Кукла

      Вам бывает скучно? Ужасное состояние, не так ли? Абсолютная бездеятельность и потерянный интерес ко всему, что есть в этом невероятном, насыщенным событиями мире. Честно признаться, даже на меня, порой, нападает апатия. Хотя, я бы никогда не пожаловался на то, что жизнь моя серая или неинтересная.       Но знаете, с этим состоянием нужно бороться. Да, не стоит пускать всё на самотёк, а иначе всё может кончиться далеко не так, как вам бы хотелось. Ведь, скука — это ужасная болезнь, которая терзает ваш разум, доводит его до истощения. Но, как бороться? Как бороться, если даже нет представления, кто именно тебе противостоит?       Думаю, у каждого в этой скоротечной жизни есть вещи, которые приносят умиротворение. Ну, знаете, различные хобби: кто-то читает, кто-то слушает музыку, кто-то устраивает публичные казни для развлечения, а кто-то караулит миловидных девушек в тёмных переулках. У каждого есть что-то подобное, нужно лишь поискать.       Я знавал многих самых разных людей: боготворимых толпой королей, блистательных генералов, талантливых пианистов, пылких революционеров, серийных убийц и осуждённых на смерть насильников. И кто бы ни попадался мне на глаза, у всех был смысл их, порой ничтожного, существования.       И даже у меня есть дело, которое придаёт моему бесцельному скитанию смысл. Я люблю играть в куклы. Да-да, не смотрите на меня так осуждающе. Будто бы, игра в куклы, это что-то более позорное, чем геноцид ради удовлетворения своих не в меру раздутых амбиций. Кто решил, что взрослому человеку запрещено играть в куклы?       У меня есть много кукол. Самых разных. Некоторые из этих игрушек прекрасны, как снаружи, так и внутри. Некоторые, несмотря на миловидную мордашку, давным-давно сгнили. Другие — калеки и уроды, на самом деле, далеко не такие отвратительные в душе. Куклы есть разные, но все они по-своему прекрасны.       Вот, две куклы близняшки, которых судьба раскидала так далеко друг от друга, как только возможно. Их страдания настолько сильны, что, наблюдая за жизнью этих кукол, мне по-настоящему хочется плакать. А меня, знаете ли, очень сложно задеть за живое. Я люблю играть с этими двумя, но чаще, просто наблюдаю.       Ах, вот ещё одна моя кукла. Дворецкий, брошенный на произвол судьбы. Эта кукла прошла через такое количество испытаний, что сейчас, это уже не та игрушка, которую я так тщательно создавал в начале. С этой куклой я играл дольше всего. Занятно было.       А вот, солдатик. Хоть, я и мужчина, мне никогда не нравилась армия. Мой отец любил весь этот блеск доспехов, лязг стали. А я, стыдно признать, больше любил истории о любви и смерти. Наверное, именно поэтому, этот солдатик вызвал у меня такой трепет. Игрушка, правда, немного сломалась. Видите, нога неправильно стоит. Но, от этого его судьба не становится менее интересной.       Так вот, этот солдатик, связан с другим солдатиком, которого я уже лишился, к сожалению. Хотя, не могу сказать, что история этих двух кукол была плохой. И, наверное, потеря игрушки стоила того, чтобы посмотреть на эту историю.       Видите, у меня очень много кукол, и я люблю их все. Ведь, только эти куклы могут подарить мне вкус жизни, который я так давно потерял. Я слежу как эти куклы появляются на свет, как они растут, как они находят друзей, и теряют близких. Это удивительное занятие, иногда, так меня увлекает, что я и сам вмешиваюсь в эти истории, чтобы сделать их чуточку интереснее.       Что говорите? Что это за кукла? Почему она на отдельной полке? О, это довольно долгая история. Если хотите, могу вам её поведать. Игрушка эта очень для меня важна, а история её, хотя, и может показаться довольно заурядной, на самом деле, поистине необычайна.       Присаживайтесь, я расскажу вам. Торопиться нам, конечно, некуда, но, пожалуй, я воздержусь от рассказа о рождении этой куклы, а лучше поведаю вам историю о том, как маленькая куколка перевернула мир вверх дном, и погубила миллионы человеческих судеб. В том числе и свою.       Что ж, я начинаю свой рассказ.

