Сломанная судьба

Убежище Учих состояло из тех же мрачных и холодных коридоров, заставляющих зябко ежиться. Наоми следовала за Итачи немой тенью, не проронив ни слова за всю пройденную дорогу. И мужчина принял ее отстранённость, оставаясь наедине с собственными мыслями. Он осознавал, что Саске скоро будет здесь и это дарило необъяснимую лёгкость. Маленький шажок к свободе, где он расплатиться за все свои грехи. Сможет увидеть брата и сказать ему, как любит его. Но в этой маленькой радости было место для печали. И эта печаль шла позади него, опустив голову, напоминая маленького вороненка, брошенного родителями, не научивших летать. Он много думал, представлял, как они выбираются из всех передряг вдвоем, сбегают от всего мира, живя где-то в небольшом домике у моря. А потом он запретил себе мечтать, каждый раз ощущая невыносимую тоску по жизни, которой у него никогда не будет. Итачи остановился, и девушка едва не врезалась в него. У него остался последний шанс, выплеснуть свой океан чувств до того, как они будут похоронены под обломками, заставляя его вечно сожалеть об утраченном. — Наоми, — он обернулся, улыбнулся увидев яркий огонек ее жизни. — Ты самая вредная, злая, холодная девушка, которую я когда-либо знал. Она поджала губы и обняла себя руками, стараясь держаться, как он выразился, холодно. — Но я знаю, как ты плачешь по ночам, как ненавидишь себя, как отдаешь свою жизнь мне, думая, что я этого достоин и нет, я не достоин, — он поднял ее подбородок, заглядывая в голубые глаза, которые видел лишь раз. — Я не достоин того, чтобы любить тебя и все же, я люблю. Её сердце остановилось на мгновение, чтобы потом застучать с удвоенной силой. Она смотрела на Итачи с неверием, обижено, будто его слова оскорбили ее. Наоми порывисто обняла его, уткнулась лицом в грудь и зарыдала. Не пряча свои слезы, не скрывая свои всхлипы и тихий вой скорби. Она сходила с ума, разваливалась на части, умирала вместе с ним, потому что иначе не могло быть. Судьба забирает у нее последнюю причину чтобы жить. Она знала — мир берет с нее плату, за все совершенные проступки. Это ее искупление грехов. — Итачи, — прошептала с надрывом, едва ворочая языком, вдыхая его тепло смешанное с ароматом вишни. — Я не сберег брата, не сберег тебя, я такой бестолковый, Наоми, — он прижался к ней, ощущая, как по его щекам текут слезы. — Я так виноват перед вами. Она гладила его по спине, успокаивая, давая понять, что не считает его виноватым. — Ты дал ему шанс на жизнь, стать сильным в этом жестоком мире, и несмотря на все совершенные им ошибки, я верю, что Саске найдет свою правильную дорогу, не станет нами, — она говорила сквозь слезы, хотела, чтобы Итачи нашел свое успокоение, хотя бы сейчас, в последние минуты своей жизни. — Присмотри за ним, — просьба, которая была невыполнимой для нее. — Думаешь, я останусь здесь? — она фыркнула, храбрясь, не показывая свой страх. — Это мое последнее желание, я хочу, чтобы ты выжила, хочу, чтобы была счастлива и, если найдешь время, чтобы присмотреть за моим непутёвым братом — я буду благодарен. Он крепче прижал ее к себе, хотел прочувствовать всю её напоследок. Хрупкие плечи, тонкую талию, ее ненавистную вишню на губах. Итачи целовал ее отдавая этому поцелую всего себя, раскрывая все свои чувства, позволяя ей окунуться в его океан, спрятанный под сотнями масок. И она тонула в нем не желая быть спасенной. Наоми отдала ему часть своих сил, часть своей души, без веры в то, что он выживет, но с надеждой, что он не умрет в одиночестве. — Ты бесконечно дорог мне, Учиха Итачи. С его улыбкой, с дорожками от слез на щеках, с последним ударом сердца. Ее мир рухнул в бездну, унося Наоми за собой.