Фиолетовый крокус

Черное небо озарила яркая фиолетовая вспышка молнии. Она показалась на небосводе всего на миг, кратчайшее мгновение, но была столь ослепительна, что заполонила светом все вокруг, исчезнув также быстро, как и появившись. За ней незамедлительно последовали остервенелые раскаты грома, и крупные капли дождя забарабанили по крыше Алфеи. Профессору Палладиуму нравилось готовиться к предстоящим лекциям в грозу. Ему нравилась гроза. В шуме дождя и грома он находил что-то чудесное и родное, прислушивался к каждому скрипу сточной трубы и невероятно гармоничному барабанному ритму капель. В коридоре послышался непонятный гул, и эльф перевел взгляд на часы. Был уже глубокий вечер, уроки давно закончились, феи разошлись по своим комнатам, а профессора отправились отдыхать и готовиться к новому учебному дню. «Возможно, Гризельда снова отчитывает кого-то», — усмехается эльф и вновь возвращается к прочтению материала. Однако шум не утихает, а, наоборот, усиливается, будто по нарастающей. Заостренными ушами Палладиум улавливает топот, напряженный гул и другие посторонние звуки. В следующую секунду дверь резко открывается с громким хлопком о стену, и в аудиторию буквально вваливается Муза вместе с человеком, опознать которого профессору не удается из-за плотного синего плаща с капюшоном, полностью скрывающего лицо владельца. Эльф вскакивает от неожиданности так быстро, что несколько бумаг со стола падают на пол из-за создавшегося потока воздуха. — Профессор! — громко выкрикивает девушка и беспомощно смотрит в сторону преподавателя. — Прошу, помогите! Только сейчас Палладиум обращает внимание на то, что неизвестный человек мертвым грузом висит на фее, которая всеми силами пытается не дать ему упасть. В голове что-то неожиданно щелкает, и вот уже ранее стоявший как вкопанный и ничего не понимающий профессор помогает ученице положить человека в плаще на пол. — Муза, что случилось? Кто это? — эльф аккуратно опускает голову незнакомца на твердую поверхность и откидывает капюшон. Громкий ох вырывается из его груди, и на секунду становится стыдно за изданный звук. — Все это время нас учил не профессор Авалон! Вот настоящий Авалон, а тот — темный прислужник Даркара, Блум в опасности, мне нужно срочно бежать! — фея быстро и хаотично тараторит, активно жестикулируя руками. — Муза, иди и не волнуйся, я позабочусь о профессоре, — твердо произносит Палладиум, и фея со вздохом облегчения быстро скрывается за дверью в коридор. Дотащить высокого и тяжелого преподавателя магфилософии до лаборатории представилось бы для эльфа задачей практически непосильной, если бы не заклинание левитации, о котором он только вчера рассказывал первокурсницам. Профессор Палладиум звонко щелкнул изящными пальцами правой руки, и обездвиженное тело Авалона взмыло в воздух, поддерживаемое снопом голубых искр. В лаборатории было пусто, хотя эльф рассчитывал встретить хотя бы профессора Уизгиса. Что ж, компания молчаливого паладина его тоже вполне устраивала. При помощи магии эльф аккуратно опустил Авалона на кушетку и снял с него насквозь промокший плащ. К большому удивлению, вся одежда под ним была сухая. — Ха-а, нетрудно было догадаться, что плащ зачарованный, что же это я, — произнося это скорее только чтобы нарушить звонкую тишину вокруг, воскликнул Палладиум. — Что ж, профессор, давайте же узнаем, как вы себя чувствуете, — эльф вытянул руку вперед над лицом Авалона и провел ей в воздухе вдоль всего тела. — Кха-а-а, — тело паладина содрогнулось в приступе сухого кашля. От неожиданности Палладиум дернулся и бросил взгляд на бледное лицо Авалона. Ресницы последнего дрогнули, и тяжелые веки приоткрылись. — Авалон, вы меня слышите? — Палладиум мягко положил руку на щеку паладина, но тут же осекся и смутился. — Воды-ы, кха-кха, — сухо прохрипел Авалон и попытался приподняться, однако тут же был остановлен эльфом за плечи и уверенно уложен обратно. — Прошу, не двигайтесь, сейчас принесу. Паладин выпил воду жадно и практически залпом, попросил второй стакан и также быстро опустошил его. — Где я? Что со мной? — Авалон не пытался снова подняться, уверенный, что очередная попытка будет пресечена, и взгляд его сначала забегал по комнате, а затем вернулся к глазам эльфа. — Вы в Алфее, школе для фей. Вы разве ничего не помните? — Палладиум вопросительно посмотрел на Авалона, но тот лишь отрицательно покачал головой. — Вас принесла ко мне моя ученица. Однако, я не понимаю, раз вы настоящий Авалон, то кто все это время проводил занятия магфилософии..? — Меня держали в темнице последние несколько месяцев, и я уверен, что лорд Даркар очень хорошо подделал моего двойника, раз даже Фарагонда не смогла понять подвоха, — паладин грустно опустил глаза, а Палладиум закусил губу. Если это действительно было правдой, а в этом сомнений почти не было, то, получается, все это время его мучили чувства к темному существу? Можно ли тогда назвать темными и их? Реальны ли они были вообще? — Похоже, я все еще не знаю вашего имени, — улыбается Авалон, однако эльф настолько глубоко погружается в свои мысли, что вынырнуть из них ему помогает только ощущение прикосновения теплой руки к его запястью. Палладиум чувствует, как заостренные кончики его ушей краснеют, поэтому легко трясет головой, чтобы волосы скрыли это недоразумение. — Мое имя Палладиум. В Алфее я преподаю природную магию и зельеологию, — эльф чуть склоняет голову. — Кстати о зельях… Профессор отходит в сторону массивного дубового стеллажа и достает с верхней полки небольшую баночку с голубовато-зеленой жидкостью. — Выпейте, эта настойка снимет сильную усталость и поможет хорошо и крепко выспаться, — Палладиум откручивает крышку и протягивает пузырек Авалону. Тот все же приподнимается, принимая сидячее положение, и благодарно берет в руки лекарство. — Не могу определить, что это за отвар, — паладин задумчиво нюхает жидкость, однако ответа не дожидается и опустошает сосуд до дна. — Неужели мой нос меня подводит? — Не думаю. Эту настойку я сварил по собственному рецепту, — признается эльф и усиленно старается подавить смущенную улыбку. — Наша медсестра была очень рада после того, как опробовала ее на хворающих студентках. Горькие микстуры никто не любит, а эта нравится всем. Но вот, что удивительно, для каждого, кто ее принимает, вкус разный. — Я чувствую виноградный сок, мед и корицу, — задумчиво произносит Авалон и ставит пузырек на тумбу рядом с собой. — Это интересно. Признаться честно, мне еще не приходилось ее принимать, — эльф пожимает плечами и убирает пустой сосуд. — Меня клонит в сон. Неужели настойка так быстро действует? — паладин силится подавить зевок, но