Принцесса выбирает дракона: 10 ЛЕТ СПУСТЯ

VI

– А может, тебе дать наводку на хорошего киллера? – над Жениной губой белеет след от молочной пенки. – У меня есть парочка на примете. Он с тихим стуком ставит кофейную чашку на блюдце. Размеренный гул заведения почти заглушает его голос, но Вера всё равно боязливо оглядывается. – Не говори ерунды, – пресекает дурные шутки она. – Ну что ж ты так сразу, – масляно улыбается он и складывает перед собой руки. – Сама посмотри: тебе надо избавиться от проблем, которые доставляет бывший. Так? Женя выдвигает в центр стола свою белоснежную чашечку и с хитрым прищуром облизывает чайную ложку. – Ну, допустим, так, – утомлённо кивает Вера. – Так не проще ли сразу убрать их источник? – Женя накрывает чашку блюдцем – И проблемы исчезнут сами собой. Вера смотрит в его сияющее радостью лицо немигающим взглядом. – У меня к тебе был серьёзный разговор, а ты превращаешь всё в… – она замолкает, обводя глазами инсталляцию на столике популярной кофейни в центре. Вера и рада бы встретиться в месте более уединённом и не таком проходном, но Женя выбрал “Кофеманию” на Белорусской: у него здесь были какие-то дела, о которых он предпочитает не распространяться. Женя вообще ни о чём не распространяется по долгу своей нынешней службы. Зато паясничать он по-прежнему горазд – совсем как десять лет назад; тут ничего не изменилось. Женя театрально пучит глаза и сводит к переносице брови, склоняется к Вере и хрипло, с особой интонацией шепчет: – С такими вещами не шутят, Вера Леонидовна. Веря тяжко вздыхает и отстраняется назад. – Так ты мне поможешь? Он тыльной стороной ладони трёт щетинистый подбородок и задумчиво косится в сторону. – Не могу обещать, – наконец, тон его голоса становится буднично-вменяемым. – Слушай, мне нужно-то… Пару подробностей. Деталей. Что там у Пчёлкина за проблемы с законом? Насколько всё серьёзно? Женя с любопытством прищуривается: – А ты, стало быть, ему эти проблемы хочешь усугубить? Или так – из праздного интереса спрашиваешь? Переживаешь, наверное? Вера не видит смысла играть с ним в кошки-мышки – всё равно не выйдет. – Я хочу, чтобы он не мешал мне забрать дочь в Штаты. – Ох, неправедное какое-то дело, Вера Леонидовна, – с осуждением мотает он головой. – Ты, конечно, мать: тебе и видней. Но и му́ки совести меня всё-таки терзают. То есть… того, что от неё осталось. От совести, то бишь. Я её, не поверишь, как зеницу ока берегу и почём зря не разбазариваю. – То-то её у тебя осталось с гулькин нос, – язвит Вера и смотрит на его насмешливое лицо сквозь узкий просвет между указательным и большим. – От того, наверное, что ты её не разбазариваешь. – Времена такие, Вер Леонидовна, – копирует он её издевательский тон. – Жить в эпоху свершений, имея возвышенный нрав, к сожалению, трудно. Красавице платье задрав… – Ну всё-всё! – перебивает Вера. – Завязывай с цитатами. А что насчёт твоей совести, так вот: нельзя лишать мировую науку такой светлой головы, каковая есть на плечах у Нади. А её отец этим и занимается. Можешь считать, что помощь мне – твой неоценимый вклад в благое дело научного прогресса. Так что не переживай, остатки совести не расплескаешь. – Научный прогресс – это замечательно, но прости уж моё малодушие, интерес тут у меня исключительно шкурный: очень не хочется лезть в ваши с Виктор Палычем разборки. Заденет ещё рикошетом – а мне оно зачем? – парирует он. – Бизнес у меня, сама знаешь, деликатный, шума не любит, лишняя слава не нужна, а репутационные издержки очень дорогого сто́ят. Вера задумчиво барабанит пальцами по столу и размышляет, к кому бы ещё обратиться за помощью в этом щепетильном вопросе, если Женя так