V&V

Shah - Forever Kind

Говорят, Нью-Йорк — город возможностей. Тэхён боится, что сегодня этот город предоставит ему возможность разрушить его отношения. — Ты обещала, что приедешь! Ты знаешь, как важно это мероприятие, и как мы хотели быть на нем вместе! Показать нас миру! — голос Кима грубым басом идет по телефонной линии далеко за океан. На том конце вымученно выдыхают, парень почти слышит, как девушка сжимает губы и глотает обиду. — У меня много работы, Тэхён, — и собственное тихое имя режет слух до боли. В последнее время она звала его только Тэ, ласково и нежно.  — У меня дедлайны и сроки, я… Я просто не могу, не успеваю. Прости. И Тэхён простил бы. Он не мог злиться на свою девушку, но сейчас ярость вместо рассудка. Туманит взор, рушит мысли. Он матерится на корейском и сжимает телефон так, что кажется расслышал хруст корпуса.  — Именно поэтому ты говорить мне это за четыре дня, да? Может ты и вовсе не думала приезжать? Заранее спланировала этот цирк?  — Удачного вечера. Прощай. Ответ незамедлительный. Холодный. И всхлип за секунду до завершения вызова. Тэхён бредет по Нью-Йорку спустя неделю после этого разговора. Они не общались семь дней. Семь бесконечно долгих, противных и опустошенных дней. Противное «прощай» режет слух и сердце, вскрывает вены и глотку. Тэхён не хочет «прощай». Он хочет «до встречи», «до свидания». Он хочет навечно и навсегда. Он хочет постоянно и отчаянно. Этот город постоянно в потоке. Постоянно в движении. Полное олицетворение Вероники. Неугомонные, быстрые, вспыльчивые, разгоряченные. Он не боится быть узнанным — здесь, на улице, никому нет дела до случайных прохожих. Парень нерешительно замирает на дороге, напротив дома, где живет его половинка. Его любовь сумасшедшая, далекая. Родная. Джин говорил, что она захлопнет дверь прямо перед носом. Чимин сказал купить ей цветов. Они были не правы: Вероника не любит цветы, лишенные нормальной жизни, и она широко распахивает дверь. Молчит, смотрит секунд, наверное, десять на Тэхёна, который так и замер с поднятой верх рукой. Им обоим неловко. А парню слишком тихо. Девушка пропускает внутрь квартиры. И пока Тэхён наслаждается привычным знакомым запахом кофе и черники, Стюарт так же молча протягивает ему ванильную колу из холодильника.   — Спасибо, Рони, — тихо говорит Ким, смотря нечитаемым взглядом из-под растрепанной чёлки. У девушки покалывает кончики пальцев от желания смахнуть тёмные пряди назад, убрать их с глаз, потому что наверняка мешаются, но она лишь отходит к рабочему столу. Американская кола вкуснее корейской. А напиток от Вероники вкуснее вдвойне. Ему под кофту пробирается противно-холодный не по-весеннему воздух. Все панорамные окна открыты, а вокруг витает едва уловимый аромат сигарет, остатками которых полностью забита пепельница на журнальном столике. Она на грани нервного срыва, и от этого парню горько, ведь он вызвал эту эмоциональную бурю.   — Я так и думал, что ты работаешь, — проговорил Тэхён, огибая взглядом забитый кипами бумаг стол, два включенных монитора и клочки записок. Вероника садится за стол, вот только руки предательски дрожат, но она усиленно делает вид, что работает, быстро набирая неразборчивые слова, которые она потом обязательно удалит. Потому что сейчас ее мысли покинули комнату и думать о работе не хочется. Быть может знай она, кто стоит за дверью, то не открыла бы. Притворилась спящей, мертвой, что угодно. И усмехается про себя. Ведь это ложь. Впустила бы. Всегда впускает. Вероника кидает мимолетный взгляд в отражение на стекле, где видно, как Тэхён плавно опустился на диван так, чтобы открывался хороший обзор на девушку. Между ними ожидаемо повисает тяжелая тишина, разбавляемая только клацаньем мышки, стуком клавиш и едва уловимым шумом их дыхания. Девушка слышит скрип кожи диванных подушек, когда Тэхён шевелится, меняя позу. — Ты что-то хотел? — спросила Стюарт кажется спустя вечность. Ее жутко бесила эта неопределенность и тишина, а поддерживать какую-то ненужную светскую беседу казалось абсурдным.   — Тебя. Можно? — он склоняет голову на бок и хитро смотрит. Обжигает глазами так, что Стюарт уверена, она покраснела. Она правда старается смотреть в монитор, изобразить бурную деятельность, но ее стул невесомо толкают.   — Иди сюда. Вероника чувствует, как Тэхён цепляется за подлокотник ее кресла и тянет на себя так быстро, что девушка, даже если бы и захотела, то не успела среагировать: ее пальцы беспомощно соскальзывают с края стола. Всего секунда, и она оказывается рядом с сидящим на диване Тэхёном. Она переводит на него взгляд, встречаясь с темными глазами, в которых разве что черти не пляшут, и вздыхает, стараясь звучать как можно строже:   — Тэхён, я работаю. Это ложь. Когда Ким так близко, Стюарт забывает, кем она работает. Висевшее в воздухе напряжение растет с каждой проведенной секундой вместе. У Вероника обида в груди сидит глубоко, и эта обида погибает из-за глаз, что смотрят так пронзительно и искренне. Девушке кажется, что она сейчас задохнется, и она тянется за спасительным никотином. Абсурд. Но пачку Тэхён хватает раньше, сжимает сильно и выкидывает отраву подальше. — Вероника? — голос