***

      Война дело неприятное, хочу вам сказать. Да вы, наверняка, и без меня это прекрасно понимаете. Смерть, голод, разруха, кровь — люди перестают быть собой от этого. Миллионы идут на смерть, ради чьих-то желаний, денег, идеологии. Глупые жертвы, которых можно было бы избежать, будь человек чуть более сознательным.       Знаете, мой отец… Как бы это сказать, не видел в людях ничего интересного. Для него они всегда были разменной монетой. Возможно поэтому, оставшиеся без должного внимания, они и одичали. Я думаю, беспечность моего отца, заложила в людей комплекс… Ох, какое бы красное словцо для этого подобрать… Давайте назовём это комплексом брошенного ребёнка. Знаете, когда родители не обращают на своё чадо внимания, оно начинает бедокурить. С людьми произошло то же самое.       Они совсем разучились решать вопросы без применения силы. И как бы то ни было прискорбно, вряд ли у них получится излечиться от этого комплекса. Уж больно сильно он въелся им в подкорку, стал неотъемлемой частью вида. К слову, далеко не только люди страдают подобным… но, не об этом речь.       Я начал говорить о войне не без причины. Видите ли, история этой куклы случилась в стране, где слово «война» было крайне обыденным и частоупотребимым. Жизнь государства, как и жизнь человека, очень скоротечна. Люди строят свои небольшие островки порядка по своему образу и подобию. Это у них, определённо, от отца.       Так вот, история эта началась в холодном северном краю, который люди в то время называли Нортъяр. Интересное место, очень самобытное, я бы сказал. Однако, я не часто бывал в этой части мира. Не очень люблю холод, слякоть и серость, которые являлись неотъемлемой частью северного колорита.       Да и вообще, в городке Майнхольм, я оказался случайно. Знаете, иногда бредёшь себе по улице, витаешь в своих мыслях, и неожиданно для себя оказываешься в незнакомом месте. Вот, это со мной и произошло. Задумался, засмотрелся и оказался здесь.       На календаре тогда был одна тысяча двадцать третий год. Здесь, конечно, время не играет большой роли, думаю вы уже это заметили. Так что, может быть тысяча двадцать третий был, может есть, а может до него ещё очень и очень долго. Но датой этой истории был именно двадцать третий.       Осень — хорошая пора, мне нравится. Но, в Нортъяре осень уж больно холодная. Где-то даже уже выпал снег, представляете?! Что и говорить, мне хотелось как можно быстрее покинуть это место. В конце концов, пройди я на юг, и оказался бы в Виене — тёплой дружелюбной стране.       Но, отчего-то, я продолжил ходить средь серых мрачных домов этого города. Всё-таки, любят северяне монолитные строения. Все их шедевры архитектуры, хотя и вызывали у меня некоторый трепет в душе, в действительности представляли из себя довольно жуткое зрелище. То был весьма богатый район, скажу я вам: повсюду разные поместья, фонтаны, ресторанчики. Но, от всего этого несло ужасной безнадёгой.       А недалеко, всего в паре метров от этого района расположилась железнодорожная платформа. Ну знаете, наверное, эти вошедшие у людей в моду локомотивы. Пыхтящие чёрным дымом, ужасно шумные, лишённые всякой грации, но зато достаточно быстрые, чтобы в короткие сроки добираться из одного города в другой.       И когда я уже собирался уходить, я увидел, как прибывает этот самый локомотив. Шуму-то было, я чуть не оглох, честное слово. На платформе столпилась куча людей, все куда-то спешили, таскались со своими чемоданами, сумками, мешками. И среди этой толпы я заметил девушку.       На первый взгляд ничего необычного — светлые-пресветлые волосы у неё были очень аккуратно расчёсаны, это я хорошо запомнил. Длинные такие, спускались чуть ниже плеч. Широкие зелёные глазки, ясные, но очень усталые, прямо-таки сонные. Кожа у неё была уж очень бледной, и это тоже откладывалось в памяти.       Не особо меня удивила и военная на ней форма. Ну, что тут такого? В конце концов, мы не где-нибудь, а в Нортъяре. Тут, даже дети с ранних лет могут служить короне верой и правдой. А тут, молодая девушка в самом рассвете сил. Нет ничего необычного, что на ней тёмно-синий китель и фуражка. В общем, в её образе не было ничего сверхъестественного.       Но, почему же она меня заинтересовала? Не сочтите за грубость, что опередил ваш вопрос. Видите ли, я время от времени читаю газеты. Ну, мне же тоже бывает интересно, чем там живут люди. Правда, порой, в этих газетах пишут такую чушь, что и читать-то не хочется. Бывает, конечно, и что-то интересное.       Так вот, в той газете, которую мне довелось прочитать, была новость, что некий молодой военный инженер в империи, создал невероятное оружие. Говорили, дескать, это оружие было столь совершенным, что держава, обладавшая им, могла с лёгкостью выиграть любое сражение.       И в моей голове отлично сохранилась фотография этого военного инженера. Думаю, вы уже догадались, верно? Эта девушка и была тем самым изобретателем смертоносного оружия нового поколения. Хрупкая, женственная девчушка изобрела вещь, которая должна будет лишать жизни многих и многих людей. Меня это заинтересовало, и я решил вспомнить, кто же она такая.       Верите или нет, я помню всех кукол, которые появились на свет. Может, для вас это прозвучит невероятно, но так оно и есть. Мой мозг — кладезь огромного количества самых разных судеб. И все их, я могу вспомнить без записей и подсказок. Нужно лишь немного покопаться в голове.       