Соблазнитель

• 01.10. Пятница • Когда Феликс получил сообщение от Джисона "Приезжай, потусим", он ожидал немного другого. То, что Хан ведёт себя странно, становится заметно с самого порога. Ли встречают непривычно ласково – коротко целуют в уголок губ, забирая верхнюю одежду. Чаще всего они буквально набрасываются друг на друга, словно одичавшие, и иногда даже не доходят до кровати, потому что Джисон с первых секунд может выкинуть что-то такое, что заводит с полоборота. Но прямо сейчас он вызывает только сочувствие и желание крепко обнять его. Конечно, от Феликса не может утаиться грусть в больших оленьих глазах, и он догадывается, что такое настроение старшего связано с его родителями, которые пребывают в вечных разъездах. Возможно, Хану просто не хватает внимания, и Ли решает не лезть ему в душу и побыть рядом – очевидно, что тому это необходимо. Честно говоря, изначально предложение "потусить" Феликс расценивал как отличную возможность выпустить пар, но сейчас, видя настолько уставшего и поникшего Джисона, собственные проблемы кажутся мелочью. Ли признаёт, что с тех пор, как в его жизни появился Чан, он поневоле перестал обращать внимание на состояние близких, за что ему ужасно стыдно. Он надеется, что этот вечер хоть как-то поможет загладить вину перед старшим, и тот почувствует его беспокойство и молчаливую поддержку. Ведь они лучшие друзья. – Ты, наверное, голоден, поэтому я заказал пиццу. – когда Джисон возвращается с дымящимся чаем и едой в просторную гостевую, где успел расположиться Феликс, у последнего начинает урчать живот. Действительно, Ли ничего не ел с самого утра, и расстраивает мимолётная мысль, что он забыл не только об окружающих, но и про самого себя. С этим точно нужно что-то делать. Феликс невольно засматривается на то, как очаровательно его друг набивает щёчки пиццей, шумно запивая сладким чаем, и долго не может понять, что в нём изменилось. Да, Джисон сейчас без привычной косметики, но это стало заметно сразу. Есть ещё кое-что помимо этого. Ли пялится с прищуром ещё несколько секунд, чуть подавшись вперёд, пока до него наконец не доходит – Хан перекрасился. Тёмно-синий сменился спокойным пшеничным. – Какой же я дурак. – Феликс бьёт себя по лбу и заталкивает ту противную мимолётную мысль куда подальше. Всё зашло настолько далеко, и виной этому Бан Кристофер Чан. Джисон удивлённо хлопает густыми ресницами, но стоит Феликсу мягко зарыться в волосы на его затылке, почти незаметно льнёт к ладони в ответ: – Думал, не заметишь. – Тебе идёт. Ли улыбается и, напоследок ненавязчиво приласкав округлую щеку, возвращает руку. Хан улыбается тоже: – Спасибо, Ликс. Феликс усердно делает вид, будто сосредотачивается на еде, хотя на деле уходит глубоко в себя. Если минутами ранее он и думал, что простые посиделки с Джисоном без намёка на секс пойдут ему на пользу, сейчас он считает иначе. В воздухе повисает давление и неприятная напряжённость. Ли скучает по тому беззаботному времени, когда он не задумывался ни о чём, трахался с кем хотел (в принципе, это возможно и сейчас), но дело в том, что пропало всякое желание. Феликс больше не видит смысла в подобном времяпровождении, а единственный человек, которого он хочет, даже видеть его не желает. И это пугает. Одна мысль перетекает в другую, но все они так или иначе возвращаются к Чану. Влюблённость – вовсе не бабочки в животе, как пишут в сопливых романах. Влюблённость – это обременительный груз с привкусом горького отчаяния, который ты вынужден носить в своём сердце, не имея понятия, что делать и как быть дальше. И если бы Феликс знал об этом с самого начала, ни за что не полез бы во всё это. Ли расфокусированно смотрит на то, как Хан отставляет грязную посуду и включает телевизор, а приходит в себя лишь когда тот устраивается рядом на пушистом коврике. Джисон неожиданно начинает