У каждого свой путь, и нашим лучше не пересекаться

Королева Алисента оказалась столь же плодовитой, сколь и красивой, вскоре она подарила королевству принца — здорового мальчика, названного Эйгоном в честь Завоевателя. Рейнира, однако, восприняла новость о рождении единокровного брата с осторожностью. Эйгон был перворождённым сыном короля, и шёпот о том, что именно он должен наследовать королю Визерису начал расползаться по Красному замку и за его пределами, как только малыш покинул чрево своей матери и издал первый крик. Один год сменил другой, и вот у Эйгона настали вторые именины — событие, которое Визерис решил отпраздновать Большой королевской охотой. Стоя поодаль от импровизированного трона в центре огромного шатра, Рейнира наблюдала как лорды один за другим подходили к её отцу и желали всего самого наилучшего юному принцу Эйгону. Некоторые из них даже осмеливались называть мальчика «Его Милость», «Маленький Завоеватель» и «Будущее королевства». Король благодушно кивал в ответ, попивая вино из своего кубка. Рейнира не была уверена, осознаёт ли он в полной мере двусмысленный характер этих намёков, пока не настал черёд Джейсона Ланнистера. Хранитель Запада имел наглость — или скорее глупость — напрямую спросить, когда король собирается объявить Эйгона наследником. Услышав это, Визерис буквально взорвался от гнева, назвал лорда Джейсона изменником короны и отослал прочь, что он поспешно и сделал — убежал от ярости разбуженного дракона, поджав хвост, словно побитая собака. Король был мягок и податлив во множестве вопросов, но когда дело касалось наследования престола, он оставался непоколебим — Рейнира и только она являлась его единственной признанной наследницей. Годы шли дальше, Рейнира посещала заседания Малого совета и училась премудростям правления, а королева Алисента тем временем производила на свет всё больше и больше детей: за Эйгоном родилась дочь Хелейна, потом второй сын, названный Эймондом и наконец третий — Дейрон. Король Визерис как и прежде не спешил прислушиваться к жене и тестю, желавших, чтобы тот назвал сына наследником, лишив титула Рейниру. Игнорируя всевозрастающее беспокойство при дворе, король пытался прикрыть его нескончаемыми пирами, балами и турнирами. Что же до самого принца Эйгона, из малыша к тому времени он превратился в юношу, был ленив в учении и угрюм по натуре, при этом имел более чем здоровые желания. Ненасытный за трапезой, он любил эль и крепкие вина, не пропускал мимо себя ни одной молоденькой служанки, особенно из тех, что помиловидней, обязательно щипал их за мягкую попку или тискал пышную грудь. К восторгу королевы Алисенты, внешне молодой принц был копией своего отца — полного телосложения, оттенок волос его больше отливал золотом, нежели серебром, а на лице его красовались усы. Внешнее сходство, однако, не помогло Эйгону стать ближе к отцу по характеру: в то время как король был дружелюбен, добр, щедр и угодлив, принц быстро впадал в гнев, тяжело от него отходил и зачастую был упрям как осёл. Королева Алисента, тем не менее, продолжала настаивать, что сын её достоин трона, и право это у него было несправедливо украдено. В ответ на эти претензии Его Милость закипал вновь, обрывал супругу и всё так же категорически отказывался менять наследника. Наиболее громогласным среди сторонников королевы был её отец, сир Отто Хайтауэр, докучавший королю настолько сильно, что поплатился за это должностью Десницы. Самой Рейнире скучать не приходилось, отец её утопал в письмах, приносимых воронами со всех концов королевства — всё предложения о браке. Принцесса же была упряма в выборе супруга не менее, чем её отец в выборе наследника. Король Визерис отвергал даже мысль о том, что корону после него должен наследовать