Око за око, клык за клык

— Когда я в первый раз умерла? — мотала бледноликая девочка, совсем не похожая на ту Аю, которую мы знаем. Болезненно голубые вены тянулись от самых рук, хрупкой шейки и ног, до самых глаз и век. Благо щеки оставались чистыми и фарфоровыми, что нельзя сказать о других вампирах. Но Кода не была "другими". — Честно сказать, я не помню. Об этом лучше спрашивать другого человека. — кивала рыжая, кукольными ручками мешая чай. Удивительно, но чайная ложка была полностью отделана серебром. Неужели вампиров не волнуют подобные суеверия? Или у этой девочки иммунитет? Она подняла красную макушку, смотря своими хрустально-алые глазенки. В таком состоянии японка действительно была подобна кукле. Точнее, не совсем уже и японка, но это мы обсудим позже. Рассматривая ее с ног до головы, можно было заметить тошнотворные, темные шортики с белыми рюшами, с молочной рубашкой и кофейным жилетом и странноватым значком на груди, пока ее огненные локоны были подвязаны двумя пыльно-розовыми ленточками. Издалека послышался глухой стук лакированных туфель, пока в помещение не зашёл ещё один вампир с длинными белыми локонами и краснючими глазами, прямо как у девочки. — Зачем ты разговариваешь с ним? Я велел тебе поесть и избавиться от него. — Устало бурчал Стокер, подходя к псевдодочурке и привязанному к стулу гостю, на что Кода, которая тоже уже не Кода, взявшая фамилию своего лжеотца, подперла рукой щеку. — Не хочу. — Брэм вскинул брови. Когда это Ая отказывалась от трапезы? Она могла выпить сразу троих рослых парней в день, пока румыну было достаточно и одного раз в два дня. — Он попросил меня рассказать про нас. Я и подумала, что почему бы и нет.. Он все равно.. — Ая умолчала, щенячьими глазами глядя на хозяина дома. Брэм вздохнул, усевшись на соседнее кресло. — Расскажи ему про меня. Мне тоже интересно. — Просила юная леди, раскачивая свисающие ноги. Славянин схватился за переносицу, недовольно мыча, зная, что Ая так легко не отстанет. Он медленно кивнул, потом все поглотила тишина. Ему надо было собраться с мыслями. — Это был 1895 год. Когда то у меня была громадная "семья", но когда ее не стало, я скитался в одиночестве в поиске нового пристанища, в поиске родной души. Именно это сделать мне удалось, но посетив Японию, я подружился с маленькой девочкой. — Он глядел на Аю. — Не смотря на все негативное отношение японцев к иностранцам, эта малышка сразу привязалась ко мне. Я изначально понял, что она сиротка. Мне было не в первой встречаться с подобными детьми, учитывая количество цыган в моих владениях. — тянул он. — Она пригласила меня к себе домой, а я не мог отвести от нее глаз. Я был ужасно голоден. Я не ел как минимум несколько месяцев. Я познакомился с ее сестрой, наблюдал за ней, покупал подарки, еду. Но потом Ая заболела. — После этого он замолчал, прикрывая глаза. — Врач поставил туберкулёз. В Японии с медициной было все плохо, поэтому я предложил ее сестре отвести бедняжку в Европу, ведь там у них ни таблеток, ни какого-либо лечения. На что она отказала. Она боялась оставить сестренку одну, тем более денег у их семьи было немного. Я не смог ее переубедить. Удивительно, но и та погибла раньше, чем малышка успела дожить до последней стадии своего диагноза. Всему виной было землетрясение. — вампир встал с кресла, подходя к стеллажу с книгами, пальцами нащупывая нужную. — Тогда мою рыжую бестию забрали в приют. Я решил забрать ее себе. Она была слишком чудесной, слишком живой. Я понимал, что там она погибнет. На кровати перед мной и врачом я увидел ту девочку. К нам подошел мужчина в белом халате. В соседней комнате кто-то