Блудный огонек моей души

Весна была в самом разгаре, земля высохла, пробилась молодая трава, птицы звонко пели, а в воздухе упоительно пахло цветами и благовониями. Адепты расположились в тени, прячась от полуденного солнца. Лань Чжань сидел у себя в покоях и учил А-Юаня игре на гуцине. Мальчик старательно запоминал как правильно перебирать струны и не заметил, как увлекся и стал наигрывать очень знакомую для Нефрита мелодию. Которую ребенок знать не мог. — А-Юань… откуда ты знаешь эту мелодию? Я не припомню, чтобы играл ее. — его ученик остановился и грустно улыбнулся. Маленькие ладошки нежно провели по струнам и корпусу, словно смахивая невидимые пылинки. — Сянь-гэгэ часто пел ее. Он сказал, что ее сочинил его друг, когда они попали в беду. — сердце Лань Ванцзи чуть не остановилось, а потом застучало так быстро, словно стремилось проломить ребра и вырваться из груди. — Да уж… тогда мы попали в большую беду. — тихо выдохнул мужчина, вспоминая войну. И не заметил, как А-Юань залез к нему на колени, обнял и начал напевать. Детский голос и совсем не детские мысли… неужели Вэй Ин пел ее для малыша? Спроси у сердца своего, Как выбрать между двух дорог: Одна легка, на ней светло, Тепло, по ней бежать совсем легко. Другая ужасов полна: Там света нет, Надежда не видна, И ты по ней идешь, Скрываясь, И вспоминаешь тех, Кому помочь ты не успел, Кого спасти не захотел, Ну, а кого не смог, Не удержать, Не убедить, Не отпустить И не простить, А выпнуть за порог. И вот он я, совсем один На перепутье двух дорог, Прямая тяжела. Мне не видать дневного света, Моя судьба бежать. И от заката до рассвета, Я обречен плутать. Но я не буду слезы лить, Я встану и пойду искать Ответы на свои вопросы, Средь тысячи других. Нефрит слушал песню, затаив дыхание, а по щекам, не переставая, текли слезы. Под конец он крепко обнял воспитанника, стараясь совладать с эмоциями. Юань вытирал слезы ладошкой и успокаивающе что-то нашептывал. — Лань-гэгэ, ну не плачь, скоро Сянь-гэгэ вернется, а ты заплаканный. — утешал его ребенок, улыбаясь. Ханьгуань-цзюнь улыбнулся сквозь слезы и пригладил волосы мальчика. — Ты прав, он скоро вернется. И мы никуда его не отпустим. — в голове какое-то хмельное веселье, не иначе как заразился им от Сычжуя. Иначе почему хочется смеяться так, чтобы слышали все Облачные Глубины? В воздухе резко запахло лотосом, а затем раздались удивленные, а позже и испуганные вскрики. Все адепты рванули вперед, Лань Чжань и Лань Сычжуй в стороне не остались и тоже поспешили. Что-то творилось за территорией ордена. Заклинатели рванули туда, буквально нос к носу сталкиваясь с адептами из Пристани Лотоса, Башни Кои и Нечистой Юдоли. Добравшись до места, откуда шла странная энергия, заклинатели оторопели. Давно, более нескольких сотен лет, никто не видел чудовищ, чьи тела возвышались огромной горой. А затем вся эта груда тел вспыхнула огромным факелом до самых небес. А затем раздался звонкий голос, который был не знаком никому из заклинателей. Юноша в белоснежных одеяниях монаха легко забрался на доспехи, что аккуратной кучей лежали чуть поодаль. — Впервые за многие тысячи лет, Небеса объединились с теми, кого называли четырьмя бедствиями! Один из них уже давно исчез из этого мира. Оставшиеся стали нашими союзниками. Демоны и Небожители дрались бок о бок! И сегодня мы празднуем победу, поминаем тех, кто пал в бою и возносим молитвы тем, кто выжил. — восторженные вопли были ему ответом. Юноша легко соскользнул с импровизированного пьедестала и оказался на руках высокого мужчины в красном одеянии. — Мы славим того, кто вознесся совсем недавно и в этой борьбе взял на себя роль генерала. В миру его звали Старейшиной Илин, основателем темного пути, монстром в человеческом обличии. Но мы узнали его как Вэй Усяня, покровителя творцов и того, кто дарит путь. Но отныне его будут звать Белый предвестник! Покажись, брат! Пусть твой путь домой будет легким! — толпа расступилась и воины подняли в воздух клинки. В абсолютной тишине раздалось ржание и заклинатели забыли как дышать. — Генерал Вэй, Генерал Вэй! — скандировали воины так громко, что можно было оглушить всю