Эти странные студенты

— Давай! — чёткая команда и незамедлительный выстрел ей в ответ. Новое отверстие было буквально в сантиметре от заветной середины, и Итэр недовольно нахмурился, смотря на цель как на врага народа. — Ого, да тут ещё чуть-чуть и тебя можно самого отправлять в тир тренировать молодняк. — Всё равно не попал… — выдохнул мальчик, опуская пистолет и второй рукой смахивая пот, что неприятно щипал лоб. — Да ладно тебе, ты же только недавно начал, а уже такие успехи, — хихикнула Люмин, подходя к брату и аккуратно забирая пистолет, заменяя того на месте стрельбы. — Люмин права — прошло слишком мало времени, а ты показываешь такие успехи, — подхватил сидящий неподалёку Кэйя. Парень блаженно откинулся на спинку охотничьего стула, что они привезли с собой на опушку леса. — Ты согласен со мной, Дилюк? — Да, — коротко ответил вернувшийся к компании с подносом в руках Рагнвиндр. На нём стояло четыре стакана первоклассного виноградного сока, но стоило Альбериху увидеть это, как с его стороны послышался вздох полный неподдельного страдания. — Отец будет недоволен, если ты снова будешь пить, — пояснил свой выбор парень, бескомпромиссно подхватывая два бокала и один из них протягивая названому брату. — Эх, даже на природе не дадут нормально отдохнуть, — страдальчески протянул Кэйя, принимая бокал и с придиркой рассматривая его содержимое. — Если твой отдых заключается в выпивке, то мог остаться дома, — с сарказмом отозвался Дилюк, неодобрительно косясь на парня. Послышались звуки выстрелов, и все мигом вернули своё внимание к мишеням, которые установили на холме. На этот раз результат был хуже, но, кажется, Люмин этому абсолютно не расстроилась, радостно поворачиваясь к брату и друзьям, ожидая похвалы. — Ещё на одну ступень ближе к середине! — мигом среагировал Итэр, стряхивая с себя прошлое недовольство и подходя к сестре. Та буквально сияла от своего маленького успеха, что мгновенно вызвало ответные улыбки на лицах всех присутствующих — девочка была буквально лучиком света даже в самый тёмный день. — Хорошо, Итэр, попробуй ещё раз, и мы будем собираться, — скомандовал Дилюк, отпивая виноградный сок из своего бокала. Мальчик коротко кивнул, останавливаясь в шаге от столика, на котором они расположили патроны и другие пистолеты. Люмин так же быстро передала оружие брату, отходя в сторону. Вдох. Выдох. Вдох. Выстрел. — Ура! — ещё до того, как Итэр смог осознать поражённую его пулей середину, Люмин резко сорвалась к брату, желая по привычке обнять и поздравить того. Однако, совершенно случайно она не рассчитала и зацепилась бедром об злосчастный столик, налетая на не ожидавшего подобного развития событий Итэра. Мальчик инстинктивно прижал к себе пистолет, дабы сестра не налетела на дуло… Неудачное стечение обстоятельств. Просто маленькая ошибка движения. Крепко сжавшие оружие руки. Вдох. Выстрел. — Итэр! — как через толщу воды услышал оклик мальчик, во все глаза смотря на лицо сестры, что неловко нависала над ним. Её губы дрожали, из груди вырывались тихие выдохи, её взгляд был такой же шокированный, как и его. Неожиданно, Итэр ощутил, как что-то горячее капнуло на его руку, что всё ещё судорожно сжимала пистолет. Кажется, это мгновение длилось вечность, но Люмин неожиданно закричала, откатываясь на бок и сжимая руками окровавленный живот. Мальчик ошарашенно смотрел на неё, запоминая всё — перекошенное от гримасы боли лицо, напуганных Дилюка и Кэйю, непонятный шёпот собственных губ и зловещую багряную траву. Взгляд неожиданно зацепился за собственные руки. На них безобразными подтёками расползалась горячая кровь, которая, казалось, сжигала его кожу, стараясь проникнуть к самому мясу, слиться с его собственной кровью. Итэр ошалело смотрел на свои руки, не замечая криков сестры, суеты Кэйи, чётких наставлений Дилюка и рёв резко заводящегося мотора машины. Он не хотел… Нет, он не мог… Он же… Кровь… Трудно дышать… Я не хотел… Вдох… Выдох… — Итэр! — неожиданно парень открыл глаза, судорожно глотая воздух, будто только что был под плотной толщей