Русалочка

Дженни без особого аппетита жевала еще теплый сэндвич с сыром и шпинатом. После напряженного вечера у Чеён есть не хотелось, хотя она не завтракала и так и не прикоснулась к предложенным на вечеринке угощениям. Лиса настояла, что ей надо перекусить. Разогрела купленный в 7-Eleven сэндвич, сделала чай, а сама устроилась напротив, слизывая с цветной трубочки пенку от своего фрапучино и вновь погружая ее в липкую массу. — Ты не выглядишь счастливой. Чеён сказала то же самое. Улучшив момент, когда все начали расходиться, она отвела Дженни в сторону для разговора по душам, от которого Дженни надеялась отвертеться. — Какая разница, как я выгляжу, главное продаваться, — ответила Дженни с деланым безразличием. Лиса поморщилась. — Я бы хотела видеть, как ты улыбаешься. Дженни вздохнула. Они обе прекрасно понимали, почему так взбесилась Айрин, хотя Дженни ожидала, что все это как-то замнется. Только ничего не было так просто, особенно для тех, кто работал в индустрии развлечений. Пусть никто не выскажет правду в лицо, но все обсуждали всех за спиной друг у друга, каждый знал, кто с кем спит и сколько зарабатывает, а кому нужно подлизаться к продюсеру для получения тепленького местечка. Правила строги, конечно они все их нарушали, но главным условием было не попасться. Дженни наивно думала, что они в этом преуспели. Напрасно. Именно так все всегда и происходит: напряжение от тяжелой работы, бесконечные съемки, претензии за то, что она выглядит вялой, нервные срывы, выкуренные тайком сигареты, алкоголь, чуть больше, чем им позволено, и очередной пустой одинокий вечер, за которым следует узкая кровать в отеле и кипельно-белые бретельки лифчика Лисы, медленно съезжающие с плеч. Вот как это бывает. Сейчас она, кажется, перестала переживать из-за загара и делать осветляющие маски. Дженни нравилось, как и ее новый цвет волос - натуральный темный каштан, который смотрелся куда лучше, чем вечно пережженный блонд. Оставаться рядом с Лисой было больно. Они не говорили об этом, Дженни старательно избегала любого упоминания имени Джису, а Лиса, всегда такая чуткая к чувствам других, не пыталась завести эту тему. Они в принципе не говорили после расформирования группы, и теперь момент был упущен. Дженни не знала, зачем вообще поехала куда-то с Лисой, как не знала, зачем до этого согласилась на дурацкую встречу у Чеён. В такси она села на противоположный край дивана и нацепила солнцезащитные очки, несмотря на то, что уже вечерело. Конечно умом Дженни понимала, что некому охотиться за бывшей звездой, чья карьера почти закатилась, но она всегда принимала выученные ещё давно меры предосторожности. Меньше всего ей хотелось, чтобы сейчас, когда все более менее улеглось, голодные до грязных сплетен журналисты, не имея возможности подкопать под новичков, раздули старый скандал, который компания так старательно заминала. Они посидели молча, занятые каждая своей едой, пока девочка-бариста с кухни не окликнула Лису и та не отошла, чтобы что-то обсудить - оказалось, Лиса снимала комнатку над закусочной, где и работала посменно. Она пошутила, что так даже удобнее, потому что не надо никуда ехать по утрам, но Дженни внутренне содрогнулась от мысли о том, как плохи должны быть ее дела. Ожидая возвращения Лисы, Дженни достала мобильник и бездумно вбила YG Entertainment в поисковую строку.

