Ради меня

Ночь предстояла длинная. За последние полчаса Гельмут Земо около одиннадцати раз успел посмотреть на часы, но стрелки, как назло, будто вовсе не двигались. Время тянулось мучительно медленно. Глаза уже готовы были закрыться, как двери в библиотеку внезапно с грохотом распахнулись, и в комнату влетел запыхавшийся Баки Барнс в своем излюбленном гриффиндорском шарфе. Его глаза горели, щеки покрылись румянцем, а на черных, как крыло ворона, волосах еще не успели растаять редкие снежинки. ‒ Это Рождество я проведу с самым прекрасным человеком! ‒ заявил Джеймс, плюхаясь на стул перед другом. С его лица не сходила широкая улыбка идиота. Земо закрыл толстенную книгу, о содержании которой не имел ни малейшего представления, и цокнул языком. Внутри парня кипела ярость на сокурсника. Он сидел, ждал его, чтобы тот пришел весь счастливый и заявил какую-то ерунду!? ‒ Кажется, я тебя еще не пригласил на ужин, ‒ Гельмут сделал задумчивое лицо и откинулся на спинку стула, недовольно скрестив руки. Что он ответит? ‒ Семья Сары Уилсон ждет меня с распростертыми руками. Это заявление и самодовольная ухмылка Джеймса окончательно взбесили парня, и он, громко ударив ладонями по столу, заорал: ‒ Как ты вообще можешь мне такое заявлять, черт возьми?! Ты серьезно думаешь о какой-то девчонке, когда нас могут оставить еще на один год из-за этого идиотского экзамена?! ‒ затем, немного успокоившись, но все еще обиженно закончил: ‒ А все из-за тебя, придурок. Джеймс, конечно же, понимал важность проектной работы и то, что без итоговой оценки от Северуса Снейпа им не видать рождественских каникул, но зачем париться, когда твой лучший друг ‒ гриффиндорский умник Гельмут Земо? Брюнет включил свою типичную обворожительную улыбку и подошел к другу. Он шутливо ударил товарища в плечо и рассмеялся: ‒ Дружище, я же могу на тебя полагаться, так? Вместо ответа Гельмут живо встал, собрал конспекты, документы и, резко скинув с себя руку друга, направился к выходу. По его сжатой челюсти и напряженным плечам было запредельно ясно, что тот еле сдерживался, чтобы не навалять Джеймсу. ‒ Нет, Баки, ‒ развернулся тот к сокурснику. ‒ На этот раз я тебя защищать перед учителем не буду. Он ушел, с хлопком закрыв за собой дверь. Джеймсу стоило бы его понять. За все шесть лет учебы и дружбы Земо всегда прикрывал его: опоздания, неявки на уроки, за сожженные книги, за драку со слизеринцами и многое другое, что уже не счесть. И все ради чего? Ведь от бабника Баки никогда не дождешься даже простого “спасибо". Нет, Земо устал. Пора бы ему перестать думать о других и ставить в приоритет собственные чувства и желания. На следующее утро Гельмут сдавал Снейпу проектную работу. Надежда, что Джеймс тоже явится на последний урок, конечно, была, но недолго она трепетала. Профессор зельеварения даже спрашивать не стал, по одному его виду стало ясно, что Баки зачет не получит. ‒ Пожалуйста, профессор,‒ взмолился гриффиндорец, сам себя ненавидя, ‒ у него сейчас некоторые проблемы в семье, но уверяю Вас, его участие в зачетной работе была огромной. Снейп и бровью не повел. Про великого раздолбая Джеймса Барнса знали все. Многие преподаватели хотели лишь скорей распрощаться со студентом, поэтому, быстро расписавшись в зачетных книжках обоих парней, профессор махнул рукой, молча прогоняя студента. Поблагодарив учителя, Земо вышел из кабинета с чувством свободы и одновременно ненависти к себе и Баки. Единственным желанием парня, когда он входил в свою комнату, было поскорей собрать вещи, уехать к родным и хотя бы недельку не пересекаться с товарищем. Увы, стоило ему только спокойно выдохнуть, как из кровати поднялась чья-то шатающаяся фигура. Узнать эти скулы, идеальный с легкой щетиной подбородок, изящную шею и широкие плечи не составляло никакого труда. Сейчас они приблизятся друг к другу, и Земо почувствует такой знакомый, почти родной аромат карамели и крепкого кофе. Ему зверски захотелось зарыться в коротких темных волосах и прижаться к мягкой коже шеи. Однако желание ударить непрошенного гостя все же было сильней. ‒ Привет, ‒ сказал Баки. Вот так просто. Привет. Затем Гельмут заметил на полу почти пустую бутылку с алкоголем, которую явно притащил Джеймс. Это объясняло