Духовный наставник

Я существую для Сейран Я существую для Сейран —Повторяй! —Для Сейран, Сейран. —Ещё раз! Звук ремня выбивал всю сущность, выбивал меня. —Я поняла поняла папа! —Нет, ты не поняла. Ты будешь её жизнью, её мыслями, её ногами. Если понадобится, ты будешь есть то, что она и надевать. Для полного понимания черепной коробки твоей сестры, ты не будешь делать ничего, что ей не интересно, поняла? Впитайся в её кожу и руководи каждой её извилиной. Не раскрывай рта, слушай и глотай всё, что она рассказывает. У тебя проблем нет и не будет, а эту нужно контролировать, ибо сколько её голодом не мори, она всё равно бредит своей учёбой. Каждый её промах твой промах, каждая её ссора в браке это твоё упущение. И за этим бровястым поглядывай, он уже считает тебя свояченицей, молодец, молодец девочка. — А как же моя жизнь? Язык не слушался, а сил хватало лишь на хрип. Пришлось напрячь изнеможеное тело и тут же накатила голодная тошнота. Казалось, что меня разделили на три части, но что я и где я не имело смысла. Отныне я фантом, блик скитающийся по всему пространству без возможности осесть хоть где-то. Такова моя ноша. В этой жизни у меня ничего не выйдет, нужно ждать следующую, а будет ли она после смерти? А с другой стороны, боль моей сестры настолько сильна, что свою я бы не выдержала, меня на неё не хватит. —Если ты действительно хочешь, чтобы твое существование хоть немного было похоже на человеческое, будь умницей и не огорчай отца, ведь это я создал тебя, ты дышишь благодаря мне, знай это. Его лицо излучало жгучую злость, а в глазах я видела царя на троне с золотым посохом. Папа держал его так крепко, что на лбу вздувалась вена, ещё капельку и он станет Понтием Пилатом, который страдает гадской мигренью и ищет белую собачку, которая должна облегчить его страдания, а её шерсть прикрыть грехи. Он старательно пытался продавить пальцами моё темечко, проткнуть как хрустящий шоколад в киндере, но какую игрушку он там найдёт? — Я люблю Сейран. Она и соль и сахар и молоко в кофе. Я готова променять свою жизнь на её благополучие, можешь не сомневаться во мне. Я нуждаюсь в сахаре. Я не Шанлы, если откажусь от этих слов. — Молодец, молодец, теперь ты можешь попить воды, только больше трёх фиников ты не получишь, я ещё не видел тебя в деле. Он хлопал меня по лицу и лапал его, словно я была скотом на пастбище. Были б у меня силы отгрызла бы эти пальцы пропахнувшие табаком и горьким шоколадом. Надо же наша семья всегда предпочитала молочный, или он так намекает на мою горькую судьбу? Будет в порядке Сейран, буду сыта я. Будет плакать сестра, будут бить меня. Будет счастлива Ферита жена, буду пить сладкий кофе я. Сейран там, я с ней, Сейран здесь я за ней. Это четверостишие было моей молитвой, с помощью которой я настраивалась почти каждый день. Сначала вслух, а после я уже была запрограммирована. Зачем мне любовь и семья, если это уже проживает она? Зачем мне учёба и и танцы, если движения нарушат мою концентрацию? Сейчас — Суна, посмотри на меня, что ты говоришь? В порядке она в порядке я. — Невестка, что тебе снится, прошу скажи что нибудь. Тарыка действительно взволновало её состояние. Она лежала в углу подвала поджав ноги в позе эмбриона пытаясь отгородиться какой то монотонной фразой. Это выглядело как одержимость, как жар, который она чувствовала не телом, а душой, несмотря на громкий стук зубов друг о друга. Душевное кровотечение вызвавшее бред и дрожь Чёрт, может ей правда было холодно? Тарык начал трогать ладонями пол, в надежде, что он чудом приобрел нормальную температуру, но нет. Он подскочил к