Эйгон, то время как Рейнира отвергала каждое предложение руки и сердца, будь то дорнийский принц или верховный лорд. Они могли сколько угодно тратить время на письма и золото на подарки, согласия им не добиться. Выбор свой принцесса уже сделала — лишь её дядя был достоин стать будущим королём-консортом, к тому же он стал вдовцом после несчастного случая, унёсшего жизнь его бывшей жены, леди Рунного Камня. Как и следовало ожидать, король и слова не хотел слышать об этом союзе, называя своего брата «Вторым Мейгором», «Порочным принцем» и «Лордом Блошиного Конца» — все эти эпитеты, придуманные Малым советом, нацелены были ранить гордость принца, унизить в глазах двора; Рейнире, однако, они нравились, казались впечатляющими и привлекательными. Что же было в дяде такого особенного, что делало его желанным гостем во всех борделях? Что за даром он обладал, и почему все женщины искали именно его компании? — Даже и не думай об этом! Я запрещаю тебе упоминать имя моего брата! — возмутился король, стоило Рейнире объявить о своём выборе жениха. — Нет, нет и нет! Он не подходит в мужья моей единственной драгоценной дочери и тем более на роль короля-консорта! Но разве подвластно простым словам умерить и потушить горящие сердца? Никакие запреты и угрозы не могли удержать дядю и его племянницу на расстоянии. Получив титул Принцессы Драконьего Камня, Рейнира делила своё время между Красным замком и наследственной резиденцией, и вот удалившись на остров в очередной раз, принц и принцесса пришли к соглашению: больше время тратить нельзя, пока королева Алисента производит на свет детей одного за другим, они поженятся в традициях Древней Валирии и подарят королевству своих отпрысков, настоящих принцев и принцесс Таргариен. Не существует слов, способных описать, насколько король Визерис разъярился, когда узнал о своеволии брата и дочери. То, что церемония была совершена в тайне от него и двора, вызвало у него великий гнев, а королева Алисента провозгласила: «Сей брак — жалкий фарс и не имеет законную силу, свидетелей там не было, а Его Милость не давал ни согласия, ни отеческого благословения». Но было уже поздно, своё девичество Рейнира подарила Деймону, и всем вокруг пришлось признать, что теперь они — муж и жена. Вслед за Алисентой сокрушались многочисленные женихи, так и не сумевшие добиться руки и благосклонности принцессы, а вместе с тем и короны короля-консорта. В то время как мать Рейниры, покойная королева Эймма, переносила тяготы беременности и деторождения с большим трудом, у наследной принцессы всё происходило гладко и без осложнений. Не прошло двух лет, и на свет появились два крепких здоровых серебровласых принца: Эйгон, в честь погибшего сына Алиссы Таргариен, и Визерис — в честь венценосного дедушки. И если на тот момент король ещё сохранял обиду и недовольство в связи с выбором своей дочери и пренебрежением его воли, всё это полностью испарилось, как только новость о рождении долгожданных внуков достигла его ушей. — Моё дитя, моя любимая Рейнира, какая умница, обеспечила королевство наследниками еще до того, как сама примерила корону! — восторженно воскликнул король, увлекая дочь в свои объятия. — И ты, брат мой, иди же сюда, дай поцеловать и тебя! — в порыве радости, у Визериса нашлось доброе слово и для Деймона. Братья обнялись и расцеловались в оба щеки, тем самым знаменуя примирение двух сыновей Весеннего принца. Глаза Визериса слезились от счастья, а Деймона светились гордостью. Однако, как хорошо бы со стороны не казалась их жизнь, за годы при дворе Рейнира научилась не поддаваться слепому счастью, не замечая, что происходит вокруг. Присмотревшись, она могла видеть, как всё более натянутыми становятся улыбки королевы Алисенты, какимиони были неискренними