Все дороги ведут в Детройт

* * *

Сэм просыпается в багажнике Импалы. Сэм знает, что это именно багажник Импалы, потому что однажды он прятался там, в детстве, а еще ему в лицо упирается дуло винтовки, и рядом лежат их пистолеты, арбалеты, демонский нож и прочий арсенал, только, кажется, далеко не в полном составе — иначе он бы сюда не влез. Пистолеты. Винтовки. Демонский нож? — Как ты там, солнышко, проснулся? — слышит он, как доносится из салона. И это не голос Дина. — Люцифер, — выдыхает он. — Что ж, — говорит тот, переводя на него взгляд. — Приятно наконец найти себя, правда, Сэмми? Он уже сидит рядом, на переднем пассажирском сидении. Может это все и в его голове, но ощущения от перемещений все такие же тошнотворные. Сэм запутан не больше, чем когда резко просыпался от какого-то насыщенного сна, но его рука сама тянется проверить, на месте ли ноготь. И кто бы знал, что палец с сорванным ногтем так чертовски болит, если о нем хотя бы вспомнить. Выходит, они все еще «во сне»? И Сэму все еще семнадцать? Он пытается незаметно посмотреться в боковое зеркало, но Люцифер все равно замечает и расцветает ехидной ухмылкой. В отражении Сэм видит себя прежним, да и его руки не выглядят детскими. Значит, все это время он оставался собой, ходил так в школу? Прекрасно. Теперь это еще и унизительно. Какое-то время они сидят в тишине, вперед них в свете фар летят километры ровного, пустынного шоссе, ни заправок, ни магазинов, ни даже встречных машин. Сэму не сложно забыть странный сон, в котором ему будто бы снова было семнадцать, но сложно теперь не давать себе забыться: Импала Дина выглядит слишком реально, и сидеть в ней так просто — слишком тяжело. Они все еще в Клетке, это все просто приятные декорации, Сэм должен помнить об этом. — Куда мы едем? Люцифер снова отворачивается от дороги, чтобы посмотреть на него своим смешливым взглядом. — Знаешь, что я хотел сделать первым, Сэм, сразу, как выберусь из Клетки? Прокатиться на машине. Мы, конечно, благодаря кое-кому — не будем показывать пальцем — все еще здесь, внизу, но я всегда могу взять напрокат твои мозги, верно? Следую завету папочки и довольствуюсь малым. Сэм хмурится на однообразную дорожную разметку. — Я думал, полетать на самолете. — Хм, нет. Самолет — жалкая имитация, зачем мне имитация того, что я умею сам? Нет, я хотел опробовать автомобиль и увидеть почему вы, люди, стремитесь в небо, лезете в космос, суете нос даже в квантовую физику и все же так обожаете эти… — Люцифер огляделся в салоне, подбирая подходящие слова, — тесные и, хм… медлительные коробки? — Эм… — Это не совсем тот разговор, который Сэм ожидал после нескольких лет бесконечных пыток. Но он, конечно, не жалуется. — Я думаю, тут, эм, культурный барьер. — О? — Мгм. Это очень неловкая ситуация. — И? В чем он заключается? — подбивает его Люцифер, как будто ему действительно важно знать. — Ну, — Сэм все еще пытается отвлечься от того, как все вокруг все-таки кажется реальным. Он чувствует гудение двигателя ногами, запах их Импалы, тот самый, которого нет ни в какой другой машине, то самое шуршание шин. Ноги Сэма все так же плохо помещаются. Может быть, если он откроет бардачок, он увидит там ворох давно не нужных документов и оберток от фастфуда, которые Дин ленится выкинуть. Тут так… уютно. Раз они сейчас в его голове, значит Люцифер тоже все это чувствует? — Наверное, дело в памяти, в памятных вещах. Машины передают по наследству, для некоторых это, считай, целая жизнь. По этому можно соскучиться. — Сэм, как никогда за эти бесчисленные годы, понимает, как сильно скучает: по Дину, Импале, дороге, проклятым монстрам. Может, его жизнь и отстой, но он так хочет её назад. — Зачем ты это сделал? — спрашивает он наконец. Люцифер рассмеялся. — Ты это серьезно спрашиваешь? Сейчас? Люцифер мотает головой, все еще посмеиваясь, и из него еще долго вырываются натянутые истерические смешки, прежде чем он продолжает: — Разве ты не понял, Сэм: я же дал тебе нормальную жизнь, по которой ты все так самозабвенно страдал! Никаких монстров и охоты, никакой семейной трагедии за плечами — необессудь, я не стал додумывать за тебя, как умерла Мэри, но ты даже не вспомнил об этом! — и никакой ответственности за судьбы мира. Джон все еще безнадежный пропойца, но что я мог сделать — похоже, только так это работает. Старшая школа, экзамены, Стэндфорд, венценосный танец с обаяшкой Рейчел на выпускном — только лучшее для тебя, Гумберт Гумберт, — я дал и готов был дать тебе все это, Сэм! Но давай-ка посмотрим, что ты сделал, и — ах… — Люцифер изобразил удивление и театрально прикрыл рот ладонью. — Кажется, от всего этого ты отказался. Даже после того, как ты понял, что я — тот самый Дьявол, Сэм, — ты все равно предпочел меня. Ты выбрал меня. Всегда выбирал. Сэм резко оборачивается к нему в гневе: — Ты не дал мне выбора. Тебя не должно было быть там! — Сэм, — дует губы Люцифер и тыкает в него пальцем, — давай не будем начинать. И не вини меня в том, что у твоего семнадцатилетнего перевозбужденного альтер эго комплекс папочки- Воу, полегче! — должно быть Сэм послал физически убийственный взгляд, из-за которого Люцифер выкрутил руль в сторону и машина круто вильнула. — Не думаешь, что Дин оторвет тебе голову, если ты разобьешь его — как ты сказал? — «памятную» машину? — Это был не Дин, — цедит Сэм сквозь зубы. — Это был кто-то, кого ты заставил выглядеть как Дин. — Нет-нет-нет-нет-нет, Сэм, не перекладывай с больной головы на здоровую, потому что мы именно внутри твоей. В этом был весь смысл: я ничего не контролировал! Я не имел никакой власти, Сэм. Кроме моего могущества и нашей связи. То есть Люцифер создал в его сознании сцену, выпустил на нее знакомых Сэму персонажей и смотрел, что будет? — Да ты просто играл в Бога… Люцифер выглядит так, словно хочет немедленно возразить, но вместо этого только беззаботно пожимает плечами и устремляет в даль по-театральному мечтательный взгляд. — Ну, может, совсем чуть-чуть. Представь себе, Сэмми, не смог отказать себе в удовольствии. ОКОНЧАТЕЛЬНЫЙ КОНЕЦ