ней срывая с себя пиджак, стараясь поднять её, чтобы надеть, попутно укутывая в древнее одеяло со времён лежавшей в нём бывшей, которую он пичкал транквилизаторами, хорошо хоть додумался постирать. Она начала просыпаться и уставившись на него мутным взглядом, начала щипать то его то себя. Спина жутко болела от трёхчасовой сутулости. Она хотела откинуться, но упиралась в стену, видимо чёртовы стены будут преследовать её до самого конца. Суна стала мычать выдыхая через нос противное жжение. Вперёд назад вперёд назад Она подняла руки вверх и на удивление он моментально понял в чём дело. Присел раздвинув колени и посадив между ними Суну. Он брал её за руки и двигал в разные стороны, мял плечи нашёптывая на ухо - Сейчас пройдёт. Руководил её телом, как куклой на шарнирах аккуратно беря её голову в ладони и наклоняя. Она чувствовала такое блаженство, что совершенно забыла о страхе, даже если её сейчас обколют и выкинут в ковре, будет только лучше. Ей безумно хотелось откинуться на Тарыка, как на спинку кресла и провалиться в забытье представляя, что это комфортная, безопасная спина Кайи. Эти мягкие волосы на ощупь как облака приятно пахнущие сандалом и ментолом. Честное слово, каждый раз когда ей становилось плохо ночью, она подвигалась ближе, чтобы этот аромат обволакивал её недомогание и оно испарялось. Хотя обычно при таких ночных приступах она сразу бежала под холодную воду, ибо свежий воздух в её комнате был недоступен. — Тебе лучше, можешь говорить? Мне нужно знать как облегчить твой дискомфорт, я понимаю, что в твоём нынешнем положении это звучит, как издевательство, но я абсолютно искренен сейчас. — Я повторяла фразу про спокойствие Сейран, меня выдрессировали так, что если с ней всё хорошо, то и мне не на что жаловаться, ибо я нахожусь в ней. — Подожди, но если она это ты, а тебе сейчас плохо, ей не может быть хорошо. Хотя, блять, что ты несёшь? Он сказал это чересчур резко и дёрнувшись назад ударился подбородком о её макушку — Прости, прости, я просто.. Несмотря на боль в челюсти, он очень не хотел спугнуть её настрой побеседовать о наболевшем. Суна медленно развернулась к нему лицом, оперевшись на руки и улыбнулась увидя его робость. Сейчас он всё больше напоминал нашкодившего Саффета, и именно эта детская рассеянность делала его не таким уж и страшным. Когда он желал её ноги, она тут же представляла, как он разбивает стакан или хлопает в ладоши, тогда картина больше напоминала дет садовское развлечение, для развития моторики. Аллах даровал ей сверх способность отключать ощущения в собственных конечностях. Она отделяла свои стопы от себя и просто закрывала глаза. — Не думаю, что сейчас ты хочешь повидать мне всю историю, но Суна, это дикость. Я тоже чертов маньячила и я отсидел за это срок, но даже я представить себе не могу, каково это раствориться исключительно в чужих желаниях, несмотря на близкое и кровное родство. — Секунду, не ты ли стрелял в моего зятя, потому что тебе показалось, что Сейран Корхан лучшее на что ты.. — Тихо! Не вздумай договаривать. Кто бы мог подумать, что ты используешь такие выражения. Это другое, невестка. Я хотел Сейран, чтобы потом хотеть Сейран, я не погружаюсь в людей, а хочу обладать ими, иметь их рядом с собой, понимаешь? Но я не он. — Иметь, или иметь? Нервный смех так и щекотал грудную клетку. — Перестань уходить от сути, я думал ты Корхановская праведница. Закрытая потребность в пошлых шутках сделали его расслабленным и полным ресурса. В эту секунду она зашипела и встала на дыбы готовая плюнуть в него всей накопившейся от этого разговора слюной. — Я, Суна. Никогда