Без победителей

Алиса Селезнёва была очень недовольна собой. Это надо так облажаться и подвести папу (и заодно всё научное сообщество), так глупо потеряв миелофон! Вообще ситуация была странной: за миелофоном охотились её знакомые-пираты. Да, вещь безусловно полезная — мысли позволяет читать — но, учитывая весь спектр возможностей Глота с планеты Катрук, совершенно ненужная. Перед тем, как броситься в погоню за пиратами, Алиса узнала, что мальчик, перехвативший миелофон у Весельчака У, на самом деле из прошлого — из 1990-го года. Об этом ей любезно сообщил Электрон Иванович, а его друг, говорящий козёл Наполеон, добавил, что мальчика зовут Коля и учится он в одиннадцатом «Б» в двадцатой школе. Алиса стремглав помчалась в НИИ времени, чтобы крайне нагло воспользоваться машиной времени. Это было опрометчиво и самонадеянно — вот так вот прибегать к научно-исследовательскими технологиями в личных целях, но Алиса была настоящей мастерицей в том, чтобы случайно попадать в… различные истории. «Неприятности» — сказал бы любой вменяемый человек; «приключения» — не согласилась бы Алиса. Путешествие в прошлое, на сто лет назад, началось в белой комнате с красной стойкой — пультом управления — посередине. Алиса уже дважды была в прошлом, но оба раза машины времени выглядели иначе, и, насколько она могла судить, имели отличный принцип работы. Вышла Алиса уже не в НИИ, а в каком-то тёмном и непривлекательном подвале. Она довольно быстро сориентировалась и нашла выход из здания. Глянув по сторонам, она обнаружила фигурки пиратов, удаляющиеся вниз по улице и даже побежала за ними, как вдруг Глот с планеты Катрук резко затормозил, остановил Весельчака У и что-то ему сказал, после чего повернул голову к Алисе. Даже на таком расстоянии она перехватила его цепкий взгляд и на секунду испугалась, но Глот просто смотрел на неё и, казалось, не собирался предпринимать никаких решительных действий, поэтому девочка развернулась и без оглядки бросилась в противоположную от пиратов сторону. Первым делом она прошла по одновременно знакомым и таким непривычным, чужим дворам в сторону, где предположительно находилась двадцатая школа. Возле одного из подъездов на лавочке в рядок сидели три бабушки. — Добрый день, извините, не подскажете, где находится двадцатая школа? — вежливо поинтересовалась Алиса и неловко улыбнулась. — Ишь, розоволосая, ну что за мода пошла! — запричитала одна из бабушек, крайняя. — Петровна, видала, какие нынча волоса носят?! Ещё и одета легко совсем — на дворе, чай, не май месяц, деточка! Застудишь себе всё, тебе ещё дитёв рожать! — Да помолчи ты, Зинка, — осадила подругу другая, видимо, Петровна, которая сидела посередине. — Девушка, не слушай эту старую дурёху! Так, двадцатая школа… это тебе на Вспольный надо, по дворам сейчас пойдёшь во-он туда, как раз выйдешь в переулок, а там сама увидишь. — И всё же не по погоде одета, скажи, Нюрк, — покачала головой третья, глядя на Алису, но явно обращаясь к Петровне. — Да я просто с погодой ошиблась, — негромко проговорила Алиса, хотя и не считала нужным оправдываться. — Не посмотрела, когда выходила. Нюра Петровна смерила вторую подругу неодобрительным взглядом, а Алисе — улыбнулась. — Не обращай внимания, ты необыкновенная девушка и цвет этот тебе, между прочим, очень идёт. Но больше не прогадывай с погодой — простудишься ведь! Ну всё, беги, вижу, что у тебя дела важные. — Спасибо вам! — Алиса улыбнулась Нюре Петровне в ответ и побежала на поиски школы. Отыскав нужное здание, Алиса осознала две вещи: во-первых, в школе сейчас уже наверняка было пусто, ведь учебный день давно подошёл к концу, а значит, застать здесь Колю удалось бы в лучшем случае завтра; во-вторых, бабушки у подъезда были правы по поводу её одежды. Погода в этом времени разительно отличалась от её настоящего, где погода регулировалась специальной организацией. Октябрьский вечер девяностого