заплакал, няня встала и поспешила туда. Доктор склонился над девочкой, завернул ее в одеяло и взял на руки. Я вынул из кармана деньги и положил их на постель. Врач говорил, как он рад, что мы пришли за ней, потому что все дети в его больнице – сироты. Они приплыли в город на кораблях. И некоторые, совсем маленькие, даже не могли узнать тело матери среди мертвых тел. Он не сомневался, что Стокер – отец ребенка. Мгновения спустя мы уже были на улице, и я с девочкой на руках поспешил к ближайшей гостинице. Девочка покоилась на моем плече. Ее бледное личико не утратило детскую припухлость, несмотря на близость смерти. Она приоткрыла глаза, или, точнее, веки сами собой слегка приоткрылись, и под длинными изогнутыми ресницами я увидел две белые узкие полоски. Я уложил девочку на кровать и уселся рядом. Я спросил:"Ая, ты помнишь меня?", на что ответа не поступило. Дитя было слишком слабым, чтобы даже разинуть глаза. Она была так нежна и мила, даже смерть не властна над молодой, свежей плотью. Я изо всех сил старался не поддаваться. Не хотел убивать ее ни тогда, ни теперь. Боролся с собой, моя душа рвалась на части. И я сдался. Подошел к кровати, посмотрел на нее. Она едва дышала, маленькая рука запуталась в прядях длинных золотых волос. Невыносимо… я смотрел на нее и хотел, чтобы она осталась жить, и хотел ее крови. И чем дольше я смотрел, тем явственней чувствовал вкус ее кожи, прижимал мягкое и нежное тело к груди воображаемым движением руки, скользящей вдоль хрупкой спины. Да, вот такая она была – мягкая и нежная. Я убеждал себя, что ей лучше умереть; иначе что ее ждет в этой жизни? Но лгал самому себе. Просто хотел ее крови. Я взял ее на руки и обнял, прижался щекой к ее горячей щеке. Вдыхал ее сладкий запах, такой живой и сильный. Потревоженная, она застонала во сне, и я понял, что не смогу больше ждать. Я должен убить ее, пока она не проснулась. Потянулся к ее горлу. Я жадно сосал кровь и слушал биение маленького сердца, которое не замедляло ритм, не хотело остановиться. Я не отрывался от ранки. А когда оторвался, блаженно вздохнул. . – Ты больна, ты слышишь меня? Ты должна слушаться меня, если хочешь поправиться. — Острыми когтями я вскрыл себе запястье, прижимая к ее рту. Она начала пить. — Еще, еще, милая, – говорил он. – Ты должна напиться как следует, если хочешь выздороветь. — Маленькая белая ручка мертвой хваткой вцепилась в рукав его сюртука. Грудь тяжело вздымалась, лицо исказилось до неузнаваемости. Я застонал, но шепотом велел ей продолжать. Я уже хотел оттолкнуть Аю. Она сопротивлялась, не давала отвести руку от губ и яростно рычала. Наконец я сумел высвободиться и схватил ее за плечи обеими руками. Она отчаянно пыталась добраться зубами до моего запястья, но я держал ее слишком крепко. Вдруг девочка успокоилась и молча, с детским изумлением уставилась на меня. Позже я напоил ее, но уже человеческой кровью. Она выпила того крепкого мужика почти досуха, благо я схватил ее за воротничок и оттянул от трупа. — Я хочу пить – сказала Ая. На что я ответил, что ей достаточно и с нее хватит. Потом мы навсегда уехали из Йокогамы. Мы переезжали каждые десять лет то в Румынию, то в Германию, то в Ирландию, то в Скандинавию.. — Мужчина достал нужную книгу, подходя к гостю. — Как видишь, прошло уже 47 лет, а малышка Ая до сих пор не выросла.. — На что Ая обиженно кинула в него чашкой. — это уже пятая за неделю, ангел мой. Я не могу позволить себе покупать тебе чайные сервизы каждый день. — рыжая надула щеки, поворачиваясь к нам. — Как видишь, сейчас мы живём про Франции. А у тебя остались родные? Я могла бы познакомиться и с ними..