воды. Сильные руки крепко обхватывают его, притягивая к тёплому телу и, до конца не осознавая того, где находится, парень попытался вырваться. — Тише-тише, всё хорошо, всё в порядке, ты тут, ты со мной, в комнате, ничего больше нет, — бессвязный поток успокаивающих слов заставил Итэра поражённо замереть, наконец, осознавая конец его кошмара. Он здесь, он больше не на опушке леса, рядом тёплый и растрёпанный после сна Тарталья, а не кричащая от боли сестра. — Я… я не хотел, — сквозь неожиданные слёзы пытался выдавить из себя парень, чувствуя, как грудь стягивают накатывающиеся приступы паники. Аккуратное поглаживание по голове заставило ощутимо вздрогнуть, а после безвольно обмякнуть, позволяя солёным ручьям течь по горячим щекам. — Я не хотел стрелять… я больше не хочу стрелять. Я-я… я больше не буду, не хочу… — Да-да, всё хорошо, никто не заставляет тебя это делать, — не до конца понимая смысл бормотаний друга, пытался успокоить его Чайлд, внутренне еле сдерживая нарастающую панику от того, что и сам не знал, как это делать. Всё же, успокаивать брата или сестру после ночных кошмаров было чем-то привычным и правильным, но вот со взрослым парнем ему приходилось делать это впервые. — Итэр, ты меня слышишь? Я здесь и ты тоже, никого больше тут нет. Всё это кошмар, ничего более, — как можно аккуратней Тарталья приподнял за подбородок лицо друга, заставляя посмотреть себе в глаза. Пусть поначалу взгляд покрасневших янтарных глаз был расфокусированным, но, спустя секунду, этот манёвр подействовал, и парень более осознанно посмотрел на соседа. — Да, — только и смог выдавить из себя Итэр, ощущая, как вместе с адреналином уходят и силы, на место которых волнами накатывалась усталость. Слёзы больше не текли, оставив после себя лишь сухие полосы, что неприятно стягивали кожу лица. Казалось, что организм потратил все возможные силы на этот всплеск эмоций. — Хорошо, тогда, думаю, тебе стоит попробовать поспать ещё, — отпуская, наконец, друга, Тарталья понизил свой голос и перешёл на шёпот, — сейчас только три часа ночи, так что у нас ещё достаточно времени, чтобы выспаться. — Да, поспать, — повторил за парнем Итэр, медленно закрывая глаза и погружаясь в очередной недолгий сон, который вряд ли позволит полноценно отдохнуть. — Спокойной ночи, Чайлд. — Спокойной ночи, — грустно улыбнулся Тарталья, в последний раз проводя по растрёпанным золотистым волосам. Посидев несколько секунд рядом и убедившись, что сосед вновь уснул, он осторожно поднялся, возвращаясь к своей постели, которая в спешке была разворошена не хуже какого-то птичьего гнезда. Улёгшись на кровать, парень задумчиво посмотрел на тёмную улицу за окном. Он впервые увидел своего друга в столь потерянном и взвинченном состоянии. До этого Итэра никогда не мучали кошмары, да и сам парень буквально излучал спокойствие и собранность, которое очень контрастировало с только что произошедшим приступом неописуемой паники. Тарталья не раз видел, как младшие просыпались от кошмаров, но, стоило их обнять и прошептать пару слов утешения, те сразу успокаивались, на утро даже забывая о произошедшем. Однако тот ужас, что плескался в янтарных глазах, показался таким настоящим и ощутимым, что невольно дрожью передался и Чайлду, что явно не страдал от подобного. Тяжело вздохнув и в последний раз бросив взгляд на кровать у противоположной стены, парень повернулся на бок и расслабленно прикрыл глаза. Стук собственного сердца в ушах некоторое время не давал окончательно отбросить реальность и уйти в мир сна, но спустя пару долгих минут он справился и с этим, отключая сознание хотя бы ещё на пару часов. Неприятная резь в глазах заставила Чайлда недовольно поморщиться и завозиться на своей кровати. Услышав пение птицы, он нехотя приоткрыл один глаз, смотря на ветку дерева, что хорошо просматривалась с его ракурса через окно. На ней, как и ожидалось, сидела экзотическая красногрудая птичка, что буквально повадилась прилетать сюда и, несмотря на паршивую погоду, каждое утро устраивать своеобразные концерты для недовольных