не была ни Шанлы ни Корхан! Я безродная, Тарык. Она пролепетала это, как заученную скороговорку будто готовилась к этому ответу годами. Она пыталась выпутаться из фамилии Корхан, но физически она отшвырнула давно прилипший плед. Наверное и впрямь тяжко жить вечно неприкаянным и ждать, когда у кого-то снова возникнут проблемы и о тебе вспомнят, но что делать в остальном промежутке времени? Его чуечка не подвела, когда в тот самый её обморок в свадебном платье он понял, что отныне у него есть ещё и сестра. — Окей, окей, но ты снова вышла замуж, тебя опять заставили? Что происходило после нашего побега? Он указал на кольцо. Простое золотое колечко, которое она постоянно нервно теребила, боясь, что оно слетит, хотя сидело хорошо. Я не имею права, но меня грызёт братское чувство вины, не злись только. Он протянул руку готовый схватить её в случае внезапного бешеного импульса. — Меня тошнит, когда я смотрю на него. Это кольцо свидетельство моей трусости. Знак, указывающий мне на моё место. Его не должно быть здесь, а у меня не должно быть брака. Кайя должен иметь живую и настоящую женщину. Суна стала трясти рукой и уже хотела вцепиться в символ отчаяния зубами, но поняла как смехотворно это выглядит со стороны. Её вдруг осенило и она осознала весь сюр происходящего. Она привычно схватилась за живот и начала до покраснения хватать пальцами кожу. Расчувствовавшийся уголовник успел повидать такие её приступы и мигом ударил себя по лицу, чтобы сменить фокус внимания и как он и хотел, она опешила от этого. — С тем шофёром ничего не вышло, появился Кайя, значит с ним ты в безопасности, иначе не желала бы ему варианта получше, но за что ты опять наказываешь себя? — Он внук Халиса, но он вырос в Англии с каждодневной ненавистью ко всей этой семье, не повернётся язык сказать нашей. Аллах даже моя тётя сотворила такой ужас, кругом одни Шайтаны, а он посланник Всевышнего. Но из-за презрения к себе и из-за того, что я отстранена от всего, что не касается Сейран, я добила его, допила каждую каплю его сердечности, которую он так скрупулёзно хранил для мамы. Может я действительно заслуживаю твоего брата, а? Сестра будет в порядке, Ферит сделает всё, что нужно, а я так устала! Я не могу больше ни слушать, ни переживать, даже в моём желудке нет места для еды, потому что Сейран буквально везде, а когда я начинаю есть больше, чтобы перебить Сейран мучаюсь болями и спазмами до рвоты. Я рассказываю тебе это от полной безысходности и надеюсь, что ты не навредишь ему, пусть и наивно полагать, что я, что-то значу для тебя. А если ты решишь выстрелить и в него, то я закрою его собой и всё закончится, он будет счастлив и жив. А я не жилец уже очень очень давно. Я впервые в жизни говорила и не думала, будто кто-то включил мой проигрыватель и ушёл. Тарык был в ступоре, он вспомнил, как она на коленях просила отца не оставлять её и сопоставив это воспоминание с её исповедью, понял откуда растут ноги. Его тоже удивило как легко Сейран оставила сестру и хотела сбежать восвояси со своим возлюбленным. Мерзость и предательство. Их нужно было пристрелить обоих сразу. Черти не должны размножаться. — Блять, Суна, ты же в курсе что твоя кровинушка в тот день хотела за ручку с Феритом сбежать из страны, оставив тебя здесь на произвол судьбы и даже не шелохнулась! А ты бы уже давно верёвку готовила, когда она не стоит ни цента! Я не жалею, что я запачкал о них руки и отсидел просто потому, что наконец прозрел и понял всё их гадское нутро, а суть в том, что Сейран аналог Корханов, просто ты не хотела этого увидеть. Ты мучила себя и