Первое воспоминание о...

Впервые за долгое время Сенку пришёл домой прежде, чем было запланировано в его ежедневнике. Едва ли парень закончил бы эксперименты с запуском модели ракеты так рано, не случись что-то из ряда вон выходящее. Ишигами вдруг стало крайне нехорошо, но конечно же, это не основная причина. Действительно непреодолимым препятствием стали его друзья, которые просто отказались отдавать части космического аппарата до тех пор, пока научник не придёт в нормальное состояние. Вариантов было немного, ни с Тайджу, ни с Кохаку он справится не смог бы, а попытки забрать ступени ракеты у Цукасы были бы похожи на истерику капризного ребёнка, который прыгает на месте и топает ножками, чтобы ему отдали любимую игрушку. Поэтому, чтобы сохранить собственное достоинство и всё-таки подправить здоровье, Сенку вернулся домой, хотя и оценивал своё состояние как «удовлетворительное». Зайдя в квартиру, старшеклассник поспешил на кухню, с целью добраться до аптечки и выпить что-нибудь, заглушающее надоедливый кашель. Открыв верхний ящик, Сенку быстро проглотил пару таблеток жаропонижающего, обезболивающего и, не размениваясь на мерные ложечки, отпил сироп от кашля прямо из пузырька. Наконец, закончив поедание лекарств, парень обратил внимание на неразобранные пакеты, стоящие прямо на кухонном столе. На минимальные домашние дела сил должно было хватить, поэтому старшеклассник стал лениво вытаскивать продукты из пакетов, до тех пор, пока не наткнулся на кое-что интересное. Это были два оттенка краски для волос: пепельный и зелёный. Сам Сенку никогда не красился и его необычные волосы были такими сами по себе, поэтому, вертя краску в руках, он прибывал в лёгком замешательстве. Для кого это? Возможно, не бей температура и головная боль по мозгам, Сенку догадался бы быстрее, что краска предназначалась не для него, а для Бьякуи. Когда он наконец осознал это, то лишь ностальгически ухмыльнулся и, не выпуская краску из рук, отправился в гостиную, где устало плюхнулся на диван. Глядя на коробочки Ишигами младший, то и дело отмечал, что прошло уже много лет с того момента, когда он был ребёнком и в этих вещах больше нет необходимости. Думая об этом, он проваливался всё дальше и дальше в моменты из прошлого, пока не дошёл до первого осознанного воспоминания, которое казалось почти призрачным, из-за того, как редко оно всплывало, и как давно происходили события из него. Это случилось когда Сенку был ещё совсем ребёнком, около трёх или четырёх лет. Тогда он ещё не так пристально следил за временем, но это и не было столь важно. Важно было лишь то, что его окружало, а именно: безразличие и вечная беготня. В последнее время зеленоволосый мальчик только и видел, что мельтешащих туда-сюда людей, каждый из которых подбегал к нему, что-то говорил и тут же убегал, очевидно, имея дела поинтереснее, чем чужой ребёнок. Эта круговерть продолжалась не день и не два, а на протяжении нескольких недель. Сенку видел только бесконечный поток мелькающих лиц, среди которых становилось всё меньше тех, кого он мог узнать хоть отдалённо. Бесконечный хоровод из незнакомцев был остановлен на высоком мужчине, одетом в светлую рубашку и тёмные брюки, обладающем красивыми золотистыми волосами, которые были аккуратно собраны в короткий хвост. Он присел на корточки, прямо перед Сенку и другим мужчиной, с которым приходилось ходить будущему Ишигами. — Здравствуй, Сенку. Я Бьякуя Ишигами, рад наконец познакомиться с тобой в живую. — Представившийся мужчина протянул руку Сенку, ожидая действий со стороны ребёнка. Ох, нынешний научник помнит сколько негодований и вопросов бурлило в нём в тот момент. Зачем этот человек ждёт ответа от него? Все и так прекрасно знали, что у Сенку нет выбора, он идёт с тем взрослым, с которым ему говорят идти, он и так не канючит, и не задаёт вопросов, так… зачем это глупое действие? Почему этот человек делает вид, что от Сенку что-то зависит? Думая над этим, ребёнок не двинулся с места, продолжая в упор смотреть на улыбающегося блондина, который стал понемногу беспокоиться. —Эй, малыш, ты меня боишься? — Нет, Сенку не боялся. Его уже много раз передавали из рук в руки, как какую-то вещь. Он больше не пугался незнакомых взрослых, сейчас он просто не понимал. Упрямости, зеленоволосому было не занимать ещё тогда. Мальчик не собирался ничего делать и просто смотрел на обеспокоенное лицо блондина, который, как