Где небеса соприкасаются с землей

Плачущую в одиночестве медицинского кабинета девушку находит Софья. Встревоженно подбегает и приобнимает за плечи. - Солнце, ну чего ты? Тише, тише мой хороший… Боль в груди немного утихает, но не уходит совсем. Она вернется в темноте квартиры, когда все уже спят. А сейчас нужно собрать себя в кулак. Встать и идти дальше. Как всегда. - Я…- выходит немного хрипло, и София прокашливается – Я в порядке. Все хорошо. Софья отстраняется, выразительно глядя в глаза подруги. - Скажешь тоже! Не вижу, что ли… Что случилось? - Я проснулась. Он сидел. Спал. Решила уйти, не будить. Разбудила. Начал проверять вдруг, как чувствую себя… - София с трудом сглатывает ком в горле – И убежал. А в глазах – ужас. Напугала… Софья вновь с силой сжимает девушку в объятиях. - Ну что ты думаешь все на себя? Может, вспомнил что-то, срочно очень нужно было, объясняться не хотел. Мало ли, утюг забыл выключить. София выдавливает из себя смешок. - Ага. Ты еще скажи, что это я «ужасно красивая» и он не выдержал. - Нет, ну а что. Вполне реально. Теперь обе девушки смеются. Становится немного легче. - Ну все, пойдем, чего нам здесь торчать? Зайдем ко мне, чаю попьем. Я такой вкусный зеленый чай купила! Софья что-то щебечет над ухом подруги, пока они идут по пустынному коридору к вестибюлю колледжа. Последняя не сопротивляется: нет ни сил, ни желания. Разум приятно пустеет. София идет и идет, а коридор как будто не заканчивается. Слова подруги гулко отражаются от сознания, не желая доносить свой смысл. Мысли начинают путаться. София останавливается, прикрывая глаза. - Соня? – Софья обеспокоенно оборачивается. София жестом показывает, мол, все хорошо, не беспокойся. - Так бывает иногда, сейчас пройдет – добавляет она хрипло и не узнаёт свой голос. Проходит минута, другая, а мир все еще не желает становиться собой. София чувствует страх, но путается в этом чувстве. Девушка перестает понимать, где заканчиваются ее ноги и начинается холодная плитка. - Соня! – теперь голос Софьи звучит испуганно. Он отражается от стен и с десятикратной силой врезается в сознание. Тело пронзает боль. София слышит крик и не сразу понимает, что кричит она сама. В мутном от боли сознании проступают слова. «Больно. Помоги» Она умоляет об облегчении, не совсем понимая, к кому обращается. Совсем скоро все накрывает блаженная темнота. Боль отступает, и девушка падает в небытие. *** Даниэль влетает в холл, сопровождаемый окриками разозленной уборщицы. Знакомое чувство подсказывает – она близко. Последние несколько метров он преодолевает почти прыжками и останавливается, переводя дыхание. Она лежит на простой деревянной скамье, белая, как полотно, со сжатыми в тонкую линию губами. Даниэль на ватных ногах подходит к ней и присаживается на корточки. Ее размеренное дыхание немного успокаивает, позволяя мыслям выстроиться в логический ряд. Забрать ее домой. Проследить. Разобраться. Уберечь. - Даниэль? Он оборачивается на оклик, удивляясь чьему-то присутствию. В его мыслях они уже давно одни, в тишине и безопасности его квартиры. Перед ним стоит Софья и недоуменно хлопает ресницами. Даниэль тут же вскакивает, краем глаза замечая телефон в руке. На экране отображается список звонков, но имена ему разобрать не удается: замечая его любопытство, девушка отключает телефон. - Что с ней случилось? – без предисловий начинает Даниэль. - Она упала и ударилась головой. Что ты здесь делаешь? - Мне пришлось оставить ее днем, и я вернулся, чтобы извиниться. Софья кивает, показывая, что понимает, о чем он говорит. Сзади раздается шорох, на который Даниэль тут же оборачивается. София всё так же лежит на скамье, но с ее лица исчезло спокойное выражение. Она прижимает ладони к вискам, корчась от боли. Даниэль на мгновение замирает. Ее запястья обрамляют тонкие полоски света. Левое – красная, правое – голубая. С ужасом понимая что это, Даниэль хватает Софию за запястья, пряча «браслеты», более известные ему как наручи, от Софьи и умоляя всех Небесных, которых только знает, чтобы та ничего не заметила. После его прикосновения