Три фамилии. Фантомы

НЕСЧАСТНЫЙ СЛУЧАЙ В ШКОЛЕ «ХОГВАРТС». ГЛАВА КОМИССИИ ПО УЧЁТУ МАГЛОВСКИХ ВЫРОДКОВ СТАЛА ЖЕРТВОЙ НАПАДЕНИЯ ДЕМЕНТОРОВ. Гермиона читала статью о смерти Амбридж и пила горячий чай. Негромкое обсуждение случившегося со вчерашнего дня происходило за всеми тремя столами в Большом Зале, включая преподавательский. Печали эта весть, как и следовало ожидать, ни у кого не вызвала, но прецедент пугал. В тот же вечер Снейп, само собой не без ведома самого Волан-де-Морта, отдал распоряжение увести дементоров от ворот школы, охрану сняли. Амбридж нашли студенты, возвращавшиеся их Хогсмида спустя примерно час после того, как Драко и Гермиона сбежали с места происшествия. Драко вернулся за Джинни, воспользовавшись известным им потайным ходом, берущим начало в горбу одноглазой ведьмы и ведущем в Сладкое Королевство. Гермиона ждала их в Выручай-комнате, а когда Джинни пришла, не дала ей возможности начать обсуждение произошедшего, ушла, убедившись, что с обоими друзьями всё в порядке. Она и самой себе не давала обдумать этот поступок. Страшный поступок… — Не было другого выхода. Просто не было, — твердила себе Гермиона перед сном, стоя перед зеркалом и расчёсывая волосы. — Ни одного другого выхода. Не было. Бормотание её тихо сходило на нет, от движения расчёски по волосам каштановые локоны выпрямлялись, чтобы в следующую секунду снова подпрыгнуть. Цикличность этого действия успокаивала. Гермиона опустила кружку на стол, чтобы перевернуть страницу «Пророка» и узнать, почему, по мнению репортёра газеты, Долорес Амбридж не воспользовалась волшебной палочкой для защиты, но заметила пристальный взгляд Джинни и спросила: — Что? Джинни переглянулась с Драко, он пожал плечами, как будто говоря «меня не впутывай» и продолжил жевать круассан. — Ты в порядке? — начала издалека Джинни, понизив голос. — Ну да, — развела руками Гермиона. — Что-то не так? Джинни снова требовательно взглянула на Драко, тот недовольно цокнул языком и сложил руки на столе. — Она ждёт душевных терзаний, Гермиона. — Моих? — Ну, мои уже послушала. Я… это было непросто, — он помолчал, нахмурившись. — Задумываюсь, был ли другой способ заставить её молчать? — Не было, — жёстко отрезала Гермиона и свернула Пророк, потеряв интерес к статье. — Какой? Стереть ей память? Её можно восстановить, это обратимый процесс. Кто-то из вас дал бы мне гарантию, что она ни с кем не делилась своими планами отыскать медальон? И этот кто-то не спросил бы её, как продвигаются поиски, и не удивился тому, что Амбридж ни о каком медальоне не знает? Теперь её тайны навсегда заперты под надёжным замком… Жалко ли мне её? Да. Жалею ли я о содеянном? Ни капли. Я пройду по головам, но буду защищать нас четверых до конца. Это ясно? Не дождавшись ответа, Гермиона встала, подняла с пола сумку и направилась к выходу. Джинни тут же поспешила за ней, догнала, взяла под руку. — Я тебя не обвиняю, если это так прозвучало, — зашептала она. — И понимаю. На твоём месте я бы, наверное, тоже поступила так же, ты защищала нас всех, себя, Гарри… Но Гермиона, я не верю, что ты в порядке. А если это действительно так… То меня это пугает. — Слёз и соплей не будет, я не в том настроении. — А в каком? Что с твоим настроением? — Я чувствую себя хорошо и всё. Мне нормально. Просто нормально, давно не ощущала такой покой. Разве я его не заслужила? — Мне интересна его природа, — не унималась Джинни. Они вышли из Зала и быстро пересекли фойе, направляясь на улицу. Погода стояла холодная, но тихая, буря успокоилась. Гермиона подобрала полы мантии, осторожно ступая по скрипучему снегу. — Какая ещё природа? — вздохнула она протяжно. — Это не в твоём стиле — казнить человека, пусть даже очень плохого человека, и на следующий день спокойно заниматься своими делами, идти на Травологию с одной лишь мыслью о невыполненном домашнем задании. — Я выполнила