Я следовал за этой девушкой попятам, пытаясь вспомнить, кто она такая, разглядывал её с ног до головы. Китель, кажется, был ей узковат, и вызывал неудобства. Время от времени, она поправляла его, пытаясь растянуть посильнее. Однако, не могу сказать, что мне не нравилось это зрелище. Я, в конце концов, был создан мужчиной, а фигура у девушки была в моём вкусе. Миниатюрная и очень хрупкая. Грудь у неё не самая выдающаяся, но два выпирающих из-под кителя бугорка, наверняка, привлекали многих парней. Движения её были не лишены грации и женственности, в лице читалась образованность. В общем, и без общения было видно, что девушка получила достойное воспитание.       И только когда мы подошли к её дому, я вспомнил, кто это. Ведь, я присутствовал на её рождении непосредственно, знал и историю её отца, деда, прадеда… да собственно, всего её рода. Кристина Ларенс была интересной куклой. Не скажу, что неповторимой, но мне была интересна её судьба.       С детства она увлекалась различными механизмами. Что-то конструировала, о чём-то мечтала. У Кристины невероятный ум, который она применяла на все сто процентов. Это и помогло ей стать одним из лучших военных инженеров Нортъяра.       Наверное, знаете, что в этой стране нет особых предрассудков на тему женщин. Нет? Йорнийцы не разделяют профессии на мужские и женские. Считают, что любой человек может послужить империи, если находится на своём месте. Поэтому, в том, что Кристина стала довольно влиятельной личностью, нет ничего необычного.       Так или иначе, а мы подобрались к её дому. Поместье в два этажа — крупная кирпичная кладка, низенькое крыльцо, перила которого украшены затееватыми узорами, широкие окна, тяжёлая тёмная дубовая дверь. И снова же, ничего примечательного. Самое обыкновенное для Нортъяра поместье.       Девушка постучалась, держа в руках небольшой чёрный чемоданчик. Не прошло и пары секунд, как раздался щелчок открывающегося замка. На пороге Кристину встретила женщина лет пятидесяти. Помнится, она была чуть выше Кристины, с вечно строгим взглядом. Длинные каштановые волосы заплетены в косу, спадавшую до середины спины. Чёрное платье в пол и белый фартук.       Ида Андерсон слыла женщиной простой, но до мурашек прагматичной. Она заменила Кристине мать, которой у неё и не было никогда. Да, если говорить на чистоту, то и отец занимался ей в силу собственных возможностей. То есть, практически не уделял должного внимания.       Эта служанка была для неё самым близким человеком, поэтому увидеть её лицо после долгих лет нахождения в столице, было для Кристины самым счастливым моментом после приезда. Они крепко обнялись, не проронив при этом ни слова, и прошли в дом. Я, зашёл вместе с ними, не дожидаясь приглашения.       Надеюсь, вы не посчитаете меня грубияном. Моё проникновение никто не заметил. Как бы я ни относился к отцу, нужно отдать ему должное — он наделил меня многими талантами, что несвойственны обычным людям. В том числе, если мне того захочется, никто меня не увидит. Более того, даже если я покажусь людям, им, обычно, очень сложно меня запомнить. И несмотря на несомненную пользу этих талантов, из-за них, я чувствую себя одиноко. Но, не будем обо мне, вернёмся к нашей Кристине. Вы же, в конце концов, слушаете историю про неё.       Поместье, в котором мы находились, всецело лежало на плечах Иды. В нём уже давно никто не появлялся, включая и отца Кристины, который предпочитал жить в столице. Но, хочу сказать, дом семьи Ларенс был весьма симпатичным. Не самое роскошное поместье, в котором мне приходилось бывать, но зато очень уютное и приятное.       Коридора в поместье не было, сразу же за дверью располагалась широкая зала с различным антиквариатом. Я, вообще-то, большой любитель старинных вещиц, а здесь их было много. Посреди залы стоял невысокий столик, узоры на котором выдавали теврийское его происхождение. Осмелился бы предположить, что собран он был при императоре Августе, но могу ошибаться.       В дальнем правом углу расположился рояль, на котором, судя по всему, никто никогда не играл. Почему я так считаю? Наверное, оттого, что в семье Ларенс никто не наделён музыкальным талантом. Уж можете мне поверить.       Зато, что точно использовалось по назначению — большой книжный шкаф. Ох, и каких только книг я там не обнаружил. Некоторые из них были под запретом в Нортъяре, но что значат запреты для тех, кто изо всех сил тянется к познанию, а?       — Я сделала в вашей комнате перестановку, госпожа. — голос Иды был хрипловатым и тяжёлым, он отлично сочетался с пейзажами Майнхольма. — Ничего серьёзного, но теперь там намного светлее.       — Я очень хочу принять ванну, Ида, — девушка прошлась по зале, и сняв с головы фуражку, села в мягкое кожаное кресло, что расположилось недалеко от стола. — Не представляешь, как меня вымотала эта дорога.       — Как вам будет угодно, госпожа. — служанка поклонилась и направилась к лестнице. — Я подготовлю для вас ванную комнату.       — Буду премного тебе благодарна, Ида, — как только Кристина оказалась в кресле, глаза её непроизвольно закрылись.       Я сел на стул, приставленный к столу, и наблюдал за спящей девушкой. Знал я одного священника, который очень любил разглядывать спящих людей. Ему казалось, что спящие уходят куда-то в иной мир, что открывается их вторая сущность, раскрываются все секреты.       Возможно, он был в чём-то прав. Нет, не поймите неправильно, всё это полные глупости, конечно. Но, иногда, спящий человек, действительно, куда более откровенен, чем тот, кто бодрствует. Вот и Кристина была, куда более честной, когда проваливалась в сон.       Её и без того тонкие губы, превратились в ровную маленькую полоску, а старательно зачёсанные волосы, упали на лицо. В тот момент она была беззащитной, и ещё более хрупкой, чем обычно. Я смотрел на неё и думал, как такая прелесть может создать оружие?       