Горячий лед

С момента ухода Никиты прошло полгода. Жизнь на производстве постепенно возвращалась в привычное русло. Только в слесарке было по-прежнему пусто — нового сотрудника найти так и не удалось. Павел собирает металлические корпуса контроллеров, старательно прикручивая каждый болт. Он не вспоминает Никиту, хоть и приходится работать за двоих. Ну, был здесь кто-то, ну, уволился — что ж теперь делать? Все дни теперь одинаковые. Мужчина встает рано утром, идет на работу. Курит-работает, курит-работает, потом просто много курит — и снова домой. Словно временная петля, выбраться из которой без посторонней помощи не представлялось возможным. И Павел не врет — он действительно долго не вспоминает. До тех пор, пока однажды во сне не видит знакомые узоры на изящном запястье. Посреди ночи агония и одышка — все снова вернулось к истокам. Слез, правда, нет, и чувства уже притупились, но все равно больно. И наспех склеенное алкоголем сердце снова трещит по швам. Выход из ситуации находится быстро — ужраться до потери памяти. Так, чтобы даже собственное имя забыть. Но все, будь оно неладно, снова идет не по плану, и ноги приносят мужчину в уже знакомое место. Бар, в котором они первый раз встретились, с того момента нисколько не изменился: все те же кирпичные стены и высокая стойка у входа. Павел улыбается своим мыслям: у Никиты из-за нее едва ли торчала голова. Он осторожно проходит внутрь и садится с самого краю — там, где свободно. Царящий в заведении полумрак по-своему разбавлял атмосферу, придавая уверенности и подталкивая к необдуманным действиям. —Здравствуйте… — на грани слышимости произносит бармен, и Павла словно бьет током. — Что будете заказывать? Полумрак прекрасно скрывает лица, но этот голос мужчина узнает из тысячи, из миллиона похожих. Ему бы встать и уйти, пока не поздно, но ноги становятся ватными, а подошвы словно прилипают к земле. —И это твоя высокооплачиваемая работа?.. Никита перед ним точно такой же — как в день их последней встречи. Ни капельки не изменился — даже не вырос. Разве что кеды с высокой подошвой надел или на ступеньку какую встал — теперь, пусть немного, но из-за барной стойки было видно его тонкую шею. Никита молчит и не отвечает. Никита наливает ему дешевую водку и ставит прямо под нос: —Я помню. Это «я помню» эхом звенит в голове. И перед глазами сразу бар, громкая музыка и симпатичный молодой парень, на руке которого тогда еще была только одна татуировка. И Павлу хочется обнять, прижать к себе, никогда не отпускать больше, но Никита по взмаху чьей-то руки покидает свое место и направляется в зал. —Эй! Замени мне угли! — говорит мужчина с головой, похожей на картонную коробку. — Давай, пошевеливайся! Павел видит, каким взглядом тот провожает Никиту. Как жадно светятся его маленькие глаза и как в противной ухмылке расплываются губы. Никита возвращается быстро, держа в руке подставку с углями, а потом вдруг вздрагивает и замирает на месте. Почему — Павел не понимает. —Милашка! — слесарь прислушивается к ехидному смеху, надеясь разобрать слова. — Ну, что ты мне сделаешь? А?! Чужая рука ползет вверх по бедру, внаглую расстегивая узкие джинсы. Никиту бьет крупной дрожью; он в панике оглядывается по сторонам, но администратор заведения лишь машет рукой — потерпишь, ничего с тобой не случится. —Я клиент! — распаляется пьяный мужчина, склоняя Никиту над лакированным столом. — Ты меня даже ударить не сможешь! А Павел смотрит, как насильник пытается стащить с парня джинсы; смотрит, как тот вырывается, едва ли не плача, и перед глазами словно туман. Он подходит к мужчине и хватает его за шиворот, скрипя зубами от злости: —Он не сможет. Зато я смогу! Удар получается настолько сильным, что дебошира отбрасывает на несколько метров. Он падает, опрокидывая стулья и снося пару заполненных колб. Все сыплется и гремит, охрана выводит мужчину наружу, а Никита даже не улыбается. Никита не смеется, как в первый раз, и не выбегает на улицу, бросив все и забыв про работу. Он приводит себя в порядок и возвращается на свое место, лишь бросив на Павла один из своих непонятных взглядов. —Так и будешь терпеть? Пошли, прогуляемся. Никита все так же курит свой ультра слим, все так же через дополнительный фильтр. Знакомый запах вишни ножом по сердцу: сначала бар в середине лета, потом желтые листья в курилке, а они снова под дверью — там, где написано «no smoking». И морозный воздух тоже с запахом вишни, и бетонные стены слесарки пропитаны им насквозь — несмотря на то, что никто там никогда не курил. Павел многое хочет сказать: в конце концов они не виделись целых полгода. Слова застревают в горле и ни одного звука вслух. Мужчина просто сокращает дистанцию и прижимает Никиту к груди. —Иди сюда. И все. И никаких слов больше не надо. И Никита утыкается в него носом, и снова слезы бегут по его щекам. А Павел держит крепко — наверняка. Чтобы никогда больше не потерять и не бросить один на один с жестокой судьбой. —Тебя все ждут. — констатирует факт мужчина, ни на секунду не ослабляя хватку. — Я жду… Пальцы сжимают до синяков — лишь бы не выскользнул, не исчез снова. Никита шипит, но не вырывается — не так больно, как вновь остаться одному. —Я тоже скучал… Притворяться, что все хорошо, не было смысла. Все хорошо было сейчас — когда сильные руки прижимали к себе, когда цепкие пальцы под футболкой и влажные губы на его губах. Все хорошо, но Никита отчеркивал прошлое и никогда не позволял ему возвращаться. —Твой ответ?.. Надежда тлеет в уголках уставших глаз. Павел действительно постарел на несколько лет за эти полгода, и от жизнерадостного мужчины осталась теперь лишь тусклая тень. Он ждет, но боится услышать ответ. Потому что Никита топчет потухшую сигарету и больше не поднимает на него взгляд. —Я подумаю. И в который раз исчезает во тьме.