выходит так себе. Кажется, будто на веки давит тяжелый груз. — Повторюсь, она действует по-разному. Вам стоит поспать, профессор, — Палладиум запинается на последнем слове. — Можно ли теперь к вам так обращаться? — Можно просто Авалон, но если вы о том, буду ли я здесь преподавать, то мой ответ «да». Изначально письмо с приглашением в Алфею было прислано мне, а не темному самозванцу, — улыбается профессор и вздыхает. — Мне хочется спать, но такое чувство, будто если я хоть на секунду закрою глаза, то проснусь снова в той холодной и жуткой темнице. — Не волнуйтесь, я гарантирую вам, что вы проснетесь не иначе как в больничном крыле Алфеи, — тепло отвечает эльф. С оглушительным грохотом сверкает молния, и Палладиум подходит к окну, оценивая силу разбушевавшейся стихии. Похоже, будто бы сама природа сообщает печальные известия и предзнаменует что-то плохое. Когда профессор оборачивается в сторону Авалона, тот уже спит. Эльф снова смотрит на улицу, вдаль, где чернеет неспокойный лес, и хмурит брови. Ему кажется, будто на душе у него сейчас точно такая же погода: чувства смешались и никак не могут утихнуть, волнуя разум и сердце. Больно от того, что он изначально не понял, что питал чувства к темному существу, которое оказалось просто уловкой и обманом. А главное, что он не понимал, что чувствовать теперь. От осознания этого неприятно кололо в груди. Будто был обманут только он один, а не вся Алфея. *** Рассветное солнце неторопливо выглянуло из-за горизонта и лениво осветило просыпающуюся школу фей. Постепенно обретая силу, оно заглядывало в окна, щекотало лица, будто бы ласково шептало: «Просыпайтесь, сони, новый день ждет!». Оно работало, как самый лучший будильник на свете, заставляя открывать глаза абсолютно всех, кому улыбалось. И ему подчинялись. Алфея просыпалась. Мягкое солнце столь же неспешно заглянуло в комнату к одному из профессоров, аккуратно огладило лицо спящего Авалона сияющими лучами, нежно коснулось шеи, плеч, ладоней, одарив теплом и светом. Паладин зажмурился, а затем лениво приоткрыл глаза. — Вы проснулись, профессор, какой приятный сюрприз, — раздалось откуда-то справа. Все также неторопливо Авалон перевел глаза на того, кто говорил. — Профессор Палладиум, почему каждое мое пробуждение происходит в вашем присутствии? — мягко смеется паладин, чем явно смущает эльфа. Кончики ушей последнего алеют (слава всем богам, они прикрыты волосами). — Сколько же я спал? Палладиум сидит на стуле, придвинутом к кровати Авалона. Рядом стоит тазик с холодной водой и пара сухих полотенец, которые в дальнейшем будут служить заменой для того, что сейчас покоится на лбу паладина. — Вы проспали четыре дня и просыпаетесь в моем присутствии всего лишь второй раз! — возмутился эльф, умело скрывая остатки смущения. — А нахожусь тут я потому, что время от времени помогаю нашей бедной медсестре, которая одна единственная на всю школу. Тем более, сегодня выходной, а я очень кстати смыслю в зельях и медицине. — Однако я припоминаю, что вы обещали мне пробуждение в больничном крыле, — Авалон показательно окидывает взглядом уютную комнату. — Это ни чуть не похоже на то, — профессор хрипло смеется, а эльф предусмотрительно подает стакан воды. — Вас не посещает некое чувство дежавю? — улыбается Палладиум. — Я распорядился, чтобы вас перенесли в вашу новую комнату. С вами ничего серьезного не происходит, просто сильная усталость и утомление, которые вылечит только хороший и глубокий сон. А я не думаю, что в больничном крыле очень комфортно спать, — эльф хмыкает и скрещивает руки на груди. — Спасибо, профессор Палладиум. Воцарилось недолгое молчание. Авалон попытался привстать и стянул со лба практически высохшее полотенце. Эльф поспешно забрал его, и по щелчку пальцев оно вместе с тазиком и другими тряпками растворилось в воздухе. — Что случилось с моим двойником? — этот вопрос, как способ нарушить тишину, возник в голове паладина первым. — Честно говоря, я не знаю. Винкс не говорили о том, что с ним случилось. Последний раз его видела Блум в его «темном образе» в замке Даркара. Я не уверен, что он жив также, как не уверен, что он мертв, — Палладиум пожимает плечами, наблюдая, как заинтересованное лицо Авалона принимает озадаченный вид. — Остается только надеяться, что это существо больше нас не потревожит. — Это точно, — эльф встает со стула и потягивается, наспех разминая затекшие шею и поясницу. — Вы долго тут сидели? — наблюдательный паладин откидывается обратно на мягкие подушки и взглядом скользит по темному силуэту Палладиума, стоящего против ярких лучей утреннего солнца. — Пару часов. Я знал, что вы скоро проснетесь, — эльф поворачивается лицом к новому профессору и молчит, будто бы что-то обдумывает и никак не может решиться это озвучить. — Я вижу, вы что-то хотите сказать, — Авалон прищуривается и заправляет прядь блестящих темных волос, выбившихся из косы, за ухо. — Я не знаю, насколько уместен мой вопрос в данной ситуации, но меня это очень интересует, — эльф запинается и не решается говорить. Дальнейшие слова заставляют его краснеть и кажутся очень глупыми, некорректными, неуместными, но желание узнать ответ пересиливает все. — У вашего двойника были большие ангельские крылья, которые он использовал, по его словам, в случае опасности. Меня интересует, есть ли… такие у вас? — теперь розоватый румянец покрывает не только эльфийские уши профессора, но и щеки тоже. — Ох, бросьте, не стесняйтесь вашего вопроса, — по-доброму улыбается Авалон. — Он вполне себе оправдан. Да, у меня крылья тоже есть, и очень надеюсь, что не хуже, чем у двойника. — Это потрясающе, — восхищенно вздыхает эльф, но тут же прикрывает рот рукой и упирается взглядом в пол. В этот же миг его охватывает легкое головокружение, он чуть покачивается на месте и прислоняет два пальца правой руки к виску, зажмуривая глаза. — С вами все хорошо? — обеспокоенно спрашивает паладин, уже готовый вскочить с кровати и помочь коллеге. — Да, все в порядке, — заверяет Палладиум, открывая глаза. — Фарагонда зовет в свой кабинет. Мне срочно нужно идти! Авалон успевает сказать только короткое «до встречи», и эльф скрывается за дверью, отвечая не менее коротким «увидимся». *** С тех пор, как Авалон появился в Алфее, прошел уже почти месяц. Однако по ощущениям Палладиума он тянул на все шесть и был нескончаем. Бедного преподавателя загрузили по самое «не хочу» различными лекциями и подготовками юных фей к противостоянию любым негативным силам. Конечно, на плечи абсолютно всех преподавателей легла дополнительная нагрузка, но эльфу казалось, что страдает он один. Только приятные будничные беседы с Авалоном хоть как-то