София успокаивается и безвольно обмякает. Даниэль осторожно отпускает ее руки и выдыхает. «Обошлось вроде. Быстрее домой надо. Проверить» Софья стоит подозрительно молча, поэтому Даниэль оборачивается к ней, но при этом не отходит от Софии, а наоборот, садится на пол у её изголовья. - Отвезёшь её в больницу? Я поговорю с родителями. Он кивает, удивляясь ее спокойствию, и поднимает Софию на руки. Она кажется еще легче, чем в прошлый раз. «Ходит голодная постоянно. Ветром скоро сдует. Глупая» Софья печально смотрит на подругу, кивает каким-то своим мыслям и через мгновение исчезает за поворотом. Даниэль провожает ее взглядом, задумываясь о том, кто эта девушка на самом деле. «Скрывает хорошо, но видно иногда. Видно, когда подруги касается. Настоящую бы тебя узнать» От мыслей его отрывает протяжный стон боли, и Даниэль, не желая, больше медлить, переносится к себе домой. *** Дождавшись, пока фигура юноши с девушкой на руках полностью растворится в воздухе, Софья выходит из тени своего укрытия. Мысли роятся в голове, и девушка отчаянно пытается их упорядочить. Получается не очень. «Нужно успокоиться. Успокоится и подумать. И к куратору» Недавний звонок Апостолу почти ничего не прояснил, зато добавил новых вопросов. А теперь на нее свалились еще и новые знания о личности Даниэля. «Неужели он — тот самый? И что он тогда делает здесь? Только если...» Мысли опять скачут вверх-вниз, Софья перестает за ними успевать и сдаётся. Она только оглядывается, расправляет белоснежные крылья и исчезает в открытом окне. Город внизу, как всегда зачаровывающий, сейчас не привлекает внимания девушки. Она целеустремленно пролетает проспект за проспектом, пока не оказывается на месте. Стоя уже у самой двери, Софья вспоминает кое-что важное. Быстро вытаскивает мобильник и набирает номер. Трубку снимают после трёх гудков. - Алло? - Алло, здравствуйте, тётя Оля. - А, Сонечка, привет. Вы закончили уже? Почему София не звонит? - У нее телефон сел. Тётя Оля, можно Соня сегодня у меня переночует? У нас проект по астрономии, очень важный. - Хорошо. Только пусть мне позвонит! - Я передам. До свидания. Софья сбрасывает звонок и выдыхает. «С этим разобрались. Теперь главное» Девушка скрывается за дверью, которая тихо захлопывается за ней и исчезает. *** Даниэль оказывается у входной двери и проклинает себя за наложенный им же эффект недосягаемости, не позволявший ему сразу оказаться внутри. Взмахом руки он растворяет барьер, захлопывая за собой входную дверь, за секунду преодолевает расстояние от порога до лестницы, почти взлетает наверх, как будто отрастил новые крылья и выдыхает только, оказавшись в спальне. Аккуратно укладывает девушку на кровать и замирает, в ожидании чего-то. Он и сам не знает, чего ждёт, и что лучше: если сейчас что-то произойдёт или если ничего не случится. Тем не менее, судьба предпочитает второй вариант. Даниэль наклоняется, удостоверяясь, что дыхание Софии ровное, а потом резко взмахивает рукой, боясь передумать. Вокруг её запястий вспыхивают наручи - все ещё разных цветов. Юноша подносит к ним ладони и тут же отдергивает, ужасаясь догадке. Он ничего не чувствует. Тогда, в коридоре, он не обратил на это внимания, но сейчас все принимает скверный оборот. "Черт возьми!" Даниэль зарывается пальцами в волосы и лихорадочно размышляет. “А Пётр прав похоже. Ну как же не вовремя… Может он знает? Объяснит?” Он сомневается ещё секунду, а потом укрывает Софию одеялом и растворяется в воздухе. *** День кажется бесконечным повторением одного сценария, потому что Даниэль опять бежит, не поспевая за примеченным им Ангелом. Апостол прав, чувствовать он их не может, но у него все ещё есть глаза. Небесным придётся провести на земле ещё пару тысячелетий, чтобы не выделяться. Вот и этот, нацепил светлый плащ и ужасающую дерби, и шагает себе припеваючи, будто не замечая косых взглядов. Шагает правда раздражающе быстро, так что Даниэлю приходится перейти на бег. Повторяя свой утренний путь, проскальзывает вслед за Ангелом в фойе и оказывается в приемной. Здесь привычно пусто, потому что положенная