задание Стебль. — Тем более! — возмутилась Джинни. — Ты делала вчера уроки, спустя пару часов после… после смерти её души. Необратимой, Гермиона. Даже Драко чувствовал себя раздавленным вечером, а уж его моральные принципы не такие чуткие. — Ох, Джинни, отстань, серьёзно, — отмахнулась Гермиона. — Иди на свой урок, опоздаешь. Джинни отпустила её руку, остановилась и жалобно скуксилась. Гермиона вытерпела этот её взгляд и даже улыбнулась. — Найди меня как освободишься, я… Я хочу кое-что с тобой обсудить, надеюсь созрею за эту пару, — сказала Джинни. — Всенепременно, — улыбнулась ей Гермиона и быстро чмокнула подругу в щёку. Джинни ушла, а Гермиона обернулась к воротам. Облачённых в рваные балахоны фигур, парящих над землёй, она больше увидеть не могла, но как будто услышала хриплое протяжное дыхание, всасывающее в себя свет и надежду. По полям пронёсся отдалённый вопль ужаса, эхо вчерашнего последнего крика Амбридж, Гермиона вздрогнула и тряхнула головой, прогоняя наваждение. — Не было другого выхода. Просто не было и всё… Урок проходил с пуффендуйцами. Профессор Стебль разделила классы на две группы: тех, кто посноровистее, отправила срезать плоды французской бархатной кислицы, а остальных оставила записывать в дневник наблюдений действия первой группы. Кислица имела разум, подпускала к себе только чуткую руку; в больших жёлтых цветках, похожих на пионы, можно было разглядеть крохотные глазки с длинными ресницами и подобие носа с узкими отверстиями ноздрей. Растение источало сильный кисловато-сладкий аромат, оранжевые плоды формой напоминали крупные семечки подсолнуха. Кислицу использовали в зельеварении для маскировки горечи большинства опасных ядов. Гермиона почесала доставшееся ей растение за лепестками, как кота за ухом, кислица утробно замурчала и распустила цветки, позволяя срезать плоды. Тонкий нож в руках Гермионы быстро освободил из оболочки несколько ароматных влажных семян. — Что ты делаешь? — раздался голос за спиной Гермионы, когда она сунула в рот маленький кислющий плод. Невилл сидел на корточках у соседнего растения и с удивлением наблюдал за Гермионой. — Ем, — дрогнув от приятных мурашек, сказала Гермиона. — Это вкусно. — Это очень… кисло, в сыром виде их есть нельзя. — Ага, спасибо за заботу, занимайся своими делами — Гермиона отвернулась от Невилла и принялась снова чесать растение за лепестками. Но он на полусогнутых перебрался к её горшку и заговорил краешком рта. — Если тебе нужна помощь, самое время сказать. Я считаю, что ещё не поздно, — в больших глазах Невилла читался некоторый испуг, он явно долго собирался с силами, чтобы начать этот разговор. Гермиона хотела бы его поблагодарить. Невилл навсегда останется для неё особенным человеком, заслуживающим заботы и внимания, но её истинные чувства никак не вписывалась в игру. — Решил сменить сторону? — Никогда! — гордо вскинул он подбородок, его нож скользнул мимо оболочки плода, задел оранжевую мякоть цветка и кислица, фыркнув, закрылась как ракушка. Невилл этого и не заметил. — Я никогда не примкну к этим людям, даже если останусь последним таким идиотом! — Тогда чем ты хочешь мне помочь? — Я всё ещё помню тебя настоящую, — сказал Невилл, заглядывая ей в глаза с таким искренним состраданием, что у Гермионы внутри что-то сжалось. — Ту девушку, которая спасала меня на уроках Снейпа и терзалась муками совести за поступок Беллатрисы Лестрейндж, будто это её грех. И она не может поддерживать Пожирателей, не может и всё! Гермиона, если ты кого-то защищаешь, а может просто боишься, пожалуйста, давай обсудим это, быть может вместе мы что-нибудь придумаем? Гермиона съела ещё один плод кислицы, чтобы стереть с лица любое подобие искренности и теплоты, дёрнула плечами, сморщившись, и заговорила с холодной насмешкой. — Успокойся, герой, спасать некого. Я принимаю решения в трезвом уме и здравой