Гулять среди звёзд

Говорят, что новый Бог упал со звёзд. Чжунли утверждал, что звёзды следуют за тем Богом, и что он ходит среди них с каждым шагом.

***

Холод Драконьего Хребта — ничто для упавшей звезды. Холодный воздух и отсутствие света не представляли никакой проблемы для маленькой звёздной феи, которая кувыркалась в снегу. Он приземлился возле пещеры Звездного Сияния. По большей части маленький огонёк сливался с окружающим пейзажем, сияя неземной смесью синего и белого. Любопытство было преуменьшением, поскольку маленькое существо начало обретать свою метафорическую основу. Он беззаботно парил, исследуя свои новые владения. Размером чуть больше яблока, некогда звезда казалась бесстрашной. Соседние монстры, казалось, не замечали этого, а если и замечали, то не беспокоились. Некоторые, возможно, даже наблюдали, как огонёк бездумно плыл по ярким пещерам. Путь был неизвестен, но звезда была неустрашима. Какой странный и удивительный мир открыла для себя звезда. Ни разу она не оплакивала свое падение с небес. Это был подарок, возможность, шанс — начало.

***

Чжунли — Моракс, для других удушающих Богов, и Рекс Ляпис, для своего народа — наблюдали за тем, как солнце поднимается над горными вершинами. Снова наступили тёплые летние сумерки. Скоро его народ встанет и будет пировать со своими семьями, прежде чем они обратятся к тяжёлой дневной работе: полям, рынку, искусству строительства. Рыбаки и моряки пришвартовывали свои лодки и отправлялись обратно в море, которое они любили, всегда готовые развивать Ли Юэ как нацию. И Чжунли будет смотреть с гордостью, которую только Бог может по-настоящему понять. Прошло около тысячи лет с тех пор, как он взял на себя эту роль. Боги, такие же шумные, как и всегда, были довольно назойливы, но по большей части Ли Юэ оставалось нетронутым и невозмутимым. Возможно, послужной список Чжунли, связанный с войной и разрушениями, разубедил самого вспыльчивого из Богов. Чжунли отвернулся от своего насеста, готовый вернуться в город. Там он будет ходить среди своих людей, одетый в традиционную одежду, но достаточно хорошо замаскированный, чтобы не создавать проблем. Он редко общался напрямую со своими людьми, предпочитая подход «без рук» и наблюдая за их продвижением с самого начала. Его общение происходило в форме ритуалов, пророчеств и благословений. Никто не заботился и не нуждался в существе, стоящем за магией. Одной легенды было достаточно, чтобы удовлетворить их любопытство. Пока магия течет, Ли Юэ будет процветать. Прежде чем он успел спуститься с горы, его внимание привлекла стройная фигура среди полей. Он понял, что это молодой человек, закутанный в тонкую белую простыню. Тёмные волосы с нежно-голубыми кончиками шелестели на ветру, когда индивид резвился среди цветов. Чжунли никогда не видел, чтобы человек резвился, только слышал об этом в сказках, распространяемых на мудрых языках в Ли Юэ, но вот этот юноша был здесь, воплощая слово так искусно. Их взгляды встретились, и через несколько секунд молодой человек уже мчался к нему. Чжунли мог