Принцесса выбирает дракона: 10 ЛЕТ СПУСТЯ

VIII

– Вы вообще представляете, сколько оно стóит?! Вера вышвыривает из ящика ворох кашемировых джемперов и оседает на пол. В квартире царит хаос: за последние несколько часов она обыскала здесь каждый уголок, каждую полочку, каждый шкафчик, тумбочку и комод, но пропажи так и не нашла. – Кольцо исчезло после того, как ваши сотрудники провели у меня уборку, – выговаривает она в трубку тонкоголосой девчонке, старшему вип-менеджеру, с которой её соединили, едва Вера озвучила по телефону серьёзную претензию к клининговой компании. – Мы просим убирать все драгоценности в сейф перед визитом наших специалистов по клинингу, а также заключаем со своими клиентами специальный договор… – та в который раз твердит заученную фразу. Вера сдавленно чертыхается. Она, конечно, совсем не так наивна и беспечна, чтобы хранить ценности в ящике прикроватного стола: на то имеются сейф и банковские ячейки. Но обручальное кольцо, ставшее ненужным, всё равно лежало в тумбе возле постели. Рука у Веры так и не поднялась убрать его. Вера про себя распекает и клянёт свою излишнюю сентиментальность в самых неблагозвучных выражениях, потому что просто так выслушивать дежурные извинения вип-менеджера ужасно скучно. – …Вера Леонидовна, я понимаю, что ситуация очень неприятная… – Неприятная ситуация – это если бы вы мне прожгли обивку дивана, – наконец, перебивает её Вера. – А это подсудное дело, девушка. Кража. Кольцо стóит целое состояние, и если я обращусь с этим в полицию… – Подождите-подождите, – чует неприятности менеджер и спешит вовремя потушить зарождающееся пламя. – Давайте сначала попробуем разобраться… Разговор ни к чему толковому, конечно, не приводит: девчонка только обещает прислать на адрес Веры представителя клининговой компании, который обстоятельно обсудит с ней деликатную проблему с глазу на глаз. Вера на такой вариант соглашается – а что ей ещё остаётся? Правда, надежд на встречу не возлагает. Она наливает в хрустальный бокал красного вина и залпом выпивает сразу всё, чтобы притупить бесконечно грызущее раздражение. Дизайнерского обручального кольца, подаренного когда-то Пчёлкиным после его выхода из тюрьмы, ей на самом-то деле не жаль, обидно совсем по другому поводу: план мести бывшему мужу и его новой возлюбленной полетит ко всем чертям, если кольцо так и не найдётся. – Алло, – снова набирает Вера уже другой номер. – Я не приеду. – Слава тебе Господи! – слышит облегчённый выдох в динамике трубки она. – Передумали, Вера Леонидовна? И правильно, такое сокровище переплавлять – это святотатство, преступление! Ну продайте, в конце концов. Я вам уже завтра найду покупателя! Вера подливает себе ещё вина. – Не надо мне ваших покупателей. Кольцо украли, Соломон Яковлевич, – сквозь зубы цедит она. – Но как только я его найду и верну, обязательно привезу в вашу ювелирную контору, чтобы вы от него камня на камне не оставили и переплавили в… Она в исступлении бродит глазами по гостиной. – … сделайте мне из него туалетный ёршик, – махом выпивает она остатки каберне. – Не получится, Вера Леонидовна, кольцо же махонькое… – робко возражает Верин ювелир. – Тогда… Настругайте мне из него зубочисток. Такое вы можете? Найдётся подходящий мастер? – Из белого золота? – отчаянно переспрашивает дрожащий голос. – Да. И с гравировкой… Вы можете сделать гравировку? Я пока не придумала, какую, но она мне обязательно нужна. – Вера Леонидовна, право слово… – Всё, – жёстко обрубает Вера. – Позвоню, когда вы мне понадобитесь. Она отбрасывает телефон в сторону и обводит взглядом масштабы бедствия. – Чёрт-те что, – измученно закрывает она глаза и упрямо не даёт подкатывающим слезам заструиться горячим потоком по щекам. Уже и сама даже не понимает, отчего хочется плакать: от обиды на Пчёлкина, от безвыходного положения, в котором она оказалась, или от того, что ко всем бедам добавляется ещё и необходимость генеральной уборки. То ли от всего и сразу и одновременно, а уборка, которую Вера терпеть не может наводить собственными руками, становится последней соломинкой, переломившей хребет верблюду. И ведь не обратишься же теперь в контору, которая нанимает на работу ворьё; а гарантий, что квартиру не обчистит кто-нибудь другой, тоже нет. И девчонка вип-менеджер клятвенно пообещала, что их представитель приедет к Вере сегодня вечером… Да даже если и не приедет – что ж теперь, сидеть до скончания веков в этом бедламе? Вера в очередной раз хватается за телефон, закипая от нешуточной злости. – Пришли мне домработницу, – сухо говорит она, когда длинные гудки прерываются не особенно приветливым “ну?”