Что ты чувствуешь

Хесус возвращается в Москву, у него остаётся ещё два дня запланированного отдыха. По ощущениям он просто потерял время, Вова всё равно не понял ничего, но если понял, то теперь будет знать о том, что Хес к нему испытывает. Знать и смеяться над ним. С Братишкиным всегда было так сложно? Грустно, одиноко, ему столько лет не было так хуёво. Быстро надоедает смотреть на своё отражение в больших панорамных окнах, он выключает свет в квартире, погружая её в темноту, по стенам только огни города, становится ещё тоскливее. Хесус врубает чей-то стрим на фон, не слышит ни слова, только пялится в белый потолок. Когда он слышит непривычный звонок, не сразу понимает, что это. — Да? — неуверенно отвечает Хесус в трубку. — Сэр, к вам Владимир Семенюк, пропустить? — похоже на голос чела с ресепшен. — А? Ну, да, конечно. Хесус точно не ждал встречи с ним так скоро. Что ещё Вова не успел ему сказать? Чем хочет добить? Они тяжело смотрят друг на друга, когда Братишкин появляется в коридоре. — Никогда не привыкну к этой хуйне, Алексей. — Зачем ты пришёл, Владимир? Вова делает пару медленных шагов вперёд, а потом влетает в его объятия, сжимает крепко, что и не оторвать. — Я люблю тебя. — Что? — Люблю. Тебя. — чётко повторяет Вова. — Я устал это отрицать. Хесус обхватывает его руками и утыкается носом в шею. — Дурак. — Что это за ответ? — Ты меня в себя влюбил, дай хоть понаслаждаться твоими признаниями. — Я больше не буду вести себя как идиот, обещаю. Я столько думал, пока ехал эту туеву кучу часов сюда. — Прямиком из Питера за мной следом? — Ага. — То-то ты пропах как бомжара. — Да, блять! Пиздец ты козёл. — Вова отстраняется и смотрит на него недовольно. — Сходи в душ. — с улыбкой предлагает Хесус, перебирая его светлый хохолок. — Это намёк? — Дружеское предложение. — Даже не поцелуешь меня? Хесус задумчиво смотрит, как тот вытягивает губы, хлопает по ним пальцами и отходит назад. — Не хочу. — Ха? В смысле не хочешь? — опешивает Братишкин, растерянно хлопая глазами. — В коромысле. — Ты… Хочешь сказать, что… — Ты не думал, что человек не будет ждать тебя вечно? — спрашивает Хесус, складывая руки на груди. — Ты мне отказываешь? — Для тебя с самого начала всё было приколом. Смешная шутка, полапать друга, завестись и перепихнуться. Я не хочу завязывать настолько хрупкие отношения. — И ты отказываешь мне, только потому что боишься отношений? — не понимает Вова. — Я не боюсь отношений, я боюсь тебя и того, насколько больно ты можешь мне сделать. — Не доверяешь мне? Я не такой хуёвый бойфренд. — Я и не сомневаюсь. Ещё бы ты не был таким дубом. — вздыхает Хесус и хочет пойти за водой, заодно привести мысли в порядок, но Вова дёргает его за руку. — Не твори глупостей. — Мне столько стоило признаться тебе. — Ты гей, Вов? — Я… — Братишкин таращится на него в ужасе. — Отлично, тогда что за отношения у нас будут? Подумай сам, ничего хорошего всё равно не выйдет. — А ты типа да? И как долго? — Как только стал целоваться с парнями. — С какими парнями? — тут же спрашивает Вова. — Тупица. — Ты имеешь в виду меня? — Ой, заткнись, у меня от тебя уже мигрени. — Хесус всё же идёт на кухню за водой. Братишкин устраивается в зале на диване, обиженно дуясь. — У меня хесусексуальность. — Выдумываешь? — Я не думаю, что может случиться так, чтобы у меня появилось такое желание к другому парню, кроме тебя. А у тебя? — Я не знаю. Если случится, то случится. — отвечает Хес, садясь рядом. — Чёрт, чувствую себя идиотом. — Неужели? Будто раскрыл свои чувства, а их растоптали? — Пиздец. Ответь мне честно, всего один вопрос. — Хорошо, предельно честно. — соглашается Хес. — Моя щётка всё ещё хранится в стаканчике? Они смотрят друг на друга выжидающе. — Нет. — это честно. Вова тут же вскакивает, но Хесус дёргает его за руку, и тот падает ему на колени, с нечитаемым взглядом и пытается встать. Они возятся, а потом Хесус прижимает Братишкина к дивану. — Она в шкафчике, чтобы меня больше вопросами не заёбывали. — заканчивает он. — Сука! Играешь на моих нервах! — И это приятно. — Хес гладит его по лицу пальцами. — Всё ещё не хочешь меня целовать? — хитро прищурившись, спрашивает Вова и скользит по губам кончиком языка. — Всё ещё хочу, но не буду. — Почему? — Это будет неуместно в наших обстоятельствах. — отвечает Хесус, слезая с него. — Бля. — Ты собираешься остаться на ночь? — И ты не против? — Вова удобнее разваливается на диване, закинув руки за голову, и раскачивает коленками, смотря на стоящего над ним Хеса. — Поездка в Питер и обратно должна была тебя вымотать. Я не какой-то изверг заставлять тебя ещё и до дома тащиться хуй знает сколько. — Как мило. Я и правда заебался. И в душ бы сходил. — Иди. Я принесу одежду сменную и полотенце.