поклясться, что видел звёздный свет, вплетенный в распущенные волны волос. — Привет, — тут же отвечает молодой человек, ничуть не смущённый высоким ростом грозного Гео Архонта. Медленно моргая, Чжунли наблюдал за ним. Он был гибким, невысоким, но, казалось, излучал энергию, не похожую ни на какую другую. Крошечная улыбка осветила всё его лицо. В то время как Чжунли привык к тому, что счастье никогда не достигает человеческих глаз, этот молодой человек доказал, что это действительно возможно. — Ты заблудился? — спрашивает Чжунли, его голос хриплый и немного мрачный от недостатка использования. С адептами у него не было причин говорить вслух. — Заблудился, — повторяет молодой человек, постукивая губами. А потом он встряхивает головой, волосы летят туда-сюда. — Нет, я бы не сказал, что потерялся. Я просто наслаждаюсь видом. — Понимаю. Чжунли это не убедило. Хотя молодой человек выглядит безобидным на первый взгляд, он не может быть уверен. Подозрительный, он очень подозрительный. Человек, который излучает энергию, но не имеет видимого источника энергии. Пользователь Глаза Бога без него. Озадачивающий. — Хочешь посмотреть вместе со мной? Чжунли опешил. Он по-совиному моргает, наблюдая, как молодой человек поворачивается на пятках и скачет обратно к маленькому утёсу, возле которого только что стоял. У его ног — цинсинь и полевые цветы. Это произведение искусства, рассеянно думает Чжунли. Как поставщик роскоши и самых изысканных вещей, он знает красоту, и это захватывает дух, в отличии от большинства. Неохотно, но всё ещё любопытствуя, Чжунли присоединяется к нему. — Это цинсинь, — объясняет Чжунли, указывая рукой на маленькие цветы, мерцающие в лучах утреннего солнца. Человек опускает глаза. — Цинсинь, — повторяет он, сморщив нос, пробуя слова на вкус. — Язык, которого я не знаю, — он с любопытством поворачивает голову, наблюдая за Чжунли. — Но я прекрасно тебя понимаю. Низкий смешок эхом разносится от Чжунли. — Да, я так и подумал, — как Бог, он был наименее удивительной вещью, чтобы сказать, что он мог проскользнуть между всеми формами языка, языков, диалектов. Он был такой же частью земли, как и земля под ним. — Хм, — человек снова поворачивается к цветам. Он опускается на колени, нежно играя пальцами с лепестками. — Они не такие холодные, как те, что были раньше. — Раньше? — немного смущённо переспросил Чжунли. У него есть несколько догадок, и все… — Те, что светятся прекрасным синим. Мне они нравились, но людей там было немного… …ошибочны. Чжунли размышляет: — Ты говоришь не о Ли Юэ, — он складывает руки. — Возможно, — говорит незнакомец, слегка пожимая плечами. — Но мне всё равно нравятся цветы. И приятно с кем-то поговорить, — возвращается прежняя улыбка, неземная. — Могу я спросить твоё имя? — спрашивает Чжунли, изо всех сил стараясь, чтобы подозрения не запятнали его вежливость. — Имя, — повторяет мужчина и снова морщит нос. Он чистит листья цветов, а затем смотрит на Чжунли. Его губы приоткрываются, и имя, кажется, уносится ветром: — Ты можешь называть меня Венти, если хочешь.