То есть, вы же представляете себе, что такое оружие, верно? Жёсткое, металлическое приспособление, призвание которого — нести смерть и разрушение. Оно должно быть создано руками жёстких и грубых мужчин, но никак не таких беззащитных куколок, как Кристина?       Чтобы создать оружие, нужно пропитаться ненавистью, первобытной яростью ко всему живому. Нужно иметь чёткое представление о том, как вещь, созданная тобой, будет умерщвлять людей, как будет губить сотни и тысячи жизней. Немногие из людей способны на такое. И неужели, в голове Кристины действительно было нечто подобное?       В любом случае, даже если она и мыслила об этом, то очень хорошо прятала свои мысли. Ибо, сколько я не пытался её раскусить, мне не удавалось нащупать жестокости. Я думаю, она и сама не осознавала, какую ношу на себя взвалила, создав нечто такое, что перевернёт само понятие «война».       Сквозь окно пробивалось тусклое осеннее солнце, играя лучами на лице девушки. Я был заворожён этим зрелищем. Думаете я влюбился? Нет-нет, что вы, в подобном меня уличить нельзя. Я уже давно не испытываю каких-либо романтических чувств. А если подумать, то я лишён многих эмоций, что свойственны человеку. И снова, спасибо моему отцу за это.       Сон Кристины прервали шаги служанки, которая спускалась со второго этажа. Девушка встрепенулась, устало потянулась, точно домашняя кошка, и вскочила с кресла. Её странные повадки вызвали у меня улыбку. Кристина, хотя и происходила из довольно знатного рода, иногда вела себя не как образцовая дама из высших слоёв. За время общения с различными офицерами и даже простыми солдатами, Кристина переняла много мужских привычек. И, честно скажу вам, забавное это зрелище       — Госпожа, ванна готова.       — Иду-иду, — он, а тяжело вздохнула и медленно переставляя ноги, поднялась на лестницу.       Заинтересованный этой девушкой, я последовал за ней. Ванная комната находилась на втором этаже, слева от спальни. И ванная эта, была далеко не самой плохой. Опять же, в ней не было изысков, присущих, скажем, теврийской аристократии.       Небольшая ванна, рядом с ней полочка с различными средствами для гигиены и ширма для переодевания, шкафчик с чистыми полотенцами и халатами. Вот и всё богатство. И всё же, комнатка была уютной. Я бы и сам не прочь в такой помыться. Но, конечно же, тогда я был всего лишь бесплотным наблюдателем.       Девушка принялась расстёгивать пуговицы на кителе. Одна, вторая, третья, ловкие пальчики Кристины быстро справились с этой простой задачей. Затем она весьма по-мужски стянула с себя зауженные штаны, и также неженственно отбросила их в сторону. Наконец, я мог рассмотреть её тело в полном естестве.       И не буду лукавить, Кристина была красива. Подтянутая, здоровая и пышущая жизнью девушка. Чётко очерченая талия, грудь действительно была небольшой, но так было даже лучше. Бледная кожа, идеальная осанка, округлые, правильной формы бёдра.       Меня сложно удивить, и не скажу, что тело Кристины вызывало у меня какой-то трепет. Но, мужчина, которому выпадет счастье обладать этим телом, точно будет поражён его красотой. Единственное, чего не доставало Кристине, так это тепла. Красота её была холодной, далёкой.       Знаете, есть девушки, похожие на свет свечи — обжигающие, яркие. А есть, такие как Кристина, похожие на звёзды — холодные и далёкие. И, по правде говоря, меня подобное вгоняло в тоску.       Люди считают, что сравнение со звёздами — это комплимент. Я же, не был бы столь однозначен в этом вопросе. Люди, по крайней мере, в тот год, ещё не знают, что такое звёзды, и насколько они могут быть капризны и жестоки, насколько опасны и непредсказуемы эти светящиеся шарики в небе. И красота Кристины имела именно такую природу.       Она погрузила в ванну сперва одну свою тонкую изящную ногу, затем вторую, после опустила и всё тело. Ванна была довольно маленькой, отчего девушка не помещалась в ней полностью, и я мог лицезреть эти прекрасные ноги, смоченные мягкой тёплой водой.       Тут же, в этой комнате была и Ида. Служанка подошла к девушке, опустилась на небольшой табурет рядом с ванной, и принялась мылить её пышные светлые волосы. Кристина в блаженстве закрыла глаза. Она действительно сильно устала. И дело даже не в долгой дороге, которую ей пришлось вынести.       Три года Кристина находилась в обществе вечно серьёзных и мрачных военных. Постоянные выступления перед дихтрауфом, отстаивание собственной позиции, своих идеалов и планов. Она каждый день боролась, чтобы её идеи были одобрены, чтобы её задумки были воплощены в реальность. Кристина устала от вечного напряжения.       Она никому не рассказывала, но часто, возвращаясь с очередного собрания, где ей приходилось выслушивать резкую критику от офицерья императорской армии, она взахлёб плакала в подушку. Кристина понимала, что нельзя показывать слёзы на людях, нельзя демонстрировать слабость. Но, она была всего лишь девчонкой, по сравнению со стервятниками в погонах, которые привыкли бороться каждый день.       Так и выходило, на людях — саркастичная, заносчивая, полная энергии и надменная майор Ларенс, получившая в армейских рядах кличку Майнхольмская ведьма. В глубине души — обычная девчонка, желающая принести пользу, ревущая в подушку, любующаяся платьями и читающая романтические книжки виецианских классиков.       Кристина была рада вернуться домой. Вернуться в свой настоящий дом, где она могла по-настоящему расслабиться, где могла почувствовать себя собой. Мне уже никогда не понять этих эмоций, и оттого, наверное, я завидовал этой девчонке.       