округу. Через эту арку во весь опор несся всадник в белых одеяниях. Когда до заклинателей оставалось несколько шагов наездник остановил лошадь, бросил поводья и выпрыгнул из седла. А затем легко прошел сквозь барьер, чьи контуры проявились лишь на мгновение, когда Вэй Ин пересек невидимую черту. — Сянь-гэгэ! Ты вернулся! — Лань Сычжуй опомнился первым и побежал к нему. Небожитель сделал два быстрых шага, рухнул на колени и распахнул объятья. Ребенок повис на его шее, громко всхлипывая и смеясь одновременно. Тот, кого все называли Старейшиной Илин улыбался, вытирал детские слезы рукавом одежд и обнимал мальчика и осторожно поднимался с колен, не отпуская свою ношу. Лань Чжань сделал неуверенный шаг вперед и поймал взгляд Вэй Усяня, наконец-то разглядев его как следует. Ему невероятно шли белые, словно первый снег, одежды, заколка с молочно-белым камнем, украшавшая высокий хвост, и небесно-голубая лента, что в несколько петель обнимала шею. И именно на ней остановился взгляд Нефрита. Мысли были самые разные: от следа ночной страсти, до ранения. Заметив, куда направлен взгляд, заклинатель поспешил развеять его сомнения и коснулся повязки, слегка ее оттягивая. Идеальную кожу шеи разрезала пополам тонкая нить шрама, с неровными краями. — От демонического оружия. Заживет чуть позже. В Гусу Лань нет запрета на сокрытие боевых увечий, насколько я помню. Или оно есть среди той тысячи, что введены недавно? — поинтересовался Вэй Ин, лукаво улыбаясь. Лань Ванцзи дернул уголком губ и прикрыл глаза. А потом, к шоку окружающих, крепко обнял Вэй Ина и Лань Сычжуя. Цзян Чэна, который попытался вскинуться, одним жестом окоротил Нэ Хуайсан. Что-то в глазах младшего господина Нэ было такое, от чего глава Цзян застыл как вкопанный и не произнес ни звука. Довольный юноша с характерным щелчком раскрыл веер и спрятал лицо, чтобы никто не заметил его улыбки. — Сянь-гэгэ, ты же пойдешь с нами в Гусу? И мы будем жить все вместе? — Юань с надеждой посмотрел на него. Заклинатель улыбнулся и растрепал волосы мальчика. — Если Лань-гэгэ позовет, то пойду, даже в красном. Позовешь же, Лань-гэгэ? — спросил Вэй Ин, смотря прямо в глаза Лань Ванцзи. Нефрит медленно кивнул. — Пойдем домой. — тихо сказал Ханьгуань-цзюнь. Вэй Усянь кивнул, усадил А-Юаня на плечи и маленькая процессия направилась в сторону Облачных Глубин, оставляя позади шокированных заклинателей и одного Небожителя, хитро потирающего руки в бинтах. Год спустя — Я понимаю почему посаженным отцом стал Фэн Синь, а посаженной матерью Линвэнь. А я как попал в твой ближний круг, а? — спросил Вэй Ин заканчивая последние приготовления. Принц Сяньлэ заключал брак ни с кем иным, как с самим Градоначальником Хуа, который постоянно просил называть его Сань Лан. Вэй Усянь с трудом осознал, что его мало того что пригласили на свадьбу, так еще и на почетное место брата одного из будущих супругов. — Ну как я мог не пригласить тебя, брат мой? Тем более на собственную свадьбу! Кстати, как там дядя твоего жениха, не скончался? — ответом ему был хохот и заявление, что старик Лань здоров как бык и проживет еще долго. Принц скромно хихикал, закрывая лицо фатой. Заклинатель с улыбкой поправил ткань и помог Се Ляню забраться в паланкин. Пока они шли, он задумчиво гладил флейту и думал о том, что случилось за этот год. Это было сумасшедшее время. Лань Цижэнь, даже если не одобрял их брак с Лань Ванцзи, то просто сдался и дал согласие. Трогать Цзян Чэна не хотелось, отношения между ними так и остались запутанными и сильно натянутыми. И поэтому Се Лянь, на правах старшего названного брата, дал свое благословение. Сейчас Вэй Ин метался между Облачными Глубинами, своими храмами и маленькой мастерской, где он работал как проклятый, но не забывал находить время для таких мирских вещей как посиделки с Лань Чжанем и А-Юанем. — Любите друг друга, храните вашу любовь и не отпускайте. — тихо пожелал заклинатель, когда пришел черед совершить поклоны родным. Он прикрыл глаза, представляя свою свадьбу. В груди предательски заныло от мысли, что дядя Цзян, мадам Юй и шицзе не видят этого вживую, не будут рядом с ним. Но боль отступила, стоило