Петру секретарша уволилась еще в прошлом столетии, а новую он так и не завел, твердя о том, что "привык" и менять "устоев" не собирается. Табличка на двери кабинета, гласящая "Апостол Петр, Хранитель врат в Рай" знатно поистерлась, а приписанное ниже "Куратор Хранителей" угадывается только по отдельным буквам. Даниэль удивляется, что никогда не разглядывал пристанище Апостола, а потом понимает, что что-то здесь не так. Он вспоминает, что куда-то торопился, но минималистичная обстановка отвлекает, мозолит глаз, вытесняя из мыслей что-то важное. "Отворот! Черт, вот и друг называется, что за подстава? Хотя на него и не похоже... Гости?" Даниэль с огромнейшим усилием воли дотягивается до ручки, что-то препятствует тому, чтобы он вошел. Помогает то, что защита похоже рассчитана на Небесных, и его странное состояние "ни рыба ни мясо, ни кафтан ни ряса" создаёт для него лазейку. Распахнувшись, дверь ударяется о стену, всколыхнув его черное пальто. Стоящие у стола оборачиваются. Первый - несомненно Петр, но вторая... Это девушка, такая до боли знакомая, что у Даниэля аж искры сыплются из глаз. - Софья?.. - выдыхает он, и сам дергается от того, насколько жалобно звучит его вопрос. Она как будто и не удивляется, только кивает в знак приветствия и оборачивается обратно к Апостолу. Ей требуется еще пару секунд, чтобы осознать, а потом она вскрикивает, уставившись на Даниэля. - Так ты и правда Хранитель? В кабинете воцаряется гробовая тишина, которую нарушает хозяин, громко кашлянув. - Давайте-ка все проясним. - он неловко разводит руками - Софья, моя подчиненная - девушка никак не реагирует на его слова, продолжая сверлить Даниэля взглядом. - Даниэль, мой... Друг и коллега. Бывший коллега, если быть точнее. - Ага, и друг видимо тоже - Даниэль горько усмехается. - Ну что ты, я просто... Я объясню... - Петр аж краснеет от прилагаемых усилий и юноша задумывается, когда тот в последний раз перед кем-то оправдывался. К "Великой дюжине" относятся с таким трепетом, что никто не смеет им и слова поперек сказать. Никто, кроме Даниэля, конечно же. Сейчас, когда он узнал, что больше не принадлежит ни Небесным, ни Падшим он чувствует странную отстраненность от всех их дел. Как будто теперь это его не касается, а Петр ему никто. Не начальник уж точно, а друзьями, как выразился Апостол, они перестали быть уже очень давно. - Да ладно, проехали. Надо поговорить. Даниэль надеется, что Софья поймет намек. Не понимает, даже не пытается. - Ты на вопрос не ответил. Это ты Хранитель Софии? - "Софии"? Ты никогда её так... - Даниэль умолкает, поймав многозначительный взгляд девушки, направленный на Петра. Юноша прокашливается и обращается теперь уже к Апостолу. - Расскажи про наручи. - Про что? - Не тормози. Отбор новорожденных. - А! - Петр тут же хмурится - А тебе зачем? Даниэль раздраженно падает в кресло. - Нужно. Расскажи, потом объясню. Петр прокашливается. - Дело в том, что Грешник человек или Праведник решается ещё при рождении. Раньше Ангелы и Падшие вели ожесточенную борьбу за то, чтобы сделать младенца "своим", что в свое время чуть не стало началом войны. Но выгоды от этого не было бы никому, а потому мы заключили соглашение - определять, кому ребёнок принадлежит, по времени его рождения. Мы собрали совет Апостолов и разделили с Сатаной календарь на равные части, "время греха" и "время веры". Наручи - просто метка. - Насколько я помню, они появляются с прикосновением. - уточняет Даниэль и после удовлетворительного кивка продолжает - то есть, если ребёнок родился во "время греха", прикасается к нему Падший, а если нет, соответственно, Небесный. Хорошо, а цвет? - Как и везде - пожимает плечами Пётр - цвета Небес и Адского пламени. "Голубой и красный. Ну да, тут конечно и догадаться можно было. Тогда получается и тут она отличились. Разноцветная" - А разве не может нареченный грешником исправится? - вклинивается в разговор Софья и Пётр отводит взгляд, понимая, что сболтнул лишнего. Даниэль еле сдерживает смешок. Сразу видно, что Софья - совсем ещё новичок,"хранитель - утопист", которому обучением