года лютовал промозглым ветром, от которого короткие шорты и футболка с тонкой водолазкой совсем не спасали. Кроме того, ей негде было ночевать, так что Алиса в понуром настроении отправилась назад к заброшенному зданию, где располагалась машина времени. Мысленно она уже проигрывала в голове возможные сценарии серьёзного разговора с отцом и даже подумала о том, как ей прилетает от заведующей НИИ за несанкционированное использование машины времени. Только вот все эти мысли мгновенно поглотила звенящая пустота, когда Алиса открыла дверь в подвале… и обнаружила только затхлую комнату со всяким хламом и странными ошмётками. Никакого белого помещения с красным пультом управления здесь больше не было. «Приплыли,» — заключила Алиса и, оставив дверь комнаты открытой, поднялась из подвала на первый этаж, где опустилась на более или менее чистую доску возле пошарпанной стены. Путь домой был отрезан на неопределённый срок, и на смену оправданиям перед папой за утерянный миелофон пришли более насущные мысли: что теперь делать, где ночевать? У неё даже денег нет, чтобы купить перекусить и попить. А ещё старой Москве угрожает серьёзная опасность в лице космических пиратов, местоположение которых ей неизвестно — возможно, стоило всё же следить за ними до последнего. Тяжело вздохнув, Алиса слабо приложилась затылком о бетонную стену в отчаянном жесте. В голову пришла, как всегда, безрассудная и опрометчивая, но как будто единственная рабочая идея.

***

— Ну, как дела у наших птенчиков? — вкрадчиво, тоном настоящего детского врача проговорил Алик Борисович, хотя и заведовал не детским дневным стационаром, а взрослым отделением. Он степенно прошёл в палату, поставил между двумя койками стул и опустился на него, закинув ногу на ногу. Алиса сидела на кровати, застеленной всё ещё хрустящим, несмотря на почти сутки пользования, белым бельём, и обнимала колени, покрытые серой тканью штанов. На соседней кровати в позе лотоса сидела её соседка по палате — девочка по имени Валя Синица, ровесница Алисы. Валя походила на какую-то её альтернативную версию, отражение в неправильном зеркале: у неё тоже были короткие волосы, но на макушке чуть длиннее, чем у Алисы, и цвет был обычный, тёмно-ореховый. На лоб у неё вечно спадали подвивающиеся прядки, сколько бы Валя не убирала их в сторону. Алиса находила эту лёгкую кудрявость довольно милой — у неё самой волосы всю жизнь были прямые. Глаза у Вали тоже отличались — карие, с болотным отливом, в противовес алисиным голубым. Но, несмотря на эти отличия, чем больше Алиса смотрела на лицо новой знакомой, тем больше узнавала в её чертах и мимике себя. Конечно, они не были идентичными, но сходства определённо имелись. Это было странное, но интересное совпадение. Валя занимала эту палату вот уже почти три недели: проходила не совсем плановую, но вполне ожидаемую диспансеризацию по причине депрессивного психоза, обострившегося на втором месяце учёбы. Сейчас ей было явно куда лучше, чем пару недель назад. — Нормально. Я чувствую себя отдохнувшей, — слегка улыбнулась доктору Валя. — Давно такого не чувствовала. — Это прекрасно, — Алик Борисович искренне улыбнулся ей в ответ. — Потому что мы с твоими родителями приняли решение, что завтра-послезавтра тебя уже можно выписывать. Говоря, что «они с её родителями приняли решение», Алик Борисович, конечно же, хотел донести, что это он принял решение и поставил родителей в известность о том, что их дочь идёт на поправку. — А как дела у вас, Алиса Батьковна? — врач перевёл взгляд на Алису, и той показалось, что он чем-то обеспокоен, но очень хорошо скрывает это. — Не было озарений? — Нет, — соврала Алиса. — Я что-то помню, а что-то нет. — Например? — мужчина выразительно вскинул брови, показав заинтересованность и полное включение в диалог. Алиса выдержала паузу, сделав задумчивый вид. — Например, я точно знаю, что у меня есть родители, но