Perry Rider

— Йеллоу, тебе не стоит так переживать, я тебе сто раз это говорила. Они обычные подростки, которые мечтают стать кем-то вроде Queen. Сколько бы я к ним не заходила, они либо что-то играют, либо пишут тексты, либо обсуждают всякие пустяки... Роза прижимает телефон плечом к уху и вытирает тонкий слой муки с кухонной тумбы. Поясницу неприятно тянет от долгой готовки, но шарлотка уже в духовке, поэтому у неё есть около сорока минут на передышку. Женщина невольно вспоминает время, когда ей приходилось возиться с маленьким Стивеном, пока Грэг до ночи сидел с Аметист над уроками. Все же, сейчас было гораздо легче. — Роза, меня и беспокоит, что они так много времени посвящают своей группе. Ляпис очень податливая и вполне может променять образование на розовую мечту. Женщина вздыхает и откладывает тряпку на край раковины, после чего смотрит сквозь приоткрытое окно на вечереющую улицу.  — Я понимаю твои опасения. Если бы Аметист сбежала из дома, я не знаю, что бы и думала... Она слышит фырканье на другой стороне трубки и невольно закатывает глаза с улыбкой. Йеллоу все еще давались тяжело душевные разговоры, несмотря на все ее старания. Но в этой женщине явно чувствовался надлом, пусть она все еще уперто была уверена, что ей совершенно не нужно менять свой стиль жизни и мышление. Ляпис была милым ребенком, смышленая и крайне воспитанная, и, конечно, это заслуга ее новой приятельницы, но Роза бы предпочла отправить ее в свободное плавание, а не тратить последние нервные клетки на страх об ее возможном будущем. Впрочем, желания перечить или как-то яро переубеждать Йеллоу не было. У всех свои методы и принципы воспитания, и Роза это полностью уважала. И саму Йеллоу тоже.  — Хорошо, я сейчас зайду к ним, и ты убедишься, что они просто обычные дети...Да, я понимаю, что некоторым из них по восемнадцать... На видео переключиться? Да-да, секунду.  Она торопливо накидывает тапочки и мельтешит по мощеной камешками мокрой от недавно растаявшего снега дорожке, подходя к гаражу, откуда доносилась громкая музыка. Стучит пару, а то и тройку раз — ответа нет. Вздыхает, включает камеру для Йеллоу, готовит свои уши к оглушительной музыке и открывает дверь. Ладно, возможно, она действительно слишком доверяет своей дочери и ее друзьям… Картина маслом: Аметист бьет руками по барабанным тарелкам и визжит, Ляпис скачет на их старом кресле с бутылкой Джек Дэниэлса, а Гранат смеется и таскает выкрикивающую песню Жемчуг на плечах. И как раз в этот самый момент наступает припев какой-то крайне плохо сведенной песни, и все девочки разом тянут козу, корчат рожи с высунутыми языками и кричат “ро-ок!”. Роза огалдело смотрит на все это зрелище, а потом вспоминает про Йеллоу на трубке. Женщина по ту сторону экрана побагровела от гнева, ее ноздри расширились, а брови опасно склонились над сверкающими оливковыми глазами. Она только может представить, что ее приятельница устроит Ляпис дома. В этот же самый момент девочки замечают ее и тут же вырубают музыку. Ляпис прячет бутылку куда-то за то же кресло с выражением полного ужаса, Жемчуг густо краснеет и сползает со спины Гранат, а после все, как по команде, рассаживаются на что можно прилично сесть.  — Миссис Юниверс, здравствуйте! — в нервной манере хором говорят все, кроме Аметист, которая просто с небольшой опаской смотрела на свою маму. — Музыкой занимаются, значит? — шипит из динамиков голос Йеллоу, и Ляпис тут же в страхе кладет руки на свой лоб. Роза извиняюще на нее смотрит и поджимает губы. Она уже хочет как-то оправдать девушек, как слышит гудки. Черт возьми. — Аметист, что я тебе говорила про папин алкоголь? — строго, но с нотками усталости говорит Роза. Ее дочка тут же стыдливо трет нос и тут же как будто становится младше на лет пять. Пусть некоторые из этих детей и были совершеннолетними, но они все еще оставались детьми. После женщина с сочувствием смотрит на Лазурит, которая, кажется, моментально протрезвела, — Ляпис, я думаю, тебе стоит поспешить домой. Я не хотела… Девушка тут же вскакивает с кресла и мотает головой, — нет-нет, не переживайте об этом.   Она мимолетно переглядывается с подругами и напряженно улыбается, а после выбегает из гаража, наспех накинув на левое плечо рюкзак. Роза снова посмотрела на экран своего телефона, а после на немного пьяных, но уже менее веселых подростков, и вышла следом. /// Ляпис прекрасно понимала, что в данном случае она никак не сможет смягчить свое наказание. Оно неизбежно и неминуемо. Как идущая следом за днем ночь, как приливная волна, и как постепенно поглощающая алмазную планету нейтронная звезда. Как только Ляпис зашла домой, на нее обрушился гнев Йеллоу. Ладно, сама виновата. Вроде бы, нет ничего предосудительного в том, чтобы немного выпить (тем более, что это был чуть ли не первый раз после их тура), но тут вопрос был скорее в доверии. Она ясно дала понять, что все контролирует, и что Йеллоу может ей доверять. В общем, действительно неприятно.  