отвлекали от уроков и разбавляли рутину, каждый раз заставляя сердце Палладиума трепетать. — А знаете ли вы, коллега, что у нас с вами завтра совместное занятие? — в один из дней, за завтраком поинтересовался Авалон. Хотя эльф и дал положительный ответ и даже не забыл мило улыбнуться, этого он совершенно точно не знал. Не знал, не помнил и не ждал. Совсем уже забегался со всеми этими защитами от темных сил. Ему бы денек-другой передохнуть и нормально выспаться, а то такими темпами он долго не протянет. Будет пошатываться от легкого дуновения ветерка. Вечером они с Авалоном обсудили план предстоящего совместного урока за чашечкой травяного чая и, наконец пришедши к одной интересной, а главное осуществимой идее, разошлись. Плюхнувшись на кровать, Палладиум и представить себе не мог, что подушки бывают настолько мягкими, приятными и притягивающими. Точно такими же, как и профессор Авалон. За этот месяц у эльфа практически не было времени, да и сил подумать о своих чувствах, но, кажется, пазл в его голове стал уверенно складываться. И Палладиум чувствовал, что недостающий фрагмент картинки он найдет завтра. *** — Доброе утро, дамы! — профессор Палладиум очаровательно улыбается и заходит в самую большую аудиторию Алфеи, предназначенную для практики молодых фей. В центре зала уже стоит профессор Авалон, на которого до этого момента было обращено внимание всех присутствующих. Послышалось оживленное перешептывание, и эльф одобрительно хмыкнул. Все-таки, его новый образ был более привлекателен, чем год назад. И повысившееся внимание учениц к его персоне очень льстило. — Доброе утро, профессор Палладиум! — хором ответили студентки, среди голосов которых затерялось и приветствие паладина. — Сегодня мы хотим, чтобы вы усвоили один важный урок на практике. Мы попробуем показать вам, что на вид один и тот же человек может скрывать в себе темное воздействие или вообще не являться тем, за кого себя выдает, — Авалон шагнул вперед к возвышающимся рядам заинтересованно слушающих учениц. — Есть ли кто-то, кто желает нам в этом помочь? — преподаватель окинул студенток взглядом, однако не заметил ни одной поднятой руки. — Я хочу, профессор, — все обернулись на девушку, неуверенно поднявшую руку. — Можно мне? — Конечно, Блум, спускайтесь к нам. Эльф, разумеется, догадывался, чем было вызвано стремление феи огня дракона поучаствовать в практической части этого урока. Хотя лорд Даркар и был побежден, и миссия по спасению Блум прошла успешно, девушка до сих пор переживала из-за того, что на протяжении длительного времени открывала свои потаенные страхи и чувства злому существу, даже не догадываясь об этом. — Итак, Блум, сейчас вашей задачей будет атаковать меня, — Палладиум складывает руки на груди и с вызовом смотрит на девушку. По аудитории вновь прокатывается волна оживленного шепота. — Для удобства превратитесь в фею и атакуйте также, как атаковали бы своего врага. — Но, профессор… — хотела возразить было Блум, но была остановлена коротким жестом руки эльфа. — Я вас поняла. Волшебницы Винкс! Превращение заняло всего несколько секунд, и вот фея уже уверенно взмывает в воздух, поддерживаемая парой легких крыльев. Все взгляды до единого устремляются на девушку, а Палладиум ожидает первой атаки, принимая более динамичную стойку. — Огненная сфера! — фея использует самое простейшее и первое пришедшее ей на ум заклинание. В ее руках зажигается яркий шар огня, который девушка запускает прямиком в преподавателя. — Закрытос! — проведя рукой снизу вверх, эльф сгущает вокруг себя неоново-зеленое защитное поле. Огненная сфера с силой ударяется о препятствие и рассыпается на мелкие красные искры. — Огненная сила-а! — Блум пробует более мощное заклинание и отправляет сгусток огненной энергии в эльфа. Тот, двигаясь уверенно и легко, отпрыгивает назад и изящно парирует удар. Таким образом профессор отразил еще несколько атак ученицы, пользуясь всего парой защитных заклинаний. За сложившимся поединком наблюдать было очень увлекательно в особенности потому, что Палладиум буквально олицетворял элегантность. Его движения были отточены и ловки, и в динамике боя он был неподражаем. — Спасибо, Блум, пока что достаточно, — Авалон пару раз громко хлопнул в ладоши, обращая внимание всех присутствующих на себя. Фея спустилась на землю, а немного запыхавшийся эльф попытался восстановить дыхание. — А теперь давайте посмотрим, что будет, если я буду управлять действиями профессора Палладиума. Все в аудитории на миг замерли. На лице большинства прослеживалось удивление и некая озадаченность. — Obsequium! — профессор магфилософии выставил руки вперед, и из кончиков его пальцев полились клубы фиолетового дыма. Они медленно обволакивали тело эльфа, после чего, поглотив его полностью и достигши самой макушки, бесследно растворились. Палладиум почувствовал себя немного иначе. Ему доводилось испытывать на себе чье-то влияние всего раз, и эти ощущения не могли сравниться ни с чем. — Профессор, а это точно безопасно? — уточнила Блум. — Абсолютно, — заверил Авалон, довольно улыбаясь. — Ну что, начнем второй раунд? — эльф точно знал, что эти слова произнес не он, а паладин в его голове. Немного непривычно, что от себя говорить Палладиум возможности не имел, но чувство чьей-то власти над ним будоражило. Не ожидая, пока фея пламени дракона опомнится и перейдет в наступление, эльф резкими и быстрыми движениями приблизился и выпустил из рук несколько снопов сиреневых искр. В последнюю секунду девушка успела отпрыгнуть и собиралась нанести ответный удар, однако снова была вынуждена уворачиваться под напором профессора. Хотя это никак не было видно внешне, внутри у Палладиума летали самые настоящие бабочки. Словно бы Авалон проник под его кожу, слился с венами и капиллярами, достиг самого сердца и остался в нем навсегда. Чувство беспомощности и беспрекословного, вынужденного подчинения всем мысленным приказам паладина захватывало дух, выбивало землю из-под ног, порождало еще больше тем самых бабочек, щекочущих желудок изнутри. —  Что же вы со мной делаете, профессор? Так некстати меня угораздило влюбиться, конечно, — думал эльф (и это, собственно, все, что он мог делать самостоятельно), нанося очередной удар. Блум практически не имела возможности атаковать. Палладиум двигался молниеносно и резко, она просто не успевала следить за ним, как он уже оказывался в другом месте. Именно поэтому со стороны девушки были слышны одни лишь защитные заклинания, и все, что ей оставалось делать, это вовремя уворачиваться и использовать их. — Огненный щи-ит! — в очередной раз фея защитилась, порядком устав маневрировать меж ударами профессора. В