подумать о том, что они всегда с ним, в его памяти. А потом был праздник, шумный, яркий и невероятно красивый. Звучали поздравления, рекой лилось вино, не было среди гостей тех, кто был хмур или огорчен. — Как прошла свадьба твоего дагэ? — поинтересовался Лань Ванцзи, стоило его будущему супругу вернуться домой. Вэй Ин улыбался и упрямо сдувал с лица чересчур длинную прядь волос, чем смешил своего жениха. После своего возвращения, он перестал собирать волосы в высокий хвост и довольствовался небольшим узлом на затылке, а то и вовсе не собирал их. Вечера они предпочитали проводить вдвоем, сидя на крыльце и смотря на звезды. — Замечательно прошла. Никто не подрался, не спорил, не пытался убить. Идиллия. Они и правда очень сильно любят друг друга. Знаешь… а мы похожи даже больше, чем мне казалось на первый взгляд. Что Сань Лань и его Высочество, что мы с тобой, пережили очень много ужасных вещей, разлуку, боль и одиночество. Но все равно встретились. — Нефрит задумался и приобнял его за плечи. — Согласен. — Вэй Ин откинулся назад, прижимаясь спиной к груди Лань Чжаня и задумчиво уставился на небо. На черно-синем бархате небосвода были рассыпаны алмазы-звезды. Небожитель чуть прищурился, когда молочно-белый диск Луны осветил спящие Облачные Глубины. Лань Чжань зарылся лицом в макушку Вэй Ина и тихо запел, к удивлению жениха. Спи, моя звезда, Я с тобой всегда. Обойдя весь свет, Я нашел ответ: Нет тебя милей, Нет тебя родней, Ты не плачь, мой свет. Краше тебя нет. Слезы ты утри, Лучше ты усни Ты увидишь сны, Где сбылись мечты. Спи, усни, родной. Мы с тобой вдвоем. Глаза закрывай И сладко засыпай. Засыпай… — Брат пел ее мне, когда я был совсем маленьким. А ему пела мама. — пояснил Нефрит, заметив очень удивленный взгляд будущего супруга. Вэй Усянь развернулся к нему лицом и обнял за шею. — Очень красиво. Пойдем спать, а то я жутко устал. — полусонного Небожителя даже не испугало что его подхватили под коленями и перенесли на кровать. Единственное, что он отметил на грани сна, что Лань Чжань лег рядом и укрыл их обоих. А через месяц была их свадьба. Такая, о какой Вэй Ин не смел и мечтать. Разве не счастье, когда тебя держат за руки, словно ты величайшая драгоценность во всем мире? Когда смотришь в глаза любимого человека и не можешь оторваться? Когда сердце грозит проломить ребра, а кровь вскипает от предвкушения? Когда вас поздравляют, желают счастья и благополучия? Да. Это счастье. А еще большее счастье — это любить и быть любимым. А проблемы… решаемы. В конце концов, Вэй Усянь редко следовал правилам, практически никогда. И от этой мысли хотелось улыбнуться еще шире, обнимая законного супруга и сына, что он и сделал. Здесь и сейчас он был самым счастливым Небожителем на свете. И те, кто молились ему, ощутили непонятную легкость и хмельное веселье, от которого хотелось танцевать и петь. А в воздухе просто одуряюще пахли благовония с запахом лотоса… Бонус — Вэй Ин, я все забываю тебя спросить, а почему у А-Яо и главы Цзян при виде Феи начинает дергаться глаз? — спросил Лань Сичень во время одной из вечерних трапез. Небожитель прыснул в кулак, сдерживая хохот на все Облачные Глубины. — Можно сказать, что я разыграл их обоих из-за нее. Когда мой племянник, не совсем понимая чему я покровительствую, попросил щенка… хорошо что это видел только брат и Сань Лань, иначе засмеяли бы на все Небеса. Я немного обиделся и решил подшутить над его дядюшками. То у главы Цзян пропадет Цзыдянь с видного места и найдется на старом поле для отработки ударов, то главе Цзинь начнет мерещиться его покойный отец, то еще какая беда приключится. — к концу рассказа Цзэу-цзюнь едва сдерживал смех. — Это жестоко, Вэй Ин. — Лань Чжань слегка приподнял краешки губ, что не ускользнуло от внимательного взора заклинателя. — А не жестоко меня пугать собаками? Я их боюсь между прочим! — возмущению не было предела и тихий семейный ужин стал очередной дискуссией. Но Лань Цижэнь почти не лез в это, лишь иногда посмеивался. С тех пор, как этот негодник Вэй Усянь снова появился в ордене, спокойнее не стало. Но нельзя было отрицать, что жить стало намного интереснее.