня. Ты чувствовал, что он похож на тебя? Поэтому ты стал его другом? — Ты сказала, что вспышки, связанные с ним, более размыты, верно? Я думаю, что его присутствие все еще блокирует некоторые из твоих воспоминаний. Я не сказал тебе, потому что ты уже знала об этом. Если ты сможешь просто вспомнить, ты поймешь, почему он был со мной. Вздох сорвался с моих губ, когда я отбросила волосы назад. Я откинулась головой на сиденье и закрыла глаза, собирая в памяти все кусочки пазла с третьим мальчиком. Я сосредоточилась на этом пустом лице, на шёпоте его невнятного голоса, на его запахе — знакомом запахе леса, который так часто ощущал Хосок. Лес, деревья закрались в уголки моего разума, заполняя пустое пространство, пока я снова не оказалась в лесу. Чонгук был рядом со мной и держал меня за руку, а Хосок стоял передо мной, как и в ту ночь, которая у нас была не так давно.  Но это было другое. Мы были юными, а третий мальчик стоял позади Хосока, сгорбившись, рыча и скуля от боли.  — Чеён, пошли! —  Чонгук продолжал кричать, дергая меня за руку, но я не поддавалась. — Хосок, что с ним происходит? Он в порядке?  — спросила я, пока слезы текли по моему лицу. Я выскользнула из хватки Чонгука и подошла ближе.  Мальчик снова завопил от боли, и я всхлипнула.  — Мы должны помочь ему! Глаза Хосока засияли ярко-оранжевым цветом, когда он посмотрел на меня. Я вздрогнула от его внешности и глубины его голоса. — Я помогу ему, Чеён, прошу, просто уходи! Здесь для тебя небезопасно! Чонгук обнял меня сзади.  — Давай же, тебе не стоит этого видеть. — ЧЕЁН! — неизвестный мальчик выкрикнул мое имя, и хотя голос испугал меня, я понимала, что он был напуган гораздо больше, чем я. Я боролась с Чонгуком и снова рыдала, пытаясь дотянуться до мальчика, когда он упал на землю. Я должна была помочь ему, он нуждался в моей помощи, он нуждался во мне.  Хосок присел рядом с ним и взял его за плечи, произнося слова, которые были слишком тихими, чтобы я могла их расслышать. Он повернулся, чтобы закричать на своего брата: — УБЕРИ ЕЁ ОТСЮДА! Воспоминание резко перескочило на ту же ночь. — Как ты мог просто оставить их там? Они нуждались в нас! — крикнула я на Чонгука. Он привел меня обратно в свой дом, в лес, связывающийся с районом. Они все еще были поблизости, но достаточно далеко, чтобы я не могла слышать вопли, которые мы оставили позади.  — Чеён, пожалуйста, говори тише, — прошептал Чонгук, кладя руки мне на щеки. Он искренне смотрел мне в глаза.  — С ними все будет в порядке, но ты должна выслушать меня прямо сейчас. Хосок другой. Они оба другие, и я думаю, ты знаешь это. Особенно после того, что ты видела.  — Неважно! Ему было больно, Чонгук.  — Ш-ш-ш, — успокаивал он, — ему станет лучше. Он будет чувствовать гораздо меньше боли, чем в начале. Просто твое присутствие… это заставило их обоих нервничать, поэтому у них было меньше контроля, и это причиняло больше боли.   — Я не понимаю, — сказала я сквозь слезы, которые Чонгук вскоре вытер. — Кто они? Что с ними случилось?  Чонгук изо всех сил пытался найти слова.  — Э-э… Ты слышала про оборотней… — ОБОРОТНЕ., — он зажал рукой мне рот, чтобы я замолчала.  — Я сказал, говори тише!  — прошептал он. — Они не оборотни. Но…чем то схожи с ними. У них есть некоторые силы, и эти силы могут иногда проявляться. И когда они слишком возбуждены, они могут перевоплощаться… — Перевоплощаться? — тише повторила я, широко раскрыв глаза. — Поэтому ему больно? Чонгук кивнул.  — Да, он все еще новичок во всем, так что это все еще причиняет ему боль. Хосок достаточно испытал это, чтобы это больше не беспокоило его, и скоро он тоже станет таким. Хосок помогает ему. Я всегда знала, что Хосок другой, только никогда не думала,  что это будет что-то настолько сверхъестественное. Но почему-то от этого мне захотелось защитить его — их обоих — еще сильнее.  — Они родились такими? Взгляд Чонгука задержался на мне, его глаза внимательно изучали мое лицо.  Потом он усмехнулся. — Конечно, ты просто принимаешь это. Оставлю это на тебя, чтобы ты справилась со всем тем дерьмом, которое только что произошло. Чудачка, — пробормотал он, прежде чем взъерошить мне волосы. — Перестань! — я отмахнулась от его руки.  — Просто объясни. Я состою в этой группе друзей, так что будет справедливо, если ты расскажешь мне обо всем этом. Он вздохнул и откинулся на спинку кровати, поглаживая место рядом с собой. Я последовала его примеру, стараясь верить, что у Хосока все под контролем. — Да, Хосок таким родился. Но… Воспоминания начали угасать, но я продержалась достаточно долго, чтобы услышать, как Чонгук объясняет, как третий мальчик попал под проклятие БулГэ. — Хосок не хотел. Он бы никогда не сделал это нарочно, но его укус… он передал ему свои способности. Вот почему они одинаковы. Я расширила глаза и взглянула на Хосока. — Я вспомнила, — сказала я, заметив, как он сжимает руль. — Ты. Горькая улыбка тронула его губы, когда он посмотрел на меня. — Я его создатель. Я — причина того, что он такой, какой есть сейчас.