и завистливыми. От злости и безысходности мачеха начала распускать грязные слухи о том, что мальчики Рейниры — бастарды, рождённые вне брака и без согласия Его Милости. Отеческого благословения перед церемонией они и правда не получали, но король всем сердцем проникся к союзу и воспринимал Деймона уже не только как брата, но и как зятя. Королева Алисента и сир Отто позицию Визериса не разделяли, вместо этого собирая вокруг себя сторонников — Зелёных — как их прозвали за предпочитаемый ими цвет одежды. Разделение двора на партию принцессы и партию королевы крайне беспокоило Деймона. — С Хайтауэрским щенком должно разобраться. — мрачно заявил он однажды, поигрывая с остриём своего ножа. — Несчастный случай, яд, убийство — я могу организовать всё что угодно, тебе лишь надо выбрать. Такого Рейнире совсем не хотелось, но прежде чем она высказала своё несогласие и возмущение, Деймон приятную её ближе и прошептал на ухо, обжигая кожу своим горячим дыханием: — Пока Эйгон жив, он представляет угрозу для тебя, меня, наших детей. Одна жизнь не стоит четырёх. Одна жизнь не стоит четырёх… Эти слова всю ночь звенели в голове у Рейниры, а их жестокая правда вызывала мурашки по коже. Как бы ей не хотелось признавать обратное, Деймон был прав. Король Визерис мог сколько угодно притворяться, что проблемы наследованная не существует, пытаясь примирить враждующие партии Чёрных и Зелёных при дворе подарками, золотом и почестями — всё это была полумера, усугубляющая ситуацию, а не решающая. Вопрос как долго продлится мир после его смерти не требовал ответа — королева Алисента и её непомерно амбициозный отец оскалят зубы, а драконы начнут рычать и изрыгать пламя с последним вздохом короля. На следующий день Деймон поделился с Рейнирой всё теми же тревогами, призывая действовать пока ещё большая угроза не нависла над их семьёй. — Я сама разберусь со своим единокровным братом. — последовал ответ принцессы. — Ну хорошо, как скажешь. — со вздохом прошептал он, прижимая её крепче, словно пытаясь защитить. — Но помни, что я тебе сказал — одна жизнь не стоит четырёх. — взгляд его устремился на колыбель, где тихо и мирно спал маленький Визерис, пока его старший брат Эйгон свернулся калачиком на их собственной большой кровати. Солнце уже достаточно высоко поднялось над крышами Королевской гавани, когда Рейнира покинула покои и направилась к своему брату Эйгону — Эйгону старшему как его стали называть после рождения маленького принца Эйгона, первенца Рейниры. Несмотря на то что в последнее время юный принц предпочитал проводить ночи в борделях Блошиного конца, в этот день, к удивлению Рейниры, она застала его в покоях. Громко храпя, Эйгон крепко спал, не обращая внимания на яркий солнечный свет, прорывающийся сквозь высокие сводчатые окна. Рейнира присела на кровать, внимательно изучая лицо спящего брата. Внешнее сходство, которое Эйгон имел с отцом наверняка было бы использовано Алисентой и Отто: долгожданный сын короля, серебровласый Таргариен, драконий всадник, как две капли воды похожий на самого Визериса. Осталось вручить ему корону Джейхейриса, Чёрное пламя, и Рейнире придётся доказывать свою легитимность, напоминая о клятвах, что лорды принесли ей и её отцу много лет назад. Но дожидаться она этого не станет, куда проще выбить козыри из рук Хайтауэров сейчас, чем ждать, пока они их разыграют. На шаги Рейниры и шелест её юбок молодой человек, всё ещё находившийся в глубоком полупьяном сне, никак не отреагировал. Оглянувшись по сторонам, принцесса не придумала ничего лучшего, как хлопнуть в ладоши прямо над его головой. Получилось немного громче, чем она ожидала, но результат не заставил себя долго ждать: Эйгон поморщился, завозился на кровати, вытянул руки и ноги, лениво