слушателей. Тарталья поначалу пытался спугнуть, прогнать незваную гостью, но та возвращалась и с завидным упорством продолжала что-то щебетать, будто в насмешку над сонным студентом. С ноткой грусти Чайлд глянул на всё ещё спящего на противоположной кровати друга. Прошла ровно неделя с начала сезона дождей и того момента, как почти каждую ночь Итэра посещали различные кошмары. Поначалу приходилось просыпаться и помогать ему успокоиться, но спустя пару дней парень стал справляться сам и Тарталья только и мог, что кидать обеспокоенные взгляды со своего места, не желая лишний раз тревожить друга. Сказать, что Чайлд был обеспокоен этим, значит, ничего не сказать, ведь вечная апатия и сонливость стали верными спутниками некогда пылающего инициативой и желанием учиться студента. Тарталья некоторое время пытался собраться с мыслями и серьёзно поговорить с другом, но одного лишь взгляда на померкшие глаза и воспоминания о последней попытке разговора о личном хватало, чтобы остановить парня. Он явно был не готов вновь лезть в дебри чужой души, так как с его «тактичностью» это могло сулить большие проблемы. С момента начала кошмаров Итэр стал дольше спать, и традиция приносить чай перекочевала под ответственность Чайлда, который старался хоть так приободрить соседа. Парень же каждый раз натянуто улыбался и просил прощение за доставленные неудобства. Тарталья на это лишь отмахивался, принимаясь вновь делиться впечатлениями об очередном кулинарном шедевре Сян Лин, что он смог увидеть или даже попробовать. Иногда он даже приносил что-то от девушки, которая так же заметила отсутствие парня и не раз спрашивала о его самочувствии. На это у Чайлда всегда находились отмазки и отговорки, чем он без стеснения пользовался под недоверчивый взгляд юного кулинара. Неспешно переодевшись и заправив кровать, Тарталья подхватил обе кружки, что уже привычно стояли на его столе, и направился на кухню. Беглым взглядом он ухватил время на часах, которое сегодня явно поджимало, а потому стоило быстрее заварить чай и разбудить соседа. На кухне, как и всегда, было пусто. Только стройная фигура Сян Лин быстро мелькала то возле одного шкафчика, то возле другого. По помещению разносился странный запах чего-то жареного или даже тушёного — Чайлд не был мастером готовки и плохо разбирался в подобных тонкостях обработки продуктов. — О, доброе утро, Тарталья, — заметив нового посетителя её маленькой обители, улыбнулась девушка. — Доброе утро, Сян, — кивнул парень, не сдерживая рвущегося зевка. — Неужто не выспался? — с усмешкой заметила Сян Лин, вновь разворачиваясь к плите и переключая всё своё внимание на создание очередного шедевра. — Ага, на наших кроватях только в морг трупы возить, а не людям спать, — не оценил юмора Чайлд, потягиваясь и морщась от неприятно занывшей спины в подтверждение его слов. Всё же, наверное, единственное, к чему он так и не смог привыкнуть, так это ужасная обстановка общежития, которая буквально сама кричала о том, что её уже как полвека назад надо было сменить. Однако, видимо руководство университета было другого мнения в данном вопросе и стойко игнорировало любые вопросы и претензии по данной теме. — Ну, с таким режимом сна, мне кажется, мы не далеко ушли от тех же трупов, — заметила девушка, резво переворачивая что-то на сковородке лопаткой и будто абсолютно не боясь брызг, что полетели в её сторону. — Тут я с тобой соглашусь, — усмехнулся Тарталья, привычным движением закидывая заварки в кружки и, добавив по кубику сахара, залил всё кипятком. Сян Лин специально заранее стала ставить чайник, дабы её знакомым было легче и быстрее заваривать себе чай. Чайлд узнал об этой особенности в первый же день своего «чайного поста», поэтому был сильно удивлён подобной бескорыстной доброте. — Итэр всё ещё спит? — как бы между делом спросила девушка, выкладывая странное смешение яиц, зелени, бекона и чего-то непонятного на тарелку. Она успела неплохо разговориться с солнечным парнем, что всегда с готовностью отвечал на её шутки и с первого дня понравился ей. — Да, — коротко