***

— Венти. — Да, Моракс? — Пожалуйста, прекрати то, что ты делаешь. — Но, Моракс! Вздох Чжунли — страдальческий и взволнованный, если быть честным с самим собой. Он как раз читал что-то очень важное, когда влетел своенравный дух и приземлился на его балконе. Венти, каким он его знал, изо всех сил старался очнуться, ведя себя так, словно впервые научился ходить на двух ногах. По-детски, думает Чжунли, как маленький оленёнок. Безрассудно, заключает он, так же безрассудно, как тот самый оленёнок, который не оценил опасности мира. Венти всё ещё стоит на балконе, распахнув двери. Белая прозрачная драпировка, кажется, захватывает лунный свет, как сеть, брошенная в море. Звёзды, мерцающие наверху, наблюдающие за Ли Юэ так же, как и их Бог, отражаются в глазах Венти. Причина беспокойства Чжунли — маленькая деревянная флейта, крепко зажатая в руках Венти. Инструмент выкрашен в белый цвет, не слишком контрастирующий с призрачно-бледной кожей Венти. — Зови меня Чжунли, — настаивает Чжунли, бросая ещё один взгляд на Венти. Он предпочитал это имя в разговоре — простой способ убедиться, что ни один вор или грубиян не сможет распознать его истинную личность. — Чжунли, — повторяет Венти, и имя мелодично звучит у него на языке, когда он садится на перила. Его лодыжки сцепляются, когда он подносит флейту к губам. Чжунли напрягся, ожидая ужасной какофонии шума. Нестройные звуки и пронзительный скрип дерева. Этого никогда не происходит. Вместо этого Венти опускает губы к отверстию флейты и начинает играть. Мелодия преследует их. Потусторонняя, размышляет Чжунли, понимая, что не может выбрать место или эпоху, из которой происходит песня. Поэтому он наблюдает за игрой Венти, желая узнать больше о мелодии, которая плывёт по дворцу и окутывает его мягким спокойствием. Когда Венти заканчивает, его лицо слегка краснеет. Костяшки пальцев у него совершенно белые, как будто он изо всех сил сжимал флейту. Чжунли прогоняет желание согреть эти руки. — Не знал, что ты умеешь играть. — Ты никогда не спрашивал, — улыбка Венти почти дразнящая, когда он опускает флейту на бок. Он остаётся сидеть на перилах. — Это никогда не всплывало, — рассуждает Бог, откладывая перо и рассматривая Венти более любопытным взглядом. — Разве ты сам не Бог? Смех Венти звучит, как колокольчики, звенящие вдалеке, подхваченные ветром. — Я? — переспрашивает он. — Конечно, нет. Я всего лишь Венти. Чжунли, недовольный ответом, но странным образом решив, что это единственный ответ, который он получит, проводит ладонью по переносице, убирая волосы с лица. Это был долгий день, неделя, столетие. Ли Юэ процветает, но он чувствует приближение войны, беспокойства и напряжение в кругу богов. — …Ты, кажется, нездоров, — бормочет Венти, глядя на него с более мягким выражением. — С твоим городом все в порядке? — Да, лучше, чем когда-либо, — уверяет его Чжунли, гордо и уверенно. — Вот и хорошо, — отвечает Венти, оглядываясь через плечо на шумные улицы и красивую воду. — Это прекрасный город. Ты, должно быть, очень гордишься. — Да, ты прав, — нет смысла отрицать это. Венти оглядывается на него, выражение лица немного смягчается. — Я думаю, когда-нибудь мне тоже захочется иметь город. Место, которое я могу назвать своим. Домом. Чжунли хмурится, хотя и не совсем от смущения. — А как ты собираешься обзавестись городом, Венти? — Секрет, — Венти спрыгивает с перил, приземляется на одну ногу и радостно крутится, оказавшись на твёрдой земле. Его улыбка абсолютно солнечная. — Секрет? Как глупо с твоей стороны… Венти хихикает. Мужчина поворачивается во второй раз, его волосы светятся, прежде чем он снова смотрит на Бога этой земли, глаза блестят. Он протягивает руку ладонью вверх и ждёт. Чжунли понимает это только тогда, когда он отрывается от бумаг и видит, что Венти неподвижен, выражение лица довольно выжидательное. — Что? — спрашивает Чжунли, нахмурив брови. — Пойдём посмотрим город вместе. Растерянность Чжунли по-прежнему отражается на его лице. — Я знаю, как выглядит город в любое время, — он уверен, что знает каждую улицу, каждый угол, каждый камешек. Он знает каждую душу, которая живёт, дышит и путешествует. Он знает духов воды, деревьев, даже рыб. Он знает Ли Юэ лучше, чем самого себя. — Наверное, так оно и есть, — соглашается Венти и скручивает пальцы, продолжая манить. — Но ты всё равно посмотришь со мной? Вопреки своему здравому смыслу, чувствам и опыту Бога, Чжунли оказывается потрясённым. Он обнаружил, что бесшумно поднимается со стула и присоединяется к сбившемуся с пути духу. Одна поблажка не повредит.

***

— Ты уверен, что сможешь унести всё это? Венти бросает Чжунли довольно удивлённое выражение. Дух держит в руках почти дюжину книг, положив подбородок на верхнюю часть стопки. Чжунли, несмотря на своё благоразумие, не остановился и после того, как взял шесть книг и ненадёжно сложил их стопкой. Нет, он позволял Венти брать столько, сколько ему хотелось, пока тот не становился неспособен балансировать гигантскую стопку. Теперь они шли по тихим улицам Ли Юэ, и луна указывала им путь. — Со мной всё будет в порядке. Кроме того, они составят мне компанию. — Книги? — Чжунли прижимает подушечки пальцев к промежутку между бровями. Со вздохом: — Я тебя не понимаю. — Отлично, — смеётся Венти, оглядываясь на него. — Может быть, ты поймёшь меня лучше, когда я прочту эти книги. — Если уж на то пошло, — настаивает Чжунли, протягивая руку, чтобы прижать к худому бедру, уводя Венти подальше от края улицы, где трава опускается вниз; последнее, что ему нужно, это чтобы этот неистовый дух споткнулся и случайно нанес ущерб его прекрасному городу, — то это ты поймёшь меня лучше. Лицо Венти слегка порозовело, когда он прислонился к Богу. — Я хорошо о них позабочусь, обещаю. — Да, в конце концов, это моя личная коллекция. Венти не отвечает, но улыбка на его лице говорит больше, чем слова.

