stars in your eyes

Дух свободы плещется в ночном воздухе, обволакивает ветром сквозь открытое окно. Терпкими глотками обжигаются лёгкие, Ынсок жмёт на педаль срыва, глядя только вперёд. В отражении заднего стекла старого порше виднеются огни большого города — Ынсок сбегает от давящей атмосферы и рамок пустоты, которой он насквозь пропитан. Дорога в неизвестность катится лёгкостью, без мелких камней под шинами и глубоких выбоин. Ынсок приглушает яркость фар, когда сотни километров уносят его вдаль — туда, где редко мигают вывески мотелей и автозаправок. Тишина и безнадёжность на его пути, но Ынсок наслаждается, сворачивая по очередному повороту в никуда.

☆ ★ ☆ ★ ☆ ★ ☆ ★ ☆ ★ ☆ ★

В глубоких карманах с трудом нащупывается последняя мелочь — едва ли хватит на ночлег в пристанище для заблудших душ. Ынсок тормозит у ближайшего мотеля, проверяя остаток горючего на счётчике. Должно хватить. Куда и зачем — вопрос времени, которого у Ынсока — целая жизнь. Бар дымный и затхлый, видимость практически никакая, что привычно для таких мест. Ынсок садится в дальнем углу стойки, бросая горсть центов за стакан сливочного пива, которое в итоге не выпивает. Сидящий рядом с ним парень с длинными волосами без вопросов тянет руки к чужой выпивке, позволяя разглядывать себя с ног до головы. А посмотреть действительно есть на что. Он не похож на «завсегдатаев» — как будто залётная звезда, окутанная лёгким маревом нереальности, как и блестящий кулон между ключицами. И Ынсок не против тронуть чужую худощавую коленку сквозь прорезь в джинсах, в обмен на уведенное из-под носа пиво.

☆ ★ ☆ ★ ☆ ★ ☆ ★ ☆ ★ ☆ ★

В мотелях не знакомятся, в мотелях не оставляют номера телефонов на грязном зеркале в ванной. Но Ынсок играет против правил, открывая дверь с обратной стороны от руля. Вонбин — так зовут его сегодняшнего спутника — облизывает губы после пива, кладя свою ладонь поверх ладони Ынсока. «Прокатишь?» Он не спрашивает, куда едет Ынсок, и не говорит, куда направляется сам. Вонбину без разницы, что по ночам крутят на радио — Вонбин крутит молчание в своей коробке передач, посылая сигналы Ынсоку. Кажется, они срабатывают безоговорочно. Очередная сотня километров остаётся позади, когда ладонь Вонбина уверенно ведёт по бедру Ынсока. На повороте Ынсок обращает внимание, не в силах терпеть. Вонбин почти перебирается к нему на колени, заставляя тормозить посреди пустыни, где огни светят только на небе. Губы сталкиваются с губами, сливочный вкус горчит на языке, но Ынсок совсем не против. Он целует крепко, позволяя рукам Вонбина разрывать на себе рубашку. Оторванные пуговицы звенят, теряясь на дне, и Ынсок, кажется, тоже где-то там — грозится быть растоптанным красными конверсами, украшенными звёздами. В его вселенной оказывается слишком много звёзд.