памяти, не тешь себя иллюзиями. И лучше не разговаривать со мной — целее будешь. — Чем они тебе угрожают? — словно и не услышав её колких слов, спросил Невилл. — Дело в твоём отце, да? — Отстань, ты мешаешь мне работать. — Я колебался раньше, но когда на вашу сторону якобы встала Джинни — всё понял. Ты доверилась ей, всё рассказала, и она знает зачем поддерживает тебя, на это есть причины… — Да, всего одна — нам смерть как наскучили такие высокоморальные нытики, как ты! Мы просто развлекаемся, чего и тебе советуем, а теперь иди к своему растению, пока я не пожаловалась кому надо, что ты меня достаешь! Невилл снова пропустил её ядовитые слова мимо ушей, покивал каким-то своим мыслям и упрямо сказал: — Это стресс… Это смерть Гарри так на тебя подействовала, я всё понимаю, просто помни, что я всегда готов прийти на помощь, только попроси. — Уже прошу. Дай мне эти плоды, — ткнула ножиком в миску Невилла Гермиона. — Вкуснотища. Невилл с недоумением протянул ей свой урожай, Гермиона натянуто улыбнулась и проводила его взглядом до рабочего места, а потом громко и глубоко вздохнула. Как же вырос над собой этот некогда неуклюжий и трусливый парень с чистым сердцем… И как жаль, что он ещё не скоро поймёт, что был прав на её счёт. Это невероятно его обрадует, Гермиона точно знала, и надеялась, что Невилл её простит. Он был едва ли ни единственным человеком, у которого Гермиона хотела бы попросить прощения, когда всё закончится, за то, что так долго трепала нервы. Урок закончился без происшествий. Профессор Стебль попросила остаться после звонка тех, кто выбрал Травологию для сдачи ЖАБА, чтобы дать им дополнительные задания, и Невилл не смог продолжить начатый с Гермионой разговор. Зато в проходе между теплиц её догнал Рон в перекосившейся мантии. — Привет, — заговорил он, размашисто перешагивая грязные сугробы. — Как ты? Как там Гарри? — понизил он голос. — Серьёзно? — усмехнулась Гермиона. — Я хотел сказать, что ничего никому не скажу, вы можете быть спокойны, ни слова. Даже дома не делился, а уж меня спрашивали, я никогда не предавал ваших тайн, и ничего не изменилось. А то, что этот упырь Малфой сказал про мои чувства к тебе — так что он об этом может знать? Ничего подобного… то есть ничего серьёзного, никогда… — Отойди от меня, — перебила его Гермиона, выворачивая из-за угла теплицы на протоптанную дорогу к замку. — И не приближайся впредь. — Гермиона, ты должна дать мне шанс! — взмолился Рон, обгоняя её и перегораживая путь. — Я вёл себя как дурак, но разве вы не сделали всё, чтобы убедить меня в твоем предательстве? Так почему теперь вы тыкаете меня носом в эту глупость? — Никто тебя не тыкает, — зашептала гневно Гермиона. — Я уже говорила это и повторяю — займись своей жизнью, а нас оставь в покое, это всё, чего лично я от тебя жду. — Но ты злишься… — Я не злюсь! Мне неинтересны твои мотивы! Ты поступал так, как считал нужным. Я позволяла — вот и всё! — Но я думал ты действительно встала на сторону Сама-Знаешь-Кого! — Неинтересно, слушать не хочу. Ты знал, что я потеряла маму, думал, что я потеряла Гарри, ты видел, как ко мне относится магическое сообщество, но даже не попытался спросить: как ты, Гермиона? Почему ты ведешь себя именно так, а не иначе? Ты не усомнился в моей мерзости ни на секунду и только и делал, что жалел себя. Ах, я не бросилась в твои объятия после смерти возлюбленного! Да как я посмела? Вот и все твои оправдания, Рон, я знаю наперёд всё, что ты скажешь, так что не сотрясай зря воздух. Займись. Своей. Жизнью. Гермиона обошла Рона, задев его плечом, и зашагала к замку, но он всё не отставал и бежал следом. — Я спрашивал… разве я не спрашивал, когда ты приехала в Хогвартс? — Нет, ты содрал с меня галстук и объявил о своём намерении прикончить Драко. К тому времени он уже успел спасти тебя от смерти в день свадьбы Билла и Флёр, но зачем так глубоко