отсутствие чувства стыда и рубашки на теле Барнса. Стараясь не смотреть на оголенные грудь и торс друга, Земо направился к шкафу. Чем быстрее он соберет вещи, тем быстрее уедет и дольше не будет видеть столь желанного Джеймса Бьюкенена Барнса. ‒ Что ты здесь делаешь? ‒ сухо спросил Земо, хотя внутри него бушевали все стихии чувств и эмоций. ‒ Пришел извиниться. ‒ А это для храбрости, я так понимаю? ‒ бросил юноша, косо глянув на бутылку. Джеймс промолчал, Земо продолжал бессмысленно рыться в шкафу, хотя одежда ‒ последнее, о чем он мог сейчас думать. Буквально в двух шагах стоит предмет его обожания, протяни руки и возьми, но обида и гордость не давали гриффиндорцу унижаться. Одного раза хватило, достаточно. То было начало семестра, Джеймс еще не успел найти новую подружку. Их тогда заселили в одну комнату, и так уж получилось, что в процессе распаковки вещей и одновременного дурачества они коснулись друг друга. Буквально миллисекунда, но этого хватило, чтобы Земо решился поцеловать друга. Внутри него заискрился огонь, однако оно мгновенно потухло, стоило Барнсу ошарашенно отпрянуть. ‒ Мы друзья, ‒ сказал он. ‒ Ничего более, извини. Не сказать, что с того момента их отношения изменились кардинальным образом, но если им выпадал шанс оставаться наедине друг с другом, они старались им не воспользоваться. Джеймс, по крайней мере, ведь чувства Гельмута не уменьшились ни на йоту. Вот и сейчас Земо не мог поверить, что его друг стоит за его спиной и в комнате кроме них больше никого нет. Вероятней всего, решительности у Барнса прибавилось только благодаря золотистой жидкости. Лучше бы не приходил. Тишина затянулась, и Земо не выдержал, он резко развернулся, готовый выплеснуть наружу все слова: ругательства, не ругательства... и застыл. Почти нос к носу он столкнулся с серыми глазами. Джеймс стоял так близко, что его дыхание казалось единственным источником воздуха в помещении. "Что, если попробовать вновь?" ‒ промелькнуло в мыслях Земо, а его глаза неотрывно продолжали глядеть на алые губы напротив. Земо тут же отогнал эти мысли, и вновь повернулся к брюнету спиной. Уйди, уйди, ‒ взмолился он. ‒ Почему ты так близко? Уйди... ‒ Прости, ‒ тихий шепот и едва заметное касание Джеймса губами шеи Земо. Или ему лишь кажется? Табун приятных мурашек же ощущается вполне реальным. ‒ Ты знаешь, ‒ слабым голосом ответил Гельмут, все еще не решаясь развернуться, ‒ я тебя всегда прощаю. Но на эти каникулы я хочу побыть с семьей... ‒ Гельмут! Резкий неожиданный возглас Джеймса, и его руки мгновенно разворачивают друга к себе. Что же это в его глазах? Паника? Страх? Из-за чего?.. ‒ Не уезжай, прошу тебя, ‒ слабо улыбнулся Барнс, ‒ Мы круто проведем время, ну же. Гельмут ухмыльнулся. "Мы? Твоя новая подружка, ты ночи напролет в мягкой постели, и я, ненавидящий всех вокруг в давящей тишине библиотеки?". Однако он не озвучил свои мысли, лишь глупо продолжал смотреть на брюнета. На его скулы, губы, подбородок. ‒ Останься, прошу. Ради меня.. Земо покачал головой. ‒ Ради тебя? ‒ переспросил он. ‒ Я все делаю ради, даже когда ты не знаешь об этом...хотя нет, ты ведь знаешь. Поцелуй длился всего секунду, возможно и меньше, но на Земо успели обрушиться все планеты и звезды, устроив вселенские фейерверки во всем теле. Всего мгновение, но сильные руки Барнса уже успели его оттолкнуть. Серые глаза смотрели на него с неистовой паникой и ужасом, словно за все время обучения Джеймс не делал ничего похуже, чем мимолетное касание губ своего лучшего друга. И чувство эйфории в тот же момент превратилось в боль и отчаяние. Земо ненавидел себя и когда Джеймс с непониманием качал головой, и когда он выходил из комнаты, и спустя несколько дней, сидя с ним за одной партой. Барнс не принял его чувств, но от этого Земо не перестал к нему ничего испытывать. Порой казалось, чувства даже усиливались. Увы, страдал от этого лишь Гельмут. ‒ Знаю, ‒ прошептал Барнс и ушел. Всю ночь перед отъездом Земо не мог уснуть. Он ворочался с одной стороны в другую, ему было то жарко, то холодно. Словно чего-то не хватало. Или кого-то. Он одновременно ненавидел Джеймса и желал, чтобы он был рядом. Когда миновала полночь, желание Земо сбылось. Кто-то без стука отворил дверь, закрыл