следующую секунду в ее голове созрела идея. Если она не успевает использовать атакующие заклинания, то, возможно, стоит попробовать грамотно использовать защитные? Дождавшись, когда эльф выпустит светящуюся сферу волшебной энергии из рук и порывистым прыжком окажется в другом месте, девушка использовала яркий пламенный щит и наклонила его под другим углом. Сфера не разбилась о преграду, а отскочила от нее прямиком в сторону профессора Палладиума, сбив его с ног. — Думаю, этого достаточно, — громко объявил Авалон, выставляя руки в сторону Палладиума. — Non obsequium! — из груди эльфа вырвался клуб фиолетового дыма и все также бесследно растворился в воздухе. — Ох, Блум, это было хорошо, — вновь обретя способность самостоятельно говорить, похвалил профессор Палладиум. — Вы поняли, что не успеваете атаковать меня и придумали, как использовать для этого защитные заклинания. Поздравляю, вы отлично справились! — Спасибо, профессор, — фея склонила голову в знак благодарности. — Вы можете присаживаться, — обратился преподаватель магфилософии к девушке. — Итак, практическая часть сегодняшнего урока показала разницу между привычным ведением боя профессора Палладиума и подконтрольным. Какие моменты вы можете назвать различными? Вижу руку, Флора, пожалуйста. — Ну, первое и самое очевидное, что мы можем отметить, это движения тела. Профессор Палладиум в первой схватке двигался плавно и отточено, что, на мой взгляд, присуще большинству эльфов, я права? — Да, это так, — согласился Палладиум, — продолжайте. — Второе и тоже очевидное — это тактика. В первый раз профессор в основном защищался и давал Блум возможность атаковать, а во второй — не позволял перейти в наступление. И третье, что мне кажется интересным, но менее заметным, это то, что профессор Палладиум отдал Блум право сделать первый ход. Когда вы управляли профессором, он вступил в бой первым и сделал это очень неожиданно. — Отлично, Флора, вы назвали всё. Надеюсь, все усвоили сегодняшний урок. Всегда будьте внимательны к действиям окружающих и держите, так сказать, ухо востро, — усмехнулся случайно получившемуся каламбуру эльф. Студентки стали потихоньку расходиться, ведь на этом урок был окончен. Палладиум почувствовал легкое головокружение и приложил пальцы к вискам. — Что, Фарагонда вызывает? — собирая со стола принесенные книги и другие материалы, поинтересовался Авалон. — Н-нет, кажется, мне нехорошо. Профессор покачнулся, ощутив, как к горлу подступает ком тошноты. Пол, возвышающиеся ряды сидений, громадные окна и люстра — все плыло перед глазами. Светлый силуэт Авалона растекался и растворялся в пространстве. Последнее, что смог различить эльф — громкий возглас преподавателя магфилософии: «Профессор Палладиум!». И мир погрузился во тьму. Казалось, будто бы света никогда не было, и темнота была всегда. Будто бы Палладиум видел сон длиною в жизнь. Будто бы тьма въелась в кожу и не выпускала из своих липких объятий. Будто бы вся жизнь состояла только из нее. Сквозь мертвую тишину мрака эльф услышал отдаленные неразборчивые слова. Они были похожи на несвязные восклицания, но постепенно приближались и обретали форму, обрастали привычными людям буквами и слогами. — Профессор! Профессор, очнитесь! Палладиум! Эльф медленно открыл глаза. Он лежал на полу, а голова его покоилась на коленях у Авалона. Лицо паладина было непозволительно близко и выражало крайнюю обеспокоенность. — Он никогда еще не называл меня по имени, — раздался в голове тихий шепот внутреннего голоса. — Это… так приятно. — Палладиум, вы слышите меня? — Да, Авалон, о-ох, — эльф попытался привстать. — Кажется, мой дикий график уроков окончательно подкосил мое здоровье, — бережно поддерживаемый паладином, Палладиум с горем пополам встал на ноги. — Нет, это все из-за моего заклинания! Палладиум, простите меня, мне не нужно было его использовать, я так виноват! Авалон, придерживая эльфа за плечо, довел его до ближайшего стула и все также аккуратно усадил. На секунду Палладиуму показалось, что сейчас мир вновь погрузится во мглу. Он усиленно стиснул зубы и сделал глубокий вдох через нос. Тошнота отступала. — Меня никто не заставлял. Я сам согласился с вашим предложением его использовать. Если кто тут и виноват, то только я, — заключил Палладиум и поправил слегка растрепавшиеся волосы. — Может отвести вас к медсестре? Как вы себя чувствуете? Идти сможете? — посыпались вопросы от все еще встревоженного Авалона. — Все в порядке, это просто обморок от усталости. Немного отдыха, и буду как новенький. Хорошо, что студентки этого не видели. *** Любимым временем дня у Палладиума еще с раннего детства было утро, когда небо начинало светлеть, а солнце — выглядывать из-за темной полосы горизонта. Маленьким он прибегал на кухню, где мама уже готовила вкусный завтрак. Воздух пропитывался чем-то сладким и очень родным. И мама пахла сладко и по-домашнему. В Алфее эльф приходил на завтрак одним из самых первых. Лениво наливал себе чашку кофе и неторопливо беседовал с кем-то из таких же жаворонков-преподавателей. Ему нравилось наблюдать за сонными студентками, постепенно подтягивающимися в столовую на пряный запах блинчиков или оладий. Нравилось спорить с профессором Уизгисом, кто из преподавательского состава появиться на завтраке следующим и кто будет последним. А еще нравились разговоры с профессором Авалоном абсолютно на любые темы. И сегодня эльф проснулся в полной и безоговорочной уверенности в том, что влюблен. Как и полагается, встал Палладиум еще до того, как показались первые лучи солнца, но на завтраке появился, на удивление, не самым первым. Директриса Фарагонда восседала во главе учительского стола и умиротворенно пила чай. — Доброе утро, Палладиум, — женщина приятно улыбнулась. — Доброе утро, мисс Фарагонда, — ответил эльф, кивнув в знак приветствия. Он неспеша присел на стул по левую сторону от директрисы и щелкнул пальцами. Кружка ароматного кофе в ту же секунду возникла в его руке. — Профессор Авалон вчера вечером сообщил мне о небольшом… инциденте, произошедшем на вашем совместном занятии, — Фарагонда с легким звоном опустила пустую кружку на блюдце. — Надеюсь, он не винил в случившемся себя, — невозмутимо ответил Палладиум, однако внутри возникло чувство досады. Эльф надеялся, что о его обмороке будут знать только двое, один из которых — он сам. — Нет, однако выслушав его, я решила, что вам не помешает выходной. — Но, директриса… — Никаких «но». Я вижу, как преподаватели устают последнее время. После истории с Даркаром я была вынуждена удвоить подготовку студенток к самозащите, но сейчас опасность миновала. Девочки смогут постоять за себя, а