П - Пересказ

      Плёс посеребрённо переливался под парапетом. Простояла потупившись пусть полминуты… Поздно. Поэт пропал, похоже, прихватив питомицу. Повелительные пальцы подхватили под предплечье. Плясунью прошиб пахнущий погибелью пот. Пытаясь прокричать «помогите», поняла: противление полностью пересохло. Повинуясь предрешённому, побежала, подгоняемая поспешной поступью призрака.       Простёршийся полукругом Париж поделился пополам. Поодаль, по прежде приютившим приговорённую перекрытиям плясало пламя. Приглушённый полумилей призыв повторял: «Повесить! Повесить!» Прямо пролегала почерневшая пустота. Переулки, промелькнув, пропадали пропадом позади, пугая поедаемую паникой плясунью пренебрежительным покоем.       Под пилой противоречия, предпочитая промахнуться, пытаемая подозрениями, приговорённая предпринимала последние попытки понять происходящее:       — Покажись! Покажись!       Призрак поскупился проронить полвздоха.       Путь повязанной предопределением паре преградила прямоугольная площадь. Полумесяц подсветил по периметру покрытую проклятиями плаху. Призрак приподнял прикрывавшее прежде по подбородок похоронно-чёрное полотно. Плясунья прошептала:       — Проклятье…       — Послушай… — Предложения покорившегося предрешённости прерывались, путались порванной паутиной. — Площадь — предел пути. Прочее — пустота. Происходящее предопределено. Палата повторно приговорила повесить. Пока получилось перехитрить палачей. Потом… Погоди перебивать. Предупреждаю: помянешь «прекрасного принца» — погублю!.. Послушай, побег подготовлен. Пожелаешь — пощажу полностью. Полюбишь потом. Просто подумай…       Проговорив последнее, поправший праведность посвящённый прочертил пальцем, повторяя петлю:       — Предпочтёшь преступнику повешение?       Пленница подлых происков предрешённости порывисто преклонилась перед подножием плахи:       — Пускай повесят! Предпочту преисподнюю!       Презренный преступник поник, почувствовав под пятами поглощающую последний проблеск пучину:       — Поистине преисподняя.       Признания полились подёрнутым почти покаянной печалью потоком. Приласкавшая плаху плясунья, пленённая по пояс паутиной перепутавшихся полуночно-чёрных прядей поверх послушнического платья, переутомлённая пытками предопределения, позволила падшему пылу прозвучать полностью:       — Пламя полыхает постоянно, проникает прожорливой порчей. Получается, пожар погребён под пеплом привыкшей прятать переживания поверхности? Поверь, поминутное прижигание прежде прочных принципов — поистине пытка. Прошу, пожалей! Пытаюсь перестать пугать, правда… Полюбил, поэтому повинен? Получается, прощению путь перекрыт? Попытки починить переломанное пусты?.. Пожалуйста, посмотри! Противно? Похоже, пока пытаюсь прогнать прочь пасть преисподней, печалишься про постороннее, про проклятого пустоголового прелюбодея!.. Пусть покаянно паду, прося прощения, поцелую подол платья, попираемую пятами пыль, положу перед прекраснейшей прежде пульсировавшую пригоршню пепла — пыл прольётся понапрасну. Прелестная, пленительная, полная прощения пожизненно презирает пожертвовавшего последней песчинкой праведности… Поразительное проклятие!       Пальцы прятали пол-лица признавшего поражение посвящённого, плечи подрагивали побеждённым позором. Принимая полноту приговора, покоряясь предрешённости, подлинный преступник плакал перед подло погубленной плясуньей. Поуспокоившись, проговорил:       — Понапрасну продумывал подробности плана. Представ перед последним порогом, путаюсь. Прошу, помешай погубить последний просвет! Пожалей! Представь подобное попрание принципов: праведность поругана, происхождение посрамлено, посвящённый пленён пагубной похотью. Попроси плюнуть поперёк Писания — плюну!.. Пропадите пропадом, пламенные признания! Приворожившей противен приворожённый… Противен первый преступник…       Произнеся последнее, плохо понятное плясунье предложение, предавший Пречистую посмотрел прямо. Произошедшее примерно получасом прежде полоснуло по памяти плотоядной плетью палача. Проказливая предсмертная песня пятнадцатилетнего подростка, переломанный позвоночник, повисшая поверх перекладины покалеченная плоть… Полным помешательства погребальным полушёпотом посвящённый прошелестел:       — Променял… Променял…       Понимание подрубило подколенки, подобно палашу. Подкошенный, пленник предопределения пал, придавленный плитой преступления. Почувствовав попытку плясуньи пошевелить пяткой, попавшей под прилипший противной паутиной похоронно-чёрный подол, провёл по проваленным подглазьям. Поразившись почувствованному, прошептал:       — Плакал. По-настоящему плакал. — Пытаемый проявленным пренебрежением, простонал: — Получается, правда: посочувствовать презираемому — превыше посильного? Погибну — потешишься. Погибнешь… Проклятье! Приговор! Преследование продолжается. Приближается повешение. Пожалуйста, прими предложение. Полюбить попробуешь после побега. Поторопись, пока помешанный передумал погубить! Плаха прямо посреди площади. Прошу, произнеси простое «прощаю»!       Приготовившись получить прощение, падший преклонился перед предназначенной петле. Приговорённая промолвила:       — Преступник!       Противно прыснув, посвящённый подхватил плясунью:       — Преступник? Прекрасно! Придётся принадлежать преступнику. Побрезговала прислужником — придётся прислуживать. Пойдём! Придётся пойти. Полчаса по прямой. Подчинишься — проживёшь. Продолжишь противиться — передам палачам. Придётся принадлежать преступнику. Пойдём! Поживей! Поцелуй преступника, простодушная! Постель приятнее петли!       Посвящённый пускал пламя похотливыми поцелуями по продрогшим плечам. Плясунья, противясь, подобно пойманной птице, прокричала пощёчиной по пылкому порыву:       — Перестань! Противный, плешивый поп! Повторяю, принадлежу прекрасному принцу. Поди прочь!       Презираемый прорычал, подобно прижигаемому палачом пленнику:       — Приветствуй преисподнюю!       Перепуганная приговорённая попыталась прорваться. Паук поймал пташку, поверг, протащил по площади. Повернувшись, проговорил, предпринимая последнюю пронзительную попытку предотвратить повешение:       — Предпочтёшь преступнику петлю?