копать, выяснять, откуда взялась Метка над домом, как это сделала твоя сестра, например, главное — это выплеснуть всё своё дерьмо на тех, кто слабее, тогда и на душе полегчает, верно? — Хорошо, я всё это заслужил, — закивал Рон, — Твоё презрение и даже ненависть, но мы ведь так много вместе пережили… — Нет никакой ненависти, — фыркнула Гермиона. — Ненависть тоже чувство, его заслуживают. Ты мне безразличен, только утомляешь. Рон хотел и дальше оправдываться и спорить, но увидел, как по ступеням главного входа замка бегут Малфой и Джинни. Драко держал в одной руке Карту Мародеров, другой уже вытаскивал палочку из кармана мантии. Гермиона не успела даже попросить не затевать драку, Драко ударил заклинанием издалека, Джинни взвизгнула и повисла на его руке, Рон упал в снег, а поднимаясь уже был готов к ответу. — Не надо! — крикнула Гермиона, когда мощное взрывающее проклятие ударило в сугроб, за который успел юркнуть Драко. Рон сократил расстояние, сбросил сумку и побежал к обидчику, оттолкнул сестру и занёс палочку, но Драко ударил его фиолетовой вспышкой, Рон закрыл нос руками, на снег закапала алая кровь. Рон отбросил палочку в сторону и бросился на Драко сверху, Гермиона схватила его за шиворот и вместе с Джинни смогла оттащить раньше, чем тот успел вцепиться зубами в лицо Малфоя. Гермиона вытащила палочку и направила на Рона, она готова была огреть его крепким Остолбеней, но вдруг палочка в её руке обернулась букетом ромашек… Рон даже позабыл о своей ненависти к Малфою, брови его удивлённо поползли вверх. Гермиона обернулась к поднимающемуся с земли Драко, чья палочка валялась в паре метров от него, к Джинни, которая тоже держала оружие в опущенной руке и не использовала его, и снова обратила взгляд на букет. Может, это Гарри? Где-то здесь, рядом, под мантией-невидимкой? Гермиона подняла с земли Карту, отряхнула её от снега, и внимательно обшарила взглядом поляну — поблизости не было никого. — Что за чертовщина? — спросил Драко, склоняясь над её плечом, чтобы заглянуть в Карту. — Верни как было, — попросила Гермиона, протягивая ему букет. Драко нейтрализовал непонятно откуда прилетевшую магию и протянул ей палочку. Затем зыркнул гневно на Рона. — Сказано было не приближаться к ней! — Катись к чёрту, глист белобрысый, — процедил Рон, утирая рукавом разбитый нос. — И сам не приближайся к моей сестре! — Хватит! — воскликнула Джинни. — И я, и Гермиона сами можем за себя решить, к кому приближаться! — Вот именно, — опомнилась Гермиона. — Ещё одна подобная потасовка и я с вами даже с букетом цветов справлюсь! Пошли, — взяла она Драко за руку и потянула к замку. — Я увидел по Карте, что он возле тебя крутится и испугался, — принялся оправдываться Драко. — Ничем хорошим это раньше не заканчивалось. — Я сама могу за себя постоять, не надо бросаться мне на помощь каждый раз, когда кто-то проходит мимо! — Тем более на моего брата, — весомо вставила Джинни. — Думаешь, мне нравится наблюдать как вы дерётесь? — Я думаю, что твоему братцу популярно объяснили не приближаться к Гермионе! — Так, всё, — остановилась Гермиона в фойе. — Дай Карту. — Зачем? — Чтобы не подглядывал! — Гермиона дёрнула рукой, поторапливая, Драко неохотно вручил ей пергамент. — А теперь иди и посмотри, как там наша Сыворотка Правды. Если зелье сварено правильно, сегодня ночью она должна была стать прозрачной как вода. И переверни Винки на другой бок, а то у неё пролежни останутся. — Слушаюсь и повинуюсь, — с сарказмом поклонился Драко и зашагал к лестнице. — Ты не пойдешь с ним? — спросила Гермиона Джинни. Та оглянулась по сторонам, выдохнула, собираясь с духом. — Нет. Надо поговорить. — А мы что делаем? — Наедине и подальше. Ты куда? — Да в туалет! — всплеснула руками Гермиона. — Можно? Или будешь стоять возле кабинки и охранять? Джинни так и сделала. Когда Гермиона вышла и направилась к