По итогу: никаких репетиций в ближайшие две недели. Ляпис не спорила. Единственное, на что она надеялась — это на свой день рождения. Меньше всего хотелось проводить его наедине с мамой в напыщенном ресторане, как и семнадцать раз до этого. Тем более, что сейчас у нее появились настоящие и адекватные друзья. Насчет второго можно было поспорить, но есть шанс, что Йеллоу сжалится над ней. Пока придется киснуть в четырех стенах. Благо, Юниверсы решили не искать ей замену на время наказания. Дни шли медленно. Ляпис играла на фортепиано, ходила в школу, мечтала, читала книги и снова мечтала. Единственное, что скрашивало все это время — это возможность пообщаться с Жемчуг на учебе и созвониться с Перидот вечером. Но и то, и другое слабо ее радовало. Жемчуг в школе, зачастую, вела себя совершенно иначе, нежели в компании. Она была из того типа примерных учениц, которые сидят на первой парте, периодически служа подставкой для руки учителя, всегда первыми решают задачки и по-щенячьи заглядывают в глаза преподавателям. Да и, по ощущениям, мыслями она была не здесь. У них с Аметист все еще непонятного рода отношения, но Ляпис все чаще замечала, что вокалистка отказывает во встречах именно тогда, когда Жемчуг очень занята.  Что касается Перидот…все, в целом, так же. Как только начался учебный год, выцепить минутку на разговоры с ней было все сложнее. Моментально устроилась на подработку, а параллельно с этим штудировала разные вузы и сдавала на водительские права. Но по вечерам, конечно же, стабильный созвон. Прошло много времени с их последней встречи, поэтому Ляпис оставалось только выть от скуки и желания увидеться. Она надеялась, что Перидот удастся приехать во время осенних каникул, а потом и зимних, но ничего не вышло. Сфокусированная и многозадачная, Перидот неизменно была погружена в свои дела.  Все это вообще не давало хорошего прогноза на скорый день рождения. Натянутая улыбка Йеллоу с утра, роскошный, но безжизненный подарок невпопад, неловкий ужин в ресторане с идеальным минималистичным тортом и поцелуй в лоб на ночь.  Лазурит грустно вздохнула, потирая глаза. День рождения уже завтра, а она себя чувствует, как перед похоронами. Даже Перидот не смогла выкроить время на пятнадцатиминутный диалог. Немного хотелось плакать, но спать хотелось больше. Слабый ветер из приоткрытой форточки колышет занавеску и гладит по лицу. Перидот рассказывала, что каждую секунду рождается примерно 4 человека, а за день там сколько… Ляпис не запомнила, но, кажется, очень много. Интересно, а сколько из них не празднуют день рождения? Скорее всего, достаточно. Нас и так слишком много на Земле, так еще и праздновать появление каждого человека. Зачем вообще это придумали… — Ляпс? Ляпис!  Она хмурится, пытаясь досмотреть очередной сон в стиле "температура тридцать девять по цельсию". В глаза бьет поток света, и Ляпис вовсе зарывается носом в одеяло и прячет глаза. Тогда ее начинают откровенно трясти, а по ушам бьет какая-то торжественная музыка. — Поднимай свою задницу, именинница! С нее слетает нагретое одеяло, и она возмущенно разлипает глаза. Перед ее взором тут же возникает довольное лицо Аметист, и сон моментально сбивает. Она резко садится на кровати и потирает тяжелые веки. Ощущение, будто спала всего минут пятнадцать.  — Что ты вообще здесь делаешь? Она щурится от яркого солнца и осматривает комнату. К ее удивлению, она битком забита воздушными шарами голубого и синего цветов, а где-то между ними белеет более спокойная Жемчуг и машет ей рукой. Аметист ухмыляется. — Как, что? Поздравляем тебя, а ты дрыхнешь. С днем рождения, дурила! На лице Ляпис невольно возникает улыбка, щеки краснеют. Может, это сон какой-то? Жемчуг подходит ближе, аккуратно распихивая шары ногами. В руках у нее покоится небольшая и аккуратно упакованная коробка с голубым бантом.   — С днем рождения, Ляпс. Лазурит неловко трет затылок и морщит нос. Жемчуг аккуратно коробочку ей на колени, и глаза клавишницы загораются. — спасибо, девочки. Как вас сюда пустили? Или вы тоже через окно залезли? Аметист пружинит около нее, в предвкушении ее реакции на подарок, а Жемчуг хихикает, — о, нет, нас даже пригласили. Но это не наша заслуга. Она многозначительно смотрит на дверь, и руки Ляпис замирают около банта. Она вопросительно смотрит в начале на басистку, а потом на вокалистку. Те насмешливо переглядываются, а потом синхронно пожимают плечами. Жемчуг псевдо-загадочно кашляет в кулак, — если хочешь, открыть подарок ты можешь позже. Это, если что, только от меня. Лазурит вскакивает с кровати и благодарно обнимает подруг, почти до боли сжимая их руками. Девушки верещат и смеются, и сама Ляпис заходится в смехе, — спасибо-спасибо-спасибо!  После она отстраняется и осматривает себя. Ладно, хоть не ночнушка в стиле 70-х. Ей было настолько лень переодеваться вчера, что она так и уснула в домашних шортах и майке. Ляпис не знала наверняка, что ее ждет за пределами комнаты, но тайно надеялась на Перидот. Либо же девочки притаранили в ее дом что-то ужасное. Она поправляет волосы и еще раз протирает глаза, — я нормально выгляжу? Жемчуг вскидывает бровь и  уже хочет сказать что-то критическое, но тут же получает толчок локтем от Аметист. Та утвердительно кивает и улыбается, — иди уже, Ляпа.  Ляпис смеется и пробирается через огромное количество шариков к выходу. Перед тем как пойти на первый этаж, она разворачивается к подругам и указывает на шары, — мне нужна полная история про все это позже, ладно? — Будет тебе история, вали уже отсюда! Аметист падает на ее постель, а Жемчуг садится рядом со скучающим выражением лица. Ляпис выскальзывает из комнаты. Прохладный паркет холодит ноги, в груди собрался узел. Черт, она волнуется. Практически бегом доходит до лестницы, но после сильно замедляется. Возможно, если ее не услышат, она сможет подсмотреть за чем-то, что ей было еще неизвестно. Ляпис практически бесшумно спускается по ступенькам, прислушиваясь. Кажется, на кухне кто-то разговаривает. Девушка на носочках преодолевает прихожую и аккуратно заглядывает в комнату. Сердце бьется еще сильнее, чем до этого. Она ожидала чего угодно: машину, на которой девочки залетели в дом, зал, полный мишуры, кучу аниматоров для детей…но никак не Перидот, Гранат и Йеллоу, мирно попивавших кофе за барной стойкой. И ладно бы, если они делали это в неловкой тишине. Помимо этого, Йеллоу тихо беседовала с девушками об “отменном сакраментском шоколаде”, а Перидот на это расслабленно улыбалась. Гранат начинает рассказывать про свою поездку с родителями, где также был неплохой шоколад, а потом поворачивает голову. Ляпис моментально спряталась и густо покраснела. Господи, как это глупо. — Ляпис? Уже проснулась? — удивленный голос Йеллоу заставил ее смутиться еще больше. Она слышит небольшую возню, а в следующее мгновение к ней подходит немного недовольная Перидот. — Эти фурии разбудили тебя, да?  Ляпис может только кивнуть, пытаясь смахнуть с лица все больше и больше расплывающуюся улыбку, пока Перидот напряженно продолжает бубнить о том, что “мы же договаривались, у нас был план…”. Следом из кухни выходит Йеллоу, придирчиво поправляя свой пиджак, а за ней Гранат. Все трое столпились около именинницы. — С днем рождения, доченька, — тараторит Йеллоу и практически стыдливо целует ее в прикрытый растрепанной синей челкой лоб, — мне пора на заседание, вернусь как обычно. Если вы что-то сломаете, ответственность на тебе. Подарок тоже будет вечером. Она разворачивается, делает шаг, но останавливается, — Гранат, Перидот, я надеюсь на вашу разумность. — Да, мэм! — хором проговаривают девушки, а после входная дверь хлопает.  Ляпис пытается переварить все происходящее, пока Гранат без каких-либо усилий поднимает ее подмышками и в той же материнской манере целует ее в лоб. Лазурит искренне чувствует себя Симбой. — С днем рождения. Как тебе подарки девочек? Ляпис снова опускают на пол, и она усмехается, — я пока не смотрела. И…спасибо, — она украдкой смотрит на немного смущенную Перидот, — я все еще не понимаю, что вообще происходит, но, думаю, вы объясните.  