***

Хесус осторожно приоткрывает дверь, не глядя протягивая вещи. — Держи. — Ты можешь зайти и нормально передать. — говорит ему Вова. Хес вздыхает, заходит в ванную, и конечно приходится видеть голого по пояс Вову с расстёгнутыми штанами. Он кидает одежду на раковину и вешает полотенце на крючок. — Спасибо. Хес. Они поворачиваются друг к другу, и у Братишкина очень удачно сваливаются на пол джинсы. — Навык соблазнения у тебя хуёвый. — сообщает Хесус. — Не знаю о чём ты, просто собираюсь в душ. — Тогда держи свою задницу в трусах, пока я не выйду. — Так она в опасности? — Ну, её хозяин ты, так что да. — Хес застывает в дверях, но не оборачивается и просто уходит. Хесус возвращается в свою комнату и ложится на кровать, чувствует себя опустошённым и уставшим. Даже успевает задремать, размышляя, что нужно бы найти что-нибудь Вове, но у него нет ни второго одеяла, ни подушки, он поворачивает голову, задумчиво смотря на место слева. Снова спать с ним в одной постели? Невозможно. Зато находит лишнюю подушку. Всё-таки задремавшего Хеса будит появившийся в комнате Братишкин. — Хес… М… — он встряхивает мокрой башкой. — Ванная, конечно, опупенная, это пиздец. — А? Я чуть не уснул. — сонно говорит Хесус, приподнимаясь, рассматривает несуразно выглядящего Вову в своей одежде, особенно еле налезшие на задницу спортивные штаны, которые ещё и волочатся по полу, а футболку, доставшуюся ему по бартеру от вк, сам он ни разу не надевал. — Ничего, ты тоже ехал из Питера. Блять, дурацкие штаны. Ты прости, но я лучше похожу без них. — Братишкин принимается стаскивать с себя штаны под тихий смех Хеса, неловко мнётся оставшись без них, натягивая футболку вниз, и выглядит до жути невинно. — Эм, ну, я пойду в зал. — Я не принёс туда ничего. — А… — Ложись. — приглашает Хес, указывая на противоположный край кровати. — Ты уверен? — Ну, мы же оба взрослые, способны держать себя в руках? — Ага. — у Вовы не получается сдержать разочарование, отразившееся на лице, он подходит к кровати и плюхается сверху, сдвинув одеяло. — Я тут с краюшку посплю, могу даже без одеяла. — Не говори ерунды, без одеяла он после душа. Братишкин что-то невнятно бурчит, завернувшись в одеяло, и поворачивается к нему спиной. Хесус растерял всё желание спать, а Вова тихо похрапывает уже через пару минут. На этой кровати одеяло огромное, как и сама кровать, поэтому его должно быть достаточно, чтобы вертящийся во сне парень не стаскивал его с Хеса. Сон не идёт, и он залипает в телефон, на час, а то и два.