☆ ★ ☆ ★ ☆ ★ ☆ ★ ☆ ★ ☆ ★

Звёзды преследуют его везде — звёзды на ночном небе, звёзды на фирменных конверсах, звёзды в глазах Вонбина, когда Ынсок меняет их положения, оказываясь сверху. На передних сидениях неудобно; Вонбин перебирается назад и возбуждённо дышит, помогая Ынсоку стягивать с себя узкие джинсы. Разбираться со шнуровкой нет смысла — звёзды с чужих ног кочуют на голые плечи Ынсока, которому такие чудеса растяжки даже и не снились. Вонбин тянет на себя, заставляет целовать, поглаживая руками торчащие из-под короткого топа рёбра. Он такой легкомысленный, этот Вонбин. Ынсок не церемонится с подготовкой, загоняя сразу два пальца в Вонбина, и наслаждается его сдержанным стоном боли. Кажется, просчитался. Звёзды в глазах Вонбина преждевременно взрываются, и он глотками хватает воздух, которого в душной машине практически нет. Ынсок вынимает пальцы, приподнимая Вонбина чуть выше по скользящим сидениям, и делает первый толчок. Вонбин громко выдыхает, цепляясь руками за спину Ынсока. В машине слишком тесно, ноги почти затекли на чужих плечах, но Вонбин концентрирует себя, принимая глубокие движения Ынсока в очередной раз. Наращивать темп — сплошное удовольствие. Ынсок задирает кроп-топ Вонбина и мнёт его соски Вонбина, заставляя краснеть ещё больше. Не от жары, но от возбуждения, которое не спадает даже после первого оргазма. Наверное, получается глупо — Вонбин получает больше, практически не давая ничего взамен, кроме изумительных стонов. Ынсок трахает его трижды за пару часов, едва успокоив ритмы сердцебиений. Звёзды горят ещё ярче. Вонбин вспоминает собственные слова, понимая, что Ынсок подбрасывает его по диагонали, крепко прижимая к себе после секса. Они почти не запачкались — Ынсок жертвует своей рубашкой, позволяя Вонбину любоваться его острыми ключицами и пробовать их на вкус. Кожа пропитана солью и Вонбин слизывает свежую медовую горечь, проходясь языком чуть ниже, по чувствительным соскам, реагирующим на лёгкие дуновения влажного воздуха. Ынсок задыхается, вплетая пальцы в чёрные волосы, когда Вонбин вновь насаживается на его член и целует в губы. Ынсоку терпко пробовать вкус собственной кожи, оставшийся на языке Вонбина. Он позволяет вести процесс, полностью отдавшись в подчинение. На чужих бёдрах красуются свежие синяки — неосознанные метки Ынсока. Вонбин тянет его руки к себе, приподнимаясь, и облизывает шершавые пальцы. Ему нравится, а Ынсок совсем не против давать звёздам в глазах гореть.

☆ ★ ☆ ★ ☆ ★ ☆ ★ ☆ ★ ☆ ★

Звёзды не гаснут на рассвете — они остаются светить в тени солнца, сопровождающего день. Вонбин садится за руль, затягиваясь последней сигаретой из пачки, и щурится, поглядывая на Ынсока. Солнце рябит в глазах, солнце нагревает капот, вынуждая остановиться посреди очередной пустыни. Ынсок не ориентируется по местности — его внутренние навигаторы сломаны под прицелом Вонбина, развалившегося на капоте. Ынсоку хочется спросить: «ты принимаешь солнечные ванны?», но вместо слов он молча докуривает сигарету, забрав почти сгоревший фильтр из пальцев Вонбина, и выдыхает горький дым в его губы. Получается приторно. На солнце слишком жарко, но это не мешает Ынсоку вновь забрасывать ноги Вонбина на свои плечи, распластав его на горячем капоте старого порше. Секс в машине, секс на машине; «сможем ли мы трахаться под твоей машиной?» — интересуется Вонбин, позволяя оставлять засос на шее и очередной внутренний взрыв. Ынсок на секунду задумывается — о будущем с Вонбином и завтрашнем дне, который они проведут, возможно, трахаясь под обломками машины, рискующей сгореть под чёртовым солнцем. Возможно, они всё-таки приедут туда, где есть жизнь не только на двоих. Возможно, они усыновят пару детей и заведут кошек. Возможно, Ынсоку не стоит думать о том, чего никогда не будет. Вонбин замечает отвлечённый взгляд Ынсока и, на мгновение, сжимает в себе, заставляя сбавить темп. Ынсок вопросительно смотрит на Вонбина, ощущая, как на солнце каплями стекает блестящий пот с его спины. «Мы сломаем твою тачку, милый. Не будь таким быстрым — у нас ещё вся жизнь впереди». И Ынсок, наверное, слишком восприимчив к его словам и возобновившимся навстречу движениям бёдрами. Он кончает одновременно с Вонбином, впервые понимая, что хочет испытывать эти чувства снова и снова.

☆ ★ ☆ ★ ☆ ★ ☆ ★ ☆ ★ ☆ ★

Им стоило бы разойтись возле очередного мотеля, но Ынсок везёт Вонбина дальше — к бесконечному океану, на берегу которого признаётся ему в любви. На долю секунды он сомневается, думая о том, что это глупо и неправильно. А у Вонбина в глазах те же звёзды, что и на ночном небе, и светят они особенно ярко, будто бы перед взрывом. Сладкая улыбка играет на его губах. Вонбин молча целует Ынсока, своеобразно отвечая на слова, которые будет слышать от него всю оставшуюся жизнь. До тех пор, пока звёзды не погаснут.