Не привязываться

Ноги болели просто страшно, а в голове стучало от уходящего адреналина. Они сидели, прижавшись к стене, не произнося ни слова. Шурик лишь отсутствующе водил руками туда-сюда по щиколоткам, время от времени поворачиваясь на Олега, видимо, надеясь, что тот заговорит о чем-нибудь первым. — Нет, я так не могу в тишине! — терпение синеволосого лопнуло первым, — А ты куда на гражданку собираешься? В Питер свой? — Конечно, куда же еще? Меня же Сережа ждет. Как только черту России-матушки пересечем — я сразу ему напишу, чтобы встретил, — отклонившись головой на бетонную прохладную стену, радовался, что осталось лишь 34 дня, — А ты? — сухо как-то. Шурик как-то болезненно улыбнулся, тут же сжав обветренные тонкие и бледные губы: — Даже не представляю. Мне-то еще пять месяцев тухнуть здесь. А потом… Может быть Москва, может быть Берлин, может быть, сразу в новую горячую точку сунусь, — Олег пожал плечами — его дело, его жизнь. — Если я к тебе в Питер приеду, то что, выгонишь меня? Или Разумовский твой выгонит? — Не выгоню, конечно, куда тебя девать? — А лис выгонит, — слишком тихо прозвучало, — Кстати, иронично, что его назвали Серый, когда он не серый, а очень даже рыжий, — хмыкнул, — Бред какой-то. Ты знал, что значение имени Александр — это «защитник», я читал где-то? — ответа не последовало, — Кстати, если ты, очевидно волк, Сережа — лис, а я кто? — Понятия не имею, попугай какой-нибудь, — разговаривать совсем не хотелось. — Ну, спасибо на добром слове, блять, — с кряхтением поднявшись, Шурик пошел прочь. Недолго оставалось сидеть и Олегу, решившему нагнать салагу, как только тот скрылся из виду. «Да и Бог с ним, привяжусь — значит, суждено так».