парня настойчиво пробирается в голову. И девушка лишь издает слабое мычание, показывая, что слушает. — Прости меня. Она вздрагивает и почему-то начинает испытывать огромный укол вины. Из-за того, что избегала, не писала и не звонила. Заставила мучиться не только себя, но и Тэхёна, самого светлого человека в этом мире. — Все в порядке, правда, — голос смазан, мокр. — Прямо сейчас ты на меня даже не смотришь, — бросает Тэхён, и Стюарт ясно слышит обиду в его голосе. Она в полной мере осознаёт, что ее поступок как минимум ужасно глуп, но вся проблема в том, что иногда ее мозг просто не в состоянии функционировать нормально. Особенно рядом с Ким Тэхёном. И она смотрит. Покрасневшими глазами. И не понимает, почему все еще не плачет. А парень придвигается ближе, обхватывает щеки ладонями холодными и сразу как-то легче становится. — Когда ты прилетел? Она старается перевести тему и держать голос, но ей никогда не провести его. — Пару часов назад. — Тебе нужно поспать, ты наверное устал. Он грустно усмехается, но руки убирать не спешит. — Слабая попытка, я никуда не уйду. Тэхён смотрит тёмными воспалёнными глазами, которые блестят так, словно у него лихорадка. — Я люблю тебя. Очень сильно. И мне больно от этой тишины, — он опускает руки на ее хрупкие плечи и впивается взглядом в шею, хочет кусать и целовать ее до посинения, — не прогоняй, прошу. Голос переходит на хрип. Вероника молчит, гипнотизирует и серьезно думает о побеге или провалиться сквозь землю. Чувствует себя паршиво. — Я думала, ты меня возненавидишь, что ты… — Никогда, — прерывает ее парень и тянет на себя. Вероника понимает, что ее хватают за запястье и настойчиво тянут вниз в тот момент, когда она уже не в состоянии предотвратить падение. Стюарт на автомате выставляет руку, врезаясь раскрытой ладонью в скользкую спинку дивана позади тэхёнова плеча, и чувствует сквозь тонкую ткань футболки жар чужой ладони, которая ложится на ее талию, удерживая на месте. Она сглатывает вязкую слюну в миг пересохшем горле и опускает взгляд вниз. Они оказываются слишком близко, то есть, очень-слишком-близко. Стюарт понимает это, когда встречается с глазами Тэхёна, которые находятся в каких-то жалких нескольких сантиметрах от ее собственных. Смотреть сверху вниз оказывается непривычно, но Вероника игнорирует это, слегка отклоняясь назад в попытке хоть немного увеличить расстояние между их лицами, пока вся суть их позы медленно формируется у нее в голове. Она нависает над Тэхёном, коленом упираясь в диван меж его разведённых бёдер в поисках дополнительной опоры, и волосы Тэхёна щекочут ее плечо, когда тот слегка склоняет голову набок. Девушка не может пошевелиться: одна рука крепко держит ее запястье, другая — по-прежнему лежит на талии, и она бы сказала, что это слишком неловко, но слова здесь абсолютно излишни. Эта ночь идёт по совершенно сумасшедшему пути с тех самых пор, как она открыла дверь своей квартиры. Вероника видит, как глаза Тэхёна вспыхивают невиданной ей до этого решимостью, как он подаётся вперёд, вытягивая шею, и слова застревают в горле в тот же самый момент, когда к ее губам настойчиво прижимаются чужие родные губы. В голове что-то щелкает, срывает предохранитель. Потому что вся обида, злость и вина оказываются незначительными. Вероника кладёт ладони на плечи Тэхёна и перекидывает ногу через его бедро, наслаждаясь выражением чистого замешательства на чужом лице, когда садится сверху, припечатывая к дивану весом своего тела. Ладонь Тэхёна съезжает обратно ей на талию, пальцами поглаживая покрывшуюся мурашками кожу, а вторая ложится на обтянутое спортивными штанами бедро. Тэхён тянет ее на себя до тех пор, пока они не сталкиваются носами, разделяя один глоток воздуха на двоих. От девушки пахнет ментоловыми горькими сигаретами и завтра ей наверняка вставят по первое число за каждую выкуренную пачку. Она улыбается в поцелуй. Цепляет подбородок Тэхёна указательным пальцем и склоняется сама, замирая в миллиметре от его губ.   — Ты дразнишься, — бормочет Тэхён, и ее забавляет проскальзывающее в его голосе недовольство. — Перестань. Улыбка призрачной тенью скользит по губам, когда Стюарт оставляет позади последние разделявшие их сантиметры. Ей в памяти хочется отложить каждый момент и то, как Тэхён под ней вздыхает слегка, прикрывая глаза, будто бы в облегчении, стоит только коснуться его губами, как трепещут отбрасывающие на щёки тень ресницы, а пальцы сминают на талии ткань, задирая футболку. Её бьёт мелкой дрожью от простого прикосновения, и собственному сердцу в груди становится тесно, её пьянит осознание, что на Тэхёна их близость действует так же, как и на нее саму. Вероника не целует его как в последний раз, как могла бы, если бы за пределами их комнаты мир начал бы рушиться прямо в эту секунду. Ее поцелуй — это немое обещание и дурманящая голову надежда, заставляя кровь закипать в артериях и венах. Вероника не целует его как в последний раз, просто потому что последнего раза никогда не будет. Она целует его мокро и горячо, обменивая свой кислород на чужие губы, и запечатывает на них все невысказанные фразы и умолчавшие слова. — Я тоже люблю тебя.