Ночи в отеле

      Хоуп толкнула дверь его номера с отчаянной быстротой, потому что тело, которое она взвалила на себя, всё сильнее обмякало и ещё более несвязно бормотало. Они опасно накренились вбок и могли замертво упасть на пол, но она из последних сил держала их обоих. Кровь, сочившаяся из плеча Кларка, заливала ей шею и спину, наполняла воздух дешёвого, неприметного мотеля в Новом Орлеане стойким запахом смерти. Этот город ни с чем другим и не ассоциировался, а она всё чаще ловила себя на мысли, что проклинает эту человеческую задницу, потому что когда Кларк был глиняным, всё было проще.       Всё было проще, когда ей не приходилось тащить его на себе почти пять километров, лихорадочно прося, чтобы он оставался в сознании. За ними всё ещё гнались. Заклинание скрывающего покрова не внушало надежды, когда у них на хвосте сидели озлобленные древние ведьмы, проклинающие Майклсонов чуть ли не до пятого колена. Хоуп мечтала, что они подавятся собственной желчью. Одна, правда, подавилась, когда трибрид щёлкнула пальцами, но это лишь сработало как катализатор и разозлило клан пуще прежнего. Кларк тоже успел это по достоинству оценить, когда тянулся за пистолетом, а его соперница, вообще-то приветливая девушка с алыми, как огонь, волосами, удерживала парня с помощью заклинания удушья и безумно смеялась, с теплотой приятельницы.       Всё было проще, когда не приходилось прислушиваться к бешено бьющемуся пульсу под чужим дрожащим подбородком, щетина которого колола кожу её виска. Хрипы рвались хаотичным потоком и становились напоминанием, что счёт шёл на минуты. Слишком большая кровопотеря для слишком — теперь — обычного человека. У них оставалось мало времени, но стоило отдать должное Кларку, несмотря на покидающие его силы, он держался молодцом и переставлял ноги, наверняка налитые свинцовой тяжестью, чтобы ей было легче хоть чуть-чуть.       Запоздалая мысль о том, чтобы их, испачканных в крови и едва стоящих на ногах, не заметили, заползла ей в голову уже внутри, когда дверь за ними затворилась, с привычно хлопнувшей москитной сеткой. На пути ни попалась ни одна живая душа, а если и попалась, то благополучно решила не вмешиваться. Хоуп уповала на плохую репутацию Орлеана, которая говорила сама за себя.       Она тяжело дышала, не чувствуя собственных рук и ног, потому что ни одни тренировки с Алариком не готовили её к эффекту транспортировки взрослого мужчины, не способного передвигаться самостоятельно. Она с трудом уложила его на хлипкий диван, снова ударившись в просьбы поддерживать диалог.       У них появлялись отвратные совместные традиции: он находился у края, она его оттаскивала назад.       — Давай, Кларк… Ну, же. Мне нужно знать, что ты в относительном порядке и я не была последней, кто видел тебя живым. Ты теперь человек. Если тебя хватятся, у меня возникнут проблемы с законом. Кларк!       Глазные яблоки под веками задвигались, и он открыл глаза, наполненные туманной поволокой. Кларк вымученно застонал, что почему-то напомнило Хоуп о намеке на самодовольную ухмылку. Хрипы обострились, кадык пару раз дёрнулся.       — Р-райан… в-вообще-то…       Хоуп кивнула, понимая, что он теряет связь с реальностью, и предупредила, что снова будет больно. Он прикрыл глаза, не сразу нашарив её ладонь своей похолодевшей, и что-то продолжал бормотать сухими губами.       На самом деле, Майклсон знала, что он говорил всю дорогу.       Оставь меня.       Беги.       Дежавю.       И так с десяток раз. Но притворялась, что это слишком неясно звучит.       — Хорошо, Райан.       Потому что она не хотела оставаться одна. И, тем более, оставлять его.