потягиваясь, затем, икнув, почесал живот. — Мне напомнить, как я злюсь, когда меня смеют будить рано утром? — недовольно проворчал он, не открывая глаз. — Я этого не знала. Прошу прощения. И сейчас далеко не раннее утро. — невинно ответила Рейнира, заставив своего ошарашенного брата подскочить на кровати. — Седьмое пекло! А ты что тут делаешь?! — нахмурился он, потирая отёкшее лицо и прогоняя остатки сна. Он громко икнул вновь, всё ещё находясь под эффектом ночных излишеств и загула. Вид у него был и правда жалкий. Рейнира потянулась за кувшином, налила целый стакан воды и протянула принцу. — Спа-ИК!-сибо. — хрипло поблагодарил он. — Ну говори, чего хотела и уходи, а я буду дальше спать. — Король не может проводить в кровати весь день напролёт, у него много дел и обязанностей. — заметила Рейнира с лёгкой укоризной в голосе. — Ну и что? Срать я хотел на дела и обязанности короля, меня они не касаются. Отец даже не пускает меня на заседания Малого совета. Мне, правда, и на это насрать, королём я всё рано не стану. — Твоя мать считает иначе. Услышав эти слова Эйгон сначала напрягся, но потом закинул голову и громко расхохотался. — О, да. Ну конечно! Я — король. Очень смешно! Рейнира его веселья не разделила. — И всё же она считает, что корона должна перейти тебе. Непонимающие моргнув, Эйгон проговорил: — Отец сделал наследницейтебя.Какой брат украдёт у сестры первородство? — Брат, которого подтолкнут к этому мать, дед и другие предатели, что осмелятся ради своей выгоды идти против воли короля. Далее Рейнира не поскупилась на слова, описывая все ужасы, которые обрушатся на Эйгона и его семью, если он останется в Красном замке и поддастся на уговоры матери и деда. От картины, обрисованной принцессой, молодой человек побледнел как полотно и слегка затрясся. Пришлось налить ему ещё один стакан воды, он его залпом выпил, после чего пристально посмотрел на Рейниру. — Ты правда можешь мне навредить? — Я? О, нет, я не осмелюсь причинить вред моему брату, даже если вышли мы из чрева разных матерей. — услышав это, лицо Эйгона словно расцвело, но облегчение его длилось недолго. — А вот Деймон может. — продолжила Рейнира. Упоминание имени дяди возымело ещё больший эффект, чем всё то, что она далее красочно описала. — Пекло… — выслушав, пробормотал Эйгон, рукой взъерошивая и без того лохматые серебряные волосы. — А ты права… Я не раз слышал, как матушка и дед говорили о правах наследования, и что они были нарушены. Боги… Они и правда хотят усадить меня на эту чёртову железную штуковину. — испуганно сглотнув, он затравлено посмотрел на Рейниру. — И что мне делать? Может нанять лодку и уехать подальше отсюда, в Пентос или Волантис. А лучше в Лис. — Сбежать? — скептически фыркнула Рейнира. — Во-первых, тебя могут найти. Поверь мне, твоя мать на многое пойдёт ради того, чтобы отыскать и вернуть своего первенца. Во-вторых, вдали от слуг и роскоши Красного замка тебе понадобятся средства к существованию. Конечно, ты сможешь найти работу в перинном доме тёти Сейры, ценник всегда выше на фиолетовые глаза и серебряные волосы. Но захочешь ли ты заниматься подобным? На это Эйгон брезгливо поморщился, то ли испытывая неприязнь к предложенной работе, то ли к самой идее. — И наконец, какую память ты о себе оставишь, скандальным образом сбежав от родителей? О Сейре Таргариен хорошо не говорят, хочешь, чтобы и тебя каждый раз вспоминали дурным словом? Когда Рейнира закончила, лицо Эйгона стало мрачнее тучи, а сам он сделался похож на белёсое приведение. — Есть ли другие варианты? — он поднял на Рейниру глаза, в которых едва теплилась надежда. — Так, чтобы меня не убивали, не заставляли сражаться, тяжело работать или жить в нищете и позоре? Святые Семеро, да я готов хоть сквозь землю