Против всех

      После пропажи Семёна прошла целая неделя. И самое главное — Алиса за это время ни разу не появилась, как и сова. Будто затишье перед бурей…       Когда юноша в очередной раз протискивался через толпу к доске с объявлениями, то увидел новый плакат, но не о пропаже ребёнка. А о розыске. Было написано, что мужчина лет тридцати пяти с заячьей губой разыскивается по подозрению в пропаже детей. Петров побледнел, став белым, как полотно.       «В-видели же! Мы с Бяшей и Ромой видели его! Да и я не раз его замечал у входа в школу!», — подумал Антон, ужасаясь и понимая, как складно стелятся факты.       Антон в трансе стоял перед доской и даже не заметил, как прозвенел звонок, а ученики вокруг него рассосались. В голове кружила сто одна мысль и тысяча вопросов, но ответов на них не было. — Тох! Чё встал, на? — спросил Бяша, идя по коридору с Ромкой. — …Вы же помните его? — спросил Антон и тыкнул пальцем в объявление.       Парни, нахмурившись, подошли к доске и в шоке открыли рты. Шатен, сжав зубы до скрипа, прошипел: — Знал бы — зарезал на месте суку. — Не то слово, на!       Петров мялся на месте, сжимая лямку рюкзака. Хоть с кем-то парень мог это обсудить. Пятифан, повернувшись к очкарику, цокнул и сказал: — Не загоняйся, а то паранойя начнется. Как у Макса Лавриченко. — А что у него? — Да вот, дострессовался ото всех этих пропаж до такой степени, что стал галюны ловить, не доверял никому, ненавидеть всех начал, усталый весь ходил, — пробурчал синеглазый, садясь на деревянный подоконник. — Я просто за сестру переживаю… — прогудел Антон, смотря себе под ноги. — У тебя сестра есть, на? И как звать? — спросил Бяша, улыбнувшись и сев рядом с Пятифаном. — Оленька, — ответил юноша, невольно улыбнувшись, вспомнив её радостное и светящееся от счастья личико. — О как ласково. И сколько ей? — Девять. — Я вроде видел девчушку похожую на тебя, — протянул задумчиво Рома, вглядываясь в голубые глаза. — Она же во втором классе, верно? Тогда я не мог ошибиться. — У нее значок с Дональдом Даком на сарафане ещё. Хулиган, усмехнувшись, закивал и сказал: — Видел-видел. Нормальная девчонка вроде растет.       Парни ещё долго болтали о маньяке, Оле и пропавших детях. Потом Ромка начал рассказывать весёлые и безбашенные истории, а Бяша дополнял. В скором прозвенел звонок, и парни скрылись в туалете подальше от учителей, дабы им не прилетело смачных нагоняев.       «Я впервые прогулял урок…», — подумал Антон, смотря на шатена, что курил с бурятом одну на двоих.       Петров был удивлен тому, что эти двое начали резко с ним так хорошо общаться. Ведь после инцидента с Бабуриным они не пересекались.       Когда прозвенел звонок, Бяша и Рома, положив Антону на плечи руки, повели парня в класс. Зайдя в помещение, подросток поёжился — весь класс смотрел на них. Эти взгляды были недобрые, голодные до сплетен и слухов. Но видимо хулиганов они вообще никак не волновали: парни лишь забрали свои портфели со среднего ряда предпоследних парт и подошли к той, где ныне сидел одинокий Бабурин. Они расслабленно развалились на новом месте, а Антон лишь в шоке сверлил их спины, не понимая такой резкий рывок быть ближе. Как какая-то новая сформировавшаяся стая. Будто матёрый волк принял чужеземного новичка в свои ряды. Видимо, Ромка хотел с ним закорешиться, поняв, что Петров за фрукт. А Бяша… а Бяша никогда не перечил желаниям друга и везде за ним следовал. Как верная правая рука Пятифана.       Пришёл учитель, и начался самый скучный в жизни Антона - урок английского. Бяша доставал девочку впереди себя, а Рома, подперев голову кулаком, смотрел в окно. Так прошло несколько уроков. Хулиганы иногда уходили на перекур, а после приходили спокойные и счастливые. На уроках парни частенько поворачивались к Антону с желанием списать. Петров лишь молча поворачивал тетрадку к хулиганам. Те благодарно кивали и списывали со скоростью света. Катька же все уроки пырилась на Пятифана, зло хмурясь. «Ой чувствую, что-то задумала коза…»       Антон оказался чертовски прав. На перемене девчонка позвала Рому поговорить. Пятифан, приняв серьёзное и хмурое лицо, встал и пошёл в коридор. Петров чувствовал, что шатена загоняют в какую-то ловушку, сделанную Катькой. Но не знал, в чём именно она