Без победителей

Ровно в семь двадцать утра (двадцать пятого октября тысяча девятьсот девяностого года, в четверг) Алиса Селезнёва сидела на кухне квартиры тёти Мары уже при параде: в отутюженном сарафане интересного фасона — с иссиня-чёрным верхом и клетчатой юбкой, и светло-бежевой, почти белой, водолазке с закатанным воротом. Тётя Мара даже где-то откопала неношенные осенние чулки, связанные из тонких шерстяных ниток, и чёрные туфли, которые пришлись Алисе по размеру и сейчас стояли в прихожей. Алиса доедала овсянку, запивая её вишнёвым компотом, когда на кухне появился Глот. Он выглядел, как всегда, собранным и немного холодным. Сегодня на нём была не та тонкая кофта, что вчера вечером, а чёрная водолазка и серый костюм из брюк и пиджака. В этой одежде он даже походил на человека, правда, очень бледного, да и ладони по-прежнему выдавали. — У тётушки волшебный гардероб, который выдаёт вещи по необходимости? — это было первое, что сказала Алиса, окинув его взглядом и хмыкнув. — При первой встрече в начале дня вроде как полагается здороваться, — колко заметил Глот. — Доброе утро. Алиса закатила глаза. — Ты всё больше напоминаешь мне моего настоящего папу, это как-то ненормально, — она сделала небольшую паузу, но всё-таки проговорила: — Доброе утро. — Предлагаю не задаваться вопросом, откуда у нашей названной родственницы такое обилие разнообразной одежды, а сразу перейти к насущным делам, — Глот прошёл к холодильнику и налил себе стакан молока, после чего сел напротив Алисы. — Что мы имеем на настоящий момент? — Ты решил заменить мной Весельчака? — Алиса вскинула брови, глядя в упор на пирата. — Вы так и не поговорили? — Из тебя получилась бы отличная пират… ка, но нет, — отозвался Глот, немного запнувшись на слове, видимо, при попытке перевести аналог с родного катрукского, хотя последние лет двадцать он по большей части говорил только на русском. — И нет, пока не говорили. Он же спит как убитый. А теперь попрошу посерьёзнее, Алиса, нам скоро выходить, а я не люблю, когда чёткий план не озвучен участникам дела. — Так точно, товарищ папа, — Алиса с карикатурной серьёзностью отдала честь, надув щёки, а после вскинула руки. — Всё-всё, посерьёзнее. — На данный момент местонахождение миелофона нам неизвестно, — размеренно начал Глот. — Но мы предполагаем, что, при условии, что ничего не случилось, он находится у мальчика Коли, — подхватила Алиса. — Всё верно. Коля учится в двадцатой школе, куда сегодня поступишь ты, однако мне не удалось считать дополнительную информацию, поскольку я был истощён, и мне известно только то, что он ученик одиннадцатого класса. — Одиннадцатого «Б», — уточнила Алиса, окончательно приняв необходимость сотрудничать с Глотом. — Мне Наполеон сказал. Но в одиннадцатом «Б» три Коли — это я узнала у Вали, с которой лежала в одной палате — и я не знаю, какая фамилия у того, который нужен нам. — Герасимов, — ответил Глот и слегка дёрнул уголком губ. — Из нас отличная команда. Итак, сейчас мы пойдём в двадцатую школу и запишем тебя в одиннадцатый «Б». Возможно, Коля Герасимов появится только на следующей неделе, потому что, по словам его одноклассников, он заболел. Алиса усмехнулась. — Скорее всего не заболел, а просто от вас скрывается. — Так или иначе, — терпеливо продолжил Глот. — Ты внедряешься в класс и находишь способ вернуть миелофон. Далее ты принесёшь миелофон домой. Мне без разницы, как вы с У будете его делить, потому что мне, как ты верно вчера заметила, он сам не нужен. — Да, я помню, — ехидно хмыкнула Алиса. — Тебе нужно, чтобы У был доволен. Глот втянул носом воздух, видимо, теряя терпение, но проигнорировал колкость. — Кроме того, учитывая все обстоятельства, не то чтобы он и кому-то из вас в самом деле пригодится. — Звучит просто, но я не думаю, что для зачисления в школу достаточно «вписаться» в класс… Настала очередь Глота усмехаться. — Не забывай, что я главный ментальный паразит этой и нескольких соседних галактик, — он в один глоток допил наполовину полный стакан. — Для меня это не проблема.