Мой дом… Нет, лучше не вспоминать о таких вещах. Есть моменты в нашей жизни, которые лучше оставлять в прошлом, и к которым не стоит возвращаться. Могу лишь сказать, что нет ничего прекраснее, чем чувствовать, что у тебя есть место, где тебя ждут, и где тебя любят.       Этот покой, прервал приглушённый стук в дверь. Некто стоящий по ту сторону поместья, уверенно тарабанил по двери, в надежде попасть внутрь. Некоторое время, Ида никак не реагировала на стук. Однако, полностью игнорировать этот шум была не в состоянии. Поднявшись с табурета, женщина покинула ванную и спустилась по лестнице на первый этаж.       Кристина же, продолжала блаженно нежится в объятых тёплой воды, что покрылась мыльной пеной. Я часто возвращаюсь в это время, и смотрю на её умиротворённое лицо, смотрю на эти слегка приподнятые уголки губ, и расслабленное тело. Это приносит мне невероятное удовольствие.       Но, нашей тихой маленькой идиллии не суждено было продлиться вечность. С первого этажа послышался громкий голос Иды. Когда эта женщина была зла, лучше не попадаться ей под руку. Однако, непутёвый гость пренебрегал этими, казалось бы, банальными, правилами собственной безопасности.       — Убирайся, — донеслось снизу. — Госпожа изволит отдыхать, ты здесь не нужен.       Гость её не слушал, видимо он упорно двигался вперёд по поместью, так как звуки борьбы смещались всё ближе ко второму этажу. Что-то с грохотом упало на пол. Видимо, со стены сорвалась картина. Кто-то кого-то толкнул.       Умиротворение на лице Кристины сменилось лёгкой заинтересованностью, она слегка поднялась из ванны, снова продемонстрировав мне свою аккуратную молодую грудь. Видимо, ей было не безразлично, кто же посмел потревожить её покой.       Наконец, звуки сместились к самой двери в ванную. Витиеватая дверная ручка повернулась, и в комнату снова заскочила служанка. До крайней степени разгневанная женщина, придерживала телом дверь.       — Госпожа, в дом ворвался этот оборванец, — голос её был запыхавшийся и обеспокоенный. — Просится к вам.       — Прогони его, — она снова погрузилась в ванну, вернув моему взору ноги. — Я устала.       Служанка кивнула, и опять исчезла из ванной комнаты. Ещё несколько секунд какой-то борьбы, Ида на кого-то ругалась, но судя по всему, безрезультатно. Ручка снова подалась вниз, и злостный нарушитель спокойствия ворвался в ванну.       Ах да, очень важная фигура в этой истории. Без которой, собственно, она не была бы настолько интересной. Молодой солдат императорской армии, он был не старше Кристины, но куда менее одарён и талантлив. Да и семья его, была далека от знатных домов Нортъяра. В общем, он был самым заурядным пареньком.       Даже его образ, я вспоминаю с трудом. Вечно чумазый, засаленные тёмные волосы, черты лица его были довольно грубыми, но я бы не сказал, что он выглядел, как мужлан. Напротив, если его отмыть, причесать и одеть в подходящую одежду, он бы сошёл за сынишку какого-нибудь аристократа.       За ним, в ванную в очередной раз вернулась Ида. Женщина схватила ближайшее полотенце, и принялась шлёпать им по пареньку, целясь прямиком в лицо, что вынудило его закрыться руками.       — Грубиян! Извращенец! Насильник! Убирайся, пошёл отсюда вон! — Ида кричала громко, словно старалась, чтобы её услышали на улице.       — Кристина! — раздался голос вторженца. Сложно описать его, он довольно хорошо сочетался с его внешностью — не очень высокий, но и не басистый, с нотками какой-то неотёсанности и даже незрелости. — Останови её!       — С чего бы вдруг? — она делала вид, что происходящее в дверях её нисколько не заботит.       — Я прошу тебя!       — Ах ты паскудник, разбойник, гадина! — продолжала крыть его оскорблениями служанка. — «Её»! Я для тебя, миссис Андерсон!       — Что ты забыл в моей ванной, Кай? Убирайся.       — Мы три года не виделись! — парень всё ещё отбивался от полотенца.       — Какой же ты настырный и невоспитанный мальчишка, — обречённо вздохнула Кристина.       — Видишь?! Госпожа не желает тебя видеть!       — Оставь его, Ида, — с какой-то безысходностью в голосе произнесла Кристина. — Он всё равно не уйдёт.       — Но, госпожа! — служанка явно была раздосадована таким заявлением.       — Пускай делает что хочет, — девушка махнула рукой. — Мне просто нужно немного спокойствия. Оставь нас ненадолго, Ида. Пожалуйста.       — Как изволит ваша милость, — вынуждено согласилась женщина, и ударив парня напоследок, удалилась из ванной комнаты.       Кай Ёнсон — старый друг Кристины, если его можно было так назвать. Видите ли, отец Кристины был человеком взглядов консервативных, поэтому желал чтобы его дочь вышла замуж за человека с именем, потому старался ограничить её общение с детьми из семей с низким статусом.       Кай был одним из тех, с кем Кристина действительно проводила много времени в детстве. Он показывал ей все закоулки города, гонял с кошек, смотрел на ночное небо. Связь между этими двумя была действительно крепка, но реальность, как это часто бывает, разбивает детские мечты.       Да, Кристина хотела выйти за Кая, но чем именитее она становилась, тем всё менее реалистичным выглядел этот сценарий. Теперь, она имперский военный инженер, майор Ларенс. И если она выйдет за простого солдатика, общественность станет осуждать этот выбор. Что более страшно, осудит её и отец. Проекты, к которым она так долго стремилась, рухнут вместе с репутацией.       Но, Кай этого не понимал. Этот паренёк, вообще, мало что понимал. Понимать было не его стихией. Он просто следовал за своими чувствами, как поступает множество людей. Кай не руководствовался рассудком, он был ему как бы и не нужен.       