бросил Чайлд, выкидывая заварки в урну и беря кружки. Дабы избежать дальнейших расспросов, он поспешил попрощаться с девушкой и покинуть кухню. Без проблем поднявшись на этаж, Тарталья спокойно шёл по коридору, когда дверь таинственной комнаты «69» открылась за его спиной. Желание посмотреть на соседа было столь велико, что Чайлда сдержали только горячие кружки в руках, которые с каждой секундой больнее и больнее жгли ладони. Печально вздохнув, парень спешно надавил локтем на ручку двери и, подцепив носком край, зашёл внутрь комнаты. — Итэр, — спокойно позвал соседа Тарталья, ставя кружки на стол. Со стороны кровати послышалось ленивое шебаршение. — Итэр, сегодня первым идёт семинар, так что лучше нам не опаздывать. — Да-да, уже встаю, — мигом встрепенулся парень, услышав последнюю фразу, которая была для него как маяк. Сонно хлопая глазами, он некоторое время пытался окончательно проснуться и обработать полученную информацию. Тарталья точно не знал, снились ли ему кошмары, так как в последние дни тот ловко скрывал своё резкое пробуждение, а после сдерживал лишние слёзы. — Я немного проспал, так что придётся поторопиться, — неловко улыбнулся Чайлд, чувствуя неясную грусть от вида своего друга. Он очень хотел помочь тому, но уже догадался, что проблема кроется внутри парня, и пока тот сам не захочет исправить своё положение, никто не сможет поспособствовать этому. Собственное бессилие было ужасающим для вечно уверенного в своей исключительной силе духа Тартальи. — Ох, спасибо тебе, — присаживаясь на соседний стул, натянуто усмехнулся Итэр и взял кружку с остывающим чаем. Некоторое время он неподвижно смотрел на темноватую поверхность жидкости, будто о чём-то думая, и, когда Чайлд собирался вновь окликнуть его, парень резко отпустил кружку, разливая часть чая на себя и пол. Затянувшееся молчание повисло в комнате. — О Архонты, прости, я случайно! — резко подорвался со своего места парень, делая пару шагов от лужи и нервно мельтеша взглядом по ближайшим вещам, видимо, пытаясь найти то, чем можно вытереть лужу. — Не беспокойся, лучше сходи в ванную — чай был горячий и с сахаром, — чувствуя, как резко кольнуло от жалости сердце, попытался успокоить друга Тарталья. Тот на секунду замер, а после, кивнув своим мыслям, подхватил заранее сложенные вещи и поспешно выбежал из комнаты. Оставшись один, Чайлд протяжно выдохнул, пытаясь самому привести себя в порядок. Быстро найдя ненужное полотенце, парень вытер образовавшуюся лужу, молясь, чтобы чай не успел впитаться в пол, и потом не пришлось полноценно его мыть. Закончив с устранением последствий небольшого инцидента Чайлд устало откинулся на спинку своего стула. Раньше он всегда считал такие чувства как жалость, сострадание и грусть уделом слабаков. Так утверждал его отец военный, так говорили задиры в школе, так считали члены Фатуи и так скандировал позже он сам. Именно это убеждение и не давало парню раскисать и тратить время на бесполезные эмоции, которые лишь разлагают дух по-настоящему сильного человека как он. Однако со временем всё незаметно изменилось — радость и грусть стали настолько же привычны, насколько ранее торжество и гордость, а сострадание, ранее забитое палками окружения, медленно просыпалось внутри, стоило на глаза попасть тонкой фигуре его соседа после очередного кошмара. Обратное этому было непонятное чувство, которое пылало внутри него каждое дополнительное занятие у Чжун Ли. Это сложно описать известными парню словами, да и сам он никогда не ощущал подобного жара, который, кажется, поглощал всё его тело. — Ещё раз извини за это, — послышался тихий голос Итэра со стороны открывшейся двери. Тарталья быстро окинул его взглядом, отмечая немного торчащие волосы, выбивающиеся из хвоста. — Нет, ничего такого, я уже всё убрал, — махнул рукой Чайлд, поднимаясь со стула и вновь потягиваясь. Вновь посмотрев на часы, он осознал, что они уже немного отрываются от привычного графика. — Что ж, пора выходить. — Да, — понуро кивнул Итэр, подхватывая свою сумку и оглядывая тумбочку. Тарталья