***

На улице Глот надел кожаные перчатки и затемнённые (но не совсем чёрные) очки. Алиса шла рядом со своим, выходит, приёмным отцом, засунув руки в карманы жёлтой ветровки. Плечо оттягивал ремешок портфеля. Она больше предпочитала рюкзаки, но рюкзак был, кажется, единственной вещью, которой не нашлось в шкафу у тёти Мары. Алисе подумалось, что было бы неплохо обзавестись хоть какой-нибудь своей одеждой и, возможно, рюкзаком, но эта мысль упёрлась в отсутствие денег. Впрочем, это можно обсудить с Глотом — конечно, воровать нехорошо, но не то чтобы у неё сейчас был большой выбор… Она немного грустно вздохнула и решила отложить эту проблему на потом. Сейчас её куда больше волновало зачисление в школу — лишь бы всё прошло гладко. Прежде Алисе и в голову не приходило, что однажды ей придётся сотрудничать с пиратами. А ещё она ни разу не задумывалась над тем, что у них могут быть обыкновенные проблемы, потребности и желания. Например, Весельчак У очень любит вкусно покушать — но это не секрет и вполне вписывается в его образ. А вот то, что Глот — этот вечно холодный и неприступный пират, один из, самых опасных пиратов нескольких галактик — способен на такие чувства, как любовь, стало для Алисы настоящим открытием. Как-то всегда казалось, что Глот и такие вещи несовместимы. Видимо, что-то изменилось за то время, которое они провели в заключении (они же отбывали срок? У, кажется, говорил что-то про побег), а может, у Глота всегда была способность любить, просто он скрывал это или вовсе и сам не осознавал. Как бы там ни было, из-за проявления настолько человеческой эмоции и наблюдением за повседневным поведением Глота и У, Алиса впервые в жизни взглянула на них не как на пиратов, а как на обычных людей — да, Глот формально был не человеком, но сути это не меняет. Вообще, конечно, интересно выходило: они втроём столько прошли, находясь по разные стороны баррикад, а теперь вместе застряли в прошлом — баррикады рухнули, оставив их на руинах. Если машина времени так и не вернётся… впрочем, об этом Алисе думать не хотелось — она верила, что всё это временно, что когда-нибудь это приключение точно закончится и она вернётся домой. За размышлениями девочка не заметила, как они дошли до школы — от дома тёти Мары она находилась относительно недалеко. По утренним сумеркам в школу плелись дети разных возрастов — все одинаково недовольные ранним подъёмом. Перед Глотом и Алисой по ступенькам на крыльцо взбежала маленькая девочка и кому-то помахала рукой, прежде чем юркнуть в дверь школы. Внутри школа сильно отличалась от того, к чему привыкла Алиса. Крашеные стены, запах пыльного линолеума и старые окна с утеплителем — всё это вызывало ассоциации с каким-то старым-престарым фильмом (показанным ей ещё в детстве родителями), который, как и многие книги и фильмы столетней давности, был оцифрован, но вряд ли имел у зрителей большой спрос. Ощущалось всё так, словно она шагнула в монитор и оказалась внутри киноленты. Конечно, старые фильмы не передавали запах, но почему-то школа пахла именно так, как Алиса представляла. Глот уверенно, словно знал, куда идти, прошёл мимо вахтёрши и свернул на лестницу. Алиса старалась не отставать и держаться его. На втором этаже, когда они шли по коридору, она пару раз поймала на себе любопытные взгляды — наверное, внимание школьников привлекали цветные волосы. Наконец, они нашли нужную дверь с табличкой «директор» — Глот (не стучась) отворил её и пропустил Алису вперёд. — Здравствуйте, — немного застенчиво поздоровалась Алиса с приставшей со своего места женщиной средних лет, на которой были строгий застёгнутый пиджак и юбка-карандаш. — Здравствуйте, эм… — Глот слегка наклонил голову. — Тамара Исааковна. — Вы кто? Почему меня не предупредили? — жестко, тоном истинной начальницы отчеканила она. — Понимаете, я приехал в Москву по работе вместе с дочкой, но случились непредвиденные обстоятельства и теперь никто не знает, на сколько ещё мы задержимся здесь. А мне бы не хотелось, чтобы Алиса пропускала учёбу. Директриса стояла с таким выражением лица, словно её застали врасплох и с ничего покрыли матом. — Вы понимаете, что такие вещи