Дайте мне согрешить, святой отец!

Даня был красивым, вот правда. Не той, обычной, приторной красотой идеальности линий, которой сверкали глянцевые обложки, а настоящей, живой. Если разобрать его лицо по деталям, то можно было бы обнаружить тысячу и один мелкий недочёт. Но они сплетались в такой причудливый узор, что Ваню вело. Вело от того как Поперечный быстро улыбался, выдыхая смешинки через нос. Вело от дрожи рельефных пальцев, от того, как Даня смущался и морщился, будто у него перед носом летала мошкара. Только благодаря этой зацикленности Ване удавалось сохранять спокойствие. Ресторан тоже оказался сюрпризом. И сложно было сказать, приятным или нет. Ваня давно не бывал в людных местах. В рестораны он и раньше не очень часто ходил, предпочитая что-то более простое. Чаще всего бары, где можно было выпить… Если так подумать, где он вообще бывал трезвым? Сейчас толпа людей вызывала что-то похожее на панику. Нет, конечно, это была просто тревога, но она заставляла чувствовать себя неуютно. Окружающие вызывали смутное беспокойство. Будто бы каждый взгляд цеплялся за него, и будто во всех глазах тлел недобрый огонёк. Что бывает милее, чем плюнуть в ближнего? Только пнуть его! Ваня это знал не понаслышке: били его всю жизнь. Били люди разные, с разными мотивами и с разными возможностями. Он никогда не уходил от драки, наоборот, часто нарывался на неё, тренируя и без того бескостный язык. Но вот теперь, он, как раненый зверь шипел, вжимался в свою нору, смотря на всех с опаской. Или не только теперь? В висок резко ударило, да так, что перед глазами проскочила белая молния. На мгновение неприятный характерный треск заполнил уши. Ваня пошатнулся, чуть не падая на Поперечного. - Всё в порядке? – в его голосе ощущалась искреннее беспокойство. - Божья кара за нарушение поста, - фыркнул Нойз, решительно снимая очки (нельзя давать себе поблажек) - Ты же ещё ничего не съел? – в глазах Поперечного промелькнуло искренне детское удивление. - Бог всё-ё-ё видит, и знает всё наперёд, - зловеще протянул Ваня, ловко утаскивая Поперечного к свободному столу. Это был первый раз, когда он осознано коснулся Даниной ладони. Это было неожиданно приятно, до какой-то сладкой дрожи. Пальцы скользнули сначала по самой ладони, потом плавно дошли до указательного и безымянного пальцев, после окончательно теряя остатки тепла. Но всё равно это было незабываемо. «И очень нездорово» - мелькнуло в голове. В ответ на это Ваня лишь мысленно пожал плечами. Крыша уже давно улетела, меланхолично позванивая гвоздями. Терять было уже нечего. - И чо, за мужеложество тоже покарает? - Нет. Только за педофилию. Официантка покосилась на них ну очень неодобрительно. Блондинка, она напоминала ему журналистку с MTV или МУЗ.ТВ, куда там набирали без образования? Даня же громко рассмеялся, не обращая ни на кого внимания. - Уверен, в Аду нам подготовлен огромный котёл. - Зато на двоих. Пока они ждали заказ, сам собой пошёл разговор. По сути, это был их первый разговор вне церкви, и в не причастия. Да и вообще, настоящее общение, без всяких ужимок и натянутых шуток. И почему он был о концепции Ада и Рая, оставалось только гадать. - Просто я считаю, это просто лицемерно. Типо ты не совершаешь плохих поступков не потому, что ты находишь их неправильными, а потому что боишься наказания. Чтобы делать хорошие дела мне не нужен стимул! – Даня неловко махнул рукой, чуть не сбив перечницу. Ванина рука как-то сама собой подхватила её и поставила на место. - Не думаю, что стоит воспринимать это так буквально. Дело ведь не в концепции: «не греши, а то худо будет». А в том, что у любых поступков есть последствия. Теория с кармой примерно об этом же. Это всё учения об ответственности. Глобальная метафора, часто принимаемая людьми превратно. Кстати, именно поэтому раскаяние спасает человека. Он начинает брать на себя ответственность и Богу больше не за что его наказывать – нечему учить. - Но ведь никому лучше от раскаяния не становится. Пойди и сделай что-то хорошее, а не на очередь в исповедальню становись, братан! - Когда речь заходит о настоящем раскаянии, а не о показушно-религиозном, то