раковине, чтобы помыть руки, Джинни заглянула в каждую кабинку, убедилась, что они вдвоем и встала за спиной Гермионы с решительным видом, как будто собиралась объявить ей приговор. — Готова выслушать меня? — Не нагнетай, меня уже ничем не удивить. — Я так не думаю… Ты дослушаешь до конца, даже если тебе не понравится то, что я скажу. Клянись. Гермиона обернулась к ней, прислонилась поясницей к раковине и сложила на груди руки. — Клянусь, — сказала она нервно. Джинни кивнула и стала заламывать пальцы — верный признак дискомфорта. — В общем, на каникулах я была дома, ты знаешь, и к нам приехали Билл с Флёр на Рождество. Они теперь живут отдельно, так что мы давно не виделись и от того много болтали с Флёр. Она спрашивала как дела в Хогвартсе и, конечно, речь зашла и о тебе. — Ну ещё бы, — усмехнулась Гермиона. — Не перебивай, — попросила Джинни. — Мы разговаривали о тебе и Флёр рассказала, что в прошлом году как-то гадала тебе на картах Таро. Было такое? Гермиона хорошо помнила тот день. Флёр переживала за Билла, боялась, что он погибнет во время бесчисленных заданий Ордена, сокрушалась о своём неведении и предложила Гермиона в благодарность за поддержку погадать на картах, которые рисовала её бабушка вейла. — Было, — подтвердила Гермиона. — Она увидела дорогу, сильного врага, потери… — И ещё одну карту о ближайшем будущем. — Которую мне не открыла, — нахмурилась Гермиона. — Ей не понравилось то, что она увидела. — Дело не в этом, — замялась Джинни и покраснела. — На самом деле карта не плохая, ну, то есть… смотря с какой стороны посмотреть… В общем, Флёр сказала, что очень удивилась тогда и до сих пор недоумевает, почему выпала именно та карта. Она думает, что это невозможно, а я вот считаю, что очень даже может быть, потому что знаю о тебе чуть больше, чем Флёр. — Джинни, либо говори, что там было, либо закрой тему. Хватит нагнетать, ты меня нервируешь. — Да, прости. Эта карта показала тебя в ближайшем будущем в роли… ну, в роли матери. Гермиона едва удержалась, чтобы не фыркнуть насмешливо. Она уже успела себе надумать всяких ужасов. — У меня нет детей, я бы заметила, — усмехнулась она. Джинни смотрела на неё с жалостью и страхом, Гермиона искренне не понимала, что её так беспокоит. А потом до неё дошло… — Нет, — сказала она резко и замотала головой. — Вы виделись на Рождество с Гарри. — Нет. — Если ты скажешь, что между вами ничего не было, я выдохну и отстану. — Нет! — крикнула Гермиона. — Этого не может быть, ты думаешь вообще, что несёшь? — Всё сходится, — ненавидя себя за то, что говорит, быстро зашептала Джинни. — Твоё состояние, покой и спокойствие — всё это дарил тебе Гарри. Ты становилась сильнее и увереннее рядом с ним, разве нет? Но сейчас он далеко, а ты на таком подъеме, как будто какая-то часть его всегда находится рядом, неотрывно. И этот букет сегодня, в который превратилась твоя палочка… Никто этого не делал, ни я, ни Драко, ни Рон, но кто-то не хотел, чтобы ты сражалась, потому что это опасно. Гермиона зло рассмеялась. Смех её повис в воздухе колом, улыбка сползла с лица, как жижа. — Нет, — взмолилась она жалобно. — Этого не может быть. — То есть между вами что-то было? — осторожно спросила Джинни. Гермиона ничего не ответила, отвернулась к зеркалу и воззрилась на своё бледное отражение, белые от страха губы, зрачки размером с виноград… Не может быть. Только не это, ну пожалуйста… Джинни восприняла её молчание как ответ и заговорила намеренно бодро, хоть и звучала эта бодрость в её голосе фальшиво. — Это легко проверить. У мадам Помфри есть зелье, оно никогда не ошибается. Сама понимаешь, закрытая школа, перебор взбалмошных подростков на квадратный метр… Старшекурсницы иногда заглядывают к ней за этим зельем и мадам Помфри не задает лишних вопросов. — Я не пойду в лазарет! — шепнула сдавленно Гермиона. — И не надо, я пойду! Подождешь меня