не помню, как их зовут. Ещё я точно помню, что я из Москвы, но не могу вспомнить адрес, где живу. Ну и так, по мелочи… — Понятно, — Алик Борисович несколько разочарованно покачал головой. Алиса Селезнёва и сама понимала, что своим вчерашним появлением в психоневрологическом диспансере наделала шуму. Ещё бы — подросток, одетый не по погоде с отшибленной памятью, ещё и волосы розовые… тут волей-неволей засуетишься. Вечером одна милая женщина лет тридцати пяти провела с ней несколько психологических тестов, но, скорее всего, результаты ей ничего не дали. После Алису поместили в палату, где она познакомилась с Валей, а затем — с главным психиатром Аликом Борисовичем. Алиса и подумать не могла, что в этом времени ей может так повезти с клиникой — в своём настоящем она наслушалась в дневном подростковом стационаре (прежде она посещала его редко, в профилактических целях, но в последние несколько месяцев зачастила) об ужасах советской и постсоветской психиатрии. На какое-то мгновение она даже допустила мысль, что такие взгляды на прошлое были манипуляцией со стороны психиатров и клинических психологов её времени, но от Вали она узнала, что далеко не в каждой «дурке» дела обстоят так же, как здесь и в целом все те страшилки, которые она слышала — правда. Вдруг в палату ворвалась санитарка Мария Павловна. — Алик Борисович, можно вас на секунду? — Да, конечно, — врач поднялся со стула и перед тем как выйти из палаты, обратился к девочкам: — Я вернусь и мы ещё немного поговорим. Дверь за ним прикрылась, и Валя тут же повернула голову к Алисе. — А мне кажется, ты всё помнишь, Алиса, — немного прищурившись, она беззлобно улыбнулась. — Просто почему-то притворяешься Алиса пожала плечами и усмехнулась. — Почему ты так думаешь? — Ты буквально сегодня рассказывала мне о том, как несколько лет назад ты с другом отца ездила на море на съёмки фильма, а в итоге помогла какой-то учёной протестировать её изобретение. Если ты помнишь такое, то как ты могла забыть собственный адрес? — Так бывает, — не очень уверенно проговорила Алиса. — Наверное… Она сразу задумалась о том, что кто-то вроде Глота, вероятно, может заставить человека забыть конкретные вещи или, например, другого человека. — Ага! Вот видишь, ты сама не знаешь. — Да всё я знаю, — Алиса немного поморщилась и потёрла переносицу. — Это ты насмотрелась фильмов и начиталась художественных книг, и думаешь теперь, что амнезия — это полная потеря памяти. — А разве не так? — Нет, так вроде бывает, но очень редко. Чаще всего при каких-то физических травмах или сильных психических потрясениях у человека могут выпасть недавно прошедшие воспоминания, но не такие важные вещи, как, скажем, собственное имя. Но вот адрес забыть можно, хотя я бы, на месте врачей, в первую очередь заподозрила какое-то расстройство или деменцию… Алиса глянула на массивную белую дверь из-за которой доносились неразборчивые приглушённые голоса. — …а у меня сперва пытались освидетельствовать факт сексуального насилия. — Ну ещё бы, — прыснула Валя. — Ты же в таком виде пришла! Тут, знаешь ли, не слишком много вариантов: либо что-то случилось, либо у тебя тяжёлое расстройство и тебя надо класть в острое. Но ты-то вполне вменяема и бред почти никогда не несёшь. Валя хитро, но по-доброму прищурилась в ожидании реакции. — Когда это я несла бред? — слабо возмутилась Алиса. — Ну у тебя рассказы моментами совсем фантастические. «И это я их ещё постаралась адаптировать, — Алиса слегка покачала головой своим мыслям. — Как же она отреагировала бы на то, как всё было на самом деле!..» — И всё же я думаю, что ты здорова и ничего с тобой такого не случилось, — проговорила девочка и шумно вздохнула. — По крайней мере, с памятью у тебя точно всё в порядке. Алиса хмыкнула с мрачной иронией. За последние двое суток с ней как будто случилось всё, что только могло случиться. — …и мне, если честно, было бы очень