в это время так же повторил этот манёвр, доставая зонт из шкафа. — Эм, кажется, я забыл свой зонт в одной из аудиторий вчера. — О, ничего, думаю, под моим поместимся, — как ни в чём не бывало улыбнулся Чайлд, стараясь придать более бодрый настрой себе и другу. Всё же, постоянные дожди и тучи так же влияли и на его настроение, окрашивая то в серые и хмурые тона. Да и во время вечеров, когда их комната погружалась в напряжённую тишину, было сложно сдерживать плохие мысли, что так и лезли в голову. Выйдя на улицу, Тарталья в одно движение раскрыл массивный чёрный зонт и в приглашающем жесте подвинул его к соседу. Итэр немного помялся, но всё же встал поближе, видимо, решив, что мокнуть у него особого желания нет. Легко улыбнувшись уголками губ, Чайлд неспешно шагнул вперёд, подвинув зонт так, чтобы он смог заслонить от дождя сразу двоих. Так, в тишине, они шли по утренним улицам, которые блестели мокрым асфальтом и пахли сырой землёй. Итэр весь путь смотрел в никуда, явно пребывая в своих мыслях, которые касались его кошмаров и утреннего инцидента. Тарталья, пусть и изнывал от вечной тишины и апатии окружения, стоически терпел, думая о том, что всё-таки разговора не избежать, ведь прошла уже целая неделя, а ситуация становилась лишь хуже. Чайлд снова невольно задумался о том, что, возможно, за прошедший месяц слишком много стал уделять внимания занятиям с Чжун Ли, буквально считая дни до следующей встречи. Сам себя он оправдывал тем, что впервые кто-то по достоинству оценил его умения и мог наравне спорить о том, о чём другие даже не подозревали. Всё это делало образ преподавателя каким-то до ужаса сказочным и невозможным, но стоило войти в светлую аудиторию, вдохнуть лёгкий аромат экзотических цветов и все сомнения о реальности происходящего испарялись. Однако, что-то внутри неприятно грызло душу, намекая на то, что в качестве друга он провалился по всем фронтам. В такой атмосфере — тяжёлых мыслей и воспоминаний — они дошли до здания университета. Путь до аудитории, как и первая пара, остались лишь смазанным пятном в памяти обоих парней. Итэр почти ничего не отвечал, лишь уныло следил за каплями дождя, дрожащими струйками стекающими по запотевшему окну. Тарталья не решался как-то отвлекать друга от, несомненно, «интересного» занятия и так же изредка поглядывал на улицу, где случайные прохожие спешно пытались добраться до нужного места, неловко перепрыгивая лужи. Вторая пара оказалась лекцией, а потому прошла ещё более уныло, нежели первая — Чайлд всеми силами пытался удержать лицо в вертикальном положении, а глазам не дать захлопнуться на очередной «глубокомысленной» паузе преподавателя. Итэр же удивительным образом умудрялся даже не моргать, лишь во время громких звуков на секунду «просыпался», бегло осматривался и вновь переводил взгляд на явно более интересную картину за окном. Раньше Тарталья посчитал бы это поведением забавным, но теперь, с каждой прошедшей парой, данный факт зарождал в душе всё новые и новые беспокойства, неприятно оседавшие где-то в желудке. К последней лекции Чайлд буквально не мог спокойно сидеть и слушать заунывные речи преподавателя. Если раньше Итэр хотя бы пытался сделать вид, что всё как всегда в порядке, то теперь Тарталья осознал — всё абсолютно не в порядке. Он стоически терпел, заставляя себя думать лишь о том, что и как стоит сказать своему другу, как только они окажутся в комнате. Множество фраз и их вариаций летали в разрозненных мыслях, не давая поймать и соединить их в конечную версию. «Такими темпами и до хронической мигрени недалеко» — невесело усмехнулся Чайлд, рисуя на полях незамысловатый узор, который, кажется, был на гербе его собственной страны. Неожиданный звонок заставил ощутимо вздрогнуть и кинуть осторожный взгляд на соседа. Итэр, кажется, понемногу просыпался вновь, медленно собирая учебники и тетради обратно в сумку. — Ну что, домой? — потянулся Чайлд, натягивая свою излюбленную улыбочку. Сейчас его мало волновал тот факт, что его наигранность могла плохо сказаться на внутренних метаниях