заключалась и что от нее ожидать. Почему староста захотела поговорить наедине с хулиганом? И что она хочет сказать ему? «Неужели она в Ромку…»       Ага. Сейчас. Аж сто раз по пять подходов. Через пять минут Смирнова врывается в класс с истерическим жалобным криком, держась за щеку. — М-меня Пятифан ударил! «Что? Да быть не может!» — Ромка не мог, на! — озверевши, зарычал Бяша, вскочив из-за парты и прожигая одноклассницу ненавистным взглядом. — Пиздишь, тварь! Через мгновение в кабинет влетает разъярённый Пятифан и орет: — Слышь ты, коза! Клеветать на меня вздумала?! Я девушек не бью, блять! «Господи…» — Да как же не бил! А это у меня откуда?! Сама поставила?! — воскликнула Смирнова, убирая руку от щеки.       Щека была красная, как помидор, и опухла, будто и вправду по ней проехались увесистым кулаком. Бяша прикусил губу. Весь класс загалдел. Теперь все будто ополчились против Ромки. Атмосфера накалялась. — Да! Сама! Ты меня позвала поговорить! И резко начала хлестать себя по щеке! Ебанутая! — орал обвиняемый, чей глаз уже начинал дёргаться. Нервы сдавали. — Р-Ромочка! Н-нет… Как ты мог?! — закричала Полина, подойдя к парню, а зелёные глаза застилали слёзы. — Да это не я, Полин! Слово пацана! — Да как тебе, такому ублюдку, верить теперь?! Сам вечно по понятиям жил, бил тех, кто не по-пацански поступал, а теперь сам на девчонку замахнулся, гнида! — закричал кто-то из толпы одноклассников. — Кто это спизданул?! Встань, раз такой смелый, и скажи мне это в лицо, сука! — заорал Ромка, рыча и скалясь.       Открывшееся зрелище захватывало до спёртого воздуха в легких. Пятифан сейчас напоминал волка, что загнали в угол, но тот сражался до последнего. Будто стая вожака оказалась не волками, а овечьим стадом, что теперь, дождавшись момента, накинулось коршуном, дабы свергнуть парня с заслуженного им пьедестала.       Антон хотел помочь, показать, что Рома не один. Что не вся его стая отвернулась, но как?       Звонок. Все, успокоившись, сели за парты. Хулиган дёргался и пыхтел, как бык, сверля парту ненавистным взглядом. Бяша молча сидел с ним, иногда поглядывая в его сторону. «Катька же врет, так почему же никто не верит Роме, кроме меня и Бяши?»       За весь урок шатен сломал два карандаша, разломил на маленькие кусочки одну линейку. Тот явно был на взводе. Антон прекрасно его понимал, ведь недавно он был в такой же ситуации. — Ром… Я тебе верю. Ты бы не стал, — прошептал Антон, не отвлекаясь от списывания с доски.       Голубоглазый понимал, что как раз таки до мнения бесхарактерного очкарика Роме не было дела. Пятифан сейчас скорее всего пошлёт его далеко и надолго или промолчит. — Я тоже так считаю, Ромка. Не загоняйся только, — поддержал Бяша речь Антона шёпотом. «Бяша хороший друг. Ни на миг не усомнился в нем…»       Синеглазый, устало хмыкнув, кивнул. Парень не особо кого благодарил, и сейчас не было исключением.       Когда урок кончился, подросток, видимо не выдержав всех этих взглядов исподтишка, брякнул очкарику что-то типа: «Мы курнём» и смылся с Бяшей из класса.       Антон и Рома не были друзьями. Это знал каждый, в том числе и сам Ромка. Они едва знакомы, были просто одноклассниками, не более. Но почему-то, когда хулиганы не пришли на урок, Петров начал переживать, нервно кусая губы и пружиня правой ногой. В итоге подросток не вытерпел самоистязания и, отпросившись в туалет, вышёл. Ага, интересно было бы знать училке, когда туалет превратился в курилку.       Петров с ужасом приметил целую ораву пацанов на улице, где все курили. Те образовывали тесный круг вокруг двух парней, что лежали на снегу, харкаясь кровью и рыча. На жертв прыгали сверху, били под дых и в лицо с ноги. Немного приглядевшись, подросток с животным страхом узнал в них Рому и Бяшу. Эти двое рычали и кричали, что те крысы и твари, поступающие не по-пацански, и что они им глотки вскроют.       «Только не это! Что же делать?! Их же сейчас забьют до смерти!», — подумал Антон, начиная метаться из стороны в сторону, напрягая свои молодые извилины настолько сильно, насколько мог. — Шухер! Директор! Директор идёт! — закричал юноша, спрятавшись за углом курилки, меняя тембр голоса на более инородный.       