Друзья

Когда я выхожу из квартиры Юнги, то понимаю, что ближе него у меня и друзей-то нет. Единственным вариантом как-то успокоиться кажется просто вернуться к себе и забиться в уголок до конца отпуска, а через пару дней завалить себя работой. Невыносимо. В груди ноет, потому что мои чувства никуда не делись. Потому что это несправедливо. Если бы не чёртова Хёрин, всё было бы хорошо, но вновь моя жизнь ломается из-за чужого эгоизма. "Карма", — думается мне, ведь когда-то я была такой же, думала только о себе, бросая Чонгука. Пальцы сами набирают его номер. Длинные гудки слышатся около минуты, а затем из динамика раздаётся шорох ткани и хриплое: — Алло? — на часах почти полночь. Вот блин. Я уже готовлюсь отключиться, ничего не сказав, но Чон продолжает говорить. — У тебя что-то случилось? — С чего ты взял? — вырывается непроизвольно. Обидно, что он так думает, только вот это чистая правда. — Ты звонишь, только когда тебе нужна помощь, — на выдохе произносит парень. Для него это факт. Возможно, не самый приятный, но факт. А мне и опровергнуть нечего. — Я думал, что ты боишься меня после того, что случилось. Ну, или ненавидишь. Но если ты звонишь мне, то тот парень... бросил тебя? Муж, будь он неладен. — Мы расстались, да, — соглашаюсь я, накидывая на ноги плед и заворачиваясь в него практически с головой. Хочется закрыться от этого ужасного мира и не возвращаться в него больше никогда. — Ты повредил мне что-то, так что я теперь не смогу иметь детей. — Я... — Чон пытается что-то сказать, но я перебиваю его: — А Юнги, наверное, забрал моё последнее желание любить кого-то, — слова сами слетают с губ, пока я невидящим взглядом буравлю стену. Фразы выходят ровными и спокойными, ведь акцентировать своё внимание на чувствах больно. Я стараюсь не думать. Произносить всё так, словно говорю о ком-то ещё, словно это меня не касается. — Я не хочу вызвать жалость, просто интересно, ты себя так же чувствовал? Хотел избавиться от всех эмоций, лишь бы не ощущать этого пожирающего одиночества? — Да, — коротко отзывается Чонгук, и я в ответ лишь угукаю. Понятно. Какой ужас. Сразу же после расставания я оставила его наедине с этим, только бы самой избавиться от ненужного груза отношений. Вот и прилетела ответочка от вселенского баланса. — Хочешь, я приеду? Я понимаю, что после всего являюсь последним человеком, которого ты хотела бы видеть, но... просто, если тебе нужен кто-то, я могу быть рядом. И по поводу повреждений... ничего нельзя сделать? Дорогостоящая операция где-то в Германии может помочь. Не факт, но шанс есть. Только даже Чонгук не потянет такую сумму. — Ничего, — пожимая губы, вру я, и парень удручённо вздыхает. — Прости меня, я даже не знаю, как искупить это. — Отрежь себе член, — даже не подумав особо, отвечаю я ему, и Чонгук, судя по всему, давится воздухом. — Это слишком, не находишь? — Мне вырезали несколько кусков внутренностей. Как думаешь, слишком? — я знаю, что он ни за что не будет выполнять это, потому и стебусь, вымещая весь негатив на Гуке. А он будто понимает это и не противится. — Справедливо, котёнок. — Не называй меня так, — кулаки сжимаю от злости, ведь у парня нет права на это прозвище. Уже давно, а сейчас тем более. В груди расплывается странное чувство ненависти, желание разбить что-то захватывает разум. Моральная боль на несколько секунд меркнет перед физической, когда в попытке расколотить тарелку о стол я режу ладонь, и вывод приходит в голову сам: надо повторить. — Чонгук, приезжай. Через полчаса Чон уже топчется у порога моей новой квартиры и осматривает её, замечая на полу кухни осколки. Чонгук косится на мою забинтованную руку с подозрением, а затем проходит в гостиную и садится рядом, протягивая руки для объятий. — Сделай мне больно, — прошу я, получая в ответ лишь округлившиеся от шока глаза и непонимание. — Схвати за запястья, за что угодно. Ты умеешь быть грубым, просто не переживай ни о чём и делай. — Я не могу. Ты понимаешь, что я не могу причинить тебе ещё больше вреда?! — парень подскакивает вдруг с дивана и отходит к окну, закрывая лицо ладонями. — Я уже и так достаточно натворил. — Почему ты просто не можешь уничтожить до конца то, что уже и так хорошенько сломал? Я не знаю, что несу. Мозги словно не работают, отдавая тело на откуп эмоциям и чувствам, желанию убежать от всего плохого, полностью закапываясь в неприятные ощущения. Кажется, что ненависть к Чонгуку отвлечёт меня от неудачной любви. Что боль от стальной хватки на теле перекроет душевную. Однако Чон подходит медленно и целует меня в лоб, забирая в нежные объятия, чтобы успокоить. — Я знаю, как тебе плохо. Я был там, когда ты бросила меня, и не хочу, чтобы крыша у тебя ехала так же, как тогда у меня. Ты живёшь не ради других людей, и вечной любви не бывает. Особенно, когда она безответная. Это пройдёт, и я постараюсь, чтобы до тех пор ты не переходила границы разумного. Я опускаю руки, так что они безвольно висят, и опускаю голову на крепкое плечо Гука, которое он так удобно мне предоставил. — У тебя прошло? — Нет, но у меня просто есть возможность помнить о тебе. А у тебя не будет возможности вспомнить о нём. — Почему? — удивляюсь я, поднимая взгляд, а затем ощущаю губы Чонгука на своих. Ненавязчиво, отрывисто и совсем невесомо, будто это делается на пробу, чтобы посмотреть, не оттолкну ли его я. Мне плевать, ведь прежнего трепета поцелуи парня не вызывают, но и отвращения нет. Просто касание, как будто дружеское, без всякой задней мысли. — Позволь мне помочь тебе забыть Юнги, — шепчет Гук умоляюще, прикасаясь своим лбом к моему, и я думаю, что подписываю сделку с дьяволом, но отвечаю: — Попробуй... Наверное, жизнь не научила меня учиться на своих ошибках.