казалось, ни капли не торопился и собирался сидеть перед Сенку до тех пор, пока тот не примет его протянутую руку. Но сопровождающий мужчина был не настолько терпелив, как эти двое. Парень в чёрном костюме просто схватил запястье Сенку и преодолев пару шагов, что разделяли будущих отца и сына, вложил детскую ручку в ладонь Бьякуи, после чего потёр переносицу и монотонно заговорил. —Мистер Бьякуя, прошу не задерживать процедуру усыновления. Вам ещё предстоит разобраться с некоторыми документами. — Бьякуя ничего не сказал, лишь кивнул, выпрямляясь почти в полный рост так, чтобы ребёнок, снова замерший и смотрящий в одну точку, мог продолжать держаться за него. Дальше всё было как в тумане, Сенку помнил только бесконечные кабинеты и такие же бесконечные бумаги, единственное, что пробивалось сквозь пелену забытья, это лицо и разговоры его будущего старика. Он, в перерывах между кабинетами, пытался заговорить с Сенку, задавал вопросы и говорил успокаивающие вещи, терпеливо ожидая реакции от уставшего мальчишки. И раз за разом этот мальчишка игнорировал его. Зачем отвечать, если скоро его опять передадут кому-то новому? Этот цикл повторялся на протяжении десятка кабинетов, под конец всей бюрократической волокиты Сенку едва стоял на ногах, а глаза отказывались чётко воспринимать мир. Тогда Бьякуя взял, уже почти сына, на руки и не отпускал до…Ох, сколько же времени он продержал Сенку на руках? На самом деле, не так уж и важно сколько именно времени Сенку провёл на руках у его старика. Главное, что всё это время, он был на руках только у него. Даже когда Бьякуя пытался достать какие-то документы из толстых папок, попутно роняя остальное их содержимое, он на отрез отказывался отдавать Сенку на руки кому-либо ещё. Он держал мальчика так, будто, держит самое дорогое сокровище и уже тогда он знал, что этот мальчик действительно самое ценное в его жизни и, не важно что случится, он никому его не отдаст и не позволит обидеть. Так и закончился тот день для маленького Сенку, с ощущением тёплых объятий и накрахмаленной рубашки под щекой. Когда, его глаза открылись вновь, на улице уже была глубокая ночь, а он сам находился на диване, весь закутанный в тёплые пледы, в незнакомой ему комнате. Он ещё не знал, что эта квартира станет его новым домом, а царящая в комнате атмосфера навсегда отложится у него в памяти, но уже тогда, он чувствовал что-то волшебное в лунном свете, пробивающемся через окна, мягких и тёплых одеялах, ярком свете лампы и запахе краски для волос, доносящимся с кухни. Как только Сенку громко зевнул и начал тереть глаза, с кухни вышел мужчина всё в той же рубашке, вот только он уже не был блондином. Его волосы были ещё чуть влажными и теперь выглядели точь-в-точь как волосы Сенку, белые у корней и зелёные у самых кончиков. Ребёнок, не веря своим глазам уставился на мужчину, который снова сел перед ним, всё с той же добродушной улыбкой. —Добро пожаловать, Сенку! Теперь это твой дом. — Бьякуя обвёл жестом гостиную и снова повернулся к сыну. —Хочешь осмотреться? — В этот раз Сенку слабо кивнул, чем несказанно обрадовал своего нового опекуна, да так, что тот снова подхватил его на руки и стал таскать его по комнатам, оживлённо рассказывая о них. С особенной гордостью новоиспечённый папаша показывал Сенку будущую детскую. В ней уже был закончен ремонт, но из мебели стояла только кроватка, пара шкафов для одежды и игрушек и ростовое зеркало, перед которым они и остановились. — Взгляни, Сенку, теперь мы выглядим совсем похожими! Тебе нравится? — Они простояли так секунд тридцать, пока ребёнок, всматривавшийся в отражение, наконец не выдал первую осмысленную фразу, адресованную Бьякуе. —…Это значит, что теперь ты мой папа?... — Дальше вспоминать особо и нечего, разве что только то, как «папа» разрыдался от счастья на этих словах… Да и сил на дальнейшее копание в прошлом у Сенку, из настоящего, не было. Болезнь взяла своё и парень сам не заметил, как провалился в сон, сжимая в руках коробочки с краской и, кем-то заботливо укрытый пледом. Этой ночью Сенку снова проснётся на том же диване, завёрнутый в тот же плед, и чувствует тот же запах краски… Ишигами младший был гораздо менее чувствительным, чем его старик, но почему-то, именно этой ночью Сенку, впервые за долгое время, не удастся просто сморгнуть подступающие слёзы и именно этой ночью он решит порадовать своего старика, снова назвав того «папа».