следует обсуждать заранее? — наконец выговорила она. — По телефону, например. Глот негромко и коротко вздохнул. Он и не рассчитывал, что удастся обойтись без вмешательства в чужой разум, но за последние несколько дней он так устал от постоянного влезания в чужие головы, что предпочёл бы старый-добрый способ давления, который, к слову, просто обожал Весельчак У: дуло к виску или в рот — и никаких проблем. Глот сосредоточился и невзначай раскрутил промелькнувшую в голове Тамары Исааковны мысль о том, что, должно быть, нежданный визитёр — отец-одиночка, и что он очень заботится о своей дочери. Повышение эмпатии было самым простым способом воздействия на землян, работало в восьмидесяти процентах случаев — он уже проворачивал этот трюк в диспансере, когда Селезнёвым назвался Весельчак. — Впрочем, у нас есть свободные места, — директриса едва заметно изменилась в лице и снова опустилась на свой стул, параллельно доставая какие-то бумаги. — Извините, не расслышала вашего имени. — Глеб Селезнёв, а это Алиса, — Глот вывел девочку немного вперёд, положив руки ей на плечи. Директриса смерила Алису оценивающим взглядом и хмыкнула. — Ну, что ж, Алиса Глебовна, ты в одиннадцатом классе, я правильно понимаю? — Да… — Алиса вынырнула из мыслей и сконцентрировалась на лице женщины — на правой скуле, слегка нарумяненной. — Хо-ро-шо… — задумчиво проговорила директриса, что-то сверяя по бумагам. — Тогда в одиннадцатый «А»… — В одиннадцатый «Б», — в один голос перебили её Алиса и Глот. Тамара Исааковна подняла вопросительный взгляд, поочерёдно поглядев сначала на Глота, затем — на девочку. — Просто в «Б» у меня подружка учится, — нашлась Алиса. — Валя Синица, может знаете. Я бы хотела, чтобы в классе был кто-то знакомый. Женщина не слишком довольно вздохнула, но кивнула. — Тебе повезло, что у нас в обоих классах есть места, — проговорила она и принялась что-то писать, но на секунду оторвалась от этого занятия и добавила: — И что я сегодня добрая. Они ещё пару минут стояли в тишине, пока женщина подписывалп бумаги. — Синица и Селезнёва… надо же… — пробормотала она. — Как бы этот птичий рынок нам проблем не принёс… Директриса натужно вздохнула и встала из-за стола, взяв листок в руки. — Ну вот, поздравляю, Алиса Селезнёва, ты теперь ученица двадцатой школы. Готова приступить к занятиям прямо сегодня? — Конечно, — Алиса легонько улыбнулась этой суровой женщине, которой совсем не хотелось улыбаться, но ещё меньше хотелось произвести на неё грубое впечатление. — Вот и отлично, тогда прошу за мной — как раз первый урок у классной руководительницы, Аллы Сергеевны, — она взглянула на наручные часы. — Кстати, он уже три минуты как начался, ну в самом деле, не могли прийти заранее? Она взглянула на Глота. — С вами, уважаемый родитель, нам ещё надо будет обсудить пару вопросов. Они покинули директорскую втроём, и Тамара Исааковна проводила их к кабинету английского. Глот не стал заходить в кабинет — остался на пороге подпирать плечом косяк, пока директриса о чём-то разговаривала с учительницей, а Алиса неловко переминалась у доски, поглядывая то на притихших одноклассников, то на Глота. Глупо, наверное, но он чувствовал некоторое волнение за Алису — и совсем не потому, что переживал, что ей не удастся заполучить миелофон назад. Он едва заметно тряхнул головой, стараясь заглушить эти несвойственные ему чувства. — Ещё раз доброе утро, одиннадцатый «Б», — наконец заговорила директриса, отойдя от учительского стола. — С этого дня с вами будет учиться Алиса Селезнёва… Алиса сделала небольшой шаг вперёд, чтобы находиться на одной линии с Тамарой Исааковной. — Просьба отнестись к ней с должными уважением и пониманием, особенно это касается тебя, Садовский! — А я ко всем с должным уважением отношусь, Тамара Исааковна, — улыбнулся ей парень, единственный из всего класса одетый не как попало, а в серый костюм-тройку с белой рубашкой. — Ну-ну, — директриса скептически покачала головой. — Не забывай, что твои одноклассники, может, и привыкли к твоим шуточкам, но для неподготовленного человека это может быть слишком. — Не переживайте, Тамара Исааковна, я буду постепенно интегрировать