человек и старается искупить свою вину. Да и разве можно в масштабе целого мира говорить о том, что плохо, а что хорошо? Какой-то врач сохранил жизнь Гитлеру, просто из желания помочь. Кто-то починит скворечник, поэтому птицы останутся здесь, а потом какой-нибудь пьяный Васян будет стрелять по ним из автомата по приколу. А если бы улетели, то остались бы живы. Поэтому только по раскаянию можно понять, каков человек. Проходя через истинное раскаяние - человек очищается, устраивая себе в душе маленький Ад для постоянных мучений. Слова складывались сами собой. Не сказать, что он много думал об этом вопросе раньше или собирался думать теперь. Просто всё вдруг сложилось в стройную и логичную цепочку. Казалось, что она должна была привести его к верному ответу. Но, когда Ваня замолчал, в попытке пройти этот путь до конца, то дорожка моментально начала распадаться, разваливаясь на отдельные кривые кирпичи. - Дьявол — это альтер-эго Бога! Когда ему становится скучно, Он надевает маску и глумится над нами жестоко! Нам этот маскарад выходит боком, ведь потом, он ее сняв — Судит нас максимально строго! - Ты тоже слышал эту песню? – удивленно спросил Даня, выныривая вслед за Нойзом из задумчивого состояния. - Что? Ваня сразу даже не понял, о чем его спрашивают. Да и даже то, что он только что пел, дошло до него лишь через секунду после вопроса. - Да нет, ничего. Забей, - отмахнулся Даня, окончательно сбрасывая с себя сонное оцепенение. – Ты реально будто рождён батюшкой. Такие проповеди читаешь! - У тебя встаёт на заумную речь? - У меня встаёт на тебя! – и Даня нагнулся вперёд, задевая Ванину ногу под столом. Ваня невольно отпрянул, правда, тут же возвращаясь обратно. Казалось, будто дьяволята из глаз Поперечного перепрыгнули ему на кожу и теперь веселились, гоняя табуны мурашек. Но их прервал недовольный чих официантки, которая принесла еду. От неё так и исходила волна осуждающего «гомики». Правда, большая часть злости была направлена почему-то на Ваню, но он не слишком обижался. - О, спасибо! – будто ничего и не было, отозвался Поперечный, весело улыбаясь девушке. Та сразу сменила гнев на милость и порозовела. Вау! Быстро же она переключилась… Чтобы на самого Ваню девушки так реагировали. Кстати, а с чего так реагируют на Даню? При всех своих достоинствах, Поперечного сложно было представить в роли сердцееда, от которого текут всё подряд. С ним как с хорошим вином, надо прочувствовать, чтобы влюбиться. - Бля, какой на самом деле пиздец! – Даня громко выдохнул, убирая волосы назад. – Мы же вроде гетеро? Ваня поднял одну бровь. Очень уместный вопрос. Знать бы ещё на него ответ. - Ну, всю жизнь себя таким считал. - А почему тогда согласился пойти с мной? Мы же даже назвали это «свидание»! Просто прикололся? – у Дани в глазах прыгали тревожные чертенята. Он не то злился, не то был испуган. Ваня решил, что проще перевести стрелки. - А зачем ты меня позвал? - Я…. Короче! Вообще хуй знает, что произошло. Вроде всегда девушки нравились. А тут пришёл в церковь, тебя увидел. Сначала просто пошутить хотел. Если честно, думал, что ты либо будешь тушеваться, либо скандал устроишь. Но ты так ответил, меня пробрало прямо. Это ведь моя тема, про детей. Я стендапом занимаюсь… неважно. Сразу как-то почувствовал разницу в возрасте, и что шутки шутками, а ты мне очень нравишься. Я подумал, что просто сработал эффект неожиданности. Но я что-то в Воронеже подзадержался, решил ещё раз сходить. И опять было как-то не так. Вернулся в Питер и всё время о причастии думал. Или, получается, о тебе, наверное. Не выдержал, всего пару дней там помотался и обратно сюда свалил. Думал, чушь какая-то! У меня же девушка есть… Но мы уже пол года как мотаемся. Сходил к психологу, про тебя рассказал, про неё, а она мне ответила: «Данила, а Вы уверены в своей ориентации?» Вот что это значит? Конечно уверен, никогда на члены не тянуло! Она улыбается, и как ты прямо, говорит: «Не стоит воспринимать всё так буквально. Влечение может быть не только половое, но и романтическое. Если в ваших отношениях прошла романтика, возможно». Так-то вроде всегда гетеро, а как начинаешь задумываться