и не поддастся на уговоры. – А может, всё дело в том, что ты по-прежнему работаешь на моего мужа? – в лоб спрашивает она, чтобы сэкономить время. – Бывшего, Вера Леонидовна. Бывшего мужа. Женя щурится исподлобья и хватается за небольшое прямоугольное устройство с матово-чёрным корпусом, из которого вытаскивает похожий на ручку стерженёк и перекатывает его в пальцах. – Я ни на кого не работаю. Я так… наёмный исполнитель. Сивка-бурка, свистни – появляюсь. А лишний раз не отсвечиваю, тем и процветаю. Сама ведь знаешь, – говорит он и вставляет крошечный обрубок сигареты в чёрный стерженёк. Тот загорается синей лампочкой. – Но предположим, я по старой дружбе просвещу тебя насчёт некоторых подробностей возникших у Виктора Павловича, кхм… – лампочка начинает мерцать, Женя затягивается концом обрубка сигареты и деликатно заканчивает: – …затруднений. Вера морщится от кисловато-едкого запаха. – Вот как? – настороженно уточняет она. – Затруднений? – Угу, – неопределённо мычит он. – Значит, пока всё не очень серьёзно? Женя мягко усмехается. – Всё очень серьёзно. Но шанс вывернуться ещё есть, – расплывчато объясняет он. – Заварушка с тем актёришкой… Короче, дело на самом деле яйца выеденного не стоит. Обвинение строится на ерунде, хорошие адвокаты всё давно бы утрясли. – Но не утрясли? – На хороших адвокатов деньги нужны. А ты их Виктор Палычу не оставила, – лукаво подмигивает Женя под Верино фырканье. – Это дело – просто предлог навешать твоему мужу по первое число, чтобы заставить сотрудничать с теми, с кем сотрудничать он не хочет. И я его, кстати, хорошо понимаю. – Это с кем он не хочет сотрудничать? – хмурит лоб она. – Известно с кем, – однобокая ухмылка кривит Женин рот. – Твой муж, Вер Леонидовна… Прости, твой бывший муж работал с твоим… – Он в некоторой растерянности чешет щёку. – Как ж ты его называла-то? Уж не папой, надо полагать? – С моим биологическим отцом, – устало продолжает за него Вера. – И? – И твой биологический отец решал очень много проблем, которые возникали у твоего бывшего мужа. Сама знаешь: ресурсы и связи у него были ого-го, – выдыхает сизый дым Женя и косит взгляд к потолку. – Виктор Палыч гулял по буфету, как хотел, и никто лишнего слова ему тогда не говорил. Но, как ты и сама, наверное, в курсе, волшебник на голубом вертолёте, твой биологический отец, то бишь, не так давно покинул этот бренный мир, и у Виктор Палыча возникли некоторые проблемы с решением новых проблем. На такой-то лакомый кусок, как у него, много найдётся охотников, не мне тебе рассказывать. По первости Виктор Палыч ещё умудрялся лавировать между опасных скал. Получалось даже неплохо. Тут подмажет, там договорится, здесь от чьих-то претензий откупится, с органами общий язык найдёт и в досудебном порядке разные неприятности урегулирует… Вертелся, в общем, как белка в колесе, только чтоб с чужими людьми не делиться. Но всякой сказочке приходит конец. Это я тебе как Сивка-Бурка говорю, Вер Леонидовна. – Что это значит? Женя выдирает обрубок сигаретки из своего устройства, кидает в пустую чашку из-под кофе и чешет затылок. – Что теперь варианта два: очень влиятельные люди его так прижали, что либо ему придётся с кем-то делиться, либо… Либо делиться будет уже нечем. Не до жиру, быть бы живы. Такой вот расклад. Таких подробностей тебе хватит? Трагично замолкнув, он отбивает ритм похоронного марша чайной ложкой по фарфоровому блюдцу, и у Веры начинает болезненно звенеть в ушах. Людской гул вокруг отходит на задний план. Обречённую гримасу на лице Жени тут же сменяет скупая и ядовитая улыбочка, а в серых глазах мелькает искра. – Что? – подаётся Вера вперёд, уловив эти изменения. Женя