* * *

Дженни совсем не думала напиваться, но когда закусочная закрылась и ее коллега ушла, Лиса принесла откуда-то начатую бутылку ликера. – Не слишком ли много алкоголя на сегодня? – вопрос чисто ради приличия, чтобы потом снять с себя обязательства, мол, она пыталась остановиться, но ее уговорили. Какая чушь, Дженни прекрасно отдавала себе отчёт в том, что при взгляде на алкоголь у нее пересохло во рту, и в том, что, вероятно, скоро она будет очень пьяной, когда рядом с ней Лиса, а между ними столько невысказанного всего. Как они там пели, ты плюс я, к несчастью может быть опасно? Дженни едва не рассмеялась от мысли о том, что она мысленно цитирует их старые песни, сидя с Лисой в крошечной закусочной и распивая дешёвый ликер в дешёвом платье. — Иногда можно. Говорят, это поднимает боевой дух, а еще он вкусный. Дженни не особо любила, когда спиртное было сладким, но даже не заметила, как выпила большую часть бутылки одна, изливая на Лису накопившийся стресс и свои потайные обиды: Чеён замужем, Лиса работает и довольна тем, что имеет, а Джису так вообще устроилась лучше всех. Лиса слушала внимательно, хотя при упоминании о Джису в таком ключе ее лицо помрачнело, но она не перебивала, чтобы дать глупый совет или раскритиковать ее мнение. Сама Лиса к алкоголю так и не притронулась, как и к принесённые стаканам - Дженни пила одна, из горла. Дженни совсем размякла и, когда Лиса накрыла ее руку своей ладонью, неосознанно стиснула ее. — Ну вот что, это никуда не годится, сейчас тебе лучше прилечь, а строить героические планы на будущее будешь завтра. — Я поеду домой. Они обе знали, что не поедет. Привстав, Дженни зашаталась на своих каблуках. Лиса в последний момент успела заключить ее в спасительные объятия, иначе утром Дженни бы не обрадовалась синякам на лице. – Присядь-ка. Хочешь воды? Дженни мотнула головой и, прижавшись к чужой груди, расплакалась. Она запрещала себе любые слабости, кроме разве что выпивки, она запрещала себе слезы, но видимо слишком долго, иначе с чего вдруг ее так прорвало? Лиса позволила ей испортить свой топик, в конце концов он стал слишком мокрым, поэтому она сняла его и отдала Дженни в качестве носового платка - Дженни упорно отказывалась отпускать ее, даже за салфетками. Дженни не заметила, что сморкается в чужую одежду, затуманенные от слез глаза видели только тёмную макушку перед собой - Лиса присела на корточки, чтобы помочь Дженни справиться с застежками на туфлях. Потом она взяла туфли в одну руку, а другой приобняла Дженни за талию, помогая подняться по узкой и слишком крутой лестнице. Кажется, прошла целая вечность, пока Дженни наконец не достигла разложенного на полу футона. Она икнула и засмеялась, пытаясь рассказать, что последний раз спала на футоне в глубоком детстве и наверное всю ночь не заснёт, но в реальности алкоголь сделал свое дело, и она отключилась, едва приняла горизонтальное положение.