и разбираться… Я когда только в Россию обратно из Польши перебрался, то мы много тусили с друзьями. Прям жили вместе, встречались чуть ли не каждый день. И знаешь, очень часто шутили на гей-темы. Типо вот-вот пососёмся, на колени друг другу залезали, имитировали бурное начало секса… Бля, так тупо звучит. Но я просто объяснить пытаюсь. Ничего такого, но тогда казалось, что мы невероятно запретную и смешную тему поднимали. Не все, конечно, так шутили, но вот я, Эльдар, Миша, Руслан немного. Сейчас вот думаю, меня это всё тогда так вставляло! Хочешь – подойди, сделай, скажи, что была шутка. Главное под правильным углом… «Войти в задницу»… Ладно. Прости. Вырывается. Короче, чем больше я об этом думал, тем лучше понимал, что всё было не так просто. Мне кажется, я был влюблён. Просто тогда об этом совсем страшно было думать. Типо не дрочил ни на кого из друзей, в жопу ничего не засовывал и нормально. Как-нибудь само утресётся… Я об этом думал, и на Алёну смотрю, на девушку мою, и понимаю, что её не хочу. Нет, если мы начнём, то всё норм будет, а вот просто так ничего. Долго разбирался, конечно. Получается, я к ней как к сестре или к дочке стал относится… Это не важно! Я всё это просто к тому, что я вроде как серьёзно. С девушкой, вот, расстался. Если это прикол, то…. Ну, не прикольно, короче. Даня тяжело выдохнул, отводя глаза. Ваня же только и мог, что мысленно присвистнуть. Такой исповеди он от Поперечного не ожидал. Но надо признать, его было приятно слушать. Даня обладал достаточно приятным голосом, хорошо жестикулировал, и на его лице всегда ярко отражались эмоции. Стэн-дапом занимается? Может и вполне успешно. Но это не главное. Парень был как натянутая струна. Разбирался, разбирался, и так ни в чем и не разобрался. Его явно пугала и возможная ориентация, и расставание с девушкой. Несмотря на совет психолога, Даня явно предпочитал воспринимать всё «буквально» и вслед за этим бросаться в омут с головой. - Это… На самом деле сложно на такое реагировать. Вряд ли могу сказать тебе тоже самое. В плане, не могу вспомнить историй, где мы с кем-то друг о друга терлись в молодости, - Ваня усмехнулся. Что он вообще хотел сказать? Надо формулироваться. – Нет, давай с другого. У меня сейчас всё очень не просто. Я же говорил, что не всегда был батюшкой. Но сейчас... Всё в подвешенном состоянии. Одной странностью больше, другой меньше. Я просто принял, что в какой-то момент ты мне понравился. Так что всё серьезно. Очевидно, мы оба плохо представляем, чего хотим друг от друга. Но можем попытаться разобраться, - он говорил осторожно, будто ходил по минному полю. Казалось, что одно неосторожное движение, и либо Даня взорвётся, либо он сам. Всё получалось путанно и странно, и это вызывало отчаяние. Но тут, неожиданно, Даня сам ухватился за его ладонь. Его рука была чуть больше, что вызывало смутные чувства. Но ещё теплой. Она как-то сразу вернула Ваню из той бездны, в которую он уже начал проваливаться. Знаете это чувство, когда ходишь по бордюру, и тут нога слетает вниз? Кажется, будто падаешь в неизвестность, но вот, уже через мгновение ты на твёрдой земле. Так было и сейчас. - Сложный период?... Ха, знаешь, о чем я изначально хотел сказать? Что та официантка мне подмигивала, а я вообще ничего не почувствовал. Зато на тебя смотрю, и всё, пизда. Окончательно ныряем в голубое болото? - Ныряем, - Ваня не был уверен, что вообще сказал это в слух. Потому что в одно голубое болото он уже точно нырнул – и это были глаза Поперечного. Ваня вообще был по складу души своей романтиком. Просто многие понимают это понятие неправильно. Это не душнила, который дарит даме (обязательно даме, ещё лучше с большой буквы Д) сто одну розу, а потом же эти розы обрывает на лепестки в постели. Ваня был романтиком настоящим. Дерганным поэтом, который ночами выводил карандашом строки в тетрадке, а потом перечитывал их и правил по сто одному разу, наблюдая за тем, кто нравится. Подобные романтики на самом деле очень плохо приспособлены к реальной жизни. Потому что сто одна роза жест может и пошлый, зато прочно заявляет о материальном положении дарящего. На практике вы