здесь? Джинни ободряюще ей улыбнулась и пулей вылетела из уборной. Гермиона опустилась на холодный пол, прижалась спиной к стене и потерянно замотала в очередной раз головой. Это сюрреализм какой-то. Она допускала всё, что угодно, даже собственную смерть, а о таком развитии событий никогда не задумывалась. Да быть не может! Но доводы Джинни как назойливое жужжание дрели сверлили мозг. И Амбридж… Гермиона думала, что просто окаменела со временем душой, очерствела — и это нормально в сложившихся обстоятельствах — поэтому и не испытывает угрызений совести. Но теперь прислушалась к себе и поняла — решение оставить Амбридж за воротами ей было не свойственно, чуждо, она как будто не принимала его вовсе. Кто-то третий понял, что она и Гарри в опасности раньше неё самой, и подсказал что делать. Это не её решение, поэтому нет и чувства вины… — Да нет же! — настойчиво противилась Гермиона. С таким успехом можно допустить всё, что угодно, вплоть до существования зелёных человечков! Под каждую дикую мысль найдутся доказательства и сходства, если сильно постараться, чтобы их найти. Никакого ребёнка нет, вот и всё. Гермиона боязно опустила взгляд к собственному животу и коснулась его холодной дрожащей ладонью. Что-то тёплое приветственно разлилось внутри и она отдёрнула руку в страхе. — Не делай так! Тебя нет! — возмутилась она жалобно. И дело было не только в том, что ей всего восемнадцать и о детях она никогда не мечтала, и не в том, что они на войне и впереди их ждёт главная битва. Что-то ещё пугало Гермиону намного сильнее и она никак не могла уловить эту мысль в сумбуре навалившихся на неё откровений. Джинни вернулась быстро, села напротив Гермионы, сложив ноги по-турецки, и протянула ей небольшую прозрачную колбу, наполненную фиолетовой жидкостью. — Ну вот. Один глоток и всё встанет на свои места. — Что должно произойти? — спросила Гермиона. — Если всё пойдёт хорошо и я ошиблась, то твой организм отвергнет зелье. — Меня должно стошнить, да? — Да. Его компоненты полезны только будущим матерям, а организм нормальной девушки их не примет. Ну, я хотела сказать «нормальной» в плане…э-э… не оскорбляя будущих мамочек, а так. К слову пришлось, — Джинни волновалась, но пыталась улыбаться и Гермиону это только раздражало. Она вырвала из её рук зелье, откупорила крышку и не давая страху и сомнениям завладеть её разумом, выпила в один глоток содержимое. Приятный фруктовый вкус ещё разливался по горлу, а она уже встала, готовая тут же броситься к раковине. — Давай же, — Гермиона упёрлась ладонями в ободок раковины, гипнотизируя грязноватый слив. — Давай, иди обратно… Но ничего не происходило. Гермиона подняла взгляд к зеркалу и увидела, как Джинни в отражении прикрывает в ужасе губы. — Я… это ошибка, — сказала Гермиона и подступающие слёзы сдавили горло. — К-конечно, — начала заикаться Джинни. — Возможно и такое, можно будет проверить ещё раз, есть и другие способы, ты только не нервничай. — Не нервничай? Я не хочу! — развернулась к ней Гермиона и горячие слёзы брызнули из глаз. — Не хочу ничего подобного, только не сейчас! Нельзя! Джинни хотела её обнять, шагнула к ней, но вздрогнула, когда дверь уборной открылась, и обернулась. Гермиона увидела их первая: пять фигур в белых балахонах, с масками на лицах без прорезей для рта. Она тут же поняла, что это не школьные пакостники, делающие подножки им в коридорах. Это те самые люди, которые стояли на краю её могилы и без колебаний закрыли крышку ящика. Гермиона среагировала моментально, палочка оказалась в руке раньше, чем закрылась до конца дверь, но вместо струи красного света, способной оглушить врага, из её палочки вырвались мыльные пузыри — огромные, разноцветные, упругие. Двое Белых Масок обезоружили Джинни и мощной волной невидимой силы отправили её в полёт. Она ударилась головой о кафель и больше не шевелилась, пыльная крошка осыпала