провалиться! — отчаянно простонал принц. Другие варианты? Это был вопрос, на который Рейнира пока что ответа не имела. Погрузившись в молчание, она задумалась. — Есть ли что-то, чем ты любишь заниматься? Я имею ввиду… Кроме того, чтобы пить вино днями напролёт и совокупляться в борделях? — видимо, вопрос прозвучал слишком прямолинейно, заставив Эйгона вздрогнуть. Но тут бледные щёки его залились румянцем, помедлив мгновение, он смущённо ответил: — Есть кое-что… — почесав свои глупые жидкие усики, Эйгон засунул руку под многочисленные подушки у изголовья кровати и вынул предмет, который Рейнира меньше всего ожидала увидеть. Это была небольшая книга в кожаном переплёте, что-то по истории Древней Валирии, как она успела разглядеть. — Я люблю читать. Особенно книги по истории. Так значить Эйгон унаследовало от их отца не один лишь внешний вид… — Ох, очень мило, прямо как наш отец. Но почему же ты никогда не говорил ему об этом? — удивилась она. Румянец и дальше расползся по его щекам, но поборов себя Эйгон промолвил: — Не думаю, что ему было бы интересно. Отец всё равно знает намного больше, чем я, так что какой смысл… — Но ты бы хотел однажды впечатлить его своими знаниями? Эйгон небрежно пожал плечами, но Рейнира видела, как его глаза загорелись желанием, которое он всю жизнь подавлял и прятал в самом отдалённом уголке своей души. Вглядываясь в его лицо, Рейнира пыталась понять брата лучше, и всё же для неё он оставался закрытой книгой, как та, что он сейчас растерянно перелистывал… Ну конечно, книга!… В голове у неё зародилась прекрасная идея, одновременно простая и гениальная. Правильное решение всё это время было у неё под самым носом, в её собственной семье. В 101 году после Завоевания Эйгона на Великом совете были представлены притязания на трон всех, кто имел хоть какое-то отношение к дому Таргариен. Кроме одного человека, сославшегося на данные им клятвы и обязательства. То был никто иной, как архимейстер Вейгон, сын короля Джейхейриса и дядя её отца. Мейстеры приносят обет служения и безбрачия, следовательно не могут иметь детей и принимать титулы, а это как раз было очень удобно для Рейниры. Несмотря на то что Вейгону предложили выдвинуть свою кандидатуру, он, верный своим обетам, отказался. — Ты знаешь, кто такой Вейгон Таргариен? — спросила Рейнира, заранее зная ответ. — Да, разумеется, знаю! — устало закатил глаза Эйгон, громко захлопнув кожаный томик. — Что ж, думаю, я могу тебе помочь выбраться из сетей, расставленных твоей собственной матерью и дедом. Есть место, где тебе не придётся работать или тренироваться с мечом, у тебя будет вдоволь еды и вина, а также доступ к любой книге, какую только пожелаешь. У тебя будет всё, в чём ты нуждаешься. Ну, почти все. — сказав это, Рейнира приобняла своего единокровного брата за плечи и притянула ближе к себе, наверное, первый раз за всю их жизнь. Убрав серебряную прядь с его уха, она тихонько зашептала свой план, в то время как лицо его из хмурого постепенно превращалось в довольное и заинтересованное. В этот самый день принц Эйгон Таргариен, сын Его Милости короля Визериса Первого его имени и королевы Алисенты Хайтауэр объявил перед всем двором, что желает пойти по пути мейстера и отбудет в Цитадель через две недели. Королева была потрясена до глубины души. Выслушав сына, от ужаса и возмущения она потеряла дар речи. Реакция её сильно отличалась от короля Визериса, принявшего новость более чем воодушевлённо. — Какой же ты молодец, мальчик мой! — сияя от радости и гордости, Визерис похлопал Эйгона по плечу, а затем притянул в крепкие объятия. Юный принц покраснел и смущённо улыбнулся — обычно он получал одни упрёки и выговоры за свой разгульный образ жизни и почти никогда похвалу, поэтому такое открытое