. – Чего? – изумляется Пчёлкин неожиданной просьбе. – Нашу домработницу, – тщательно проговаривает каждый звук она. – Которая после развода досталась тебе, потому что я проявила к тебе милость и снисхождение, недорогой мой бывший муж. – Что, придумала новый способ мести? – хмыкает он тихо. – Отнимешь не только дочь, но и прислугу? Думаешь, я после этого помру с голода? Или пылью зарасту? – А что, будущая жена тебе не готовит? – Меня и бывшая не очень-то этим баловала, – ехидничает в ответ он. – Хотя, может, оно и к лучшему. Неизвестно, сколько бы я на твоих щах протянул. – Уж подольше, чем на тюремных, дорогой, – едко отвечает Вера. – Не факт, Вера Леонидовна. Ты в особом расположении духа и соль с ядом перепутать не побрезгуешь. Она слышит его тихий хрипловатый смех, чувствует под рёбрами сосущую пустоту, потому что смех этот больше её, эту пустоту, не заполняет, как это бывало раньше, и крепко стискивает хрустальную ножку бокала, чтобы и впрямь не разреветься. – В общем, скажи, чтобы она как можно быстрее приехала ко мне. Часика на… – Вера смотрит на устроенный самою же собой бардак. – Впрочем, как пойдёт. Работы будет много. – Мне начинать беспокоиться? – А ты ещё не? – парирует Вера и сбрасывает вызов. Она громко ругается: вина в бутылке осталось на два крохотных глотка. Дверной звонок разливается мелодичной трелью полтора часа спустя. Вера готовится устроить прилично задержавшейся прислуге выговор – где, в конце концов, можно столько времени ошиваться? – Ну наконец-то… – запальчиво восклицает она, но прерывается на полуслове. В дверях с невозмутимым видом замирает бывший муж. Он с интересом смотрит Вере за спину, и она, от неловкости поплотнее завязав узел на поясе халата, чувствует лёгкий укол стыда. Пчёлкин присвистывает и бесцеремонно отодвигает Веру в сторону, увлечённо оценивая масштабы катастрофы. В прихожую он шагает, не удосуживаясь спросить разрешения. Вера его этим не попрекает: прекрасно знает, что бесполезно. – Тебя обчистили, что ли? – В каком-то смысле, – туманно отвечает она. – Пчёлкин, где прислуга? Или ты в таком бедственном положении, что не хватает денег даже на жалованье домработнице? – Ты ж сама сказала: у меня теперь новая жена, – нахально улыбается он и пинает подвернувшуюся кучу вещей в дверном проёме гостиной. – Хочешь, я её пришлю? Она тут быстро управится. Хозяйка из неё, Вер Леонидовна, просто замечательная. – Ну хоть в этот раз ты не прогадал, – ядовито поддевает его Вера в ответ. – Ей теперь эти таланты пригодятся. Кто-то ведь должен будет для тебя на воле сухари сушить. – Ты с этим замечательно справлялась. Опытом с преемницей поделишься, не будешь мелочной? – Я? – картинно удивляется Вера. – Опытом? А не боишься, что соль с ядом перепутаю? Пчёлкин улыбается и с видимым удовольствием смотрит на стоящую перед ним с гордо вскинутым подбородком Веру, а потом уголки его губы резко опадают вниз. – Я поговорить приехал. – Как видишь, мне сейчас не до разговоров, – обводит она рукой пространство. – Так чё случилось? – с нотой искреннего беспокойства спрашивает Пчёлкин. – Ничего, – нехотя говорит Вера. – Видишь, собираю чемоданы. Выбираю, что брать с собой. На этих словах он ощутимо мрачнеет и тяжело вздыхает. – Об этом и надо поговорить. – Так ведь поговорили уже, – Вера со скучающим видом поднимает горсть тряпок с пола и складывает их в аккуратную стопку. – Да что ты, ей-богу, как ёж? – трещит по швам у Пчёлкина