хорошего человека из Англии, как ты говоришь, ради чего? Это грёбаный пиздец Суна! Он сам не заметил как начал закипать от такой тупости И заметил, что её напугал не этот всплеск, а слова, которые постепенно, но всё таки начали доходить до её сознания. Тарык пожалел, что не дал ей оправиться после такого потока честности и вылил на неё следущий поток правды матки, но абсурдность её страданий просто доконала. Пока он пытался отдышаться от этого сурового марафона, Суна на онемевших ногах отползла в сторону и со всей дури впилась в них отросшими ногтями, потом ринулась растирать шею, ощутив густой прилив крови к голове и тяжесть. Она начала давить на неё ладонями, чтобы та опустилась вниз, но интенсивность всё прибавлялась, шея вот вот должна была сломаться под таким давлением. Вот бы попросить Тарыка свернуть её и избавить от осознания того,сколько она потеряла. Тут её пронзил истерический смех вперемешку со слезами, она почти посинела и не могла выпрямиться. Живот сковало, пришлось опираться плечом на стену и стонать, дабы переключится хоть на секунду. Тарыка пригвоздило к полу, глаза в расфокусе, разум просто затих. Что мне сейчас сделать, чтобы она себе не навредила? Мне страшно из-за своих эмоций или из-за её боли, которая доведёт до потери сознания, если она конечно не задохнётся. Ей нужно прожить и отпустить это, но телу слишком невыносимо. Ударить её не может, поэтому он берёт графин с водой и обливает её. Она как раз была со льдом, опять не прогадал. Сначала она начала задыхаться и эти ошарашенные глаза довели его до дрожи, потому ему ничего не оставалось, кроме как притянуть её к себе, чтобы она вновь вернулась в реальность. Он начал соединять её пальцы, обращать внимание на стук его сердца, стал делать какие-то глупые действия по типу стучать по своему лбу и хлопать по плечам, чтобы она среагировала на звук. Он мог вообразить себе во всяких ситуациях, но в таких ни в жизнь. Исханлы действительно похолодел от ужаса, неужели истерика какой-то девушки перещеголяла по стрессу всё остальное? Когда Суна начала постепенно дышать самостоятельно, он не теряя ни секунды стал уговаривать её повторять за ним. — Я нахожусь внутри себя, я нахожусь внутри себя. Сейран другой человек, Сейран другой человек. Повторяй, ну же открой глаза! Кричи и повторяй. — Я нахожусь внутри себя, Сейран другой человек, другой другой. Я нахожусь внутри себя, себя себя. Она говорила и вбивала это себе в грудь, но посмотреть на него не могла. Посмотри, вот это твои руки, чувствуешь как я их держу? Тарык включил камеру на телефоне и дал ей. Это ты, Суна. Ей богу он готов был набрать этому Кайе, если этот голос даже сквозь маты в его сторону вернёт её обратно. — Хочешь я наберу ему, ладно? — Нет, нет, всё, не надо. Всё нормально. Можно я прикоснусь к тебе? Ты кажешься мне таким живым сейчас. Я не думала, что так сильно напугаю тебя, ты второй человек, которому я настолько не безразлична и он ничего от меня не хочет. Может мы будем друзьями? Да, я знаю, что они меня возненавидят, но хуже уже не будет, мне всё равно, сейчас я хочу этого. Пожалуйста. Суна наконец вспомнила, где она и кто рядом и её накрыло волной благодарности. — Мои молитвы услышаны, ты вернулась. Сейчас у меня такая тахикардия, что я готов на всё, что ты захочешь, даже на очередную попытку убийства. Недавно надломившаяся девочка взяла его за руки и прокричала: — Я, Суна Сонмез, Я, Суна Сонмез Я, Суна Сонмез. Сейран Корхан, Суна Сонмез, Сейран Корхан, Суна Сонмез. Корхан, Сонмез. Они проводили обряд посвящения в полноценность. Тарык разрывался между желанием наблюдать