профессорам нужно отдохнуть. — Да, мисс Фарагонда, — Палладиум склонил голову в знак капитуляции. — Спасибо вам. — Вам стоит поблагодарить профессора Авалона. Он настоял на том, что вам нужен отдых, — директриса хитро улыбнулась и наколдовала себе еще одну кружку зеленого чая. Эльф погрузился в раздумья. В течении следующего часа профессор наблюдал, как в дверях столовой появлялись все новые группы недавно проснувшихся учениц. Вскоре меж ними юрко прошмыгнул низенький профессор Уизгис, держа какое-то новое устройство собственного изобретения. За завтраком он представил его — вторую, усовершенствованную версию прибора, который может клонировать любые объекты. Неспешно завтракая, Палладиум слушал отстраненно и все никак не мог избавиться от чувства дежавю. Самым последним из преподавателей на завтрак прибыл Авалон. Как только его статная фигура показалась в дверях, большинство студенток тут же переключили внимание на него. — Доброе утро, девушки! — паладин лучезарно улыбнулся. — До меня дошла информация, что на планете Земля сегодня отмечается прекрасный праздник — день весны. В честь этого я хочу вручить вам небольшие подарки, — профессор взмахнул рукой, и перед каждой ученицей появился нежно-розовый тюльпан. Отовсюду послышались восхищенные вздохи, а довольный собой Авалон проследовал к учительскому столу. Палладиум непроизвольно сжал левую руку в кулак. Теперь он понял, почему его преследовало дикое ощущение того, что события повторяются. Темный Авалон тоже подарил всем студенткам цветы однажды за завтраком. Оставалось только поражаться тому, насколько детально характер, склад ума и поведение настоящего профессора магфилософии были скопированы. Кроме озадаченности в эльфе проснулось легкое, но от того не менее неприятное чувство ревности. С каких это пор в Алфее отмечают земные праздники? Было понятно, что паладину нравится привлекать к себе внимание, но Палладиуму такие жесты со стороны Авалона приносили лишь ноющую боль в груди. — Дурак влюбленный,— огорченно заключил внутренний голос. — Доброе утро, коллеги, — паладин присел на единственное свободное место. Очень кстати (или некстати) оно было прямо рядом с эльфом. Последний мысленно чертыхнулся, но виду не подал и приветственно улыбнулся. — Доброе утро, профессор Палладиум. Как вы себя чувствуете? — Лучше, чем вчера, — отозвался эльф. — Мисс Фарагонда сказала мне, что вы настояли на моем отдыхе. Спасибо вам. Я очень признателен. — Это меньшее, что я мог сделать. Но в мои планы входила анонимность просьбы, — Авалон покосился на директрису и усмехнулся. — Что ж, видимо, Фарагонда решила иначе. — Ну и шоу вы устроили для студенток, — ловко перевел тему Палладиум, решив тактично умолчать о том, что двойник делал то же. — Надеюсь, им понравилось. Кстати, чуть не забыл… Паладин загадочно улыбнулся и в привычном жесте взмахнул рукой. В его ладони появился аккуратный фиолетовый цветок, напоминающий тюльпан уж слишком отдаленно. — Палладиум, примите его в знак моих извинений. Эльф бережно взял подарок из рук Авалона и с восхищением принялся рассматривать его. — Он чудесен, — восторженно прошептал Палладиум, поднося цветок к носу. — Крокусы так приятно пахнут. Оторвавшись от рассматривания неожиданного подарка, Палладиум поднял глаза на лицо паладина. Встретившись с довольным взглядом темно-серых глаз, он с небольшим опозданием осознал, что сейчас произошло. Его уши и щеки мгновенно порозовели, и Авалон, довольный произведенным эффектом, вернулся к своему завтраку. Эльф с облегчением удостоверился, что никто на них не смотрел. — Спасибо, — смущенно поблагодарил он. *** Отдых и правда пошел Палладиуму на пользу. Он смог заняться своими делами, с интересом прочел книгу, посоветованную ему профессором Уизгисом, о редких травах, которые можно использовать в приготовлении целительных эликсиров. В ближайшее время стоило бы заняться собирательством, эльфу нужно было пополнить свой запас снадобий, о чем не так давно просила медсестра. Уроки теперь проходили более спокойно и размеренно. Нагрузка спала с плеч преподавателей Алфеи, и все наконец-то смогли облегченно выдохнуть. Первокурсницы и второкурсницы показывали хорошие результаты в учебе, третьекурсницы получали силы Энчантикса. Все шло своим чередом, и эта обыденность не могла не радовать. И мысли Палладиума уже обыденно были заняты Авалоном. Эльф никак не мог выкинуть из головы цветок крокуса, который и сейчас радовал его своим видом, греясь в лучах солнца на подоконнике профессора. Радовал и заставлял задаваться вопросом: «Почему?». Палладиуму казалось, что он что-то упускает, что-то ускользает от него во всей этой истории. И от этих мыслей было неспокойно. — Профессор Палладиум, к вам, кажется, пришли, — Текна подняла руку и указала на приоткрытую дверь в аудиторию. Эльф тут же вынырнул из своих мыслей и проследил за взглядом второкурсницы. В дверном проеме показался Авалон с толстенной книгой в руках. — Девушки, прочитайте с первого по третий абзац в ваших учебниках на странице 103 и назовите мне три способа вызвать стихийное бедствие с помощью магии. Мне нужно поговорить с профессором Авалоном, — Палладиум окинул взглядом учениц и убедился, что все расслышали его задание и приступили к выполнению, затем кивнул паладину, и тот вошел в аудиторию. — Благодарю, профессор, — прошептал Авалон, подойдя к Палладиуму. — Эта энциклопедия от профессора Уизгиса, он просил вам срочно ее отдать, — преподаватель магфилософии протянул увесистую книгу, на обложке которой коротко и ясно было написано: «Энциклопедия цветов». — Эту книгу профессор Уизгис брал у меня на прошлой неделе, но почему не отдал ее сам? И почему срочно? — Палладиум задумчиво провел рукой по кожаной обложке темно-зеленого цвета и вопросительно взглянул на Авалона. — Я не знаю. Когда он говорил со мной, у него очень сильно, как бы это сказать, заплетался язык. Я почти ничего не смог понять, — заговорил паладин обеспокоенно. Палладиум по-доброму рассмеялся. — Кажется, я знаю, в чем дело, — эльф прикрыл рот рукой, чтобы не отвлекать фей своим смехом. — Профессор Уизгис часто любит демонстрировать студенткам свои навыки аниморфизма. И иногда у этого бывают последствия. Судя по всему, он снова обратился в змею и слишком сильно вытянул язык, и теперь в человеческой форме он остался таким же длинным. — И наверняка с двумя концами? — усмехнулся Авалон, и Палладиум засмеялся еще сильнее. — Да я тебе говорю, между этими двумя определенно что-то есть, — взволнованно зашептала Стелла на ухо Лейлы. — Да ну тебя, Стелл, ты такая сплетница, — усмехнулась фея волн, однако все же бросила заинтересованный взгляд на профессоров. — Ты