ее и остался бесшумно стоять. До гриффиндорца доходило лишь легкое мерное дыхание ночного гостя. Он приподнялся на локтях, уже зная, кого увидит при лунном свете. Растрепанный, будто тоже настигнутый бессонницей Барнс в два шага настиг кровати парня и присел рядом. Беспорядок на голове, полузакрытые глаза с длинными ресницами и запах то ли кофе, то ли алкоголя, то ли и того и другого вместе вскружили голову Земо и он расслабился. После его лицо обвили теплые ладони, и их губы сомкнулись в жарком, долгожданном поцелуе. Бесподобные, неописуемые приятные чувства настигли Земо, и он не смог не сдержать приглушенного хрипа. ‒ Ты никуда не поедешь, ‒ шепнул ему в губы Джеймс и навалился сверху. Единственный предмет одежды у обоих ‒ пижамные штаны ‒ в мгновение ока ушли в свободный полет, а руки Джеймса ‒ в путешествие по рельефному телу Гельмута. Тонкие пальцы изучали каждый уголок жаркой кожи, останавливаясь и умело надавливая в самых нужных местах, отчего Земо приходил в более чем просто восторг. Ему оставалось лишь наслаждаться и надеяться, что это не сон. Одновременно с руками в ход пошли и влажные губы, которые свой путь держали все вниз и вниз. То ли бабочки, то ли динозавры в животе Гельмута заставили парня громко вскрикнуть, когда в какой-то момент Барнс всем ртом накрыл пульсирующий от желания член гриффиндорца. Кажется, Барнс ухмыльнулся, но продолжил двигаться. Он совершенно бесстыдно отсасывал, постанывая и пускаю слюну на чувствительную кожу мошонки, в то время как Земо боялся даже пискнуть. Ему казалось, что любой звук может спугнуть парня. Когда перед глазами Гельмута уже начали плясать звездочки и пик вот-вот должен был настать, Барнс вдруг прервался и приблизился к лицу друга. ‒ Скажи, чтобы я закончил, ‒ прошептал он, целуя Земо. Тот застонал, от удивления, от желания и много от чего еще. Если Барнс не доведет все до конца, он не выдержит. Пусть это сделает Барнс, а не его собственная рука. ‒ Да-а... ‒ отрывисто застонал Гельмут, прикрыв глаза и едва сдерживаясь, чтобы не коснуться себя. ‒ Пожалуйста, Баки... Ба-ак... Джеймс умел веселиться в постели, однако откуда у него был опыт с парнями? Это наводило на мысли, но Земо об этом еще не мог думать. Он все повторял имя юноши и стонал, пока Баки, наконец, не вернулся к начатому. Его язык сделал пару быстрых движений, затем ртом присосался к чувствительной коже. Комнату заполнил полурычащий возглас Земо. Не успел парень прийти в себя, как руки Джеймса перевернули его животом вниз, а сверху налегло тяжелое тело. ‒ Расслабься, ‒ мягкий шлепок пришелся точно в ягодицы, где однажды Земо ударился о край стола, а Джеймс, возомнивший себя неплохим таким медиком, решил залечить рану маггловскими лекарствами. Шрам, конечно, остался. Ни расслабиться, ни подготовиться Земо не успел, как твердый, будто камень, член Барнса вошел в него. Без криков не обошлось. Было тесно, узко и горячо, но Джеймс быстро освоился. Он не стал дожидаться, пока парень привыкнет к его размеру, он тут же начал толкаться и интенсивно двигать бедрами. Гриффиндорец под ним начал тихо скулить от приятной боли. Его глаза были сжаты, а тело дрожало. Оба парня вспотели, учащенно дышали и издавали слишком много шума. Волна эйфории настигла их почти одновременно. Земо вскрикнул, едва не сорвав голос, дернулся и затих. Он испытывал все приятные чувства, которые только были известны человеку. Он не мог поверить собственному счастью. Неужели Джеймс принял его чувства, и они оказались взаимными? Так парни и уснули, в объятиях друг друга. На следующее утро проснулся Гельмут поздно, благополучно проспав завтрак. Барнса рядом не было, а вместо него на подушке лежала маленькая бумажка. Дрожащими пальцами Земо перевернул листок и прочитал два единственных слова, написанных корявым почерком Джеймса Барнса: "Давай забудем". И Гельмут выругался, громко и от души. Ему не хотелось забывать ни ласкающие пальцы Джеймса, ни его дыхание, ни шепот. Это наверняка шутка. Определенно да. Не веря собственному разочарованию, парень вновь перечитал эти несчастные два слова. “Давай забудем”. Через полчаса он уже закрывал за собой комнату и, потеплее укутавшись в красно-желтый шарф, направлялся с чемоданом к выходу из школы.