Когда в ванной комнате всё успокоилось, он подошёл ближе к Кристине и сел рядом с её ногами. Сперва парень провёл грубым пальцем от её лодыжки до колена, но Кристина даже не шелохнулась, лишь с интересом наблюдала, что будет дальше.       Поняв, что девушка дала ему карт-бланш, парень прислонился губами к её ступне. Он облобызал каждый её палец, а затем двинулся вверх. Находясь в той комнате, я физически ощущал желание этого паренька. Его буквально распирало от похоти.       Его губы изучили каждый сантиметр её ног, и Кристине это нравилось. Она не показывала этого откровенно, но сие действо действительно приносило девушке удовольствие. Она подставляла ему те части ног, на которых хотела ощутить его губы.       Когда Кай закончил с ногами, он подобрался к лицу Кристины. Некоторое время, как и любая приличная девушка, она посопротивлялась для вида. Конечно, долго это не продлилось, и вскоре Кристина-таки почувствовала его язык у себя во рту.       А я продолжал за этим наблюдать. Возможно вам покажется это чем-то отвратительным, грязным, похожим на какое-то извращение. Наблюдать за тем, как два молодых человека придаются любви, и даже не подозревают о моём присутствии. Но, поймите меня правильно, я давно не чувствую ничего, что придавало бы этой сцене, извращённый фетишистский подтекст.       Я будто бы художник, который пытается запечатлеть самые естественные и прекрасные моменты этой жизни. Сидя рядом с этими двумя, и наблюдая как рука Кая ласкает её грудь, слыша это громкое несинхронное дыхание, я нисколько не был возбуждён. Ведь, для меня, к сожалению, или счастью, не существует подобной эмоции, ровно, как и многих других.       Кристине нравились грубые и вечно холодные руки Кая. Его неотёсанность, глупость и простота по-настоящему вызывали у неё влечение. Её раздражали те сухие, во всём правильные офицеры, которых приводил ей отец. Ни с одним из них она не чувствовала того же, что испытывала с Каем.       Возможно, с некой моральной точки зрения, её чувства были бы осуждаемы. Поскольку, когда Кристина была с Каем, она представляла себя его матерью. А это, хочу заметить, во многих человеческих общинах осуждается. Но, не всё ли равно, что там творится у неё в голове? В конечном счёте, главное, что её эмоции искренни. И сейчас, чувствуя его прикосновения по всему телу, потный запах вперемешку с чем-то горьким, Кристина была на пике блаженства.       Кая же, привлекало в Кристине многое. Её ум, голос, это странное поведение, которое совмещало в себе женское изящество и мужскую грубость, и конечно же её прекрасная хрупкая как хрусталь внешность. Да, Кай был большим везунчиком. И меня даже охватило далёкое чувство ревности, видя, как она позволяет ему использовать своё тело.       Но, ласки, кажется, затянулись, по крайней мере, так посчитал Кай. Как я и говорил, он был далеко не самым сообразительным юношей, и сдерживать свои искренние намерения не умел. Словно собака, которая не умеет контролировать свой хвост, Кай не мог чувствовать тонкие и сложные моменты эмоционального напряжения, поэтому даже самый романтичный момент, когда губы их разошлись с характерным сладким звуком, он умудрился испортить.       Встав с колен, парень тут же принялся расстёгивать ремень. В его движениях не было и доли грации, он действительно не строил из себя ничего более, чем обыкновенного солдата, что истосковался по девушке. Гремя тяжёлой железной пряжкой с орлом, он пытался как можно быстрее освободиться от своих штанов, видимо ожидая продолжения банкета.       На лице Кристины же появилась саркастичная ухмылка, и раздался лёгкий смешок. Она смеялась сухо и тихо, точно стеснялась показывать всем эту свою эмоцию. Но, парень даже не обратил внимания на такую мелочь, продолжая бороться с одеждой, проклиная армейских модельеров за столь обильное количество застёжек и пуговиц.       Кристина в последний раз окунулась в воду с головой, затем поднялась, и вышла из ванны, побудив Кая ускорится. Но, было ясно, что дама не намерена заниматься чем-то более непристойным.       — Что это ты делаешь? — она утёрла растрёпанные теперь волосы белоснежным полотенцем.       — А ты как думаешь? — он нелепо развёл руками.       — Застёгивайся обратно, — девушка зашла за ширму.       — Это ещё в каком смысле?! — на лице Кая застыло недоумение. — Почему?!       — Я не буду трахаться с грязным, похотливым и голодным животным, — она накинула халат, и вернулась обратно. После ванны кожа её порозовела, и даже врождённой бледности заметно не было.       — Не ври, Кристина! Я знаю, что тебе нравится, когда от мужчины разит за километр!       — Побойся Спасителя, Кай! — снова раздался сухой смех Кристины. — Кто сказал тебе такую ерунду?       — Что ты творишь?! Ты хоть знаешь, что ты со мной делаешь, а?! Три года ни-ни, и после всего этого, ты мне отказываешь?!       — Помойся, потом поужинаем, а уж там посмотрю на твоё поведение, — она продолжала саркастично улыбаться. — Если будешь хорошим мальчиком, может быть я тебя порадую.       — Бессердечная… — пробурчал парень.       — Чего-чего? — находясь уже у двери, переспросила Кристина.       — Совсем, говорю, бессердечной стала после столицы своей!       — Твои шансы всё меньше, Кай. — она звонко поцокала язычком и помотала головой. — Помойся, и спускайся на кухню.       Я вышел вслед за Кристиной. Девушка прислонилась к двери в ванную, широко и счастливо заулыбавшись. Конечно, конечно же она была рада вновь увидеть Кая. И не собиралась она ему отказывать, а лишь дразнила бедного парня такой возможностью. Кристина вовсю мечтала о нём эти долгие три года в столице. И теперь, она не собиралась упустить свой шанс.