***

— Откуда ты пришёл? Венти смотрит на Чжунли, звёзды отражаются в его глазах, вода целует подошвы его ног. Они сидят на причале, наслаждаясь тем, как океанский бриз встречает их лица. В Ли Юэ всё спокойно, как обычно. Визиты Венти часты и полны вопросов. Только теперь, после десятилетий этих визитов, Чжунли думает спросить кого-нибудь из своих. — Там, откуда я родом… — повторяет Венти, крепко прижимая ноги к груди и прижимаясь щекой к гребню колена. Ветер стихает. Чжунли ждёт. Он — смелый Бог, храбрый мужчина и ничего не думает о, возможно, назойливом вопросе. — Откуда берутся все духи, глупыш, — говорит Венти с игривой усмешкой на тонком лице. — А как же ты? Ты пришёл из земли, верно? Чжунли хихикает, тихо и нежно, когда он отворачивается от Венти и снова смотрит на воду. — До этого я больше был знаком с формой дракона. Венти давится. — Дракон?! — Это так странно? — бормочет Чжунли, убирая руку с лица, с выражением легкой озабоченности. — Нет-нет, — настаивает Венти, размахивая руками над коленями. — Просто я никогда раньше не встречал дракона. — Ну вот, теперь ты встретил. Венти смеётся, бесконечно забавляясь, положив руки на колени. — Так вот почему ты иногда копишь вещи, Чжунли? Потому что ты дракон — хранитель сокровищ… Чжунли резко хлопает его по затылку. — Было ошибкой давать тебе эти книги. Надув губы, но по-прежнему улыбаясь ярче, чем звёзды на небе, Венти отвечает: — Ты мне всё равно нравишься.

***

— Ты боишься? Венти стоит на границе Мондштадта и Ли Юэ. Его руки, покрытые царапинами, порезами и каплями крови, портили в остальном идеальный образ. Его руки, сжатые в крошечные кулачки, покоятся по бокам. Его грудь поднимается и опускается быстрее, чем когда-либо прежде. Его одежда принадлежит Мондштадту, это точно, ткани и узоры Чжунли остро не осознаёт. Чжунли не видел своего друга — да, он полагает, что именно так он назвал бы этого таинственного и беспокойного духа — в течение десятилетий. Странно, но он привык к неожиданным визитам духа, всегда сопровождавшимся порывом ветра в ясный вечер. Промежуток между его визитами, казалось, увеличивался, пока недели не превратились в месяцы, а затем и в годы. Теперь он с ностальгией смотрит на причудливого духа. Он чувствует сдвиг сил в ту секунду, когда Венти подходит слишком близко к границе. — …Ты вознёсся, — бормочет Чжунли, слова густеют на его языке, как патока. — Думаю, да, — говорит Венти немного отстраненно, глядя куда-то вдаль. — Теперь ты Бог, — продолжает Чжунли, изучая выражение лица Венти в поисках каких-либо подсказок. — Но почему? — Ты один из них, верно? — спрашивает Венти, как будто это самая простая вещь в мире. Чжунли отвечает не сразу. Дух, которого он знал как друга, поднялся в силе и теперь является соседним Богом. Надоедливый, в лучшем случае, раздражающий по своей сути. Гео Архонт вздыхает, оглядываясь через плечо на землю, которую он защищает, на землю, которой он правит. — Впереди тебя ждёт много испытаний, Венти, — бормочет Чжунли, снова переводя взгляд на маленького духа. — Ты готов возглавить цивилизацию? Быть опорой стабильности, на которую они опираются? Готов ли ты взять на себя ответственность? Венти выдыхает, и от одного этого движения его чёлка трепещет. Покачав головой, новоиспеченный Бог улыбается своему другу. — Всегда такой официальный, такой напряжённый, — задумчиво произносит он, а затем смеётся, кажется, впервые за многие десятилетия, подходя ближе. Есть дрожь в силе, малейший грохот, и вместо того, чтобы чувствовать угрозу, что Бог вторгается на его землю, вместо того, чтобы чувствовать необходимость изгнать его и оставить неприятный след, чтобы помнить Гео Архонта, Чжунли поднимает бровь. — Я принёс это для тебя, — объясняет Венти, роясь в карманах странного пальто, которого Чжунли никогда раньше не видел. Одна рука задерживается в указанном кармане, в то время как другая указывает на землю. Когда Чжунли моргает, щёки Венти раздуваются, и он указывает более энергично. — Встань на колени, пожалуйста. — К чему ты клонишь? — ворчит Бог, который каким-то образом смягчается и опускается на колено на влажную траву. Осторожно, с сосредоточенностью гораздо более древнего Бога, Венти достаёт из кармана букетик цветов. Полевые цветы, кажется, светятся в лунном свете, когда он поправляет их стебли, фиксируя любые свободные концы. Только тогда Венти делает шаг вперёд и опускает цветочную корону на голову своего друга. — Что это? — бормочет Чжунли, его замешательство заметно. — Что-нибудь на память обо мне. Поднимается тёплый ветерок. Кончики пальцев, маленькие и холодные, скользят по волосам Чжунли. Они задерживаются дольше, чем это необходимо. Удовлетворившись расположением короны, Венти отстраняется и восхищается своей работой, оценивающе прижимая руку к подбородку. Чжунли только вздыхает. — Тогда я буду заботиться о нём, пока время не потребует его. Улыбка Венти снова стала далёкой, отстранённой. Улыбка не достигает его глаз. — Пока они не увянут и не покинут этот мир. Спасибо, Чжунли.