×××

      Кларк открыл глаза и похолодел изнутри, когда увидел лишь тьму. Кромешную, убаюкивающую в свои когтистые лапы. Знакомую до жути. До иголок под ногтями. Грудная клетка заходила в яростном движении, нервы натянулись, а пальцы сжались инстинктивно и наверняка добела.       Раздался писк. Кларк неверяще моргнул. Ещё и ещё.       — Кто здесь? — не стоило говорить это так, отрывисто и громко, прозвучало совсем жалко. Если отец был где-то рядом, он бы точно поднял его на смех. «Как же ты размяк, сын.» Его щипнули за тыльную сторону правой руки и прошипели голосом сонной Хоуп: «Ты из ума выжил?»       — Хо-оуп?       Он никогда бы и не подумал, что будет рад слышать её. Благо, всё оставалось на уровне хаотичных мыслей в голове. Кларк судорожно вздохнул. Это не тьма отца.       — Святой Дух, чёрт возьми. Ты сломаешь мне запястье, если сейчас же не разожмешь свои пальцы.       Только сейчас он осознал, что продолжал сжимать её в цепкой хватке - так, что не разомкнуть сразу.       Один. Он снизил давление, прикрыв глаза.       — Да, конечно.       Два. Спустил пальцы вниз по её пальцам, податливым, несмотря на браваду в голосе, нехотя расставаясь с чужим человеческим теплом и проклиная себя за каждую секунду в положении жертвы страха.       Три.       — Прости, — Кларк постарался осознать, что происходит, но мозг едва переваривал информацию: отрывки воспоминаний никак не хотели складываться и давать ему полноценную картину случившегося накануне. Но была ещё проблема, на которой он фокусировался невольно, травматично сильно, въевшаяся во всё его естество. Было ненавистно ощущать себя комком натянутых нерв и холодного пота. — Почему так темно?       — Потому что на улице ночь, — смягчилась Майклсон и зажгла бра, стоявшее на тумбе. Тени мягко отступили, но не исчезли. Дыхание постепенно приходило в норму.       — Как себя чувствуешь?       Она сидела в двух ладонях от него. Шея была залита кровью, успевшей засохнуть, металлический запах висел, как ширма, между ними, не давая позабыть о мини-бойне, которую они вдвоем опять успели спровоцировать. Так в духе детей сверхъественного.       И он бы хотел знать, что скрыто за этим вопросом о самочувствии. В больнице она осталась и дождалась его пробуждения, хотя были дела поважнее. Лэндон, например. Их отец, например. Бремя трибрида, например. Это часто сидело в голове и не давало покоя. Сейчас она вновь вырвала из цепких лап смерти, которая мечтала вырвать уже Кларка с корнем из новой жизни.       — Паршиво, — не стал юлить парень и так уже с потрохами себя выдал. Это всё усталость, апатия, потеря крови. Страх, опять же. Не человек, а сосуд уязвимости. Его посещали эти мысли после госпиталя. Отвращение. Отчаяние.       Превосходство отца над неудачником-сыном острее проступало с каждым прошедшим днём, но свобода от Маливора не умалялась из-за этого. Свобода оставалась приоритетом, как и поиск артефактов, чтобы покончить раз и навсегда с дамокловым мечом, который никак не мог стать ему семьёй.       — Аналогично. Мы вроде оторвались от этих психичек.       Хоуп вздохнула, не спеша пересесть или отодвинуться. Звучала трибрид задумчиво и несколько отстраненно: о причинах такого состояния приходилось только догадываться, но надо было выбрать лишь что-то одно из уже и так известных вариантов (а) семья, б) бремя трибрида, в) Лэндон, г) уничтожение Маливора) и он бы был недалек от правды.       — То-очно. Слетевшие с катушек ведьмы, которые зашипели, как только ты появилась на пороге. Было весело. Давно не происходило чего-то динамичного.       — Райан. Не расскажешь?       — Как много в беспамятстве я тебе рассказал? — он по-кошачьи сощурился: сколько позволила себе его слабая версия?       — Прилично, — уклончиво отозвалась Хоуп.       — Я сам придумал это имя. Раз уж отец об этом не позаботился… Вообще-то пришлось. На время. Пока работал в Триаде. Люди любят близость, а имена вроде как её создают. Рано или поздно привязываешься… если только цель всей жизни не стоит в приоритете.       — Слова про близость звучат как насмешка. Но теперь ты тоже человек. Во многом безответственный и недальновидный.       — О, спасибо, Хоуп, за эту утешающую характеристику.       — Ты съел перец на спор с местными шестилетками, а потом не мог справиться с наплывом горячих чувств.       — Я только изучаю вашу культуру. Не будь ко мне так строга.       — Ты набил татуировку в бездумном порыве, — хмыкнула самодовольно и стервозно.       Light. Справедливости ради, это был не бездумный порыв, а осознанное и даже желанное действие. Сделать немое напоминание о том, что тьма не так страшна, как кажется. Наученный горьким опытом, он знал, что куда страшнее то, что в ней кроется.       — Это-то тебе чем не понравилось? Хочешь набьём тебе такую же?       — Не переношу ничего парного.       — Заклинание повторения, которым ты бываешь одержима, говорит об обратном.       — Всё ещё дуешься? Я знала что делать. Ты мог помочь.       — Ты могла предупредить!       — Лови, — она сложила руки в ещё одном знакомом жесте: в заклинание утешения, имитируя крылья бабочки. Свет вспорхнул с её пальцев, как цепное насекомое, и в пару мгновений рассеялся, почти достигнув потолка. Тёплый светлый цвет. Свет.       — Ты бываешь стервой. Всё ещё.       — Как и ты — мудаком.       Он повторил трюк с бабочкой. Она, конечно, не ожила, ведь ни капли магии в нём не было, но Хоуп рассмеялась, мягко, раскатисто.       Входило в привычку её веселить, раз окружающий мир добивался лишь противоположного. Кларк боялся этого. А ещё того, что, если с помощью имён люди всерьёз строили привязанности, сегодня он создал привязанность с Хоуп Майклсон.