Толпа активно закопошилась, как опарыши в банке, и разбежалась, кто куда. Антон, убедившись, что все ушли, подбежал к лежащим на снегу парням. Картина ужасала и вызывала презрение к тем, кто это сделал. Сердце обливалось кровью: у Бяши ещё куда не шло, а вот на Роме живого места не было.       У Бяши были два фонаря под глазами, от чего тот едва ли что-то видел. На лице в районе лба был отпечаток подошвы зимней обуви. У Ромы разбит нос, что тут же отек, из него активно хлестала кровь. Разбитые в кровь губы опухли. Щека разбухла, на ней был отпечаток подошвы. Рассеченная бровь. — Вот же суки… — прошипел шатен, харкаясь кровью. — Тох, съебывай. Там директор идет. — Да никто не идет. Это я кричал, чтоб их оторвать от вас, — прошипел Антон, чувствуя гнев в груди, что растекался по всему телу приятной истомой. — Вот же твари!       Бяша и Рома в шоке посмотрели на блондина. Антон ругался редко, но метко, и когда это случалось, то было ясно — парень был крайне зол и агрессивен. Хулиганы рассмеялись, и бурят, хихикая и ойкая от боли в животе, сказал: — Тох, от души, на! Если бы не ты, думаю, через пару минут выплюнул бы уже не кровь, а свою печень. От этих слов стало не смешно, а больно, будто парня самого сейчас ударили под дых. — Это точно. Ты сейчас, можно сказать, наши шкуры спас. Тох, ты чёткий пацан, — сказал Пятифан, похлопав парня по плечу и криво улыбаясь.       От этой окровавленной усталой улыбки Ромы на его побитом лице Антон чуть не заплакал. Он невольно почувствовал неиссякаемое желание стать хотя бы на что-то годным и полезным. Настолько, чтоб драться с хулиганами спиной к спине, плечом к плечу. Дабы дать Ромке шанс отомстить. — На вас вся школа клыки точит… Что мы будем делать? — спросил подросток, подавая Бяше его окровавленный кастет, что парень искал на корточках, держась за живот.       Бурят чуть кастет не выронил, а Рома, что пытался до этого встать, опять упал назад, в шоке смотря на блондина. Петров смутился, не понимая, что он такого странного сказал. — Мы? — с улыбкой спросил шатен, сверкая своими синими глазами, в которых плескался волчий интерес и простая мальчишеская благодарность.       Антон замялся. Он сказал это, не думая. Уже вписал себя в их компанию без ведома самого Ромки. — Я просто… — Тох, на! Ты собираешься с нами тусить, когда нас ненавидит вся школа?! Ты точно поехавший, на! Отвечаю! — сказал Бяша, хохотнув и держась за болящий живот. — Антон… — сказал серьезно синеглазый, сидя на снегу и отмывая им нос. — Бяша прав? Если да то… ты уверен, что вывезешь всё это дерьмо?       Антон решил задуматься. Отчасти желание стать частью компании было зовом сердца, а разум кричал фальцетом, что это глупо, и что их проблемы - это их проблемы, а не его. Но… Сейчас эти глаза цвета морского дна смотрели на подростка с серьезностью, но внутри виднелись отголоски надежды и зова о помощи. — Уверен.       Бяша впервые улыбнулся искренне и по-доброму, а Ромка, мягко усмехнувшись, посмотрел на очкарика и потянул к нему свою окровавленную руку, попросив: — Помоги тогда встать.       Петров, улыбнувшись, взял парня за руку и помог подняться.       Пятифан шатался и шёл ко входу в школу. Блондин и бурят молча подхватили парня под руки и пошагали в медпункт.       После того, как медсестра перебинтовала парней, она отправила их домой. Бяша с Ромой курили, идя впереди что-то обсуждая, а Антон молча шёл за ними, осматривая их боевые заслуги и награды. У синеглазого был большой пластырь на переносице, губы теперь не кровоточили, но были покрыты сухими ранками, а на щеке расцвела нехилых размеров гематома. Поперек брови наклеен маленький пластырь. У обоих парней были перебинтованы ладони. «Хоть бы шрамов не осталась… Хотя, отец же говорил, что они украшают мужчин».       Пятифан, зыркнув на погрузившегося в свои мысли Антона, остановился, так же поступил и Бяша. И когда блондин дошел до них, Рома увесисто закинул на очкарика свою руку. Петров, вздрогнув, посмотрел на хулигана, но тот, скалясь, дальше общался с беззубым, приобнимая парня за плечо. Запах сигарет окутал подростка с двух сторон, словно плотоядная анаконда. Но со стороны Пятифана веяло ещё и освежающим морским запахом одеколона.       Петров неволько прильнул к парню поближе, смотря под ноги и вдыхая приятный запах, исходящий от шатена.