***

Чжунли уже много веков не видит вновь коронованного Анемо Архонта. И он ненавидит, а больше всего винит в этом тишину одиноких ночей.

***

Когда Венти приходит в следующий раз, он приходит с бутылкой вина. Чжунли чувствует его присутствие в тот момент, когда он входит в Ли Юэ, теперь, когда он вознёсся к божественности. Как обычно, Венти приходит поздно ночью, дома, когда темнота окутывает улицы. Фонари Ли Юэ освещают путь, несомненно, для борьбы с тенями. — Давно не виделись, — говорит Чжунли, когда Венти поворачивает за угол, чуть не столкнувшись с более высоким из Богов. Венти быстро восстанавливает равновесие. Возбуждение заливает глаза Венти, когда он поднимает их вверх, останавливаясь на янтаре. — Привет, Чжунли! Чжунли прижимает тёплую ладонь к пояснице Венти, ведя его по извилистым улицам к своим покоям высоко на холме. Было бы безрассудством позволить Богу Ветра разгуливать здесь в такой поздний час. Кто знает, что он может натворить? (Надо признать, Чжунли скучал по нему. Эгоистично, думает он, желать сохранить внимание Бога, но, возможно, Венти не слишком ошибся, когда сравнил его с жадным драконом. Он никогда не признался бы в этом.) — Что тебя задержало? — прямо спрашивает Чжунли, когда они входят в красивое здание, спрятанное среди цветущих деревьев. — Теперь я Бог, — объясняет Венти с легким смешком, и Чжунли запоздало понимает, что дух, которого он знает лучше всего, уже слегка пьян. — Знаешь, у меня есть город, за которым надо присматривать. Но я не такой жесткий, как ты. Я не говорю им, что делать. Складка появляется вдоль бровей Чжунли. — Я им не приказываю. Я просто обеспечиваю им стабильность и средства выживания. — Угу, — кажется, неубедительно произнёс Венти, поднимаясь по винтовой лестнице. Рука Чжунли остаётся крепкой на нём, тёплой и тяжёлой, как будто он боится, что Бог может споткнуться и рухнуть навстречу своей гибели. Он уверен, что жители Мондштада не сочли бы это смешным. — Я принёс вино из одуванчиков, — объясняет Венти, когда они добираются до знакомой комнаты с ещё более знакомым балконом. Бог, не теряя времени, поспешил к нему, распахнув двери и позволив ветру приветствовать их. Он пахнёт солью, имеет вкус приключений и свободы. — Даже такой каменный болван, как ты, будет пить, верно? Чжунли, забыв, каково это, когда тебя дразнит гораздо более молодой Бог, вздыхает. — Оскорбления тебе не подобают. Хихиканье Венти — единственный ответ, который он получает. Бог Ветра садится на каменную скамью на балконе, а не на свой обычный насест на перилах. Хорошее улучшение от балансирования на краю города. Когда Венти решает заговорить снова, он уже наполовину откупоривает бутылку. — Ты тоже мог бы приехать. Слова резали, как нож. Чжунли, застыв во времени, смотрит на пару бокалов, которые он достал из шкафа. Требуется всё, что у него есть, чтобы не уронить их от удивления, а потом и от волнения гнева. — И бросить Ли Юэ? — многозначительно спрашивает Чжунли, кокетничая на грани настоящего гнева. Венти смотрит на него, и эта игривая яркость временно исчезает. — Я этого не говорил. Я всё время прихожу в гости, и всё в порядке, — говорит он, игнорируя тот факт, что это его первый визит с тех пор, как он стал Богом, — один день никому не повредит. Чжунли умоляет не согласиться. Вместо этого он ставит бокалы на стол рядом со скамейкой и хмурится. Венти, кажется, заметно сжимается. — Значит, нет, — фыркает Бог Ветра, жадно хватаясь за бокалы, чтобы начать разливать вино. — Венти… — раздражённо начинает Чжунли, пытаясь понять своего старого друга. К чему он вообще все это клонит? — Говори прямо. — Я кто