её рыжие волосы. Гермиона потеряла палочку и ориентацию в пространстве, самая низкая из Масок схватила её за шею, низко склонила к полу и затащила в кабинку. Гермиона не понимала, что происходит, пока не увидела перед лицом унитаз, а следом нажим на её голову усилился, она ударилась подбородком об ободок и окунулась в холодную воду. Вода была везде, в носу, во рту, в ушах, лилась сверху, сбоку… Гермиона не могла крикнуть, не могла вздохнуть, только чувствовала несколько рук на своём затылке, норовящих утопить её. Опять сковало чувство собственного бессилия и принятия неизбежного, всё к этому шло, а может она и заслужила… Стойте. «Ну уж нет», — воспротивился внутренний голос. Они ведь пытаются навредить не только ей, хоть и не знают этого. Жгучая ярость хлынула в голову и нажим на её затылок тут же ослаб. Гермиона вынырнула из воды, хватая ртом воздух, открыла глаза и увидела, что те нападавшие, которые держали её, горят. Горят их маски на лицах, крики боли и ужаса разносятся эхом по уборной. Гермиона встала, с волос её капала воды. Трое Масок пытались помочь двоим, объятым огнём. Гермиона воспользовалась заминкой и подобрала с пола палочку. Хотя она была ей не нужна… Однажды она уже чувствовала нечто подобное, когда маглянка выстрелила в Гарри из ружья в горах Франции. Ей не нужна была волшебная палочка, чтобы поквитаться с теми, кто посягает на безопасность дорогих её сердцу людей. Остатки одной из сгоревших масок полетели на пол, Гермиона увидела обожжённое лицо девушки. Это была Кэти Белл. Вторым оказался парень — Роджер Дэвис. Когда-то он учился на Когтевране и ходил с Флёр на Святочный Бал, красивый парень. Трое нападавших оставались в масках и они заметили, что Гермиона уже на ногах. В неё полетело несколько заклинаний, но цели они не достигли, отлетели рикошетом обратно, как от стены. Огонь бушевал в груди Гермионы и головы трёх белых Масок тоже охватило пламя. Снова визги. Роджер Дэвис, на глазах покрываясь волдырями, выскочил из уборной, а за ним и Кормак Маклагген, успевший сбросить горящую маску раньше, чем загорятся его волосы. Гермиона не боялась, что им удастся уйти. Не удастся. Она наклонилась и подняла за волосы четвёртую мстительницу, чтобы заглянуть ей в лицо — Чжоу Чанг стонала от боли. Пятой, самой юной и невысокой оказалась Ромильда Вейн. Гермиона позволила им сбежать, села перед Джинни, чтобы проверить самочувствие. Та завозилась и с трудом открыла глаза. — Что происходит? — скривилась от боли Джинни, пытаясь сесть. — Почему у тебя волосы мокрые? — Найди Драко, — Гермиона отдала ей Карту Мародёров и встала. — А я сейчас. Она быстро шла по коридорам, преследуя удирающих Масок. Двери кабинетов закрывались перед ними, не позволяя спрятаться и забаррикадироваться. — Как ты это делаешь? — завопил Маклагген от страха, когда очередная дверь захлопнулась перед его лицом. А это делала не Гермиона, а тот, кто очень разозлился на плохих людей, обидевших её. Это он гнал их в ловушку, а Гермиона только прислушивалась. Маклагген увидел в её лице нечто такое, что напугало его сильнее, чем высота. Он бросился к высокому витражному окну от пола до потолка, разбил его одним ударом ноги и выпрыгнул с третьего этажа. Роджер Дэвис, Ромильда Вейн и Чжоу Чанг закрыли головы от осколков и прибавили скорости. Шум привлёк внимание других студентов, в фойе Гермиона вышла уже в сопровождении целой толпы любопытных. Только Кэти успела выскочить сквозь дубовые двери на улицу прежде, чем они с грохотом закрылись; Роджер, Ромильда и Чжоу побежали по единственному оставшемуся пути отступления — в Большой Зал. Гермиона зашла следом. Двое бывших выпускников и Ромильда пятились к преподавательскому столу, пытаясь найти хоть какое-то подобие защиты. Гермиону не терзал вопрос, за что они так с ней поступали, она знала ответ. Потому что это тренд сезона — ненавидеть