***

      На севере вкусно готовят, в этом можете не сомневаться. Правда, еда у йорнийцев уж больно калорийная и жирная, а я к такой не привык. Но, что удивляет меня больше, так это то, что среди жителей северной империи почти нет обрюзгших и толстых людей.       Скажем, в Теврии, где рацион куда сбалансированее, я видел намного больше неповоротливых тучных господ, чем здесь. И это, пожалуй, остаётся для меня загадкой до сих пор. Может, причиной активный образ жизни, а может это заложено генетически. Думаю, отец бы смог ответить на этот вопрос.       В любом случае, на ужин был жирный суп со свининой на первое, и огромная тарелка картошки с отбивной. И конечно, у меня тогда возник закономерный вопрос — для кого всё это богатство было сготовлено? Неужели Ида всерьёз рассчитывала, что в эту миниатюрную девочку влезет столько еды? Или, она заранее знала о том, что придёт Кай?       Конечно, мне было бы не сложно узнать ответ на этот вопрос. Но, использовать власть мне дарованную, я стараюсь в меру. Когда живёшь достаточно долго, в какой-то момент понимаешь, что, если знаешь всё и обо всём — жить становится невообразимо скучно. А вспоминая наш с вами диалог, мы выяснили, что скука — страшная болезнь.       — Накрой на Кая, пожалуйста, — Кристина села за стол.       — Госпожа, моя дорогая госпожа, — служанка расстроено качала головой. — На что он вам сдался, оборванец этот.       — Ида, прошу, не начинай.       — Неотёсанный, глупый, безнравственный, необразованный, некультурный, — но, женщина продолжала причитать. — Знал бы ваш батюшка…       — И отца приплетать, точно не стоит, — строго заявила девушка.       — Как пожелаете ваша милость, — она поклонилась, но кажется, окончательно не успокоилась. — Вокруг столько хороших мужчин, госпожа. Что уж говорить, если сам генерал Герберт к вам неравнодушен.       — Генерал Хоффман — скучный и неинтересный. Кроме как нахваливать себя, поглаживая многочисленные ордена на груди, он ни на что не годится.       — Ну, а как же, Артур? Тот молодой лейтенант из Гольцвена — импозантный, подтянутый и очень милый.       — Артур? Мне кажется, он неровно дышит только к мужчинам, — Кристина тихо хихикнула.       — Ох, госпожа, — Ида снова покачала головой. — Связались вы с этим… Ёнсоном.       — Не ворчи, Ида, — девушка отмахнулась. — Лучше положи мне ещё немного отбивной.       Кай вышел из ванной через несколько минут. Отмывшись от грязи, он действительно выглядел куда более благородно, нужно отметить. Я бы даже сказал, он почти органично вписывался в интерьер поместья. Разве что, глупое выражение лица, выдавало в нём простака.       Окинув парня осуждающим взглядом, Ида покинула кухню, оставляя молодых наедине. Если, конечно, не считать меня. Кай и Кристина сидели молча. Лишь изредка смотрели друг на друга, улыбаясь. Посему, у меня было время немного рассмотреть комнату.       По сравнению с другими поместьями, в которых мне доводилось бывать, кухня этого была очень и очень скромной. Один столик, четыре стула, и место для готовки пищи. На стене, правда, висел ещё и безвкусный натюрморт. Не знаю, почему эту паршивую картину до сих пор не сняли.       На самом деле, я был удивлён тому, что поместье семьи Ларенс не изобиловало богатством. Отец Кристины входил в дихтрауф. Можно сказать, был одним из тех, кто решал судьбу всей империи. Но, по-видимому, был человеком, сдержанным в плане роскоши. Меня это поразило, ибо я совсем недавно вернулся из Теврии, где иметь восемнадцать комнат в поместье — в порядке вещей.       Северяне — народ, действительно, простой, если речь идёт о комфорте. Справедливости ради, есть в Нортъяре места, которые ничуть не уступают вычурным поместьям Террина или невероятным замкам Цериреса. Но, чем южнее в империи ты находишься, тем скромнее будет местный быт.       — И как там, в столице? — Кай прервал ту интимную тишину, что воцарилась в кухне.       — Красиво, — пожала плечами Кристина. — Хордкъяр интересный город, необычный. Очень много старинных памятников, а здание дихтрауфа — это нечто невероятное. Огромный домина, к которому ведёт широкая-широкая лестница, по бокам стоят статуи различных магистров. Красиво и угрожающе одновременно. Всегда думаю, каково это, работать в подобном месте.       — И императрицу ты видела?       — Ага, — кивнула девушка. — По секрету скажу — она не очень красивая. Не уродина конечно, но идеалом красоты сложно назвать. А ещё, она плохо выговаривает букву «р».       Я тогда обратил внимание, что парня совсем не интересовали её рассказы о столице. Взгляд его становился всё печальнее, и он всё менее энергично поедал суп. Мне было интересно о чём он думает, потому я не сдержался.       Видите ли, Кай очень любил Кристину. Дело было даже не в его к ней влечении, как к женщине. Он находил в этой девушке отдушину, успокоение. Жизнь солдата Нортъярской императорской армии сложна. И хотя, бойцов часто отпускают в увольнения, они не могут жить постоянной спокойной жизнью.       Срок службы составляет десять лет, пять из которых ты проводишь непосредственно в частях по всей стране, а другие пять сидишь как на пороховой бочке дома, в постоянном ожидании, когда к тебе придёт почтальон, с повесткой в руках. Но, даже если тебе повезло, и за десять лет службы короне тебя не отправили в мясорубку, это не освобождает от обязанностей и клятв, данных ранее.       Да, через десять лет, тебя больше не призывают на постоянные приграничные конфликты, и на подавление бесконечных национальных восстаний по всей стране. Ты даже становишься уважаемым в некоторых кругах человеком. Но, никто не отменял более крупные заварушки, в которые постоянно втягивается Нортъяр. И когда такое происходит, никто не посмотрит, что ты отслужил положенную тебе десятку. Почтальон всё равно придёт к тебе, и всё равно вручит то самое письмо, с чёрным орлом на печати.       Кай уже отслужил свои пять лет, и теперь жил вне части, дожидаясь своего «письма счастья». Он боялся, что однажды его кинут в первых рядах на врага, а он даже не попрощается с Кристиной, не сможет взглянуть на неё в последний раз. Его страшило, что если она останется в Хордкъяре, то они более никогда не смогут быть вместе, как в тот момент.       