угодно, но только не… — Ты знаешь, что я имею в виду. — Правда? — когда Венти говорит это, он смотрит на море. Его взгляд, слегка остекленевший, не возвращается к Чжунли дольше, чем на несколько мгновений. — Почему мне всегда кажется, что это я протягиваю руку? — спрашивает он у ветра. Чжунли превратил свой хмурый взгляд в нечто более скромное. — Ты… Прежде чем он успевает закончить, Венти смотрит в небо. Ночь ясная, и каждая звезда видна, ярко мерцая. Нежность достигает глаз Венти, когда он временно забывает о вине и сосредотачивается вместо этого на более естественной красоте. Чжунли, решив, что легче обходить мины стороной, чем активно их задействовать, садится рядом с ним на скамью. — Это Малая Астелла, — начинает он, указывая на созвездие прямо перед ними. — Прости, что? — Венти смотрит на него, сморщив нос. — Созвездие, — объясняет Чжунли спокойным тоном, — это самое известное созвездие… Венти резко обрывает его со смехом и бесцеремонно опускает руку на губы Чжунли. Бог Земли недоуменно моргает, но не протягивает руки, чтобы убрать руку Венти. Ещё. Вместо этого он наблюдает за тем, как свет мерцает в глазах Венти, и его друга охватывает ностальгия. — Забавное у них название, у этих звёзд, — объясняет Венти и подмигивает ему. — Но они бы очень расстроились, если бы услышали. — Они? — М-м… — Венти медленно опускает руку. — Они достаточно близки, чтобы считаться братьями, но на самом деле ненавидят друг друга. Я бы никогда не осмелился так сгруппировать их. Чжунли совершенно потерян. — О чём ты говоришь? — О, — взгляд Венти смягчается, и он поворачивает свое тело в сторону, больше к прекрасному морю тьмы над ними. — Наверное, я никогда не говорил тебе, — ветер дует с моря и щекочет его лицо. Он осторожно приоткрывает губы и говорит: — Я упал с неба много лет назад. Я приземлился на Драконьем Хребте и через несколько дней добрался сюда. Ты был первым, кого я встретил в этом мире. Чжунли внезапно теряет дар речи. Его рот шевелится, но ничего не выходит. — Иногда я смотрел на эту планету и думал, какие вы все странные. Жить рутиной и создавать узы, которые либо порвутся со временем, либо не будут служить никакой цели. Для меня это не имело смысла — такая свобода делать всё, что заблагорассудится. Чжунли прижимает руку, тёплую, твёрдую и настоящую, к колену Венти. — На той горе было… тело смертного. Замёрз от абсолютного холода. Это был первый раз, когда я познал горе, — шепчет он, слегка качая головой. — Я принял его человеческий облик в знак уважения и благодарности. Чтобы почтить его, кем бы он ни был. Чжунли полагает, что он может говорить очень абстрактно. — Мне казалось, что мне дали шанс. Шанс по-настоящему понять человечество и богов, — Венти, наконец, снова смотрит на него, глаза светятся так, как ничто в этом мире не может. Водоворот голубого и зелёного, свет со цветом, безымянным в этом мире, бьющимся под поверхностью. — А потом я встретил тебя. Ответ Чжунли медленный, запоздалый, когда он говорит: — Ты родился звездой. — У каждой звезды есть шанс упасть, потерять свою силу и рухнуть на землю на любую из планет. Это было похоже на конец, когда подобное происходило. Никто не пытался спасти меня, — шепчет Венти, губы пересохли, горло стало еще хуже, — но теперь, когда я думаю об этом, это было только начало. Это было лучшее, что когда-либо случалось со мной. Чжунли вдруг понимает. Каждая маленькая странность, каждое любопытство и манеры внезапно объясняются потусторонним духом, сидящим рядом с ним. Как чудесна жизнь — позволить упавшей звезде принять человеческий облик и возвыситься до божественности. Как прекрасно, что он