её. Тренд сезона издеваться над ней. Хотели ли они её убить? Нет. Оставили палочку, когда закопали, и сегодня скорее пытались унизить. Но могли по неосторожности и убить, только их это не волновало. Так почему её должно волновать? Она подняла палочку. — Не делай, умоляю! — взмолилась Чжоу. Ноги перестали её держать, она осела у подножия преподавательского стола. — Что вы делаете, мисс Грейнджер? — сквозь толпу студентов протиснулась МакГонагалл. — Что происходит?! За ней вышел и Снейп, испуганный, но решительный, он встал между Гермионой и тремя Масками. — Совсем с головой не дружите? Думаете, я позволю вам совершить убийство в стенах этой школы? — Это только ваша прерогатива, да? — спокойно спросила Гермиона. — Уберите это, — он ударил её по руке с волшебной палочкой и огонь тут же охватил рукав его мантии. Снейп затряс рукой, глаза его расширились от страха. Он совладал с собой и потушил огонь водой из палочки, откинул с лица волосы и посмотрел на Гермиону с новым интересом. — Что это такое? — Шутка. Весело, правда? Так же весело было им закопать меня на краю Запретного леса под землёй, так же весело им было напасть на меня и Джинни сегодня в женском туалете. Почему никто не смеётся? — Я тоже уважаю хорошую шутку, — раздался холодный голос за её спиной. Снейп выпрямился по струнке, как солдат. Гермиона обернулась. Волан-де-Морт вошёл в Большой Зал, ступая бесшумно и величественно, а за ним — Беллатриса. Кто-то закричал, из толпы студентов выскочило сразу десяток перепуганных детей, все они бросились наутек из Большого Зала. Макгонагалл, потеряв весь цвет кожи до прозрачного, широко раскинула руки, закрывая собой учеников. — Все по своим башням! — крикнула она дрожащим голосом. — Сейчас же! — Не думаю, — устремил в её сторону взгляд красных глаз Волан-де-Морт и едва уловимым движением волшебной палочки заставил двери Большого зала захлопнуться. — Давайте побеседуем, Минерва. Нам всем есть что сказать друг другу, не так ли? Беллатриса быстро пересекла Зал и подошла к Гермионе. — Что ты делаешь? — спросила она озабоченно. — Я устала, — сама не ожидала, что начнёт жаловаться Гермиона, но сил больше не было. — Это они — Белые Маски. Они закопали меня под землей, и сегодня снова пытались навредить, утопить в школьном туалете! Сколько это будет продолжаться? Я позволяла вытирать об себя ноги, но всему есть предел. Больше не позволю! Я хочу, чтобы каждый из тех, кто мечтает меня раздавить дважды подумал, прежде чем ко мне приближаться. Я устала, Беллатриса. Беллатриса выслушала её внимательно, посмотрела на Чжоу, Ромильду и Дэвиса, сжавшихся на полу, как комок из брошенных на холоде котят. — Хочешь, чтобы я наказала их? — Я хочу безопасности, мне это необходимо… — Ладно, — Беллатриса вынула палочку и обернулась к Волан-де-Морту, задавая немой вопрос. Он благосклонно кивнул. Беллатриса выбрала Ромильду просто потому, что она находилась ближе, её палочка как стрелка компаса металась между ней и Чжоу, и в итоге остановила свой выбор на Ромильде. - Авада Кедавра! Зелёная вспышка отразилась в её глазах, как в зеркале. Ромильда обмякла на полу, устремив пустой взгляд под стол. Чжоу закричала, срывая голос, поднялась паника… Гермиона смотрела на Ромильду, приоткрыв от удивления губы, и не слышала, не видела ничего вокруг. Она поймала ту пугающую, ускользающую деталь, которая тревожила при мысли о возможном будущем ребенке, поступок Беллатрисы подсказал ей. Пророчество. И будут силы равны, и шансы на жизнь равны для обоих, пока не встретит тот, кого нарекут Избранным, любовь опасную и неправильную, что собьёт его с пути намеченного. Коли совершит неверный выбор — сгинут оба, повторив судьбу родителей того, кого Избранным нарекут. Судьба Лили и Джеймса заключалась не в том, чтобы просто погибнуть от руки Волан-де-Морта, а в том, чтобы погибнуть, защищая от него своего ребёнка.