промыли мозги. Он и сам таким был в свое время, и реальность его неплохо так швырнула о землю. - Забудь рассказы о "высшей роли" и "наставлении на путь праведный". Человека ты не поменяешь, с его свободой воли, кары Божьей ему больше не прочувствовать, а потому грешник есть грешник, и своими песнями про "светлое будущее" ты никого не исправишь. - тихо, но жёстко чеканит Даниэль глядя прямо в глаза девушки. Пётр зло на него шикает, но Даниэль только отмахивается. - По правде говоря, случаев, когда нареченные изменяли свой путь было совсем немного. Я лично знаю только двух таких человек и оба они считаются на Земле гениями и уважаемыми людьми. - Например, твой любимый Булгаков - криво усмехается Даниэль, припоминая уроки литературы - правда он не исправился, а наоборот, пряменько проложил себе дорожку в Ад. Так что не заморачивайся, все равно толку от вас, Ангелочков, никакого. Софья, до этого только ошарашенно глядящая на Апостол, похоже наконец выходит из оцепенения и начинает злиться. - Ты ведь и сам был Ангелом. Ты Хранитель! Как ты можешь так говорить? - Как я могу? Если уж я не прав, то скажи мне, что ты тут делаешь? Он попадает в самое яблочко, потому что Софья вдруг сникает, потупив взгляд. - Она присматривает за твоей подопечной. - Что?! - Даниэль даже вскакивает от неожиданности, но тут же снова падает в кресло - Какого дьявола? Это вообще-то моя работа. Да и не может быть у человека два Хранителя! - Не может, - соглашается Петр, - она и не Хранитель, точнее - он виновато смотрит на Софью - не совсем. Юноша изумленно вскидывает бровь. - Я на испытательном сроке - выпаливает Софья, похоже, боясь передумать - Это мое... наказание. Даниэль понимающе кивает. Так называемый "испытательный срок" - распространенный способ наказания на Небесах - это он прочувствовал на личном опыте. А еще он знает, что случается, если это испытание не пройти. - В общем, Петр тебя отмазал. Другой вопрос, как ты находишься на Земле и скрываешь свой облик, если у тебя нет человечка? - Благодаря Софии - просто отвечает она, что конечно, ничего не объясняет. Объясняет-то все как раз Апостол, вклиниваясь в их разговор. - Эффект имени. По Церкви у них одно имя на двоих. И когда они рядом, они буквально делят одну душу. - То есть вы как один человек? - Даниэля передергивает. - У меня свой разум, но душа у нас и правда одна. - Ты поэтому именно ее послал? - Не совсем - Петр переступает с ноги на ногу - Я не знал. Думал, она будет рядом просто как тень, бесплотный дух. А она сразу материализовалась, еще и в облике человека. Только после этого, прошерстив библиотеку, я узнал о таком. - Не думаешь, что в последнее время слишком часто ты произносишь "не знал"? Я начинаю сомневаться в твоей компетенции - Даниэль произносит это со смешком, но в глазах - лед. Такое положение дел ему отнюдь не нравится. - Ну уж извини, что я не помню всего, что узнал за две тысячи лет! - сердится Апостол - И по-моему ты забываешься! Я все еще выше тебя по рангу! - Теперь ты так заговорил? - кривая улыбка сползает с лица Даниэля - А не напомнить ли тебе, почему я оказался здесь? Почему стал таким? Я прикрывал твою чертову Высшую задницу! И вот чем ты мне отплатил? Петр сразу бледнеет и пятится к столу. Даниэль замечает, что вскочил с места и сделал несколько шагов в сторону Апостола. Софья где-то на периферии тихо ойкает и юноша оборачивается к ней. Она смотрит с ужасом, и Даниэля будто окатывает холодной водой. Он встряхивает головой, прогоняя гнев. - Где найти календарь разделенный на время Ангелов и Падших? - обращается он к Петру. Тот сглатывает ком в горле, затем отходит к шкафу у дальней стены, не поворачиваясь спиной и не выпуская Даниэля из поля зрения. "Боится что-ли? Не надо было ему напоминать, все же. Черт, и где самоконтроль?" Апостол тем временем вытаскивает что-то из ящика в самом низу и протягивает Даниэлю. С виду - просто стопка старых бумаг, но на Небесах не все так просто. Юноша кивает, вырывает бумаги из рук Петра и, не прощаясь, ретируется из кабинета, напоследок только взмахнув подолом пальто.