Я очень ясно видел его чувства. Этот парень был настолько прост, что не нужно было даже моих талантов, чтобы понять, о чём он думает. Бедный, несчастный мальчик. Он, как и многие-многие другие, даже не представляет, что ждёт впереди.       — Вот как, — он уныло опустил взгляд в тарелку.       — Эй, ты чего? — она недоумённо покосилась на парня.       — Так, не бери в голову, давай есть.       Ужин парочка закончила в молчании. За окном уже стемнело, а я всё никак не уходил. Не знаю почему, но меня увлекли отношения этих двоих. Что-то мне подсказывало, что я увижу здесь очень занимательную историю, и пополню коллекцию своих кукол.       Люди всегда увлекали меня. Вы, не такие, какими планировались. Мой отец всегда считал, что вы недостойны его внимания, дескать вы столь мелочны и неразумны, что похожи на животных. Но я… мне всегда было интересно, что скрывается за вашими словами, вашими взглядами и жестами.       Когда я слушаю ваши песни, читаю ваши книги, вижу ваши жизни, ко мне возвращается что-то давно позабытое, утерянное. Ваш век так скоротечен, но вы не отчаиваетесь, не задумываетесь об этом. И даже в самые критические моменты, вы верите, что жизнь продолжается. Удивительное свойство.       Но, не стоит смотреть на меня с таким благоговением, будто бы я ваш спаситель. Нет-нет, не стройте иллюзий насчёт меня. Я лишь механизм, который продолжает исправно исполнять свою работу, в которой уже нет надобности. Подталкиваю вас, или в сторону жизни, или в сторону забвения. Кто-то благодаря мне переучивается и обретает новый смысл, кто-то теряется в лабиринтах собственного сознания.       А в свободное от этого занятия время… да, пожалуй, так, в свободное время я слежу за вами, изучаю, пытаюсь понять. История, ведь, до сих пор не закончена. Мне казалось, что вы люди не сможете, что вы канете в лету. Но, ваш вид оказался куда более крепким, чем думалось моему отцу.       А что касается Кристины и Кая? Эти двое поднялись на второй этаж поместья, оказавшись в комнате Кристины. Ида и вправду сделала перестановку: повесила новые занавески, передвинула платяной шкаф к противоположной стене, широкая двуспальная кровать теперь располагалась прямо под окном.       И снова я стал свидетелем, охватившей этих двоих, похоти. В этот раз, Кай намного быстрее справился со своей формой, а Кристине не потребовалось и пары секунд, чтобы скинуть с себя простенький халат.       В этот раз, никакого прелюдия не было, Кай просто вошёл в неё, вот и всё. А Кристина нисколько этому не сопротивлялась, полностью отдавая себя в руки этого неотёсанного солдатика.       Это был не первый их раз. Ещё задолго до отъезда в столицу, Кристина отдалась ему на чердаке старого заброшенного здания, что находилось немного поодаль от города. И после этого, они успели полюбить друг дружку ещё пару раз.       При этом, не стоит думать, что всё это время они хранили верность друг другу. Кристина отдавалась и другим мужчинам, ровно, как и Кай владел другими женщинами. Но, то была лишь природа, зов, который каждый из них стремился удовлетворить. А здесь, перед моими глазами происходила истинная любовь. Та, про которую я люблю читать истории.       Хотя, в их движениях не было никакой романтики. Возможно, самим им казалось, что они исполняют некий танец любви, что-то истинно красивое. Но, скажу прямо, со стороны это было весьма нелепо. К тому же, учитывая, что Кристина не проявляла никакой активности, а лежала под Каем бревном.       Но, дело было совсем не в грациозности их движений. Их взгляд, дыхание, та атмосфера, что царила в комнате — это было непередаваемо. Будь у меня мольберт, я бы с удовольствием запечатлел эту картину. Но, я и так могу вернуться в тот момент, когда пожелаю, так что необходимость в этом отпадает.       Само действо длилось не очень долго. В конце концов, мы должны понять Кая, он три года мечтал о Кристине, и об этой минуте. Требовать от парня невозможного, лишь бы продлить это шоу, было бы с моей стороны слишком жестоко.       Кай никогда не заканчивал внутрь. За этим Кристина следила строго с самого первого их раза. Если бы случился подобный конфуз, и Кристина забеременела от обычного солдата — то был бы репутационный крах не только для неё, но и для всей фамилии.       Когда всё распутство закончилась, и комната залилась тишиной и покоем, в воздухе появилось едва различимое напряжение. Я сразу это заметил. Да и сложно было не заметить, что как только прекратилась их возня, между Каем и Кристиной повисло молчание, хотя сна у них не было ни в одном глазу. Кристина утиралась скомканным халатом, а Кай лежал, глядя в потолок.       Ещё несколько минут такого молчания, и парень не выдержал:       — Выходи за меня, — отчётливо произнёс он.       — Мы уже обсуждали это. Много раз, — ответ Кристины был жестоким. — Отец не одобрит, мы не можем.       — Да не в отце дело, — горестно ответил он.       — И в ком же? Во мне?       — И в тебе, тоже.       — Как мы заговорили, — она раздражённо фыркнула. — Думаешь, я отказываю тебе, потому что стерва, да?       — Потому что ты майор Ларенс, вот почему. А я… да никто я.       — Тебя что-то не устраивает? Скажи мне, Кай. Сейчас, ты единственный, кто трахает майора Ларенс, другого такого мужчины нет. Ты спишь в моей кровати, мылся в моей ванной, ел мою еду. Боишься, что я выйду за какого-нибудь офицера? Так, не переживай, я скажу отцу, что посвящу всю свою жизнь службе короне, и не буду выходить замуж.       — Враки, — Кай обиженно отвернулся. — И про то, что я единственный. И про замужество.       — Какой же ты всё-таки тупой, Ёнсон.       — Конечно, куда уж мне до вас, госпожа Ларенс.       На этом, их ночная беседа и подошла к концу. Ещё через несколько минут, оба заснули крепким сном. Этот разговор дал мне повод задуматься о том, чтобы сделать эту историю немного интереснее и острее.       И знаете, я не так часто ошибался в этой жизни, но, смотря на свои действия теперь, мне кажется, что я поступил неправильно. Конечно, мне плевать на человеческую мораль, и ваше представление о добром и злом. Но, то что я сделал с этими двумя… это гложет меня до сих пор.