* * *

В комнате было темно. Проснувшись, Дженни не сразу смогла определить, где находится и который час. Платье висело на спинке стула, Дженни не помнила, чтобы снимала его. Мысль о том, что Лиса раздела ее, пьяную, зареванную и жалкую, заставила Дженни устыдиться. Какое счастье, что по крайней мере на ней было однотонное белье. На низком столике нашлась бутылка минеральной воды и таблетка, ах, Лиса, милая заботливая Лиса... Дженни осушила пол бутылки в один глоток и блаженной выдохнула, потом, пересилив желание снова лечь, заглянула в крошечную ванную - переполненный мочевой пузырь давал о себе знать. Взглянув в зеркало, Дженни пришла в ужас: припухшее лицо, уставшие глаза с лопнувшими сосудами, размазанная по щекам тушь. Боже, она просто одно большое ходячее недоразумение, и как только у Лисы хватило терпения с ней нянчиться? Дженни решила, что раз уж Лиса пустила ее на футон и даже помогла раздеться, вряд ли она станет возражать, если Дженни воспользуется ее салфетками для снятия макияжа. Внизу Лиса готовила что-то вкусно пахнущее, и, несмотря на избыточные возлияния накануне, Дженни почувствовала, что голодна. Лиса не услышала ее шагов - на кухне играло радио, транслируя последние музыкальные новинки, и она пританцовывала на месте, иногда принимаясь подпевать. Посетителей не было. Дженни почувствовала, как рот невольно растягивается в улыбке - Лиса всегда умела радоваться повседневным мелочам и наблюдать за ней в такие моменты было приятно. Растрескавшиеся губы защипало, Дженни провела по ним тыльной стороной ладони и обнаружила кровь. — Кажется, у вас гости, – громко сказала она. Лиса вздрогнула и обернулась. Увидев Дженни, она тепло улыбнулась, как будто перед ней был кто-то приятный, кого она была рада видеть, а не Дженни Ким с похмелья. – Хорошо поспала? – Ага. – Не говорить же в самом деле, что ощущения такие, будто по ней проехался поезд, да и чья в этом вина, как не ее собственная. Впрочем бывало и хуже. — Хочешь чего-нибудь? За счет заведения. Вообще-то чашка эспрессо и какой-нибудь лёгкий перекус могли существенно поправить положение. Дженни уже открыла рот, чтобы озвучить это, когда зазвонил телефон. Пробормотав, что сейчас вернется, она вышла - мешала громкая музыка, и только тогда приняла вызов. — Алло? — Чудесные новости в такое чудесное утро! — ее менеджер Чхве отличался просто отвратительным оптимизмом и особенно отвратительно было слышать это с утра, когда ее саму мучило похмелье. Поморщившись, Дженни убавила громкость и плечом прижала мобильник к уху, начала копаться в сумочке в поисках сигарет. — Я номинирована на лицо года? Или может агенты Vogue умирают от желания заполучить меня в качестве модели для их новой коллекции? — Утвердили твою кандидатуру на роль в новом сериале, съемки начнутся в августе. Конечно роль небольшая, но это лучше, чем ничего, ах, да, Lis Liza хотя тебя на фото к их новой осенней коллекции. Ну что? Новый паршивый сериал и загибающийся бренд, даже не корейский. Восхитительно. Дженни стиснула телефон в пальцах, прикрыла рукой динамик и сплюнула горчившую слюну, не обращая внимания на то, что она в общественном месте. — Согласна. — Тогда я перешлю тебе расписание. — Хорошо, — она решила сворачивать разговор - ее разбирала досада. Настроение стремительно портилось, и Дженни хотелось побыть одной. — И вот что, принцесса, не вешай свой очаровательный носик. Я знаю, тебе нелегко, но буду с тобой откровенен: после такого дерьма не выжили бы и акулы индустрии, то что ты еще держишься на плаву многого стоит. А уж я приложу все усилия, чтобы ты снова засияла, как алмаз. — Я знаю, знаю. Спасибо. — Пока что не за что, — рассмеялся Чхве, — береги себя. — Обязательно, и вы. Он отключился первым. Дженни еще пару секунд слушала тишину, рассеянно глядя на автостраду перед собой, пока догоревшая сигарета не обожгла ее пальцы. Дженни щелчком отправила окурок в мусорку, толкнула прозрачную дверь. Видимо с ее лицом все было не так, потому что Лиса приглушила музыку и спросила: — Ты в порядке? — В полном. Знаешь, я лучше дома поем, — Лиса явно хотела возразить, и Дженни жестом остановила ее. — Прости, мне правда нужно сейчас ехать, к тому же я все еще не была в душе. Я тебе напишу. Только подходя к метро, Дженни поняла, что все еще в чужих тапочках, в которые она автоматически сунула ноги, когда проснулась. Утренний наплыв школьников и офисных работников ещё не схлынул, поэтому никто кажется не обратил на нее внимание. Какой-то лысеющий саларимэн случайно наступил ей на ногу, но даже не успел извиниться, когда в открывшиеся двери хлынула толпа, и их обоих потеснили к противоположной стене вагона. Дженни отвернулась к окну, почти касаясь щекой стекла. Ее полупрозрачное отражение проплывало над магазинами, кинотеатрами и закусочными, а Дженни считала минуты до своей станции. Даже в тапочках ноги успели затечь от долгой езды стоя, и она постоянно переминалась, пытаясь встать поудобнее, потея и раздражаясь. Неужели люди всю жизнь мучаются в метро в противных неудобных костюмах? И как они с этим справляются? Дженни, конечно, понимала, что обладала привилегиями по праву рождения, но никогда не задумывалась, насколько тяжело приходится остальным, она просто не знала другой жизни, кроме той, в красивой дизайнерской квартире с собственной просторной комнатой и личным водителем. Конечно было еще их ужасное общежитие с тараканами и протекающей крышей, но тогда Дженни испытывала большой душевный подъем от своей работы. Она никогда не сомневалась, что у них будет успех и что общежитие скоро останется в прошлом. Если бы только та юная Дженни знала, что ее взрослая версия собственноручно все загубит. Покинув тесный вагон, она облегчённо выдохнула. Когда она стояла перед полками с лапшой быстрого приготовления и пыталась выбрать, в какой из них поменьше калорий, Дженни получила второй звонок, окончательно выбивший ее из колеи.