терпение. – Что ни скажешь, ты на всё ершишься. Вера страдальчески возводит к потолку глаза и шевелит губами, вслух не произнося нецензурных ругательств, которыми очень хочется наградить бывшего мужа. – Короче, – делается тон его голоса спокойней и вразумительней. – Давай как-то по-нормальному ситуацию решать. – По-нормальному мы никогда не умели, Пчёлкин. – Потому что с тобой невозможно разговаривать, Вера. В её глазах недоброй вспышкой сверкают молнии. – То-то ты часто пытался, – с ехидством произносит она. – Оказывается, проблемы в бизнесе у тебя не вчера начались, а я, законная супруга и наследница отца, была ни сном, ни духом. Пчёлкин криво усмехается. – Откуда знаешь? – Птичка на хвосте принесла. – Надо будет заехать к этой птичке, – говорит он как бы сам себе. – Хвост укоротить. – Так что, может быть мы для начала поговорим об этом? – Нет, – отрезает он категорически. – Я не за этим приехал. Вера выпрямляется, рассматривает его несколько долгих и тихих мгновений, а затем подхватывает ещё одну кипу тяжёлых свитеров и бросает Пчёлкину в лицо. – Кстати, о цели твоего визита, – добавляет она, деловито скрестив руки на груди и растянув губы в елейной улыбочке. – Я просила тебя прислать мне помощницу для уборки, а приехал ты. Вот и убирайся, дорогой. Пчёлкин с любопытством рассматривает вещи у себя в руках, давит усмешку, а Вера вальяжно опускается в кресло и не отрывает от бывшего мужа снисходительно взгляда. – Давай-давай, – выразительно косится она на часы. – Я как раз жду гостей. Не могу же я их вот так встретить… Она ленивым жестом руки указывает на одежду, сваленную в кучу возле расслабленно развалившегося в мягких диванных подушках Пчёлкина. – Вот так? – слегка качает он подбородком, и его пристальный взгляд пробегается по Вериной фигуре. Пчёлкин заинтересованно клонит ухо к плечу: – Это каких гостей встречают в таком виде? Вера вытягивает на журнальный столик обнажившиеся в разрезе чёрного халата ноги. Под халатом – только бельё, и бывший муж теперь об этом в курсе. – Очень долгожданных, – намеренно соскальзывает с её плеча шёлк свободного рукава. – Не тех ли самых гостей, с которыми ты по ресторанам шастаешь? Вера бывшего мужа знает хорошо и потому с мстительным удовлетворением наблюдает, как прямо на её глазах у него портится вполне благодушное настроение: радужки глаз приобретают дурной свинцовый отблеск, резко очерчиваются углы челюстей, а голос пронизывает ледяное раздражение. Ещё Вера знает, что если эти его вопросы так и оставить без реакции, Пчёлкин прекрасно справится и сам с придумыванием самых неприятных ответов – и настроение у него тогда будет паршивей некуда. – Так ты хотел о чём-то поговорить? – с безразличным видом принимается она перелистывать страницы макета готовящегося к печати выпуска журнала. – Не тяни. Выкладывай, с чем заявился. – Хотел-хотел, – с нерушимым, но больше показным спокойствием вторит ей Пчёлкин и впрямь принимается собирать разбросанные по полу вещи. Вера внимательно следит за ним поверх страниц макета. С тихим хымканиьем он выуживает из кучи тонкое кружево белья и нагло демонстрирует его Вере, как добытый в доблестном бою трофей. – Хотел поговорить как раз о том, что ты собираешься забрать с собой. Вера по-птичьи наклоняет голову к плечу, так и остающемуся обнажённым. – Вот это могу оставить тебе, – невозмутимо отвечает она и указывает взглядом на собственные трусики в его руке. – Передаришь Милочке. Скажи, что я носила. Ей такое нравится. Пчёлкин устало вздыхает, но Верино бельё нахально прячет в карман своих брюк и совершенно этого не стесняется. – Ты прекрасно знаешь, что я о Надьке. – А ты прекрасно знаешь, что тут разговаривать не о чем. – Чего ты добиваешься? Вера пожимает плечами. – Хочу обеспечить дочери самое лучшее будущее, какое могу. – А лучшее будущее, значит, это будущее без отца? – Что отец ей здесь даст? – с тихим гневом отзывается она. – Если тебя и впрямь снова посадят, а? Научишь её фигурки из хлеба лепить? У тебя вообще будет время на неё, если ты