не читаете вместе Мандельштама и не забираетесь на крышу, а обсуждаете покупку телевизора в кредит. Наверное поэтому Ваня долго избегал серьёзных отношений. Разочаровался больше в себе, если честно. Все требуют понять тонкую душу, но если честно, понять долбаёба та ещё задача. И стоило ли? К тридцати годам он научился воспринимать всё более спокойно. Идеалы юности подзаветрились, огрубели. Подстроились под ожидания реального мира. Нет, не умерли совсем, но как-то перестали быть очень назойливы. Раньше очень многое оскорбляло. Он заводился с одного пинка, сразу начиная злится. Сейчас всё будто стало проще. Все конфликты сосредоточились в нём самом, а остальной мир существовал так, отдельно. Но всё же Ваня был романтиком. Поэтому он с таким удовольствием погружался в общение с Даней. Было в этом что-то полузабытое, искреннее, чего не было уже давно. Ещё с Ани… Даня забавно поводил бровью, когда шутил. Мило пытался разыгрывать сценки прямо в диалоге. Он вообще будто всегда выступал на сцене, но при этом не чувствовалось фальши. Это было органическим, природным состоянием Поперечного. Ему нравилось шутить, отдавать энергию и смотреть на то, как другие улыбаются. Ваня, очевидно, не был слишком благодарным слушателем. Он только улыбался, иногда кивал, двигал бровями. У Вани получалось быть активным только в своём творчестве. Во все остальное время он не был щедр на яркие реакции одобрения. Но Поперечному и этого хватало. Скорее всего он был просто эмпатичным человеком, и легко угадывал чужое настроение. Они болтали, периодически касаясь друг друга. Даня то и дело хватал его за руку, потом отпускал, опасаясь неоднозначной общественной реакции. Ел тоже в основном он. Поле больницы Нойз питался в основном определёнными продуктами и по расписанию. Зато с такой диетой о вечно «гуляющем» весе легко получилось забыть. Даня вообще удивительным образом успевал все: и есть, и болтать, и трогать. Было в нём это притягательное желание жить. Здесь, сейчас и на полную катушку. - Слушай, а ты всё же веришь в Бога? - Не думаю. Точно не в того, что в священных книжках. Но мысль о том, что мы кому-то нужны успокаивает. - Да ты поэт! – Даня сказал это то ли всерьёз, то ли в шутку, но Ваню будто током ударило. Поэт, потерявший перо и лиру, И сам потерялся в своих словах, Всё что в голове, было и на его устах, Но теперь они повторяют лишь Земфиру, Как молитву святой матери русского рока, Он не искал для себя порока, Но тот сам его отыскал, И теперь спеши с Сатаной на бал, Чтобы парад этих кривых букв и строчек, В голове своей повторял, что было мочи, Перекручивал, местами переставлял И понимал, Что дар он свой потерял. Орфей и Эвредика - не надо эту тему, Как и не надо скрученные листья в обеих почках, Как и таблетки поздней ночью, Как и пластинку Маяковского с Есениным, Чтобы тебя на наркотики не проверили, И не посадили в тесную кутузку, Набив карманы чем-то узким, Подозрительно похожим на бамбук, Тук-тук, ну что, узнал меня, друг?* Слова всегда приходили сами, когда они этого хотели. Порой заставляли бесполезно сидеть часами, перекапывая тысячи культурных руд, чтобы найти собственные залежи. Порой же прибегали, толпясь вокруг и хватая с разных сторон за руки-ноги-голову, только бы он обратил на них внимание. Хаотично и резко вспыхнувшие строки насмешливо мельтешили перед глазами. Ещё мгновение назад такие яркие, уже сейчас они медленно и безвозвратно таяли. - Знаешь, если я и поэт – то очень дерьмовый поэт. Воланд посоветовал Бездомному не писать стихов, может и мне не стоит? Не то чтобы Ваня ожидал ответа на свой вопрос. Он вообще не задавал его кому-то конкретному. А так, просто, «отправлял запрос во Вселенную». Если она бесконечна действительно, то ему посчастливится, и ответа он не услышит никогда. - Я думаю, что если что-то пишется, то надо писать. Чем больше ты из себя пытаешься сделать «правильного» человека, тем дерьмовее ты становишься, и тем дерьмовее становится тебе, - Даня пожал худыми плечами, топя взгляд в чашке с чаем. А потом вдруг резко поднял глаза на Нойза, и с искренним недоумением спросил: - Ты такой классный, зачем тебе всё это?