говорить на самые нейтральные темы, они вместе кое-как догоняют сюжет фильма, который сейчас крутят по ТВ. Феликс догадывается, что старший заметил его отчуждённость и решил отвлечь болтовнёй. В отличие от самого Ли, он очень чуток и внимателен. Всё-таки он настоящий друг. И только Феликс начинает рассуждать вслух о примерном финале фильма, Джисон неожиданно закрывает обзор на всё, что творится на экране: худенькие ножки расставлены по обе стороны от бёдер, мутный взгляд сверху-вниз, и пальцы, сжимающие края пижамной кофты. Ли в лёгком замешательстве от столь внезапной смены настроения старшего, но не может не улыбнуться тому факту, что того надолго не хватило. Он выпаливает первое, что приходит на ум, с вызовом в глазах откидываясь на диван: – Негигиенично садиться на лицо сразу после еды, Сони. Джисон сперва непонимающе моргает пару раз, а после разочарованно, как показалось Феликсу, закатывает глаза: – Да ты просто помешан на ебле, – он издаёт громкий смешок и беспардонно залезает на диван позади друга, тут же принимаясь массировать его плечи. Феликс чувствует, как напряжение понемногу спадает вместе с дурацкой неловкостью от опрометчивых слов. – Но я всё равно тебя люблю. – Я тоже тебя люблю, дружище, – движения ловких пальцев на мгновение прекращаются, но не успевает Ли возмутиться по этому поводу, как они снова возобновляются, становясь более интенсивными и точными. – Ах, как же классно! Сони, ты лучший. – Феликс блаженно зажмуривается, чувствуя, как мыщцы потихоньку расслабляются, и прислоняется щекой ко внутренней стороне бедра старшего. Под воздействием приятного массажа разнеженный Ли практически засыпает, но Хан не позволяет ему этого сделать, шустро переместившись к нему на колени. Ненавязчиво обнимает за шею, притираясь носом туда же. Феликс успел и позабыть, насколько это комфортно вот так просто сидеть в обнимку с Джисоном. Он понимает, что переносить свои сердечные переживания было бы куда сложнее без него. Впервые за весь вечер он наконец испытывает умиротворение, частично забывая о Чане, но Хан начинает говорить: – Я скучал, – Ли вопросительно поднимает бровь, пытаясь заглянуть в глаза старшего, но тот упорно прячет лицо в изгибе его шеи. – Этот спор изначально был глупой затеей. Ты настолько увлёкся, что совсем забыл про меня. И не надо заливать про то, что у тебя всё под контролем. Я знаю – на деле ты не продвинулся ни на шаг. Просто безрезультатно гонишься за этим зубрилой, чёрт его подери, – Феликс открывает рот, чтобы что-то сказать в оправдание, но Джисон не даёт ему такой возможности. Он отстраняется, а во взгляде читается обида и упрёк. – Либо он действительно слепой и не имеет понятия, от кого отказывается, либо ты растерял весь свой шарм и не можешь трахнуть какую-то дешёвку. Каждое ханово слово ранит сердце, точно ядовитая стрела, и до Ли с ужасом доходит, что любые неприятные вещи, сказанные в адрес Чана, приводят в ярость сильнее, чем следовало бы. Он практически не контролирует себя, когда грубо хватает Хана за подбородок, заставляя того шокированно замереть. Возможно, он перегибает палку и позже пожалеет об этом, но прямо сейчас ему наплевать на последствия: – А не пора ли тебе заткнуться? Джисон смотрит в ответ, как на врага, и Феликс стопроцентно начал бы жалеть уже в эту секунду – ведь кому, как не ему знать о ранимости старшего – если бы речь сейчас шла не о Чане. Хан от обиды резко отбрасывает его руку от себя, рывком поднимаясь с чужих колен. На душе паршивое чувство, Феликс не считает нужным оставаться более в этом доме, когда Джисон скрывается в холле. До слуха доносятся почти бесшумные шаги вверх по лестнице, а следом – негромкий хлопок двери. Ли покидает дом друга, но теперь уже к сердечным проблемам добавляется головная боль и абсолютное непонимание самого себя и своих поступков. Как быть дальше?