Нечто

Дверь с громким стуком закрывается, унося с собой прощальные возгласы уходящих ребят. Дима встает с дивана и неспешно идет к ней, босоного шлепая по гладкому паркету. Пара громких щелчков закрываемого замка, а затем и звук шагов, тонут во внезапно воцарившейся тишине опустевшего офиса. Дима вновь опускается на диван и устало трет слипающиеся глаза, встряхивает головой и оглядывается. Верхний этаж смотрит на него темнотой сквозь открытые комнаты и молчит. Если здесь кто-то и остался, то он, наверняка, видит уже десятый сон или притворяется таковым. Диме все равно. Он не спит уже вторые сутки, безуспешно пытаясь впихнуть в них еще парочку лишних часов. Чтобы успеть больше, продвинуться дальше, встать на ступень выше и превзойти тем самым самого себя. Так он, по крайней мере, оправдывается перед другими. Дима хватает с дивана подушку и скидывает ее вниз. Еще раз оглядывает офис и опускается на пол. Он смертельно устал. Тело ломит, голова кружится, мозг грозится отключиться в любую секунду. — Еще немного, — шепчет себе под нос Дима, стараясь игнорировать мысли о собственном сумасшествии, — сейчас все будет. Он ложится прямо на пол, подкладывает по шею жесткую подушку так, чтобы было неудобно. В ладонях телефон вспыхивает ярким экраном, ослепляя успевшие привыкнуть к темноте глаза. Дима щурится и часто моргает, а пальцы уже скользят по гладкому стеклу, привычно нажимая нужные иконки. Несколько невесомых прикосновений запускают будильник, настроенный звонить каждую минуту, начиная с сейчас. Дима кладет телефон рядом, под самое ухо. Навряд ли он понадобится, но перестраховаться нужно. На всякий случай. Глубокий вздох и медленный выдох. Тело на полу чувствует себя некомфортно и каждой косточкой молит о мягкой постели там наверху. Отлично. — Приди ко мне, — пересохшими губами, едва слышно произносит Дима и давится подступившим комом в горле. Воспоминания о давно прошедшем времени бьют по уставшему сознанию. Под веками становится горячо и влажно. Дима беззвучно ловит ртом воздух, резко смотрит в светлый потолок, пытаясь прогнать смутные образы. Пока они не стали четче и не захватили реальность больнючим отчаяньем. Высвобожденные слезы скатываются вниз и заливаются в уши. Противно. Мерзко. Как раз то что надо. Дима снова вздыхает, закрывает глаза, расслабляется. — Приди ко мне. Приди ко мне. Приди… Тишина вокруг прерывается тихим скрипом открывающейся двери. Сердце пропускает удар, мышцы сковывает, а боковым зрением Дима видит движение. Слышит мягкую поступь человеческих ног, которые неотвратимо приближаются. Дима чувствует надвигающийся страх, а вместе с ним и истеричное ликование. У него получилось. Снова. За пару секунд человек оказывается рядом, еще через одну – садится на него сверху. Больно сжимает ребра с обеих сторон коленями и наклоняется к самому лицу. Дима хочет коснуться его, провести пальцами по животу, погладить по щекам и поцеловать. Но из горла вырывается лишь слабый хрип, а из глаз опять льются слезы. Перед ним Эмиль. С пушистыми кучеряшками на голове, мягкой улыбкой и ласковым взглядом. Он трется носом о щеку Димы и выдыхает в ухо: — Зовешь меня постоянно, — тихий шепот родного голоса проникает в сознание сладкой отравой, — не надоело? Дыхание срывается во всхлипы и дерет горло раскаленным стеклом. Дима жаждет обхватить его руками и прижимать к себе со всей силы, на которую только способен. И не отпускать. Больше не отпускать, что бы ни случилось. Чувствовать под ладонями мягкие волосы и шептать в тишине слова извинения. И целовать бесконечно долго, упиваясь близостью любимого человека. Но он может лишь беспомощно хрипеть под весом собственной галлюцинации, обездвиженный сонным параличом и молиться, чтобы он продлился как можно дольше. — Я вырву тебе сердце, — тем же ласковым голосом шепчет Эмиль, раскрытой ладонью касаясь груди, — вот отсюда, — проводит пальцами под левым соском и проникает внутрь, сквозь кожу и ребра, — заберу тебя с собой… Дима болезненно стонет, пытаясь дышать, но грудь сдавливает, словно тисками и вздох застревает в глотке. — И мы всегда будем вместе… — Дима, блядь, просыпайся! Его выдергивают из кошмара как тонущего котенка в бочке грязи. Дима распахивает глаза и, наконец, начинает дышать. Сердце колотится как заведенное, во рту сухо, лицо мокрое от слез. Он часто моргает, пытаясь отдышаться, а затем переводит взгляд на сидящую рядом Арину. — Ты как? — она внимательно смотрит на Диму, наверняка, пытаясь определить, нужно ли вызывать дурку или можно подождать до утра. — Паралич словил, — отмахивается он, стараясь при этом выглядеть не сильно виноватым. — М, — Арина подозрительно щурит глаза и протягивает бутылку воды, стоявшую до этого на столике неподалеку, — знаешь, Дим, он ведь живой. Тебе нужно просто позвонить, а не мучить свою менталку подобным дерьмом. — Я не думаю, что все может решиться простым звонком. Под пристальным взглядом Арины Дима пьет, почти не останавливаясь. Она молчит, изредка поджимая уголки губ. Диме становится стыдно за то, что в одну из подобных ночей втянул ее в свои кошмары. Наверняка, сейчас она чувствует обязанность присматривать за ним как за бестолковым младшим братом. Черт. — Ложись спать, — через пару долгих минут, говорит она, – разложи диван и ложись. Я посижу рядом…