что, вообще ничего не замечаешь? Профессор Палладиум меняется в лице, стоит профессору Авалону только появиться в поле зрения. Его эльфийские уши всегда прикрыты волосами, но я видела, что они розовеют в присутствии Авалона! Лейла-а, ну сама посмотри! — Стелла потрясла подругу за плечо, и та возмущенно вздохнула. — Да вижу я! — Девушки, прошу, будьте потише. Чтобы прочитать три абзаца, необязательно открывать рот. Или вы уже закончили? — сделал замечание Палладиум, строго взглянув на подруг, и сам удивился тому, что сказал. — Это было… грубовато, — согласился внутренний голос, — но лучше так, чем год назад, когда ученицы не обращали внимания на замечания. — Извините, профессор, — хором ответили Стелла и Лейла. Однако замечание не помешало фее яркого солнца продолжить свое расследование. Она пихнула подругу локтем в бок, не отрывая взгляда от преподавателей. — Ну что? — как можно тише возмутилась Лейла. — Он так грубо сделал нам замечание, а потом отвернулся к Авалону и снова стал лапочкой, посмотри! Они так мило воркуют. Настоящие влюбленные, прямо как мы с Брендоном, — фея солнца мечтательно прикрыла глаза, опустив голову на руки. — Ох, Стелла, есть в твоих словах доля правды, — фея волн нахмурила брови и тоже решила понаблюдать за преподавателями. Все-таки, интерес брал верх. Когда урок закончился, Палладиум срочно побежал помогать профессору Уизгису. Уже столько раз он варил снадобье от подобного рода проблем, что выучил рецепт наизусть. А ведь предупреждал же Уизгиса, что не стоит превращаться в змею! Нет, этому упрямому лепрекону лишь бы студенток попугать. Бешеный день подошел к концу, а эльф все продолжал носить в руках энциклопедию, переданную Авалоном. Вернувшись в свою комнату, он сел на кресло, и, оглаживая пальцем плотный корешок книги, глубоко задумался. — Когда он говорил со мной, у него очень сильно, как бы это сказать, заплетался язык, — пронеслись в голове слова паладина, и взгляд скользнул по названию на обложке. — Как же я раньше не догадался! — воскликнул эльф. — Язык цветов, ну конечно! Палладиум открыл книгу на середине и принялся активно искать нужную ему страницу. — Кодиеум, Колерия, Кофейное дерево. Крокус! Нашел! — все также взволнованно эльф пробежался глазами сначала по описанию цветка, а затем чуть ниже, вычленяя нужную информацию. — Крокус. Чувства: привязанность, веселье, радость. На языке цветов, даря фиолетовый крокус, можно спросить «Ты жалеешь, что полюбил меня?». Эльф выпал в осадок. Мозг обрабатывал только что полученную информацию очень медленно, порционно подавая ее к осознанию. — «Ты жалеешь, что полюбил меня?» — еще раз перечитал Палладиум, убедившись, что все понял правильно. — Но, что это значит? — Он не мог выбрать цветок бездумно, — пронеслось в голове. — Он знал, что я хорошо понимаю в цветах и травах. Это одна из моих специальностей. И… все как-будто намекало на это. Язык профессора Уизгиса, эта энциклопедия. Чувства снова смешались. Палладиум просто не понимал, какому из них уступить место в своей душе. Что ему чувствовать? Что думать? На что рассчитывал Авалон, когда дарил крокус? Задал вопрос, но хотел ли получить на него ответ? А может быть в этом во всем нет никакого смысла? И эльф все себе надумал, потому что он ему попросту нравится? Что ему, черт возьми, делать? Размышления отнимали много сил. Голова гудела, а мозг вскипел. Все ощущения обострились и притупились одновременно. Тысячи мыслей посещали сознание, и ни одна не была абсолютно верной. Как минимум, Палладиум не был уверен ни в одной из них. Он уснул прямо в кресле не от усталости, а от слишком бурной деятельности сознания. И хотя бы во сне все было не так сложно. *** Собирательство отвлекало Палладиума от печальных мыслей и наводило на размышления о чем-то приятном. Идя по лесу, он тихо насвистывал себе под нос незамысловатую мелодию, выискивая среди густой темно-зелёной травы цветные пятнышки цветов. Эльф давно собирался пополнить свои запасы лечебных растений для дальнейшего приготовления целебных эликсиров. И этим утром, перед уроками, выдалась прекрасная возможность прогуляться по окрестностям школы для фей. Лес уютно шелестел густой кроной высоких деревьев, потрескивал стволами дубов, звенел весенней свежестью и свистел заливистой трелью птиц. Природа исполняла мелодию, подстраиваясь в такт насвистываниям Палладиума. Утренний ветер очерчивал лицо, трогал губы, обхватывал щеки, гладил золотистые волосы, сладко шептал на ухо. Именно сейчас эльфу не хотелось думать ни о каких проблемах. Хотелось застыть в этом волшебном моменте единства с природой, слиться с лесом, быть частью единого организма. Плетёная корзинка трав и цветов в руках постепенно наполнялась, руки запачкались в разноцветной пыльце, а в нос лез миллион чудных запахов. Уголки рта тронула легкая улыбка. — Кажется, пора заканчивать, — Палладиум глянул в корзинку, оценивая объём собранных растений и удовлетворенно кивнул сам себе. — Откуда я пришёл? Найти тропинку, ведущую обратно, не составило особого труда. Эльф работает в Алфее, сколько себя помнит, поэтому знает буквально каждое дерево, каждую сломанную веточку и торчащий из земли камень. Спустя некоторое время за раскидистыми ветвями деревьев показалась поляна. Оттуда до Алфеи было рукой подать, вон она, блестит небесно-голубыми крышами из-за верхушек величавых елей. Палладиум поднял голову и взглянул на солнце, примерно прикидывая, который час. До уроков ещё оставалось немного времени. — Что это там в небе? — подумал эльф, глядя на темный силуэт в воздухе. — Не похоже на птицу. Слишком крупная. Не отрывая взгляд от загадочного пятна, Палладиум все никак не мог разглядеть его из- за яркого солнца, которое теперь вставало очень рано. Силуэт приближался к земле и становился больше. Вскоре эльф смог различить очертания человеческой фигуры, и на землю рядом с ним мягко приземлился темноволосый мужчина. — П-профессор Авалон? — Палладиум привык доверять своим глазам, однако сейчас поверить в увиденное было трудно. Перед ним стоял высокий паладин, одетый в белую рубашку, две верхние пуговицы которой были небрежно расстегнуты, широкие рукава с разрезом обрамляли белоснежные запястья, свободные брюки мягко трепал ветер, темно-серые волосы как и всегда были собраны в аккуратную косу. — Доброе утро, Палладиум, — мягкая улыбка тронула тонкие губы, и эльфу до боли захотелось улыбнуться в ответ. — Доброе утро, — ответил Палладиум, все ещё внимательно разглядывающий коллегу. Только теперь он переключил внимание за спину паладина на светло-золотистую пару внушительного размера крыльев, расставленных в стороны. Авалон догадался, почему