соседа, главной целью было без лишних проблем дойти до общежития и, начав с отдалённой темы, добиться раскрытия карт. Конечно, Тарталья так же отчётливо понимал, что честность потребует ответа, который он должен дать, если не хочет потерять всё то, что строилось не один месяц. «Что ж, когда-то это должно было произойти» — как-то флегматично заметил парень, выходя из аудитории и, наблюдая, как его друг молча идёт следом. Дождь уже прекратился, а потому парни могли идти не так близко друг к другу, давая возможность одному отдохнуть от вечной компании другого. Тарталья решил вновь проверить телефон на возможные сообщения, однако, как и два месяца до этого, никаких оповещений от заказчика. Эта ситуация порядком раздражала предвестника, ведь пока он не закроет личное задание, никто ему не выдаст другое, да и он сам не сможет взять никакого поручения. Данная система помогала избегать недобросовестного отношения со стороны людей Фатуи и являлась неким гарантом их работы, что очень привлекало клиентов. «Если в течение месяца никто не заберёт эту флешку, то придётся пробивать через Синьору… Эх, как же я не люблю всё это дело…» — устало выдохнул Чайлд. Он уже и забыл, сколько работает на Фатуи, — «Может, год? Или даже два? А, точно… Пять лет…» — последнее число заставило его ещё сильнее нахмуриться. А ведь и правда, он, в восемнадцать лет, как только ему позволил закон, был приглашён в офис самой большой компании Снежной. Тогда для простого сельского мальчишки это был буквально билет в новую жизнь, но, со временем, он осознал, какой контракт он подписал. Условие о возможной смерти и полное снятие ответственности за это с компании казалось чем-то странным, но невозможным, теперь же, после стольких опасных перестрелок, Тарталья осознал реальный вес этого пункта. В случае его кончины родственники получат лишь короткую весточку, а он сам будет выкинут из истории, как отработанный материал. — Чайлд? — неожиданный оклик заставил остановиться и резко перевести взгляд на друга, который впервые за день осознанно посмотрел на него янтарными глазами, в которых плескалось странное волнение. — А? — не понимая причины такой смены настроения, парень удивлённо вскинул брови. Однако, спустя секунду, он ощутил, как щиплет левую ладонь и мигом поднял её на уровень лица. — Ох, — только и мог выдавить из себя Чайлд, смотря на полукруглые ранки от ногтей, которые появились вследствие сильно сжатой руки. Кажется, он настолько сильно ушёл в свои мысли, что не заметил, как перевёл непривычные душевные метания в более известную боль от ранений. — Давай в комнате обработаю, а то занесёшь чего, — Итэр несколько секунд посмотрел на багряные подтёки, а после чересчур резво направился к двери общежития, к которому они незаметно подошли. Тарталья только и мог, что кивнуть и поспешить за соседом, который проявил удивительную прыть. Подъём до комнаты представлял собой странное подобие догонялок, где первый даже не пытался убегать, а второй то останавливался и спокойно шёл, то неожиданно срывался, пытаясь догнать друга на лестницах. — Садись на стул, — уже доставая свою аптечку, скомандовал вошедшему в комнату Чайлду Итэр. Парень быстрым движением скинул сумку на кровать, а сам послушно присел за стол, вытягивая руку. Было странно, как легко и естественно всё вышло, как рухнуло напряжение, что копилось эту дождливую неделю. Однако… — Знаешь, я должен извиниться перед тобой, Чайлд. — Что? — удивлённо вскинул взгляд на подошедшего соседа Тарталья. Его слова более не были безэмоциональными, а прямо-таки сквозили раскаянием. Это удивило Чайлда ещё больше, и даже аккуратное прикосновение смоченной перекисью ватки не смогло отвлечь его внимания от ярких янтарных глаз. — Ты и в правду хороший человек и друг, поэтому было бы очень несправедливо оставлять тебя в неведении так долго, — не отрывая взгляда от протянутой руки, спокойно начал Итэр, — и мне бы хотелось рассказать тебе кое о чём. — Итэр, ты не обязан этого делать, — чувствуя иррациональное волнение, возразил Тарталья. — Нет, дальше