Гранат смотрит в начале на Перидот, а потом на Ляпис и понимающе кивает, — ладно, я тогда схожу за своим подарком. Но будь начеку, Пер, твой в подметки не годится. Перидот игриво закатывает глаза, — ага, иди давай. Когда высокая девушка удаляется, Дрекслер неловко опирается рукой о косяк двери и криво улыбается, — привет? Ляпис вскидывает бровь и складывает руки на груди, — ты вчера даже не вышла на связь. Перидот повержено кивает, — знаю. Но я ехала сюда! Если бы мы созвонились, то сюрприза бы не было. А я его планировала минимум два месяца, договаривалась с работодателем и… Лазурит, честно говоря, особо не слушает. Она смотрит на поблескивающие клыки, россыпь веснушек, которые не пропадали даже зимой, на явно свежую стрижку, судя по ровным волосам на висках и яркому зеленому. На новые часы, выглаженную цветастую рубашку с закатанными рукавами и песочного цвета штаны. Перидот выглядит просто замечательно. Пусть под глазами и есть синяки, говорящие о явном недосыпе, но она все равно выглядела крайне свежо, официально и…горячо. — Да к черту, иди сюда, — Ляпис не выдерживает и притягивает девушку ближе к себе, заключая в объятия. Перидот выдыхает и прижимает ее ближе, сцепляя руки на талии. Лазурит улыбается и трется носом о ее щеку, — боже, сколько мы не виделись? Полгода?  Она слышит, как девушка вдыхает через нос, — да, около того. Это крайне утомительно. Я скучала.  У Лазурит краснеют щеки. Она и так неприлично ярко реагировала на любое действие своей девушки, а редкие встречи еще больше усиливали этот эффект. Ей искренне хотелось залезть полностью на нее и не слазить. Дрекслер уже потянулась к ее лицу, как Ляпис положила пальцы на ее губы и прикусила щеку, помотав головой, — я до сих пор неумытая. Перидот разочарованно вздохнула и поправила очки, — так и быть, тебе налить кофе? Она отстранилась и прошла на кухню, а после обернулась с вопросительным выражением лица. Ляпис снова вскинула бровь. — Когда ты успела тут так обжиться, а, Дрекслер?  Гитаристка ухмыльнулась и пожала плечами, — понятия не имею, если честно. Так налить? Ляпис вздыхает и кивает, — давай. И еще… Перидот закидывает капсулу в кофемашину и оборачивается. — Тебе необязательно устраивать такие сюрпризы, чтобы порадовать меня. Дальше утро проходит в более привычном для Лазурит режиме, исключая, что в ее доме находятся друзья и Перидот. Она наслаждается вкусным кофе, присутствием своей девушки и, наконец-то, как ей кажется, концом своего “ареста”. Ляпис неприлично долго умывается, пытается сделать укладку и подбирает одежду. До этого не было надобности сильно думать над внешним видом в этот праздник, так как ее маму устраивало просто какое-нибудь опрятное платье, а в случае с подругами и, что более важно, с Перидот в этой ее рубашке, хотелось выглядеть действительно хорошо. По итогу она остановилась на темном платье с кружевными облегающими рукавами, а на шею накинула все подвески, которые у нее были (благо, они неплохо сочетались). Вроде бы, достаточно классно для друзей и достаточно приемлемо для матери.  На первом этаже все подозрительно затихли. Ее тело снова заполнило волнение. Второй за сегодня путь до лестницы сопровождался потеющими ладонями и прерывистым дыханием. Как только она преодолела половину ступенек, заиграла торжественная “деньрожденная” музыка и хор женских, почему-то не попадающих в ноты голосов. У Ляпис тут же загорелись щеки, и она торопливо спустилась. Перед ней стояли ее подруги с чем-то, слабо напоминающим торт. Скорее даже, корону Джулиана из Мадагаскара. Куча мала была украшена восемнадцатью дешевыми свечками и лежала в руках у ярко улыбающейся Аметист. Все остальные столпились вокруг нее с пакетами и коробками. Почему-то все это поздравление, хоть его и можно посчитать детским, вызвало восторга больше, чем все предыдущие вместе взятые дни рождения. В груди быстро бьется сердце и заполняет все тело теплом, а к глазам подступают слезы. Корона-торт оказался башней из чизбургеров, которые они так часто ели в своем туре, а сверху была расположена целая миска картофеля фри с соусами, которые и напоминали силуэтом головной убор из мультика. Аметист передает конструкцию ей в руки, и Ляпис со слезами смотрит на тающие свечки. — Спасибо, девочки, — с надломом и счастливой улыбкой говорит она. Подруги облепляет ее со всех сторон и обнимают, что-то наперебой щебеча.  — Мы, конечно, не богачи, но торт из чизбургеров тебе явно никто еще не дарил, — хохочет где-то сбоку Аметист. — Вообще я могла бы купить нормальный торт…— критично бормочет Жемчуг ей на ухо. Ляпис смеется, поднимая голову вверх, чтобы не подпортить свежий макияж и общую радость слезами, — нет, он идеален. Мама мне на каждый день рождения заказывает дорогущий торт, а вот чего-то подобного у меня никогда не было.  — Давайте хоть на кухню пройдем, — предлагает Перидот и ловко собирает кончиком пальца все таки убежавшую слезу Лазурит. Гранат тут же забирает “торт” из ее рук и утаскивает его в комнату. Все, как утята, двигаются за ней и усаживаются за барную стойку.  — Время подарков? — подмигивает барабанщица, приспустив очки, и придвигает несколько рябых пакетов и коробок ближе к имениннице. Ляпис снова заливается румянцем и кивает. — Я все еще не понимаю, как вы договорились с моей мамой, — смущенно проговаривает Лазурит и берет один из пакетов. — Честно говоря, я понятия не имею, — бормочет Аметист и вытаскивает из кучи один чизбургер, шелестя упаковкой, — на меня твоя мама даже не смотрит. А если и смотрит, то как на добычу. Гранат прыскает со смеху и активно кивает, — и Жемчуг ее тоже подбешивает. Басистка округляет глаза, — почему? Я же вроде ей понравилась… Ляпис переглядывается с Перидот, — она умничала, да? Дрекслер ухмыляется и кивает, — ага. — Значит, не понравилась, — тише говорит Ляпис, заглядывая внутрь пакета, и Жемчуг выглядит крайне оскорбленной. Внутри беспорядочно валяются разные составляющие для макияжа. Тушь, несколько карандашей для глаз и небольших палеток, пару блесков для губ и праймер. Внизу красовался то ли корсет, то ли что-то со шнурками и заклепками. И вишенкой на торте были чертовы наручники с розовым искусственным мехом. У Ляпис округляются глаза, и она моментально перекидывает взгляд на ехидную Аметист.  — Это что? — она поднимает руку с висящими наручниками над столом. У Перидот тут же бледнеет лицо, а Жемчуг с Гранат давятся смехом. — Подарок от вашей тети-крестной, — Аметист невозмутимо рассматривает свои ногти, — добавит немного красок в вашу жизнь.  Ей тут же прилетает щелбан от Перидот, — я тебе дам красок! Жемчуг и Гранат смеются еще громче, а Ляпис повержено кидает наручники на самое дно пакета. Нужно их спрятать куда подальше. В остальном, набор косметики впечатляющий. — Там две палетки, потому что я не знала, какую ты скорее будешь носить. Одна для тебя любимой, а другая, чтоб тебя мама не сожрала, — прокомментировала вокалистка, и Ляпис благодарно улыбнулась. — Спасибо, Амс, а то у меня из косметики только консилер и полузасохшая тушь. — Все для тебя, Ляпа.  Лазурит с признательностью сжала кулачок Аметист и взялась за маленькую коробочку. Потом добрые пару минут боролась с упаковкой, боясь ее разодрать, и впоследствии за нее это сделала Жемчуг с комментарием “я тебе еще рулон упаковочной бумаги принесу, если надо”.  Внутри находились маленькие беспроводные наушники. Ляпис округлила глаза и метнула взгляд на Жемчуг.  — Жем, ты долбанулась? Они кучу денег стоят, — воскликнула Лазурит, более активно открывая саму коробочку и разглядывая поблескивающие голубые капельки.  Басистка на это только закатила глаза, — ни у одной тебя обеспеченные родители. К тому же, ни одну тебя раздражает вечно спутанный клубок, из которого ты музыку слушаешь.  Перидот на это хихикнула, — она каждый раз психует, пока их распутывает.  Ляпис нечитаемо разглядывала новый гаджет, все еще не веря, что кто-то помимо матери потратил на нее довольно кругленькую сумму. Она снова глянула на подругу, — спасибо, Жем. Я в шоке, честно говоря.  Жемчуг ухмыльнулась и глянула на Перидот, — а говорят, что любовь за деньги не купишь.  Гитаристка на это только покачала головой, — мне хватило одной загадки.  Ляпис на это кинула в нее сверток порванной упаковочной бумаги, вызывая общий смех.  Следующий пакет содержал в себе полароид нежно персикового цвета, несколько картриджей и чехол для очков. На лице Лазурит растянулась хитрая улыбка.  — Это от меня, ты верно поняла, — усмехнулась Гранат, поправляя свои очки с самодовольной улыбкой.  — Мне идет? — спросила Ляпис, надевая на себя серебристые солнцезащитные очки в стиле нулевых и крутя головой. Все активно закивали.  — Все-таки мы верно размер подгадали, — сказала Аметист, довольствуясь хорошо проделанной работой.  — Ну все, никакой катаракты глаз теперь, — засмеялась Перидот, опираясь подбородком о кулак.  — И теперь я смогу все фоткать! — с радостью сказала Ляпис, как будто у нее не было чуть ли не последней модели смартфона в кармане. Она положила картридж в фотоаппарат и включила его, — давайте, скучкуйтесь.  Подруги последовали ее совету и по обыкновению скорчили рожицы. Фотоаппарат цокнул и распечатал пока еще белеющую бумагу.  — Ты не меньше меня ценишь радостные моменты, так что, — с доброй улыбкой заключила Гранат, и Ляпис активно закивала.  — Да, это правда ценный подарок, Гран, — немного смущенно ответила она и улыбнулась в ответ.  