его появление вызвало такое удивление, и, встряхнув крыльями, сложил их за спиной. Эльф мысленно ударил себя по лбу, пару раз моргнул и попытался принять подобие совершенно спокойного выражения лица. — Почему вы-э, кхм, летаете в такое время? — первым нарушил затянувшееся молчание Палладиум. Вопрос был откровенно глупым. Однако эльф готов был поклясться, что его острый слух уловил, как паладин облегченно выдохнул. — Крылья — это мышцы и кости, такая же часть моего тела, как ноги и руки. Им свойственно уставать, перенапрягаться, затекать, — судя по всему, Авалон решил дать на этот вопрос более развернутый ответ, чем предполагал Палладиум. — Я летаю по утрам, чтобы разминать их. Иначе — пара тройка дней, и от отсутствия физической активности они будут болеть и могут атрофироваться. А я бы этого не хотел. — Что вы чувствуете, когда летаете? — нервно сжимая ручку плетеной корзинки в руке, поинтересовался Палладиум. Паладин ненадолго задумался. — Свободу и полное удовлетворение. Авалон вновь расправил массивные крылья и встряхнул ими. Перья жидким золотом переливались на солнце, завораживая эльфа своим видом. — Не доводилось раньше видеть крылатых паладинов? — Авалона забавляла эта искренняя и немного детская заинтересованность профессора в его оперении. — Честно говоря, нет, — Палладиум смутился от прямого вопроса и понял, что слишком явно демонстрирует свой интерес. — Простите, мне не стоило… — Нет-нет, Палладиум, все в порядке, — мягко рассмеялся паладин. — Я понимаю вас. Бархатный смех профессора магфилософии кружил эльфу голову. Он вдруг вспомнил про злосчастный язык цветов и фиолетовый крокус, подаренный Авалоном, и залился краской. Так хотелось спросить, так хотелось узнать ответ на давно терзающий его вопрос. Но эльф не мог. Он боялся. Боялся невзаимности. Боялся, что его с насмешкой отвергнут. Боялся разрушить ту связь, которую имеет. — Можно потрогать ваши крылья? — само собой вырвалось из уст Палладиума. Он вдруг понял, что только что сказал, и смутился. — Просто я раньше никогда не был знаком с тем, кто имеет крылья, и мне очень интересно, какие они наощупь, только если вы не против… — активно жестикулируя свободной рукой, затараторил эльф с целью оправдаться. — Я не против, — спокойно ответил Авалон. Палладиум смутился еще сильнее. Тут же в груди кольнул липкий страх вперемешку с терпким предвкушением. Палладиум неспешно поставил корзинку на мягкую траву и помедлил. Авалон, в свою очередь, тряхнул крыльями в приглашающем жесте и раскрыл их чуть сильнее, позволяя разглядеть их в полной мере. Эльф осторожно приблизился, будто бы боясь спугнуть паладина. Однако страх здесь скорее испытывал он сам, а вот Авалон, кажется, был абсолютно расслаблен. Палладиум обошел коллегу со спины и аккуратно коснулся кончиками пальцев мягких перьев. Паладин сделал глубокий вдох и слегка напрягся, но не подал виду. Эльф этого не заметил, он несмело провел всей ладонью вдоль выпирающей кости крыла, оглаживая твердые выступы, а затем вниз, пропуская шелковые перья между пальцев. Авалон застыл и не шевелился, где-то глубоко внутри жалея, что согласился на это. Палладиум, тем временем, забыл про все на свете, и, осмелев, оглаживал оперение более уверенно, чуть сжимая бархатные перышки между пальцев. Авалон боролся с диким желанием запрокинуть голову от удовольствия, как мог. И в очередной раз, когда эльф большим пальцем провел от основания одного из перышек до самого кончика, сжав между пальцев чуть сильнее, паладин несдержанно простонал. Эльф отпрянул, как ошпаренный. — Палладиум, ради бога, извините. Мои крылья… они очень чувствительные. О господи, — спешно заговорил паладин, и эльф впервые увидел, как на щеках профессора магфилософии проступил едва заметный румянец. — Нет, это вы меня извините. Простите, мне не следовало… — Палладиум не договорил. Он попятился назад, наспех схватил свою корзинку и бросился прочь. — Дурак, дурак, дурак! — завертелось в голове, а слезы сами собой хлынули из карих глаз. *** С того злосчастного утра прошло уже несколько дней. Палладиум не мог вспомнить, когда последний раз чувствовал себя настолько ужасно и подавленно. Он просыпался уже порядком уставший, безэмоционально глядел в окно, приходил на завтрак рано и уходил до его появления. Он вел лекции, натягивая счастливую улыбку, бесшумно перемещался по школе, всячески избегая его. Его имя не смел произносить даже внутренний голос, последнее время вообще скупившийся на какие-либо комментарии. Эльф не знал, куда себя деть, хотел спрятаться, свернуться в маленький комочек в углу комнаты и раствориться в собственной тени. В тот день Палладиум позволил себе слишком многое. Он хотел переступить эту черту дружеских отношений, но в итоге улетел от нее далеко назад, в самое начало. И теперь он не жил, а просто существовал в Алфее. — Лейла, ты тоже это заметила? — спросила шепотом Стелла, вопросительно уставившись на подругу. — Заметила что? — тихо спросила фея волн, отвлекаясь от лекции. — Профессор Палладиум последние несколько дней как в воду опущенный. — Да нет, у него вроде все хорошо, — Лейла перевела взгляд на широко улыбающегося профессора. — С чего ты взяла? — Вокруг меня что, слепые все? Да он после лекции мрачнее тучи становится, ходит по коридорам школы, словно призрак, ни с кем не здоровается, как будто его и не существует вообще. — И? Мало ли, что в жизни случается. Может, он узнал что-то печальное, вдруг он потерял кого-то? — Кого он и мог потерять, так только профессора Авалона. Я ставлю второе солнце Солярии на то, что это из-за него, — девушка прищурилась и взглянула на ничего не подозревающего профессора Палладиума. — Опять ты со своими теориями… Хотя, если подумать, я давно не заставала их за милой беседой, — Лейла оперлась подбородком на обе руки и задумчиво уставилась на преподавателя. — Вот видишь! Лейла-а, мы должны что-то сделать! Я не могу смотреть на эту любовную драму! — умудрялась шепотом восклицать Стелла. Фея волн благодарила всех богов за то, что сегодня они решили сесть за последнюю парту. — Мне кажется, это не наше дело, — покачала головой девушка. — Мы не можем лезть в их отношения, будучи даже неуверенными, что между ними что-то есть. — Ну Лейла-а, я же уже приводила тебе аргументы-ы, — показательно захныкала фея солнца и обняла подругу за руку, потряхивая ее. — Ладно. Хорошо. Допустим, я тебе верю, но что мы можем сделать? — сдалась под напором капризной принцессы Лейла. — Хотя, дай подумать. — У тебя есть идея? — глаза Стеллы тут же засияли, словно у маленького ребенка. — Мы не можем ничего сделать, однако… Я знаю, что в этом кабинете следующую лекцию ведет профессор