так продолжаться не может, — неожиданно твёрдо прервал друга парень, заканчивая работу с ранами и обматывая их бинтом. — Я правда хочу, чтобы ты кое-что знал. Это касается моей сестры. Неожиданный яркий солнечный луч блеснул в окне, озаряя ранее затемнённую комнату тёплым светом, обволакивая золотом каждый предмет и обоих студентов. Блондинистые волосы Итэра буквально засверкали, показавшись Тарталье настоящим кор ляписом, что можно было увидеть на местном рынке, но даже он не был настолько кристально чистым, как эти тонкие нити, сотканные, казалось, из самих звёзд. — Мы жили вместе в детском доме, сколько себя помнили, — присаживаясь на соседний стул и не отпуская руку друга, продолжил парень, — и до определённого возраста нам было не важно, кто наши родители. Однако всем людям, так или иначе, хочется узнать о своей родне, и мы не стали исключением. И всё же, здесь важное не это. Люмин — моя сестра и самый дорогой мне человек, ещё тогда я понимал, что мне вполне нравится считать своей семьёй только её. Это было очень эгоистично, ведь она желала общаться и знакомиться с новыми людьми, а я был неким молчаливым и хмурым балластом, который отпугивал любых потенциальных друзей. Мне не было оправдания — сейчас я отчётливо это понимаю, — парень на секунду грустно усмехнулся, легко погладив чужую руку, чем вызвал ответную дрожь у Тартальи. — Время шло, и я понимал, какую ошибку совершал изо дня в день — когда наши сверстники могли свободно общаться друг с другом, мы с Люмин были ограничены в подобном. Я впервые ощутил себя настолько ужасно, что просил прощение весь день, а вечером, когда все уже спали, я пообещал, что никогда не стану отгонять от себя людей. Возможно, моя сестра также была неплохим манипулятором, но тогда меня захлестнуло чувство вины, которое грозило перерасти во что-то более страшное. Итэр аккуратно отпустил лежащую между собственных ладоней руку и повернулся к окну, наблюдая за лёгким покачиванием веток придомового дерева, на котором уже сидела та самая птичка. Сквозь закрытое окно не было слышно, поёт ли она или просто наслаждается теплом долгожданного солнца, но что-то внутри подсказывало, что именно второе было более правдивым. — С того момента у нас и появились первые друзья, — продолжил, наконец, парень, не отводя взгляда от картины вечернего города, — конечно, связи с детьми из детского дома налаживать было поздно, но вот волей случая Люмин смогла познакомиться с компанией старшеклассников. Многие из них относились к нам с пренебрежением, но вот двое из них… — Итэр задумчиво постучал пальцами об стол, видимо, подбирая верное выражение, — они были другими. Честно, поначалу я сомневался в их мотивах, но обещание буквально заставило меня дать им шанс. И я не ошибся, — парень неожиданно тепло улыбнулся, заставляя Чайлда так же неловко приподнять уголки губ. — Сначала мы встречались только в стенах школы, но после их выпуска наши встречи перенеслись в более нейтральную обстановку. Именно они и познакомили меня со всеми замечательными людьми, которых я знаю сейчас, — Итэр неожиданно повернулся к Тарталье и озорно усмехнулся, — конечно, не считая тебя. — Ого, впервые другие люди называют меня замечательным человеком, — улыбнулся Чайлд, перенимая необычную атмосферу их разговора. — Тогда, эти люди просто слепцы, — испустил короткий смешок парень. — Итак, как ты, наверное, понял, мой круг общения был достаточно ограничен и расширялся только благодаря сестре, однако… — улыбка на губах Итэра неожиданно дрогнула, заставляя почти исчезнувшее беспокойство в груди Тартальи вновь завозиться, — однако три года назад Люмин стала очень странной. У нас никогда не было друг от друга секретов, но тогда я явно ощущал, что она что-то скрывает, не договаривает. Так как тогда нам уже исполнилось пятнадцать, то вечером, если у нас не было занятий в школе, мы могли уходить гулять. Ранее мы проводили это время с друзьями или вдвоём, но всё чаще Люмин отказывалась, говоря, что ей надо кое-куда зайти и мне это будет не интересно. Конечно, я не верил в