свой юмор в общение с неподготовленным человеком. Директриса отмахнулась от одиннадцатиклассника и повернулась к Алисе. — Ну, дальше вы тут сами, а мне ещё надо с твоим отцом поговорить. С этими словами Тамара Исааковна покинула класс и утащила за собой в коридор Глота. Алиса Селезнёва осталась одна возле доски и впервые за это утро ощутила волнение по-настоящему. Не то чтобы у неё когда-то были проблемы с тем, чтобы вписаться в коллектив или завязать с кем-то дружеские отношения — совсем наоборот, обычно это давалось ей без особого труда, но сейчас она почувствовала себя брошенной в клетку к тигрокрысу. Вернее, к целой стае тигрокрысов. Конечно, на самом деле тигрокрысы не едят людей, они вообще довольно ласковые животные, но когда-то Алиса об этом не знала и до сих пор помнила тот ужас, который испытала, когда её отец пролез в клетку к огромному тигрокрысу на планете Блук. — Куда бы тебя разместить, — задумчиво проговорила Алла Сергеевна, высматривая свободные места в классе. В этот момент раздался скрип двери, приковав к себе взгляды всех присутствующих. — Sorry I’m late, Алла Сергеевна, can I… Алиса зацепилась взглядом сначала за знакомые кудряшки, а затем перехватила удивлённый взгляд застывшей в дверях девочки. Подпоясанные серые «варёнки» и коричневый тонкий свитер в тонкую оранжевую полоску шли ей гораздо больше больничной робы. — …come in? — всё-таки выдавила из себя Валя. — О, отлично, сядешь с Синицей. Do you have a problem with that, Валя? — Non, в смысле… no problems, Алла Сергеевна, — Валя немного рассеянно повела рукой в пригласительном жесте и прошла к пустующей четвёртой парте у окна. Алиса не стала отнимать от урока ещё больше времени и поспешно последовала за Валей. — Тебя уже выписали? — шёпотом поинтересовалась Алиса, доставая простую зелёную тетрадь. — Да, сегодня утром, — так же тихо отозвалась девочка и поражённо усмехнулась, качнув головой. — Ты как здесь?.. — Давай на перемене? — предложила Алиса, поймав на себе предупредительный взгляд учительницы, и Валя понятливо кивнула.

***

Валя и Алиса вышли из кабинета английского в числе последних. Следующим уроком была история. Алиса только теперь, идя плечом к плечу с Валей, заметила, что та ниже неё сантиметров на семь — в палате диспансера её мозг это как-то совсем не отразил. — Так, тебя выписали? — немного неловко проговорила Алиса. — А?.. — Валя заторможенно перевела на неё взгляд, словно возвращаясь из каких-то других миров, спрятанных в глубинах её сознания. — Да, меня сегодня утром папа забрал, но там возникли какие-то проблемы с бумагами, поэтому я немного опоздала. Меня ещё возле кабинета Исааковна задержала, ну, директриса наша. Она с каким-то жутким типом была — высоченным, бледным, ещё в очках таких… как будто очень злой дядька. — По описанию похож на… папу, — хмыкнула Алиса, едва не назвав Глота по имени. — У тебя их два? — Валя удивлённо округлила глаза. Алиса рассмеялась. — Нет, конечно… хотя сейчас уже как будто бы да… — Это как? Алиса задумалась и остановилась возле подоконника, задумчиво глядя на Валю. — Я бы очень хотела тебе обо всём рассказать, — честно сказала она. — Но не думаю, что это беседа для школьных стен. — Так мы всегда можем заскочить после уроков ко мне, — Валя пожала плечами и тут же спохватилась, вскинув руки: — Я всё ещё не настаиваю и не подгоняю тебя. Просто ты продолжаешь говорить загадками, и я всё больше путаюсь… Алиса виновато улыбнулась и вздохнула. — Короче, я однозначно могу сказать, что тот, который приходил за мной в диспансер — не мой папа. — Я так и подумала, вы же с ним совсем не похожи… а с тем, которого я видела сегодня, у вас как будто больше общего… — И он тоже не мой папа, — прервала её Алиса. Валя непонимающе поглядела Алисе в глаза и недоверчиво усмехнулась. — А… как? Алиса замялась, пытаясь подобрать слова. — Просто я временно под их опекой, если можно так сказать, — наконец выдохнула она, не зная, как более корректно описать ситуацию, не вдаваясь в подробности. — Я же говорю: всё не так просто… — А ты умеешь нагнать интриги, — со смешком проговорила Валя, прищурив глаза, и девочки двинулись к кабинету истории.