Авалон. — Мы запрем их здесь! — Нет! Ты с ума сошла? — Только подумай! Пока они смогут открыть дверь, пройдет какое-то количество времени. Они просто не смогут не говорить друг с другом. — Но мы можем сделать только хуже. — Хорошая беседа еще никогда не вредила, — Стелла с важным видом подняла в воздух указательный палец. Палладиум закончил вести лекцию, попрощался со студентками и принялся собирать со стола материалы прошедшего урока. Когда последняя из фей вышла из класса, он облегченно выдохнул, и уголки улыбающегося рта моментально опустились вниз. Ему было несомненно тяжело улыбаться тогда, когда этого делать совершенно не хотелось. Где-то глубоко внутри он понимал, что не сможет долго бегать от него. Рано или поздно им придется поговорить, после чего эльф даже не представляет, что будет делать. Профессор слишком глубоко погрузился в свои мысли, не заметив, как время перерыва между уроками закончилось. Он знал, кто ведет следующую лекцию в этом кабинете, поэтому в спешке принялся собирать оставшиеся книги. —  Черт, черт, черт! — внезапно проснулся внутренний голос. Было уже поздно ретироваться из кабинета. В дверях стоял профессор магфилософии. Он загородил собой проход, бежать было просто некуда. Перспектива прыгать со второго этажа, пожалуй, не устраивала эльфа больше, чем перспектива находится с паладином в одной комнате. — Палладиум, нам нужно поговорить, — решительно заявил Авалон. Эльф и сам понимал это, но очень хотел отрицать. — У вас сейчас здесь лекция, профессор Авалон, — во время произношения имени голос мужчины дрогнул. Он старался ухватиться за крохотный шанс избежать этого разговора, поэтому порывисто приблизился и потянулся к ручке двери, намеренный быстро и без последствий сбежать. — Мои студентки сегодня уехали на экскурсию с мисс Гризельдой. Лекции здесь не будет, у нас есть время для разговора, — продолжал твердо настаивать Авалон. Он перехватил руку коллеги, но Палладиум резко одернул ее, будто бы прикосновения обжигали его кожу. Эльф попятился назад, в конце концов наткнувшись на препятствие в виде учительского стола. Руки устали держать стопку тяжеленных энциклопедий, и профессор опустил их на поверхность рядом с собой, обреченно выдыхая. — Хорошо. О чем мы будем говорить? — Палладиум опустил глаза, в защитном жесте сложил руки на груди и с вызовом взглянул на Авалона. Внутри у него все сжалось от липкого страха и неприятного холода, но он отчаянно старался этого не показывать. Если бороться, то только до конца. — То, что случилось тем утром… — Было ужасно с моей стороны. Я приношу свои извинения за то, что перешел черту. Мне не стоило нарушать ваши личные границы, мне не стоило… — Я сам позволил вам это сделать! — не выдержав, перебил Авалон и в один шаг преодолел расстояние между ними. — Выслушайте меня! Вы избегали этого разговора несколько дней, так дайте же высказаться мне, если он, наконец, случился! Ни один из мужчин не услышал тихий щелчок в замочной скважине двери. Палладиум умолк, испуганно сглотнув. Ему еще не доводилось слышать, как профессор разговаривает на повышенных тонах. Резкость чужого голоса пугала, и эльф отчетливо ощутил, как к горлу подступил ком, а глаза моментально стали влажными. — Мне очень стыдно за то, что я не сказал вам этого раньше. Я хотел, чтобы все случилось само собой, хотел вызывать в вашей душе восторг своими знаками внимания, — Авалон опустил голову, избегая зрительного контакта и продолжил уже более тихо. — В тот день, когда мы проводили совместный урок, когда вы были под моим контролем, я слышал ваши мысли, Палладиум. Я поступил отвратительно, ведь знал все с самого начала. Теперь умолк паладин. Он виновато смотрел куда-то в сторону, ожидая реакции эльфа, готовый теперь услышать из уст собеседника все, что угодно. — Вы знали? — Палладиум поджал губы и тоже посмотрел в сторону. Страх сменило чувство стыда за собственные мысли, такое склизкое и противное. Но та ситуация случилась давно, поэтому ощущалась более расплывчато и сглажено, не имея столь большую силу и значение. — И поэтому подарили мне фиолетовый крокус? — Я не знал, в каком ключе вы думаете. Я слышал мысли, но не мог различить их настроение и интонацию. И я подумал, что ваша симпатия ко мне тяготит вас. — Вовсе нет, — эльф сморгнул прозрачную слезинку и взглянул на паладина. Глаза застелила прозрачная пелена непрошеных слез, сдерживаемых из последних сил. Хотелось смеяться от того, насколько глупым все казалось, и как глупо вышло. Хотелось плакать и кричать от того, что чувства все еще не были названы небезответными. — И что же вы думаете по этому поводу? Он задал вопрос нарочито витиевато, однако Авалон точно понял, что от него желают услышать. Палладиум закусил губу и замер в нервном ожидании. Казалось, что от дальнейшего ответа зависела буквально вся его жизнь. Весь мир застыл, готовый расцвести или рухнуть в любой момент. Время тянулось медленно, и с каждой секундой легкие все сильнее сдавливало холодным страхом. Эльф почти не дышал, потому что каждый вздох отдавался какой-то фантомной болью в области груди. — Я думаю, что вы мне тоже нравитесь, — почти шепотом ответил Авалон и посмотрел в карие, блестящие от влаги глаза Палладиума. — Нравились почти с самого начала. Паладин приблизился вплотную и робко обхватил лицо эльфа. Тот также несмело обвил руками чужую шею и приоткрыл красные от постоянного нервного покусывания губы. — Тогда, — медленно и тоже шепотом произнес Палладиум, в очередной раз закусывая от смущения губу, — поцелуйте меня. Авалон помедлил, но, внезапно осмелев, быстро и порывисто поцеловал чужие губы, мягко накрывая их своими. Эльф вцепился в воротник белоснежной рубашки мужчины, будто за спасительный круг, и тихо застонал. Паладин, не разрывая поцелуй, подхватил его под бедра и усадил на учительский стол. Что-то с грохотом упало на пол, однако не привлекло ничье внимание. Температура в комнате будто бы повысилась на десятку градусов, на лбу у эльфа проступили блестящие капельки пота. Он вновь почувствовал такое знакомое щекотание в животе. То были почти напрочь забытые бабочки с нежными прозрачно-голубоватыми крыльями, и Палладиум был готов плакать теперь уже от счастья и облегчения. Ему было так хорошо сейчас, ощущая мягкие губы преподавателя магфилософии на своих. Он заерзал на столе, тихо поскуливая, продолжая сжимать тонкими пальцами рубашку Авалона. Это ощущение эйфории разжигало пламя внутри, кружило голову и туманило разум. Так хорошо ему не было никогда. — Кажется, они и без нас справились, — хихикнула Стелла, смущенно прикрывая рот ладонью. — Угу, не то слово, — усмехнулась Лейла, закатив глаза.