со своими не можешь разобраться? – А у тебя там время будет? – У меня оно всегда было. Давай рассуждать трезво, Пчёлкин. Надя уже выросла, – в один миг меняет Вера тон с ядовито-насмешливого на предельно серьёзный. – И сама теперь решает, чего хочет. Её право. – Да чушь, – Пчёлкин садится и откидывается на спинку дивана, схватив открытую бутылку с вином, которую Вера откупорила прямо перед его приходом. – Никогда она не вырастет. Ты же сама это понимаешь. – Нет, это ты пойми, – Вера даже для убедительности закрывает макет выпуска, в котором так ни слова и не прочла. – Если бы она мне так и сказала: хочу остаться здесь с отцом, то я бы и не подумала её увозить. Но она ведь не хочет, Пчёлкин. Она сама меня упрашивала её забрать с собой. Не хочет она с тобой жить. И с Милочкой твоей. Понимаешь? – А с твоим хмырём, значит, хочет? – вцепившись взглядом Вере в лицо, спрашивает Пчёлкин с вкрадчивой интонацией. Вера возвращается к чтению статьи о ювелирных трендах этого года и с мимолётной досадой вспоминает об утерянном кольце: сейчас бы с удовольствием сообщила бывшему мужу, что она намеревается сотворить с его драгоценным подарочком – да не может. Вместо этого приходится ответить на идиотскую претензию: – У меня хмырей нет. А если бы и были, я бы даже не подумала их к дочери близко подпускать. – Правильно, – гогочет он радостно и беспечно, а потом голос его понижается на добрую октаву, становится рокочущим, и загривок покрывается холодными мурашками: – Они б до счастливого момента знакомства с Надькой даже не дожили. Имей это на всякий случай в виду. – Иметь в виду? – Ага. – Ты запрещаешь мне встречаться с мужчинами? – Я рекомендую. – Не встречаться с мужчинами? – Вера повторяет с нажимом. – Не встречаться с хмырями на глазах у моей дочери. Вера заливисто хохочет. – Тогда найду себе интеллигента, – поводит она голым плечиком. – Художника. Или музыканта. А ещё лучше какого-нибудь профессора! Это мне можно? Пчёлкин только дёргает от зримой неприязни ртом. – Или ещё лучше, – склоняется к нему Вера. В вырезе халата томно вздымается её грудь под тонким кружевом лифчика. – Найду головореза покруче тебя. Посмотрим, кто тогда не доживёт до счастливого момента знакомства. – Раньше ты такими методами брезговала, принцесса. – А я ради дочери, дорогой, на всё готова. Тоже имей это в виду. Они оба затихают. Вера по-хозяйски вытягивает руки на подлокотниках кресла и буравит Пчёлкина немигающим взглядом в безмолвной угрозе. Тот отвечает тем же, а в кухне-гостинной становится жарко. Вера первой прерывает тишину: – Надя уже взрослая, Пчёлкин. Как ни пытайся это отрицать, а время работает не на тебя. Ну не пустишь ты её сейчас, так она через пару лет сама уедет. Разве это тебе неясно? Пчёлкин откидывает затылок на спину и по-прежнему молчит, недвижимым взглядом уперевшись в массивную люстру над собой. В гранях её крохотных кристаллов преломляется и искрит тёплый свет ламп. – Тогда какого чёрта ты хочешь забрать её у меня раньше срока? – наконец, отрешённо произносит он. Тишина звенит у Веры в ушах. – Возвращаю тебе долг, – после долгой паузы небрежно роняет она и видит: яд от её укуса стремительно распространяется по его телу. Пчёлкина едва заметно передёргивает от упоминания прошлых грехов. Он поднимает голову и смотрит прямо перед собой, по-прежнему не моргая. Глаза у него как кристаллы на Вериной люстре – полые и прозрачные, только нет в них сейчас никакого тёплого света. – Я её не отпущу. – Это мы посмотрим, – надменный смешок срывается с её губ. От Пчёлкина тоже доносится смех – грудной, урчащий, мягкий и нехороший. – Это ты намекаешь, что нашла способ подействовать на меня через Белова? Вера радостно улыбается. – Александр Николаевич уже с тобой поговорил? Как славно. – Александр Николаевич со мной давно сам не говорит. Но людей своих прислал, тут ты права. Он с беспечным видом достаёт из нагрудного кармана сигаретную пачку, чуть морщится под Вериным предупреждающим взглядом и бросает ту на журнальный столик. – Не поделишься, чего