за тем, как она прилагает усилия и признаётся в своём праве на жизнь и желанием прикрыть глаза и прочувствовать атмосферу всеми фибрами. Ему нравился этот тайный культ личности, ему нравилось чувствовать себя затейником чего-то нового, долгожданного и грандиозного. Это приятнее чем пуля в Ферита, приятнее чем бабки, приятнее чем секс, приятнее чем Сейран. На её имени ему захотелось сплюнуть и гораздо приятнее недавно обретённой свободы. Прям сплю и вижу, как братец плачет маме в грудь, зная о нашей связи. Он не заслужил ни единого пальца на её ноге, зачем ему тогда член? Чёрт надо заняться этим вопросом. Её дёргало и она кашляла через раз. Я держал левой рукой стакан с водой и упивался гордостью. У меня никогда не возникало и секундной мысли, чтобы трахнуть её. Я лишь хочу, чтобы эта девочка раскрылась и ощутила опору под ногами, чтобы ей было куда приземлиться в полёте. Хотелось отпустить руки и дать ей пространства, но вдруг она растеряет запал и всё пойдёт насмарку. Через пару секунд Суна выдохлась, посмотрела на меня и я ощутил вокруг лёгкость, будто мы двойным усилием воли уничтожили всё напряжение, накладывающееся слоями. — Мы можем помолчать, ты можешь поспать, а я пока побуду бескультурщиной и найду в галерее личико твоего Аполлона. Она покорно согласилась и я нашёл его в первой же папке под приторным названием «Искатель морских фей» На меня глядели уставшие, покорные глаза, готовые отдать почку и вырезать её у кого-то в случае надобности. Множество татух и цацки, помимо беспорядка на башке. У них абсолютный баланс, несмотря на одинаковый синдром героя. — Хороший такой внучок, порода точно не Корхановская, тех додиков видно сразу. Может и чаёк с молоком хлёбает? — Кстати, да, любит, советую попробовать, всё молочное смягчает душу, знай это. Как ребёнок показательно помахала указательным пальцем и встретилась с его наигранными надутыми губами — Если мне будет не хватать дополнительного прикорма, обязательно подумаю, пока хожу в туалет без проблем. — Всё таки ты хам, но я не знаю как относится к тебе правда, после всего, это всё так, офф.. закинула голову назад и поджимая губы смотрела в потолок, она всегда так делала, когда испытывала смятение и хотела это скрыть. — Отключи голову, просто чувствуй, наслаждайся тем, что есть и не пытайся залезть в будущее, даже если происходит пиздец. — Я ходила к гадалке и разрушила свой брак. — Умножила пиздец на пиздец, ясно. Я не буду ржать над тобой просто потому, что с такими родственниками не потечь баком сложно. Но то, что ты сделала вывод уже зашибись. — Ну ты же дикарь, ты не должен быть таким понимающим, хватит! Фея ждала, чтобы её наконец пристыдили и осудили, чтобы вернули к заводским настройкам и она оказалась в своей подбитой тарелке! Такой разрыв шаблонов оголял её, а одежды рядом не было. — Ты призываешь зло, зачем? Ты хочешь достичь пика мракобесия? Ты ложишься в гроб и ждёшь пока тебя засыпят землёй, но чтобы оказаться на дне нужно перестать дышать, а ты же не Гоголь. Ты прекрасно понимаешь, что как только вобъётся последний гвоздь, ты будешь бить крышку кулаками, ради интенсива страданий, а не спасения ради, так ведь? Жёстко, опасно, но необходимо, если не сейчас, то когда её врубить? Мне показалось, что он взял ключ и начал прокручивать его в моей сердцевине, так чётко, так мучительно, но абсолютно верно. Это самая удивительная метафора, которую можно было придумать, вот то самое связующее нас звено. Он следил за её размытым взглядом, он был прелестным знаком того, что приступы удушья миновали и на том спасибо. Сейчас её разум отдыхает, а