* * *

Дженни нервничала. От этого невыносимо хотелось курить, но она уже три раза почистила зубы и даже пожевала жвачку, специально чтобы от нее не пахло. Звонок пришелся некстати, Дженни осознавала, что как ни старайся, ей не удастся полностью стереть с лица следы прошлой ночи, а Ким Гёнхи всегда подмечала детали. Особенно если детали касались ее единственной дочери. Дженни давно не бывала в таких дорогих заведениях и поэтому почувстовала себя неуютно, когда официант в белых перчатках любезно открыл перед ней дверь и поинтересовался, есть ли у нее резервация. — Да. То есть не совсем, у меня назначена встреча. — Могу я узнать, к кому вы пришли, госпожа? — Ким Гёнхи. Мать ожидаемо выбрала уединённый столик у окна. При виде матери сердце Дженни пропустило удар, она замерла в нерешительности. Официант, провожавший ее, тоже приостановился, и Дженни заставила себя собраться и приблизиться. Неуверенность сменилась напряжением. От того, что она совершенно не знала, что говорить, и от того, что официант, похоже, вознамерился удостовериться, что она доберётся до своего места, как будто она была маленькой глупой девочкой, которая не смогла бы найти дорогу среди пары столиков. Дженни мечтала, чтобы он провалился к черту. А еще ей хотелось броситься на шею матери и разрыдаться, как вчера с Лисой, но пришлось ограничиться лишь вежливым официальным приветствием. Перед матерью уже стояла изящная фарфоровая чашечка, даже кофе тут пах роскошью. Не удосужившись заглянуть в меню, Дженни быстро сказала: — Мне, пожалуйста, то же самое. Ей не терпелось поскорее отделаться от посторонних и остаться наедине с матерью и одновременно она боялась этого. Лицо матери оставалось непроницаемым, Дженни не могла понять, о чем та думала, глядя на нее. Опередив официанта и отодвинув стул самостоятельно, Дженни поморщилась - она слишком поспешила и скрип ножек о пол вышел через чур резким, в тишине этой кофейне он вполне мог привлечь внимание других посетителей, но все вежливо сделали вид, что не услышали. Дженни неловко присела на самый краешек стула и замерла в неудобной позе, как ученица перед строгим учителем. Мать не проронила ни слова. Окончательно стушевавшись, Дженни уставилась на красивые руки, сжимающие чашку, затем быстро отвела взгляд. За окном во всем своем великолепии раскинулся Сеул, с такой высоты похожий на огромный лабиринт из стекла и бетона. Вообще Дженни любила подобные виды, но сейчас вдруг обнаружила, что высота почему-то вызывает дискомфорт, и тяжело сглотнула. — Дженни, — позвала мать, и Дженни подняла наконец глаза, посмотрела в упор. Ее сердце сжалось - хоть мать оставалась все той же ухоженной женщиной, выглядящей намного моложе своего возраста, Дженни заметила, что ее лицо похудело, а на лбу прибавилось морщин, будто мать часто хмурилась, — неприлично не смотреть в лицо собеседнику. — Прости. Как твои дела? Как здоровье отца? Мать вздохнула. Когда она заговорила, Дженни почти физически почувствовала, как сильно она пытается подбирать нейтральные выражения. — Как ты знаешь, времена были непростые, с бизнесом отца возникли некоторые проблемы, но теперь об этом нечего волноваться, как и о его здоровье, ты же знаешь, господин Чон отлично знает свое дело. Сейчас, когда все понемногу приходит в норму, мы подумываем перебраться обратно в Оуклэнд. — О, рада слышать, а Кай? — О нем можешь не беспокоиться, ты же знаешь, мы заботимся о нем, как о члене семьи. Безусловно мы возьмём его с собой. Но я хотела бы поговорить о тебе, расскажи, чем ты сейчас занимаешься? Дженни надеялась, что толстый слой тональника удачно скрыл горящие щеки, а парфюм - запах перегара. Хотя кого она обманывала, мать отличалась тонким обонянием и наверняка сразу заметила. — Снимаюсь то здесь, то там. Мне нравится, — быстро добавила она, чтобы поскорее закрыть неприятную тему. — Дженни, ты же понимаешь, что все модели имеют срок годности? Дженни почувствовала себя уязвленной, как будто ей прямым текстом сказали, что еще немного и она перейдет в категорию неликвида, но возразить было нечего. Она и сама знала, что карьера профессиональной модели ей заказана, а играть в серьезном кино ее никто не позовет, потому что за ней потянутся неприятные слухи. Ни одному режиссеру такое не нужно, проще найти юную старлетку и лепить из нее все, что душе угодно. Дженни только и оставалось кивнуть. В горле стоял ком от осознания собственной никчемности. — Теперь, когда с шоу-бизнесом покончено, я хотела бы, чтобы ты всерьез взялась за собственное образование. Ты девочка неглупая, я знаю, что ты могла бы сделать карьеру в юриспруденции, например, поэтому я считаю, что тебе стоит поехать с нами. — П-правда? Дженни отказывалась верить своим ушам. Она уже смирилась с тем, что лишилась семьи, и вот теперь, когда положение ее становилось все более отчаянным, мать зовет ее уехать в Новую Зеландию. Ей хотелось рыдать от счастья и благодарности, от осознания того, какой шанс даётся ее снова, Дженни закусила губу, чтобы чертовы слезы не полились из глаз, выставив ее полной идиоткой. — Спасибо. Спасибо большое, — сдавленно прошептала она. — Пока еще не за что. Отец не знает об этом, не хочу излишне тебя обнадеживать, он до сих пор очень зол, но я приложу все усилия, чтобы он изменил свое мнение. В конце концов все имеют право на ошибку, а ты наша единственная дочь. — Мать слегка наклонилась. Ее теплая родная ладонь легла на замерзшую руку Дженни. — Только пообещай мне, что бросишь курить. Дженни энергично закивала, сейчас она готова была пообещать что угодно.