интересного эти его люди тебе рассказали? – делает Вера вид, что беседа её совершенно не занимает. – Их рассказы, принцесса, не для нежных женских ушей. Пчёлкин плюёт на Верины категоричные запреты и прикуривает. По комнате быстро расползается едкий сизый дым. Он с раздражением швыряет зажигалку на кофейный столик и сам задаёт вопрос: – Может, это ты мне расскажешь, душа моя, чего это Александр Николаевич так к тебе проникся? – А что тут рассказывать? – мелодичным колокольчиком звенит Верин голосок. – Я всегда нравилась мужчинам. По обнажённой до бедра ноге снова мажет его внимательный взгляд. – Ты? – сигарету Пчёлкин всё-таки достаёт и не отрывает глаз от тёмной кружевной лямки трусиков на её бедре. Распахнувшуюся полу халата Вера поправлять совершенно не спешит. – Сомневаешься? – с нахальством интересуется она. – В тебе? Нисколько. Разве что в Сане. Не его типаж. Сколько Белого знаю, ему всегда нравились шлюхастые блондинки. А ты… — прищуривается он, точно от едкости дыма, полупрозрачной вуалью окутавшей его лицо. Пчёлкин берёт пару секунд тишины, чтобы оценить Верино откровенное бесстыдство: — Уж прости, принцесса, но на блондинку никак не тянешь. – А как же Ольга? – пропускает Вера сомнительный комплимент мимо ушей. – А Ольга – исключение, подтверждающее правило. У них поэтому так ничего и не вышло, – спокойно качает он головой. – А я думала, у них не вышло из-за того, что ты её трахал, пока твой лучший друг валялся на больничной койке, – любезно и безжалостно улыбается Вера. – Что ж ты такая змея, принцесса? Вера покачивает головой из стороны в сторону. – Знаешь, дорогой, мне Надька рассказывала про ядовитых лягушек, – складывает она руки на коленях и придаёт лицо одухотворённо-задумчивое выражение. – Они когда в тропиках своих живут, у них вся кожа ядом пропитана. Только тронь – насмерть отравишься. – И что, ты хочешь такую завести? – продолжает курить, не обращая внимания на Верины недовольные взгляды. – Зачем тебе? У тебя своего яда хоть отбавляй. – А весь фокус, Пчёлкин, в том, что если ты такую заведёшь дома, она будет совершенно безопасна, – продолжает Вера. – Главное не кормить её букашками, из-за которых она вырабатывает этот свой яд. Пчёлкин искренне хохочет. Почти скуренная сигарета подрагивает между его обнажившихся зубов. – Так ты, выходит, лягушка? – А ты букашка, – без тени смеха заканчивает его мысль Вера. Пчёлкин секунду молчит и шумно втягивает носом пропитавшийся дымом воздух. – Ну да, это верно, – отстранённо говорит он, не глядя на Веру. – Пчела, получается. Хотя вряд ли они в тропиках водятся, да? – Не знаю, – сухо отвечает Вера. – Спроси у Надьки. Пчёлкин с чуть печальным прищуром затягивается в последний раз, коротко кивает и Вере назло тушит сигарету прямо о стеклянную поверхность столика. – В общем, что я сказать-то хотел… С Беловым ты, конечно, молодец, подсуетилась. Только зря. От дочери я всё равно не откажусь, – двумя пальцами кладёт он окурок прямо в тарелку с выложенными на столике фруктами. – Она останется в России, а ты выбирай, что тебе дороже. Хмыри или… Он встаёт под Вериным испепеляющим взглядом, подкидывает в руке свежее зелёное яблоко, с аппетитным хрустом его надкусывает и возвращает обратно. – Ну, бывай, – невозмутимо улыбается Вере напоследок и идёт в прихожую. – Домработницу пришли! – недовольно кричит ему вслед она. – Я её давно уволил, – слышит она ответ. – Она невесте моей не понравилась. Вера со злости сметает с журнального столика злополучную фруктовницу, яблоки катятся по полу, она ловит надкусанное и со всей силы швыряет в прихожую, но попадает в уже успевшую захлопнуться дверь.

⚡ДОРОГИЕ ЧИТАТЕЛИ!⚡

К Новому годуя подготовила для вас ПОДАРКИ:

🎁 несколько боксовсо свечами,

🎁твёрдыми духами

🎁 саше для белья

🎁 и открытками

с ароматами по мотивам истории “Принцесса выбирает дракона”!

❤️ ОСТАВЛЯЙТЕ ЛЮБЫЕ ОТЗЫВЫ ПОД ЭТОЙ РАБОТОЙ,

❤️ ПЕРЕХОДИТЕ в Телеграм-канал и НАЖИМАЙТЕ на кнопку "УЧАСТВУЮ!"

под постом с розыгрышем, если хотите выиграть подарочный бокс!