интересно послушать, что произошло на самом деле, — немного обиженно закончила Валя. — Я тебе обязательно всё расскажу, просто не сейчас, — заверила её Алиса и чуть тише добавила, окинув взглядом комнату: — И вообще желательно не здесь. Валя пару секунд пристально смотрела на неё, а потом с некоторым сомнением хмыкнула. — Ладно, я терпеливая. Но только обещай, что расскажешь! — Обещаю. Алиса улыбнулась новой знакомой, и в этот момент врач вернулся в палату вместе с Марией Павловной. — Что ж, Алиса Селезнёва… — он подошёл к её кровати и опустил ладони на металлический бортик «в ногах». — Ты девушка взрослая, поэтому я считаю своим долгом донести до тебя информацию, что на данный момент тебя нигде не теряли. Мы выслали ориентировки в детские дома и просмотрели объявления в газетах, но никто о пропаже ребёнка не заявлял. — То есть пока безрезультатно, — вздохнула Алиса, будто на самом деле ожидала услышать что-то другое и теперь была глубоко расстроена новостями. — Пока что да, — сочувствующе отозвался Алик Борисович. — Но, учитывая твою яркую внешность, думаю, это скоро изменится. Ну, или если нам повезёт, то память постепенно вернётся к тебе. На этом вечерняя беседа с доктором завершилась. Он выдал Вале вечернюю порцию таблеток, Алисе стаканчик с витаминами протянула Мария Павловна, и вскоре они с Валей снова остались в палате вдвоём. — Слушай, — негромко проговорила Алиса, лёжа на спине, сверля взглядом потолок и ни на что особо не рассчитывая. — А в какой школе ты учишься? — В двадцатой, — отозвалась девочка с соседней койке. — Не может быть! — Алиса встрепенулась и села, спустив ноги на пол. — А в каком классе? — В одиннадцатом «Б», — Валя отзеркалила её позу и посмотрела немного растерянно. — А что? — Удивительно, — Алиса хмыкнула. — Не может быть, чтоб такое совпадение… — Алиса, ты постоянно говоришь загадками! — с долей упрёка Валя покачала головой. — А вообще, Вселенная щедра на совпадения, особенно там, где этого меньше ждёшь — так говорит мой папа. — А Коля у вас в классе есть? — немного подумав, спросила Алиса. — Целых три штуки, тебе какой нужен? — Три Коли? — изумилась девочка. — Ну да, Сулима, Садовский и Герасимов. Так какой? Алиса цокнула краем рта и покачала головой. — Не знаю. — Ну хоть опиши? — Да я его и не видела толком. Валя секунду-другую задумчиво смотрела на Алису. — А зачем он тебе? Он что-то сделал? — Он взял одну вещь, которая ему не принадлежит… Валя удивлённо вскинула брови и шёпотом воскликнула: — Украл? — Да не… — Алиса рассеянно отвела взгляд. — Скорее предотвратил кражу. Я думаю, он хотел как лучше, просто… Ничего не просто, короче. — Так тебе и правда очень повезло, что ты встретилась со мной! — Валя расплылась в озорной улыбке. — Вы с Колей сможете связаться через меня, и он вернёт тебе твою «вещь»! Надо только понять, что за Коля… После этого разговора Алиса была очень удивлена и немного обнадёжена. Иметь знакомого, своего человека в классе Коли казалось в некотором роде преимуществом. И раз уж она не способна самостоятельно исправить ситуацию с неработающей машиной времени, следует сконцентрироваться на том, чтобы вернуть миелофон — чтобы, когда папа, находящийся на сто лет вперёд, придумал, как её вытащить, она не вернулась с пустыми руками. «Стоп… — ошарашено подумала она, чувствуя, как горло сковывает что-то, подозрительно напоминающее панику. — О том, что Коля из прошлого, знает только Электрон Иванович и Наполеон, и если они не рассказали об этом папе… то о том, что я потерялась в прошлом, не знает никто.» Это было неприятное открытие. Посему выходило, что её и не подумают искать в прошлом, что отлаженная машина времени может уже и не вернуться (или вернуться в другом, неизвестном месте), что она, возможно, навсегда теперь останется в этом времени. Алиса сглотнула, пытаясь принять эту безрадостную мысль, как вдруг за дверью в коридоре послышались голоса.