проявление отеческой любви и поддержки стало для него новым и невероятно приятным чувством. — Н-но… Как? Это невозможно, ты же сын короля! — ахнула Алисента, как только голос вернулся к ней. — И что? — пожал плечами Визерис. — Дядя Вейгон - сын короля Джейхейриса и при этом уже выковал множество звеньев к своей мейстерской цепи в знак прилежания и глубоких познаний. — Нет! Я протестую! Я не позволю этому произойти! — королева встала перед Эйгоном и вытянула в сторону обе руки, словно пытаясь защитить сына от принятого им же решения. Короля, однако, реакция супруги сильно разозлила. — Алисента! — раздражённо воскликнул Визерис, удивив всех вокруг и в первую очередь королеву. Обычно он крайне редко выходил из себя и направлял гнев дракона против семьи. — Хватит болтать чепуху! Мальчик сделал мудрый выбор, единственный раз за всю свою жизнь! Будь любезна уважать его решение! Да какая мать не станет?! — Наш Эйгон не создан для пыльных книг и свитков, службе другим домам, ниже по статусу, чем он сам. Он не может провести всю свою жизнь в уединении, сгорбившись над древними рукописями! — глаза Алисенты округлились больше и грозили вылезти из орбит, когда пришло осознание того, что ещё грозит её сыну, — Мейстеры принимают обет безбрачия, Визерис! Он не сможет иметь детей! — Да, это так. — кивнув, признал король. — Но не все созданы быть родителями. А даже тем, кто создан, боги не всегда даруют детей. Мы с моей бедной Эйммой потеряли много малышей прежде, чем родилась Рейнира. — голос Визериса дрогнул при упоминании покойной жены, а рука потянулась смахнуть набежавшую слезу. Сир Отто также попытался выразить свои сомнения по поводу выбора внука, но тотчас был прерван Его Милостью — Хайтауэр не смеет диктовать свою волю Таргариену. После этого король настрого запретил кому бы то ни было говорить хоть слово против решения Эйгона, и королеве Алисенте ничего другого не оставалось, как кипеть в своём собственном гневе. Визерис, верный своим предпочтениям, объявил, что у них появился прекрасный повод устроить пир (будто бы раньше он для этого требовался) — боги благословили его не только замечательной дочерью и наследницей, но и мудрым сыном, выбравшим путь своего двоюродного деда. Наблюдая за всем этим, Рейнира взяла руку Деймона в свою и, хитро подмигнув и улыбнувшись, нежно сжала, переплетая свои пальцы с его. Эйгон — и только Эйгон, больше не принц Эйгон Таргариен — принёс священные обеты, поклялся не иметь земель и титулов, а самое главное быть целомудренным. С этим исчезла и угроза в лице его отпрысков, которые могли бы представлять опасность Рейнире и её детям. В Цитадели его приветствовал архимейстер Вейгон. Он сразу же взял бывшего принца под покровительство и показал, что не только плотские утехи, но и глубокие знания могут доставлять человеку удовольствие. Молодой Эйгон с головой погрузился в чтение книг и изучение наук. К счастью для него, мейстерские обеты не запрещали пить вино или вкусно и сытно питаться — простые радости, коими привык наслаждаться Эйгон будучи в Королевской гавани. А что до его плотских желаний… У людей в конце концов есть руки, которые пригодны не только для того, чтобы держать меч или перо… Хотя и добросовестный в учёбе, Эйгон не выковал много звеньев к своей цепи, как и не проявил мастерство в какой-либо области. Однако, приобретённые им знания были достаточны, чтобы залечивать раны, сращивать переломы и обучать детей — умения, приветствуемые всеми лорды, от мала до велика. Страстное желание матери Эйгона, королевы Алисенты Хайтауэр, видеть его на Железном троне не осуществилось, но сам Эйгон и Рейнира хорошо понимали — выбранный им путь был намного лучше и безопасней для него, чем тот, к которому его подталкивали мать и дед.