***

      Придя домой, Антон первым делом достал папины гантели из-под кровати и потащил их к себе в комнату. Итак, пока родителей не было дома, юноша начал заниматься. Сначала простая разминка мышц, как учили на физ-ре. Потом отжимания, два раза по десять. Передышка пару минут. Потом упражнения на пресс, два подхода по двадцать пять раз. Передышка на воду. И планка на две минуты…       «Всё! Для первого раза, я считаю, превосходно! А то тело будет болеть, и как я встану потом… Может начать бегать по утрам… Сложно… мне в школу-то сложно встать…», — подумал Антон, взмокший и часто дышащий, смотря в белый потолок. — Тош, а ты чего такой запыхавшийся? — спросила девочка, хлопая своими большими голубыми глазами. Юноша лежал на ковре и видел Олю вверх тормашками. Это его немного повеселило. — Да так, не важно. Ты что-то хотела? — Да! Пошли «Аладдина» смотреть! Петров, улыбнувшись, устало вздохнул и кое-как встал. — Ну пошли.       Утром парня разбудил ненавистный будильник, будто созданный самим Сатаной. Тот сигналил «06:00».       «Шесть часов утра? А, точно, я же хотел бегать… А какое там… Пошло всё в жопу», — подумал хозяин комнаты, вырубая механизм и поворачиваясь на другой бок.       Перед глазами тут же предстали окровавленные лица хулиганов. Петров, застонав, сполз с кровати и подошел к шкафу, собираясь на пробежку.       Надев серый бадлон, а поверх него синюю футболку, подросток натянул на себя чёрные термокальсоны, а сверху синие шорты. Одежда уже грела не на шутку, из-за чего Антон, быстро отыскав свои беговые кроссовки на липучках, натянул их и выпрыгнул на улицу, прихватив с собой свой синий плеер «Сони Волкман» с наушниками. Включив плеер, песня «Фаина» приятно начала вливаться в уши, поднимая настроение и помогая сконцентрироваться на беге.       Парень бежал быстро, сильно отталкиваясь ногами от снега, едва ли не проваливаясь. Холодный зимний ветер резал лицо, будто ножами, от чего щеки и нос раскраснелись, напоминая цвет спелых помидоров. Вдыхая ледяной кислород ртом, бегун выдыхал уже разгоряченный воздух через нос. Пейзажи сменялись быстрее, чем кинолента в кино, от чего в глазах уже рябило. Но Петров теперь чувствовал себя… бодрым? Ожившим!       Заиграла любимая песня Антона «Smells like teen spirit» группы Nirvana. Мир наполнился новыми красками. Подросток начал замечать, что его окружает. Деревянные избушки с работающими печами. Будки с дворовыми собаками. Птицы всех окрасов и видов. Чёрное, как смоль, непроглядное небо, на котором не спеша плыли кучерявые облака. Малахитовые елки и сосны покрытые чисто кристальным снегом.       «Что я творю? Я в единственные выходные бегаю! В шесть утра! Зимой!», — думал, терзаясь Антон, но, вспомнив друзей, скрипнул зубами и продолжил бег.