Припадок

Сандэй сидел над тарелкой с куском мяса и рисом. Неприятный запах бил ему в нос, из-за чего хотелось побыстрее убежать куда-нибудь подальше, чтобы больше не чувствовать этого. Сжимая в руке вилку он нехотя отделяет от куска мяса кусочек поменьше, после не доверительно нюхает его и кладет себе в рот. Вкусно. Но нет, сразу же приятный на первый взгляд вкус сменяется сильным отвращением. Он смотрит на еду на тарелке и изнутри его переполняет непринятие и желание разодрать себе глотку. Сандэй дожевывает кусок мяса, кое-как проглотив его. Крылья закрывают его рот и он зажмуривает глаза, положив вилку обратно в тарелку. Сандэй снова открывает глаза и от вида еды его начинает тошнить. Быстро налив себе стакан воды он выхлебывает все до единой капли, со звоном поставит стакан на стол и, оперевшись на поверхность руками, быстро и глубоко дышит, так, будто уже начинает давиться воздухом. До него доносится запах еды и его глаза расширяются, его пронзает резкий рвотный позыв. Дойдя до туалета, он склоняется над унитазом и сует себе в рот два пальца. Успешно выблевав, кажется, все, что только было внутри него, считая сердце, он поднимается с коленей, смывая унитаз. Его тело трясет, а в глазах все плывет. Заглянув в зеркало он увидел свой, как обычно, немного болезненный вид и поникшие крылья. Во рту было еще более ужасное ощущение, чем даже после того куска мяса. Там скапливалась мутная слюна после рвоты, Сандэй сплевывает ее, поспешно пытаясь промыть рот водой. Кажется, он был готов начать чистить себе язык зубной щеткой. Перед вами настоящий, гордый Галовианец Сандэй, что удостоился честью иметь красивые белые и мягкие крылья вместе с его изящным, почти светящимся золотым нимбом с узорами, которые можно было рассматривать вечно, будто в них заложен целый сюжет Библии, ваш глава Семьи и всея пенаконии, который только что стоял на коленях возле унитаза с тошнотой из-за запаха еды. - Сандэй, зажав нос рукой, добегает обратно до кухни, чтобы выключить свет и совсем поникший идет в свою комнату. Он написал своей сестре, чтобы та, когда вернется домой убрала с кухни тарелку с едой, потому что сам он этого сделать не может. Его только что вырвало. Сандэй открывает окно в своей комнате нараспашку, падает в свою кровать, укутываясь в одеяло, и тихо плачет. Его переполняет отвращение к произошедшему и сильная ненависть к себе, ее, кстати, становится все больше, когда он ощупывает глубокие шрамы на левой руке. Сандэй вспоминает, как рассматривал свою руку, когда только нанес эти царапины, и тоже плакал, в том числе от вида того количества кровоточащих яркой красной кровью царапин на его бледной трясущейся руке.