И заключающим аккордом был подарок Перидот. Ляпис было любопытнее всего, что подарила она. Дрекслер была непредсказуемой и могла подарить как что-то трогательное, как Гранат, так и что-то по типу учебника по физике. Ляпис бы обрадовалась и камню, честно говоря, но любопытство захватывало все тело. Она быстро подтянула к себе зеленую коробку без упаковочной бумаги и заглянула внутрь. Внутри было много мишуры, видимо, чтобы не испортить подарок при транспортировке. Ляпис роется в тонких разноцветных бумажках и наконец натыкается на металлический корпус. Проводит по нему пальцами, пытаясь понять, что это, до того, как увидит. Выуживает из пакета, изучает. Диктофон? Перидот неловко прокашливается и поправляет очки, — возможно, он тебе понадобится. Я не уверена, что в качестве личного дневника, но для записи песен и идей может быть полезным. Там есть запись…послушай потом. По мере того, как девушка застенчиво формулирует свои мысли, глаза Ляпис загораются сильнее. Пусть это и был скромный подарок даже по сравнению с другими подругами, Лазурит в нем видела гораздо больше смысла. С одной стороны, диктофон - это довольно устаревший гаджет, а с другой — частичка искренности и заботы. Перидот ежедневно посвящала ему свои мысли и переживания и хотела, чтобы и сама Ляпис не чувствовала себя одиноко. Их обязанности и дела увеличивали между ними расстояние куда больше, чем было между Бич-Сити и Сакраменто. Ляпис снова чувствует, как щиплет глаза. Она мысленно назвала себя “слишком впечатлительной”. — Спасибо, Дотс. Я буду везде с ним ходить, — не менее неловко отвечает Лазурит, и напряженная морщинка между бровей Перидот разглаживается.  Весь этот день ощущается как выдох и задержка дыхания одновременно. С одной стороны, Ляпис сидит в окружении своих друзей, они все вместе играют в настольные игры, едят, смеются, тайком пьют алкоголь, который притащила Аметист в темном рюкзаке. С другой стороны, у Лазурит четкое ощущение неправильности. Во-первых, это буквально первый раз за уже восемнадцать лет, когда она проводит свой день рождения так, как она хочет, что ощущается противоестественно. Во-вторых, они все еще находятся в доме ее матери. Ляпис все еще не избавилась от чувства “глаз повсюду”. Параллельно с тем, как она пыталась выиграть в уно или съесть кусочек маминого торта, в ее мыслях витало множество мечт и планов. Совсем скоро ее ждет выпускной, а потом и так называемая “взрослая жизнь”. Она все еще не знала, кем она хочет стать в будущем, что будет с ней, с Перидот, с мамой, с их компанией. И если сразу же после их тура у Ляпис было хотя бы какое-то подобие воли и амбиций, то сейчас она снова была в полной растерянности. Возможно, Йеллоу была права. Она все еще ребенок и не может отличить семена от плевел. Все это естественным образом влияло на настроение. По мере того, как опускалось солнце, ее глаза становились все туманнее, что скрывалось от взора веселых и пьяных подруг, но не оставалось незамеченным для Перидот. Она внимательно глядела на мятежную Ляпис и не знала, как поднять той настроение. Им явно стоило поговорить наедине, но именинница не представляла, как и когда это сделать. Совсем скоро день подойдет к концу, и Йеллоу пригласит всех к выходу. Так и случилось. Подруги под строгим взором ее матери шли к выходу. Гранат и Жемчуг в адекватном состоянии, а Аметист со звенящими бутылками в рюкзаке и смущенным выражением лица. Йеллоу была в крайне спокойном состоянии, что спасло вокалистку от грозных комментариев. Ляпис искренне благодарила девушек за сегодняшний день и неловко потирала свой локоть, топчась на месте. В конце “процессии” была Перидот, которая торопливо завязывала свои шнурки на разрисованных кедах. Она подняла голову и мягко ей улыбнулась. — А ты что стоишь? Обувайся.  Ляпис удивленно подняла брови и тут же испуганно посмотрела на свою мать. Женщина сложила руки на груди и закатила глаза, — иди, — после посмотрела на Перидот со строгим выражением лица, — и без опозданий. Гитаристка на это уважительно кивнула, — конечно, мисс Даймонд.  Лазурит наблюдала за этим чуть ли не с открытым ртом. Что такого было в Перидот, что та нашла общий язык с ее матерью? Да еще и получше, чем она сама. Пока Ляпис всю жизнь выслуживалась и просила прощения, Перидот умудрялась находить компромиссы и говорить наравне с Йеллоу.  Она как можно быстрее зашнуровывает свои конверсы, словно если она будет делать это хотя бы немного медленнее, то Йеллоу передумает. Перидот смотрит на нее с самодовольной и немного заговорщической улыбкой. Ляпис игнорирует желание закатить глаза и снова смотрит на свою мать. Та снисходительно вскидывает брови и кивает. — Надеюсь, ты не будешь злоупотреблять моим терпением, Ляпис. Лазурит быстро и немного смущенно кивает, а после позволяет Перидот вытянуть себя на улицу. Сейчас был ранний вечер, и рыжий шар Солнца стремился к горизонту. Прохладный ветер приятно оглаживал волосы и кожу, и Ляпис не смогла сдержать улыбки.  — Как ты это сделала? Дрекслер радостно улыбнулась, — ты про эту вылазку? — Про все в целом, Дотс. Перидот коротко засмеялась и коснулась ее плеча, — давай сядем в машину, и я тебе все расскажу.  Лазурит тут же начала оглядываться в поиске автомобиля и наткнулась на шикарную ретро-машину черного цвета. Подобного рода была у братьев Винчестеров и у Доминика Торетто из “Форсажа”. У Ляпис приоткрылся рот от удивления. Второй вопрос не заставил себя ждать, но Перидот ее опередила. — Это машина матери Гранат. Кажется, мисс Руби…— она облизнула губы и немного смущенно посмотрела в сторону, — я подумала, что она будет смотреться элегантнее сегодня, нежели мой “жук”.  Лазурит тут же положила руку ей на плечо, а после боязливо оглянулась на дом позади и быстро ее убрала, — Пер, это безумно мило. Но, к слову, твоя машина мне нравится не меньше, — она улыбнулась, вспоминая компактный белый автомобиль с красными вставками, который Дрекслер урвала по выгодной цене месяц назад (не без помощи родителей), — она безумно тебе подходит. Перидот, кажется, немного расслабилась от ее слов. Она периодически делилась, что разница в доходах их семей ее немного беспокоит. Ее рациональная гитаристка была уверена, что Ляпис, привыкшая к роскоши, не будут устраивать более приземленные вещи. Лазурит, тем временем, была в восторге от старых проводных наушников и старых добрых чизбургеров, но переубедить Перидот полностью это не могло.  — Ладно, поверю тебе на слово, — немного скептически ответила Дрекслер и открыла дверь с пассажирской стороны, пропуская девушку вперед в шутливой манере, — прошу, присаживайтесь, мисс Лазурит. Ляпис картинно присела, изображая руками юбку, — благодарю, мисс Дрекслер, — а после забралась в автомобиль.  Перидот хлопнула дверью и села на водительское место, тарабаня руками по рулю и собираясь с мыслями, — так, мы сейчас прокатимся до одного местечка. Надеюсь, оно действительно настолько классное, как мне рекламировала Амс.  Ляпис лишь кивнула, смотря на нее с горящими глазами. Она впервые увидит, как Перидот водит. Да и впервые они будут кататься в машине вот так, вдвоем. Лазурит была безумно рада возможности оказаться с девушкой наедине, что ей не удавалось уже долгое время. Конечно, она была рада провести этот день вот так, в их классическом составе, но у Ляпис все еще была сильная нехватка Перидот во всех смыслах. Она все время смотрела на непослушные зеленые волосы и все еще пробирающий на мурашки прищур, а элегантная, расстегнутая на две пуговицы рубашка никак не помогала ей в этом. Ляпис вздыхает, отлипая взгляд от девушки.  Перидот еще секунду на нее смотрит, изучая, а после пристегивается и убирает машину с ручника, плавно выезжая на дорогу. Ляпис чувствует приятное волнение, вглядываясь в знакомый пейзаж за окном, который уже начинал светиться желтым под лучами солнца. На фоне играет ненавязчивая музыка, и Лазурит готова отдать все свои деньги на то, что Перидот перед этим несколько часов подбирала идеальный плейлист. Она смотрит на напряженные кисти девушки, которые сжимают руль. У нее все еще было мало опыта в вождении, но Ляпис не чувствовала волнения по этому поводу. Возможно, из-за того, что Дрекслер умудрилась добраться на машине до Бич-сити, а возможно из-за того, что сейчас был вечер и автомобилей было немного. Они проезжают по множеству улиц, на некоторых из которых Ляпис никогда не была. Казалось бы, такой маленький город, но и здесь девушка чувствовала себя туристкой. Они обе наслаждаются спокойствием и тишиной после шумных разговоров и поздравлений. Плавно городской пейзаж сменяется редкими деревьями, и Лазурит еще более заинтересованно оглядывается по сторонам. Впереди виднеется холм с маяком, где, по слухам, очень любили тусоваться подростки. Ляпис и там, по понятным причинам, никогда не была. К ее удивлению, они едут именно туда.  На лице Перидот расцветает улыбка, когда она видит пейзаж, открывающийся с высоты. Ляпис не знает, что именно Аметист говорила ей, но тут действительно красиво. С одной стороны плескалось спокойное море, бликующее оранжевыми лучами, а с другой, как на ладони, виднелся весь Бич-сити, который загорался разноцветными огоньками и фонарями.  — Вау, — только и может сказать Ляпис, приподнимаясь с кресла. — Согласна, — пораженно кивает Перидот, глуша машину и поправляя очки. Они обе завороженно смотрят на разгоревшийся закат, чувствуя какую-то общность. Ляпис, наконец, позволяет себе накрыть руку гитаристки своей, переплетая их пальцы. После она подносит их к своему лицу, оставляя поцелуй на костяшках Перидот. Та заметно смущается, потирая нос.  — Это был, наверное, мой лучший день рождения, — тихо произносит Лазурит, и щеки Дрекслер заметно розовеют.  Гитаристка прокашливается и хочет что-то сказать, но Ляпис мотает головой и сокращает расстояние, перекрывая скомканные слова поцелуем. Перидот удивленно выдыхает и отвечает на поцелуй, перемещая руки на ее щеки и притягивая ближе к себе. Ляпис чувствует почти забытое ощущение шершавых пальцев на своей коже, и в груди все накаляется. Она более жадно целует Перидот, а ее руки путаются в зеленых волосах, пока язык проникает в чужой рот. Дрекслер не сдерживает тихого стона и тянет ее на себя, заставляя Ляпис перелезть со своего сидения к ней на колени. Дальше все смазывается. Алый закат уже не привлекает глаз, зрение в принципе уходит на второй план. Все сужается до девушки напротив, до настойчивых пальцев, проникающих под подол ее платья и сжимающих кожу и до горячего языка, оставляющего влажные дорожки на шее и ключицах. Ляпис впервые за долгое время чувствует острое ощущение свободы, которое пропало в тот момент, когда закончился тур. И неважно, что сейчас она находится в тесной машине, а в легких не хватает кислорода от нагретого воздуха. Лазурит не сдерживает ни голоса, ни собственных рук, которые оставляют дрожащие следы на запотевшем стекле.  Разум просыпается, когда волосы на затылке уже взмокшие, а тело приятно ломит. Она тяжело дышит в кожаное сидение и чувствует горячее дыхание на своей оголенной груди. Ее руки безвольно путаются в чуть влажных волосах и лениво их прочесывают.  — Черт, — хрипло шепчут ей в кожу, и ее губы трогает ленивая улыбка.  Она заставляет себя сползти обратно на свое сидение и поправить платье до приемлемого вида, — согласна.  Перидот застегивает дрожащими пальцами свою рубашку и ширинку на брюках. Ее взгляд становится задумчивым и туманным. Ляпис с интересом наблюдает за ней, впитывая каждую деталь. — О чем ты думаешь? — наконец решается спросить она.  Дрекслер вздыхает и поправляет волосы, — мне так не нравится расставаться с тобой. Это правда утомительно.  Ляпис согласна кивает, а в душе появляется знакомое чувство тоски, — согласна.  — Что ты думаешь делать дальше?  Лазурит хмурится, — ты про будущее?  Перидот кусает губу и кивает. Клавишница медлит с ответом. Она прокручивает все свои мысли и за сегодняшний день и за полгода ранее. Честно говоря, Ляпис так и не пришла к ответу, что ей действительно нужно. Йеллоу все еще уповала на высшее музыкальное образование, а у нее все еще не было времени и свободы, чтобы сделать свои собственные выводы. Лазурит устало трет переносицу. — Я буду поступать в Эмпайр-сити. Я не знаю, хорошая ли это идея, но у меня особо нет выбора. Это единственный способ не отвернуть от себя маму полностью, да и других вариантов у меня нет.  Перидот медленно кивает, обдумывая, а после отвечает, — хорошо. У меня было около пяти вариантов поступления в разные города, но сейчас все сократилось до двух. В Эмпайр-сити есть несколько перспективных училищ.  Ляпис удивленно поворачивает голову, — значит, мы будем в одном городе?  Дрекслер улыбается и активно кивает, — думаю, да. Я не хочу видеть тебя так редко еще и в следующие четыре года. И…я не уверена, что это также хорошая идея, но…мы могли бы жить вместе?  В груди вспыхивает искринка радости, что моментально отражается и на лице Лазурит.  — Ты думаешь?  Перидот поправляет очки и игриво закатывает глаза, — ну, если ты не бытовой инвалид… Ляпис прыскает со смеху и мотает головой, — нет, нисколько. Если у моей матери есть деньги, это не значит, что она не заставляла меня драить дом. А с готовкой…я научусь. Наверное.  Дрекслер с теплотой на нее смотрит, — чувствую, первое время она будет на мне.  Лазурит смущенно трет свой затылок, — я научусь. Ты действительно думаешь, что мы уживемся?  Перидот пожимает плечами и кусает щеку изнутри, — ну, посмотрим. Я всегда любила эксперименты, — после она смотрит на свои часы, и ее брови взлетают вверх, — так, нам пора выдвигаться. Ляпис с готовностью кивает, и машина трогается с места. И почему-то сейчас ей не казалось таким страшным следующие несколько месяцев разлуки и поступление на музыкальный факультет. Она сможет с этим справиться, если дальше ее ждет неограниченное количество времени с Перидот. Чтобы не случилось, они переживут это, верно?