оценивающе смотрит на неё, точно решая, стоит ли озвучивать свои мысли. – Есть у него один почти беспроигрышный вариант, – трёт он подбородок в неясном отрешении. – Но Виктор Палыч почему-то тянет… Не разыгрывает эту карту, а у него, если хочешь знать, других козырей в рукаве и нет. – Ты можешь говорить прямо? – раздражается Вера, уставшая искать скрытые смыслы в его витиеватых иносказаниях. – О ком, Вер Леонидовна. Не о чём, а о ком – об Александре Николаевиче, – серьёзнеет Женя, и темп его речи становится быстрее и резче. – Белове, стало быть. Старом школьном друге и давнем бизнес-партнёре, который, в общем, обладает всеми нужными ресурсами, чтобы в два щелчка решить любую проблему твоего мужа. Ах, прости… Твоего бывшего мужа. Вера в задумчивости замолкает. – Не удивительно. Они почти не общаются с тех самых пор, как… – …как Александр Николаевич узнал, что Виктор Павлович совершил самый тяжкий грех в кругах благородных мушкетёров Его Величества, – издевательски ухмыляется Женя. – Не постеснялся прелюбодействовать с женой главаря. При живом-то муже! Конкретные пацаны такого не прощают. Из этого обстоятельства ясно, отчего Белов сам не проявляет благородства и не бросается старому товарищу на помощь, хотя прекрасно знает, что того скоро сожрут с потрохами. К Белову-то вопросов у меня и нет. Но вот Виктор Палыч совсем не в том положении, чтобы проявлять лишнюю избирательность. – Насчёт живого мужа там было не очень ясно… – цинично подмечает Вера и мнёт переносицу, припоминая историю десятилетней давности. – Значит, ты говоришь, что Белов – его последний шанс? – В таком контексте я бы сказал, что Белов – меньшее из зол, – безучастно поправляет Женя. – Имеются и другие доброхоты, которые рвутся оказать Виктору Павловичу посильную поддержку, но сейчас-то они помогут выпутаться, но со временем, помяни моё слово, сожрут его и не подавятся, Виктор Павлович это и сам хорошо понимает. А Александр Николаевич может проявить снисходительность в память о былых временах беспечной юности. Если его хорошо попросить, разумеется. Вера понятливо хмыкает. – А просить Пчёлкин очень не любит, – с коварством улыбается она. – Слушай, – откидывается Женя на спинку стула и скрещивает на груди руки. – Тебе там не надоело ещё, в твоём глянцевом вакууме мысли? Вера вопросительно вскидывает брови, не уследив за резкой сменой темы. – А то у меня в агентстве есть для тебя непыльная работёнка. Даже зарплатой не обижу. Бизнес идёт в гору, деликатные проблемы есть у всех, а я их успешно решаю. Ну да ты знакома со спецификой, – он достаёт из нагрудного кармана картонный прямоугольник. Вера со скепсисом изучает врученную визитку: “Агентство «Сивка-Бурка»” и телефон, никаких больше подробностей. – Так уж и непыльная? – ехидно переспрашивает она. – Ну… – ехидно кривится он. – По крайней мере, интереснее той, которой ты занимаешься сейчас. Так как? Могу взять на полставки для начала. Твои знакомства в высшем свете мне очень пригодятся, Вер Леонидовна. – А что, тебя туда так и не пустили? – А… – с притворной досадой взмахивает рукой Женя. – Рожей не вышел. Вера беззлобно смеётся. – Ты попробуй эту рожу для начала вытирать, – придвигается она к нему ближе и обводит пальцем в воздухе его лицо с усами из молочной пенки над верхней губой. – Может, куда-нибудь да пустят. Женя хватается за начищенный до блеска столовый нож, разглядывает своё отражение на его поверхности, а Вера тем временем поднимается из-за стола и подхватывает кожаный клатч. – Прости, Сивка-Бурка, – с досадой цокает она языком. – Но я пока поживу в своём… вакууме мысли. – Не задохнись там! – кричит ей вслед Женя, когда Вера идёт к выходу из кафе.