грудь не вздымается так сильно. — Только со мной могло такое случится. Брат фанатика ног, стрелявший в зятя и державший девушку на привязи, провёл мне глубочайший сеанс психотерапии в стенах продрогшего подвала, в котором по любому было произведено около тысячи пыток. И за всё это время, все мои содрогания причислялись к грёбаной Сейран, а не к кошмару моего физического положения. Как любит говорить Асуман « Мой шок в шоке.» — Гребаной Сейран, именно детка. В этих стенах свершилось великое возрождение Суны. Я выгравирую эту надпись здесь. Теперь тебе подвластно всё, я дарую тебе непотухаемый факел. Действуй!Выпивай их существа вместе с кофе каждое утро и шлефуй молоком, чтобы перебить горечь. Пусть они завтракают своей мразотностью. Тебе ничего не нужно кроме себя. — Им придётся преодолевать меня грызя пулю. И нет, это не камень в твой огород. Это мой любимый фразеологизм из английского языка, что-то вроде наступить себе на горло. Суна лихим кошачьим движением облизав губы подползла ко мне и прошептала: — Я бесконечно благодарна тебе за эту пулю. Благодарна тебе за моё похищение, благодарна себе за своё прозрение и за отсутствие ко мне твоего презрения. Видишь, у меня даже открылись поэтические способности, шоковая терапия лучший вариант для таких как я. Ты не мое возмездие. Ты моя вторая рука, ибо первая рука моего мужа. Я укушу её, чтобы след от зубов напоминал обо мне, чтобы он не смел подумать, что я отказываюсь от него. — Вытрахай из них прощение, пусть они высыхают и их натёртый тобой зад не заживёт от мозолей. У него самого пересохла глотка. Это не возбуждение. Это чистый длившийся несколько часов оргазм, который накалялся и в эту секунду разлился по каждой клетке. Его штырило не по детски и не по мужски. Такого больше никогда не повторится и трахаться всё равно не будет смысла. Член теперь действительно бесполезен, испытать такое от гордости по маленькой девчушке.. Они содрогались от электричества, затронувшего оголённые нервы. Прислонились к друг другу лбами пытаясь слиться зрачками и последнее, что они обессиленно выдохнули: — Моя эпоха никогда не наступала, она существовала вечно, Я, Суна Сонмез, даю клятву, что до последнего вздоха, буду помнить тебя, Тарык Исханлы, ты мой наставник и пробудитель. И мирской штурм закончится лишь тогда, когда твоя душа как и моя возгорится от блаженства. — Я никогда ничего не терял и не завоёвывал, ибо всё, что мне надо это Я. Я, Тарык Исханлы даю клятву, что до последнего вздоха буду помнить тебя, Суна Сонмез. Ты моя первая и долгожданная пробуждённая. Плевать, что мы оба психи. Скорее сапожники без сапог. И синяки и мозоли заживут, как на собаке, потому что мы сотворены из стали,чтоб другие сами себя ебали, а мы их добивали. Машалах Машалах После они на самом деле написали это на бумаге и закрепили собственной кровью. — Как в кино. Суна рассмеялась. — Но наша жизнь и состоит из блядского романтичного боевика. Ну с элементами фэнтези. Сказал Тарык с азартом в глазах. — Боже, умоляю пусть это останется в этих стенах плача! Заныла огненная госпожа замахнувшись на него ладонью. — Можем смешать нашу кровь для пущего эффекта. — Нет, спасибо, вдруг ты меня чем нибудь заразишь. — А ещё недавно ты плакала от благодарности! Ты же вроде всё равно умирать собиралась, что тебе терять? — Я инфекция, которая поражает всех вокруг, вне зависимости от того, где моё тело. — Well done. История не должна забывать даты, когда человек наконец проснулся. Не важно, будут ли в семье Сонмез и Исханлы наследники престола", они будут гордиться и вдыхать запах побежденной крови.