О жестокости и человечности

      — А теперь, — Жозефина отложила уже изученные листы пергамента, — если вы не против, — сомкнула руки в замок и положила их на столешницу, — я бы обсудила один момент… — видно было, что леди Монтилье оттягивала время, чтобы перейти к теме, но не обращать на это внимание считала большой ошибкой.       Новый агент Инквизиции, а также её новое лицо, Бетельгейзе Лавеллан подняла хмурый взгляд на посла.       — Что надо? — грубо буркнула она. Эльфийка явно была недовольна, ведь уже собиралась уходить, как оказалось, от неё было нужно что-то ещё.       Жозефина понимала — медлить дальше нельзя: Вестница желала поскорее спрятаться от внимания советников, забыв о делах до завтрашнего утра, а сама Жозефина не хотела её задерживать.       — Понимаете… я бы хотела обсудить вашу… — Бетельгейзе приподняла бровь, скрестив руки на груди.       «Закрылась от меня, — отметила про себя леди Монтилье, — не захочет откровенничать…»       — Вашу жестокость, — она наконец-то решилась это озвучить. — Понимаете… мне Лелиана рассказала о том, как вы настояли на убийстве шпиона-предателя. Я ожидала такого от самой Лелианы, но вы…       И без того суровое лицо Лавеллан потемнело. Лишь ледяные глаза вспыхнули каким-то недобрым огнем, не предвещающим ничего хорошего.       «Не стоило начинать этот разговор, — предательски всплыло в мыслях Жозефины, — кто я такая, чтобы она меня слушала? Но раз начала, надо идти до конца…»       — А как же случай на приеме мадам де Фер? Вы вынудили ее убить гостя, на виду у всех… — леди Монтилье подняла глаза на Вестницу, сказав, все, что хотела.       — Начнем с того, что мадам де Фер сама была не прочь выполнить мою просьбу, — холодно отрезала Бетельгейзе. — Она — хозяйка своего дома, не маленькая девочка, которую можно вынудить и которая следует указке. Тем более какой-то эльфийки.       — Вы — вестница! Предста…       — Сейчас. Говорю. Я, — Лавеллан резко оборвала Жозефину. — Ты уже закончила свою часть. Теперь слушай меня. Не вижу ничего плохо в убийстве предателя. А гость Вивьен — заносчивая тварь, что открыла свой рот не там, где нужно, за что и поплатилась.       — Убивать каждого неугодного — бесчеловечно, — тихо прошептала леди Монтилье от бессилия, — вы представляете Инквизицию. Инквизиция создана, чтобы восстановить порядок. О каком порядке идёт речь, если сама Вестница Андрасте прибегает к варварским методам?!       Бетельгейзе медленно подошла к её столу и, оперевшись на него, близко наклонилась к Жозефине.       — Не тебе учить меня человечности, — зло прошипела сквозь зубы Лавеллан. — Из-за вас, людей, — несмотря на пугающий и колючий тон, её голубые глаза выражали… боль? Невыносимую, мучительную боль, — я потеряла всё. Без преувеличения. И ещё человек будет говорить мне про человечность? Сначала заслужите, — будто выплюнула эльфийка.       Уже выходя из посольского кабинета, она еле слышно и очень горько обронила:       — Моей жестокости есть оправдание. Не надо пытаться меня понять. Ты не сможешь. Никогда.       От громкого удара дверью Жозефина вздрогнула, и ей показалось, что «никогда» Лавеллан сказала с… надеждой?