это, но, — парень тяжело сглотнул, и радость вновь исчезла с его лица, — я не мог в открытую высказать ей об этом, ведь память о моей прошлой вине всё ещё давила на меня. Возможно, сейчас я просто оправдываю свою тогдашнюю трусость, однако сделанного не воротишь. Люмин всё больше отдалялась от меня, пока… — Итэр гулко сглотнул, вновь отводя взгляд к окну, подпирая голову рукой. Вновь воцарилась короткая тишина, чтобы каждый из них мог обдумать сказанное и услышанное. Чайлд впервые задумался о том, что в чём-то они даже похожи — он так же был жутко замкнутым и необщительным ребёнком и, если бы не его жёсткий наставник, он вряд ли бы добился всего того, что имеет сейчас. Они оба нуждались в толчке, неком «благословении» на путь истинный. — Тогда был обычный летний день — во время каникул нам разрешали гулять дольше, — вновь собрался с силами Итэр, прочищая горло. — Люмин снова отправилась гулять, а я, решив, что оставаться одному в детдоме, в столь жаркий день будет кощунством. Благо, у нас были домашние телефоны, и я знал номера друзей. Я впервые гулял без Люмин и не раз за тот вечер заметил обеспокоенные взгляды. Конечно, все понимали, что что-то не так, но портить прогулку не хотелось, да и раз я молчал, то ничего серьёзного произойти не могло, — парень глубоко вздохнул, будто готовясь к последнему рывку. — Люмин тогда не вернулась домой. И на следующий день от неё не было никаких вестей. Сразу подключилась полиция, но даже с помощью добровольцев не было ни одной зацепки. Она будто провалилась сквозь землю, в одно мгновение перестав существовать — ни следов, ни записей с камер, ни очевидцев — ни-че-го. — Но как? — задал тревожащий его вопрос Чайлд, когда друг вновь взял паузу. — Люди не пропадают просто так, да и тем более простых детей красть незачем. — Все тоже так думали, но отсутствие всяких улик заставило закрыть дело спустя месяц, — прикрыл глаза Итэр, возвращаясь в воспоминания о тех ужасных днях. — Однако я не сдавался и наши друзья тоже, но мы так и не нашли ни единого следа Люмин. Дни сменялись неделями, но я не терял надежды, и она была оправдана, — неожиданно открыв глаза, парень резко поднялся со стула. В пару шагов он оказался возле своего стола, где стояла та самая фотография. Он аккуратно, будто новорождённое дитя, огладил края рамки, смотря на такое родное лицо. — Это единственное, что осталось мне от сестры, однако, все смотрят лишь на обложку, забывая о содержании, — Итэр неожиданно подхватил фотографию, переворачивая её задней стороной вверх и, пару раз аккуратно чем-то щёлкнув, вытянул тонкий кусочек потрёпанной бумаги. — Эта записка появилась в одну из ночей на кровати Люмин. Итэр вернулся к собеседнику, протягивая эту записку. Тарталья со всей аккуратностью принял клочок и с огромным интересом всмотрелся в аккуратные буквы, уже выцветшие от времени, но всё ещё читаемые. «Не ищи меня, пока я не найду тебя. Люмин» — гласила надпись. — Именно эта бумажка дала мне сил двигаться дальше, — грустно улыбнулся Итэр, вновь присаживаясь на соседний стул. — Именно этим я живу все эти три года. Я не знаю, смогу ли когда-то вновь увидеть её, но чувствую, что это обязательно произойдёт, — парень неотрывно смотрел в голубые глаза напротив, будто старался передать весь спектр эмоций, что ощущал сам. — Я очень хотел, чтобы ты узнал это. Мне не нужны ответные откровения, ведь, если ты и вправду захочешь этого, то расскажешь мне точно так же. На это Тарталья мог лишь глухо сглотнуть и кивнуть, вновь всматриваясь в буквы на бумажке. Сделав себе мысленную пометку о том, что стоит позже вновь наведаться к Синьоре и, превозмогая собственную гордость, попытаться добыть хоть каплю информации о молодой девушке с янтарными глазами и блондинистыми волосами. Итэр легко улыбнулся, смотря на сосредоточенного соседа. После того, как он рассказал о своём прошлом, стало несравнимо легко, ощущение, будто наконец-то на его плечи не давит непосильный груз одиночества и страхов. Теперь он не один в своих поисках. С того вечера ему больше не снились кошмары.