нашёл сострадание, шанс для своей души процветать и расти. — Я не думаю, что буду смотреть на звёзды так же, как раньше, — размышляет Чжунли, это богатство знаний одновременно новое и захватывающее. Смех Венти невесел, лёгок, почти беззвучен, когда он опускает взгляд на руку, лежащую у него на колене. — Я не был уверен, что переживу своё превращение в Бога, — объясняет Венти, слабея, — поэтому подарил тебе эти цветы, на всякий случай. Чжунли крепче сжимает колено Венти. — Почему? Если ты был счастлив жить свободным духом, то зачем налагать на себя такое бремя? Венти поднимает взгляд, и Чжунли не может сказать, мерцает ли он или водянистый. — Потому что, — начинает Венти голосом, таким же прекрасным, как его песни, его мелодии и звёзды, с которых он упал, — ты был Богом. Тишина окутывает их обоих. Наконец Чжунли понимает. Он понимает, как Венти смотрит на него, как он улыбается ему, как говорит с ним. Он понимает, что годы недоразумений становятся кристально ясными в считанные секунды. Медленно, свободная рука Чжунли поднимается с холодного камня скамьи. Он поднимается в воздух и обхватывает ледяную щёку перед ним. Венти всегда такой-такой холодный, и Чжунли задаётся вопросом, не потому ли, что он потерял тепло, когда упал с неба. Одна мысль об этом причиняет ему боль, и он крепче прижимает ладонь к коже, тепло сочится из ладони. Когда их глаза встречаются, Чжунли видит трепет. Впервые с тех пор, как он встретил Бога, он видит нечто меньшее, чем прекрасная уверенность. Это действительно ломает его. — Не думай, что эти слова воспринимаются легкомысленно, Венти, — выдыхает Чжунли, медленно проводя большим пальцем по нижней губе упавшей звезды. — Ты можешь злиться на меня, если хочешь, — шепчет звезда, полузакрыв глаза и чувствуя себя виноватым, — что я стал Богом из эгоистических побуждений, что я взял власть над людьми только для того, чтобы дать им абсолютную свободу. Я знаю, что мы расходимся во мнениях о том, как мы должны направлять смертных, но я не жалею об этом. Всё равно. Я счастлив, правда. И… Чжунли заставляет его замолчать поцелуем, который запоздал на десятилетия. Для звезды Венти целуется, как мечта. Его губы теплы, полны жизни и мягко шевелятся под земным божеством. Его руки цепляются за плащ, как спасательный круг в море. Даже в его поцелуях Чжунли ощущает вкус ветра, маленькую частичку свободы. Рука Чжунли заплетает волосы назад, гоняясь за звёздным светом. Он баюкает затылок Венти, направляя их головы в более глубокий поцелуй, прорезая их рты под лучшим углом. Никогда больше он не увидит небо, звёзды, ничего, что не напоминало бы ему о живой душе, сидящей в нескольких дюймах от него. Когда они расстаются, лицо Венти краснее, чем Чжунли помнит. Молодой человек весь дрожит. Чжунли горячо целует его в висок, а затем в макушку. — Надоедливый Бог, — хихикает он, тепло и нежно обнимая Венти за талию, притягивая его ближе, — скажи мне, что у тебя на уме? Венти снова дышит на него, их губы почти соприкасаются. Кончики его волос светятся, когда они сидят там, две полные противоположности, глядя на город, который они оба бесконечно любили на протяжении веков. — Бог дал клятву своему народу, — шепчет Венти сладкой мелодией, — но мне интересно, может ли Бог любить? Хриплый смех, когда Чжунли целует его, ловя его нижнюю губу между своими. — Так же, как звезда может, подозреваю. Улыбка Венти сияет, ярче, чем звёзды, всё ещё висящие в космосе, и он смеётся. — Тогда у меня есть кое-что новое, чтобы ты запомнил меня, — решает он, наклоняясь вперёд и погружаясь в чудеса удовольствия и чудеса планеты, на которую он упал много лет назад.